Академия Грайн. Выпускной курс

ГЛАВА 6

После встречи с Егором, Роан вернулся в отель. По пути связался со своими людьми и дал отмашку. Отныне, Егор Гардов является кадетом особого корпуса Военной академии. И Академия в ответе за каждого своего учащегося. По телефону его заверили, что защитник уже ознакомился со скудными материалами дела Гарова, пришел в такую ярость откровенным нарушением закона со стороны властей и жаждет крови следователя, ведущего это дело.

— Я думаю, господин Шермер, что уже через несколько часов, ваш протеже выйдет на свободу. И даже залог вносить не потребуется. Наш защитник разъярен до такой степени, что страже и особому отделу придется еще и доплатить.

— Это лишнее, — коротко ответил Роан. — Только проследите, чтобы все закончилось благополучно. Сюрпризы и неожиданности не нужны никому.

Войдя в свой номер, Роан сделал еще пару звонков, назначил встречу с агентом, который занимался поиском информации о Костоправове, известном в народе, не иначе чем Крыс. И только после этого, позволил себе расслабиться и сбросить пиджак.

Развалившись в кресле, закинув ноги на стоящий рядом диван, Роан прикрыл глаза. У него получилось. И впору было бы гордиться собой и восхищаться собственным умением решать нерешаемые вопросы, но… почему-то не получалось.

Раздавшийся в тишине номера телефонный звонок заставил его поморщиться, но аппарат Роан все же достал и, не глядя, нажал на ответ.

— Вы играете нечестно, — Ричардс был зол, но умело сдерживал свои эмоции. Разве что начал немного пришепетывать, но то было практически незаметно.

— Мне жаль, — искренне ответил Роан. Он не любил крайние меры и отвратительно себя чувствовал, когда приходилось нарушать данные обязательства. А сегодня он их нарушил и знал об этом.

— У нас была договоренность. Вы поломали мне все планы, полностью развалили дело, которое я выстраивал годами. Так работает ваша служба?

— Давайте будем честны друг с другом, ваше дело не стоило выеденного яйца. У вас не было ни улик ни серьезных доказательств. И парня вы удерживали незаконно, даже не потрудившись предоставить ему защитника.

— Он был единственной ниточкой и теперь вы меня ее лишили! — Ричардс все же не удержался и повысил голос.

— Слушайте, Ричардс, вы же понимаете, что он все равно ничего бы вам не дал. Молчал бы и дальше, а у вас под ногами уже горит земля. Настолько грубое нарушение закона не пройдет даром.

— И тем не менее, — особист чуть успокоился или, что вернее, вернул контроль над собственными эмоциями, — вы нарушили договоренность, Шермер. Вместо того, чтобы помочь, вы просто запороли мне все дело.

Роан поморщился и оттянул узел галстука, который вдруг стал слишком тесным. Вздохнул, потер пальцами переносицу, раздраженно отмечая, что вернулась головная боль. Ричардс был хорошим следователем. В некоторой степени даже порядочным… ну, насколько эти определения можно отнести к человеку его возраста и профессии. А еще неподкупным. Но вместе с этим, он был слишком прямым и совершенно не умел лавировать и играть. Сам Шермер иной раз поступал куда хуже и куда более жестко, если того требовала ситуация. Ричардс же не до конца задушил собственную совесть.

— Ладно, — произнес Шермер, снова потирая переносицу. — Нашу договоренность никто не отменял. Только теперь в этом уравнении не будет Гардова. Дайте мне еще немного времени и я попытаюсь что-нибудь найти. В конечном итоге, я тоже заинтересован в том, чтобы это дело завершилось как можно раньше.

Ричардс прорычал в трубку что-то неопределимое и отключился. Роан вздохнул. Потянулся. Приоткрыл один глаз. В трех шагах от кресла, на невысоком стеклянном столике поблескивала янтарным боком пузатая бутылка коньяка. Выпить хотелось, но заставить себя встать было подобно подвигу.

Так он и сидел минут десять, пытаясь договориться с самим собой. И когда уже почти договорился, раздался стук в дверь.

Выругавшись, Роан отскреб себя от кресла и потащился открывать. На пороге стоял Абзалов-старший.

Желание захлопнуть дверь прямо перед носом незваного гостя было настолько сильным, что Роану пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы хоть немного взять себя в руки. Нельзя сказать, что Шермер не догадывался, зачем Валерьян появился на его пороге. Догадывался и еще как! Все ж таки, не зря он столько лет занимал свой пост, ох, не зря. И об участии младшего из этой гнилой семейки в последних грайновских событиях, Роану было прекрасно известно. И о том, что сам Валерьян спешно бросил все свои дела в Гардинере и прилетел спасать сыночка, Шермеру тоже донесли. Даже про встречу Абзалова-старшего и одного из стражей в дорогом ресторане Грайна, Роан был в курсе. И данный визит — это вовсе не что-то из ряда вон выходящее, а, скорее, естественное развитие событий. Правда, была у Шермера надежда, что он случится позже, быть может, вообще в Гардинере где уже Роан смог бы диктовать свои условия на куда более уверенных основаниях. Да и ситуация с Гардовым к тому моменту должна бы уже разрешиться окончательно.

А теперь?

Впрочем, Абзалов со всеми своими деньгами и связями вряд ли сможет помешать больше, чем уже наворотил его сынок. Но… почему бы и не попытаться исправить ситуацию, если противник сам предоставляет такую возможность.

— Чем обязан? — нельзя сказать, что приветствие вышло слишком любезным, но Роан не стал исправляться. Пусть гость знает, что его здесь не слишком рады лицезреть.

— Так и будешь держать меня на пороге?

Роан поморщился. Как ни крути, а в данной ситуации Абзалов намного лучше держал себя в руках, что в первую очередь было обусловлено тем, что последнему не приходилось работать на износ, мотаться из одного учреждения в другое, быть круглосуточно на связи со своими агентами и думать… думать…думать, юлить, крутить, обещать и угрожать.

Абзалов определенно и спал достаточно, и ел деликатесы и не дергался из-за того, что кто-то из агентов долго не выходит на связь. С другой стороны, его благосостояние сейчас висит на волоске. В случае ареста Северьяна (в чем сам Роана сомневался), империя, которую на протяжении многих поколений создавали его предки, само собой не рухнет в одночасье, но все же репутация в мире бизнеса — вещь немаловажная. И Валерьян тоже пострадает и потеряет ряд преимуществ, если история с «Метелицей» станет общественным достоянием.

Впрочем, Роан не сомневался, что у Абзалова-старшего уже давно все схвачено, все доказательства уничтожены, улики припрятаны, а свидетели, если таковые и были, то давно получили взятки и забыли о том, что видели или не видели. И этот визит — ни что иное, как попытка прощупать почву и определить, станет ли Шермер камнем преткновения. Ведь, на самом деле, Роан вполне мог испортить не только биографию Северьяна, но и репутацию его папаши. А вот станет ли он это дело — вопрос особый.

— Входи, — он шире распахнул дверь и посторонился, пропуская визитера внутрь. В этот момент распахнулась дверь соседнего номера и в коридор вышла Маргарита.

Их взгляды встретились. В глубине глаз Гардовой вспыхнула надежда, сама женщина сделала непроизвольное движение в сторону Роана, определенно собиралась задать вопрос, но Шермер лишь едва заметно качнул головой, взглядом показывая на распахнутую дверь своего номера и виднеющегося в проеме Абзалова. Улыбнулся уголками губ, пытаясь таким образом дать Маргарите понять, что все в порядке.

Она кивнула, опустила глаза, и у Роана сжалось сердце от вида ее страданий. Он многое бы отдал сейчас за то, чтобы просто обнять ее, прижать к себе и пообещать… Да все что угодно пообещать. И это было непривычно. За долгие годы Шермер привык вот так относится к детям, но никогда — к женщине, которая, можно сказать, почти чужая ему. Не является ни членом семьи, ни родственницей, ни давней знакомой.

Странно ли это? Само собой.

Впрочем, сейчас у него не было ни времени, ни желания разбираться со своими мыслями и порывами, в номере ждал Абзалов, а разговор обещал быть трудным. Кивнув Маргарите, Роан захлопнул дверь и развернулся к своему гостю. Мысленно поморщился, когда по выражению лица Валерьяна понял, что от того не укрылись его перемигивания с Маргаритой.

Впрочем, Валерьян не стал заострять на этом внимания и воздержался от комментариев, что нисколько не успокоило Роана. Он видел, что его противник мысленно уже прикидывает, как можно использовать эту информацию в своих целях.

— Итак? — Роан заговорил первым, указывая Валерьяну на кресло, а сам направился к тому самому столику с коньяком. Выпить было уже просто необходимо, да и гостя, согласно всем правилам приличий, требовалось угостить. Плеснув напитка в два пузатых стакана, Шермер в очередной раз пожалел, что Абзалов не стал ждать и явился к нему именно сейчас. В Гардинере, в своем кабинете, Шермер определенно повел бы этот разговор иначе. И уж точно не предлагал бы выпить. — Чем обязан?

— Вот только не надо этого напускного непонимания, — усмехнулся Валерьян, принимая из рук Роана бокал. — Ты прекрасно знаешь зачем я здесь.

Шермер пожал плечами.

— И все же, мне бы хотелось послушать.

— Мой сын. Он… несколько оступился, ничего особенного, ничего такого, с чем бы я не мог справиться, но это маленькое недоразумение может испортить мальчику всю дальнейшую жизнь. Ты же понимаешь, что дети — это главное, что есть в нашей жизни и только ради них мы живем и стараемся. Все для детей.

Роан чуть прищурился, сделал малюсенький глоток коньяка. Абзалов решил ударить по самому больному. По детям. Знает, поганец, что сам Шермер в лепешку разобьется и пойдет на любое преступление ради своих детей. Причем, не особо делая выбор между родной дочерью и приемными детьми. Грязно играет Абзалов, очень грязно, но чего-то иного от него ждать не приходилось.

— Зачем ты пришел с этим ко мне? Знаешь ведь, что все это — не моя территория. Я не занимаюсь правонарушениями. Это все не в моей компетенции.

— Хватит, Роан, — Абзалов решил вести себя, как свой парень. Развалился в кресле, закинул ногу за ногу — и не поймешь, то ли он и в самом деле чувствует себя настолько уверенно и расслабленно, то ли хвастается новыми туфлями, стоящими столько же, сколько женщина вроде Маргариты получает за год. — Мы с тобой оба прекрасно понимаем друг друга. Я в курсе, что ты имеешь некий нездоровый интерес к главному виновнику произошедших недавно событий. И вот, я пришел к тебе, чтобы поговорить как отец с отцом. Северьян замечательный мальчик. Умный, талантливый, перспективный. Он оступился, и что? Теперь этот проступок, который, спешу заметить, он совершил не из корысти, а ради того, чтобы помочь другу, будет стоить ему так дорого? Роан, мы же с тобой почти друзья!

— Странное у тебя какое-то представление о дружбе, — задумчиво, словно бы разговаривая сам с собой, произнес Роан, — извращенное. Но дело не в этом. Мне просто непонятно, почему ты пришел ко мне? Уголовные преступления, даже тяжкие, — не моя компетенция. Не я веду это дело.

— Хватит! — Абзалов и не думал менять линию поведения. Он был уверен в своей победе. А еще от внимательного взгляда Валерьяна не укрылось перемигивание Шермера с незнакомкой в коридоре. Абзалов не знал ту женщину, хотя отметил, что она довольно хороша собой, блондинка, хрупкая, миловидная… Немного простовата, на первый взгляд, но при желании из нее можно сделать очень даже светскую красотку. Сделав себе мысленную пометку, обязательно разузнать о том, кто она такая и что ее связывает с Шермером, Валерьян довольно усмехнулся. Он не сомневался, что что победа уже у него в кармане. Иначе просто не могло быть. Валерьян Абзалов не проигрывает. Никогда, никому и ни в чем! — Роан, это уже не смешно. Ты понимаешь, зачем я здесь. Не надо юлить, мне доподлинно известно, что именно это дело ты держишь под личным контролем. И я прекрасно помню, как ты защищал этого парня… как там его? Гардов? Еще осенью. Хотя, стоит признать, что и в том случае, его участие во всех тех трагических событиях было очень даже непонятно. Но, боги с ним. Что было — то было. Сейчас меня не интересуют те события. Дело в другом. Мой сын. И то, что на его доброе имя брошена тень. Ты прекрасно знаешь, как в наше время важна чистая незапятнанная репутация. Я просто не могу позволить, чтобы репутация моего наследника хоть в чем-то подвергалась сомнению.

— Лучше нужно было воспитывать… наследника, — хмыкнул Шермер. — И учить нужно было… тоже… лучше, основательней. Объяснять, что деньги и громкое имя не всегда обуславливают вседозволенность и безнаказанность.

— Роан-Роан-Роан, — покачал головой Валерьян. — У тебя у самого есть дочь. И ты не хуже меня знаешь, что малейшее сомнение, пара фраз, оброненных вроде бы случайно, могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям.

Шермер сумел удержать лицо. Он не вздрогнул, не моргнул, ничем не выдал тех чувств, что всколыхнулись в груди, когда Абзалов заговорил о Лиз. Что ж, Валерьян сам подписал себе приговор. Своими словами, намеками, тем, что посмел вообще коснуться неприкосновенного — семьи. Такого Шермер не прощает.

— Ты так рьяно бросаешься за защиту этого… парня, — тем временем продолжал Абзалов, не замечая, как над его собственной головой сгущаются тучи. — И, честно, признаться, я не понимаю почему? Обычный… бандит, ничего из себя не представляющий. Таких нужно пускать в расход при малейшей возможности. Да мир станет чище, если его упрятать за решетку! Впрочем, меня это волнует в последнюю очередь. Хочешь ты защищать дружка своей дочери — пусть! — произнеся последнюю фразу, Валерьян все же осекся, заметив, как нехорошо сузились глаза его собеседника.

— Дружка дочери, — усмехнулся Роан и сделал небольшой глоток виски. — Знаешь… друг, — он особо выделил голосом последнее слово и снова усмехнулся. Нехорошо прищурился. — Ты прав, у меня особый интерес к некоему молодому человеку. Но ошибаешься в причинах. Егор Гардов — кадет Военной академии. Так уж случилось, что совсем недавно у него открылись редчайшие ментальные способности. Мне стоит объяснять, что именно это значит?

Абзалов слегка побледнел, когда до него дошел смысл последних слов Шермера, но пака сумел удержать лицо. Только пальцы на бокале с виски сдались крепче.

— Так вот, друг, — тем же неторопливым издевательским тоном продолжил Роан, специально принимая в кресле расслабленную позу и закидывая ногу за ногу. Стоит признать, что подобная поза никогда не являлась для него удобной, но… ему тоже было чем похвастаться — туфли стоили не меньше, чем обувь Абзалова, и фирма была хорошая, из тех, старых, которые ревностно хранят свои традиции и секреты, передавая их из поколения в поколение. Ручная работа, уникальное изделие, второго которого просто не существует в этом мире. — Егор Гардов, как ты уже мог понять, является в некотором роде государственным достоянием.

С нескрываемым удовольствием Роан наблюдал за тем, как Абзалов меняется в лице. От уверенности в себе не осталось и следа. Довольство смыло с холеной физиономии, поза стала напряженной, неестественной. Свободная рука, до этого момента расслабленно лежащая на подлокотнике кресла, сжалась в кулак и короткие, тщательно отполированные ногти царапнули обивку. Звук получился премерзейший.

— А теперь, друг, — Роан не мог отказать себе в удовольствии продолжить экзекуцию. Он вдруг почувствовал, что ему не хватает вот этого вот драйва, эйфории, которая приходит в момент схватки. Все же кабинетная работа и руководящая должность — это совсем не весело. А принимать непосредственное участие в операциях ему как-то не с руки, имидж не позволяет. — Давай-ка рассмотрим ситуацию с твоим сыном и его помощью другу. Так вот, твой наследник не просто скрыл следы преступления. Скрыл довольно неумело, стоит отметить, но это еще полбеды. Уверен, будь дело только в этом, у тебя хватило бы влияния и денег, чтобы вывести его из-под удара. Он бросил тень на сильного ментала. Мне стоит тебе говорить, как важны для нашего государства такие кадеты? Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь это.

Абзалов дернулся и резко втянул носом воздух. Бледное до синевы лицо, вдруг пошло красными пятнами, и Роан на минуту подумал, что собеседника сейчас хватит удар. Прямо тут, в кресле, в его номере. Вот это уже будет совсем не весело.

Впрочем, Валерьян, все же постарался взять себя в руки. Он оттянул узел галстука, расстегнул пиджак, попытался взять контроль над дыханием.

— Роан… я… Северьян не был в курсе. Никто же не знал, что этот мальчишка, что он…Они же вместе учились, вроде бы.

— А это мне неизвестно, — Роан усмехнулся и все же не смог отказать себе в удовольствии забить последний гол в ворота противника. — Мне вот картина видится немного иной. Группа лиц совершает заведомо спланированное преступление, обставляя убийство со всей возможной жестокостью, и пытается замести следы, причем делает это так, чтобы подозрение пало на курсанта военной академии. Кто-то может подумать, что они сделали это из зависти, но я склонен рассматривать все под иным углом. Диверсия.

— Роан! — выдохнул Абзалов, не в силах произнести что-то еще. У него перехватило дыхание, а сердце зашлось в бешеном темпе.

— Или и того хуже, — словно не заметив состояния своего собеседника, продолжал Шермер, смакуя каждое свое слово и наслаждаясь производимым эффектом. — Государственная измена. Бросить тень на кадета древнейшего элитного учебного заведения государства, запятнать честь мундира, ославить ментала, заставить общественность усомниться в тех, кто веками стоит на страже безопасности нашей страны. Это серьезное преступление, Валерьян. Очень серьезное. И оно требует тщательного расследования. Выявления всех мотивов и причин. Откуда мне знать, быть может, это и вовсе заговор? Преступный сговор врагов нашей страны? Сам понимаешь, я просто не могу пройти мимо.

— Роан… Роан… я прошу… Ничего подобного не было. Северьян… он… он глупый мальчишка. Просто дурак, который влез сам не понимая во что. Он… Роан… Он мой единственный сын!!!

— Раньше нужно было шевелиться! — рявкнул Шермер. — И учить своего наследника думать головой, а не тем местом, на котором приличные люди обычно сидят! А что касается твоего сына, то он не просто идиот, он — опасный идиот, возомнивший себя неприкосновенным!

— Роан… я прошу… — от былой уверенности Абзалова не осталось и следа. Теперь перед Шермером сидел почти старик, с трясущимися руками и одышкой. — Не надо. Ты же знаешь, что ничего этого не было. Северьян… он не знал… Он и правда не знал. Он… дурак, мальчишка, но он не изменник! Роан…

Шермер вздохнул и откинулся на спинку кресла. Да, он мог уничтожить Абзалова. Все, что он только что сказал — вполне можно было сделать правдой. Раскрутить дело, устроить показательное расследование, а затем не менее показательный суд. Наказать виновного, давая народу понять, что служба безопасности не дремлет и защищает страну от внешней угрозы, не пасует ни перед состоянием или громким именем. За клевету на кадета Военной академии, да еще с таким потенциалом, как у Гардова, Абзалова четвертуют. Причем, обоих Абзаловых.

Только вот Роан понимал, что заниматься всем этим ему совершенно не хочется. Нет никакого желания вытаскивать всю эту грязь на общественное обозрение и порицание.

— Ты понимаешь, что у государственной измены нет срока давности, — скучающе произнес он, не глядя на собеседника и с преувеличенным вниманием рассматривая за игрой бликов в стакане. — А у меня хорошая память.

— Что?

— Твой… наследник, — последнее слово Шермер буквально выплюнул, — подсуетился и устроил так, что Гардова исключили из Грайна. Я хочу справедливости.

Абзалов мелко закивал, соглашаясь. О, Шермер не сомневался, что теперь Валерьян сделает все, о чем его попросят.

— И еще… парня своего… убери из страны. Куда угодно, но здесь его быть не должно. Пусть сидит тише воды, ниже травы, потому что если я еще раз услышу его имя или… не приведи все боги мира, увижу его рядом со своей дочерью…

— Северьян уезжает сегодня. Я все понял. И диплом. Будет твоему Гардову диплом, с ректором я договорюсь лично.

— Вот и замечательно, — улыбнулся Шермер и в один глоток осушил свой бокал до дна. — Выпьешь еще?

Стоит ли говорить, что он совсем не обиделся, когда Абзалов отказался от угощения и поспешил откланяться?

Маргарита неторопливо спустилась по лестнице и вышла в парк, раскинувшийся позади гостиницы. Она медленно брела по дорожкам, зябко кутаясь в легкий плащ. В Грайне погода испортилась несколько дней назад. Еще неделю назад в воздухе ощущалось приближение лета, и солнце щедро делилось своим теплом, а сейчас небо было затянуто плотными серыми тучами, то и дело разражающимися мелким холодным дождем. Ветер трепал волосы, бросал в лицо мелкий сор, норовил забраться за воротник.

Мысли Маргариты были тревожными. Она до сих пор находилась в неведении относительно судьбы сына, не знала, чем помочь и постоянно ловила себя на том, что глаза наполняются слезами.

Появление Роана Шермера в ее квартире словно бы сорвало время с привязи, оно летело вскачь, не останавливаясь, и молодая женщина боялась не успеть, упустить что-то значимое, важное. А сейчас все изменилось. Дни, проведенные с момента приезда в Грайн, превратились в череду бесполезно прожитых минут. Ничего не происходило. Время словно топталось на месте, нервируя Маргариту.

Шермер постоянно был в отъезде, а когда возвращался в гостиницу, то запирался в своем номере и Маргарита не решалась постучать к нему. На все ее вопросы о сыне, он скупо улыбался и коротко отвечал, что все будет хорошо. Знал бы Роан, как ее нервирует эта фраза, какие отвратительные воспоминания будит.

Что хорошего?

Вот что? Егор по-прежнему в тюрьме, а она ничего не знает о нем. Даже увидеться с сыном ей не позволили. Роан молчит и словно бы избегает ее общества. Лиз…

Молодая женщина некрасиво шмыгнула носом и повыше подняла воротник плаща, пытаясь хоть так защититься от пронизывающего и совсем не весеннего ветра. Сегодня утром она сама проводила Лиз на поезд до Гардинеры. Роан настоял. В последнее время у девушки стал активно прогрессировать врожденный дар интуита. Лиз то и дело срывалась, теряла сознание или же просто замирала, глядя в одну точку. В такие момента Маргарита больше всего пугалась и понятия не имела, что делать.

Узнав обо всем, Роан был непреклонен — девушке предстояло вернуться в столицу и вплотную заняться собственным состоянием.

Отъезд Лиз еще больше вверг Маргариту в пучину отчаяния. Теперь ей даже поговорить было не с кем.

А ее сын все еще сидел в тюрьме. И она не знала, есть ли шанс вытащить его оттуда. Роан обещал, что поможет, но… Маргарита уже не верила… она давно разучилась верить в добро и бескорыстие окружающих.

— Вот ты где, — Роан догнал ее и пошел рядом, приноравливаясь к неторопливому шагу. — Нам… надо поговорить.

— Что-то с Егором? — Маргарита остановилась и подняла на мужчину глаза. Все ее мысли были заняты сыном.

— С ним все в порядке, — улыбнулся Шермер. — Думаю, уже завтра он будет здесь.

— Правда? — голубые глаза молодой женщины распахнулись, и Роан почувствовал, как у него перехватывает дыхание.

Он много думал в последние дни… Ну ладно, не так уж и много, все же приходилось большую часть времени заниматься делами, но все же, мысли его все чаще и чаще возвращались к Маргарите.

— Правда, — кивнул он и осторожно взял ее под локоть. — Обвинения будут сняты.

— Значит, Егор сможет вернуться домой? А… учеба? Ему позволят получить диплом или придется восстанавливаться на следующий год? Наверное, время уже упущено, — пустилась в рассуждения Маргарита.

— С этим все не так просто. Диплом Грайна у него будет, но… — он замолчал. Почему-то сейчас, когда все уже было решено и первые шаги на пути к тому, чтобы заполучить себе пусть и необученного, но достаточного сильного ментала, были сделаны, Роану стало… совестно. А это чувство находилось в списке тех, которые он предпочитал не испытывать. Давно уже купировал у себя всякую жалость и совестливость, даже врожденное чувство справедливости постарался приглушить до максимума. Человеку его положения не позволено испытывать ничего подобного.

— Что еще? — Маргарита остановилась и выдернула свой локоть, разворачиваясь так, чтобы иметь возможность смотреть собеседнику в глаза. Эта заминка, интонации его голоса — все настораживало. Все же она не верила в доброту окружающих.

— Егор подписал документы, — глухо отозвался Роан, отводя взгляд. И почему он чувствует себя настолько виноватым? Как мальчишка, честное слово. Мерзкое ощущение, давно забытое. И неприятное настолько, что хочется пойти и вымыться. — Теперь он курсант военной академии и…

Маргарита рвано выдохнула. Отступила на шаг. Она не питала ненужных иллюзий и знала о том, что ее сын ни за что бы не согласился на такое без веских причин. А значит, ему поставили условие, сделали предложение, от которого нельзя отказаться.

Хорошо это? Плохо?

Только время покажет.

— И в чем подвох?

Роан пожал плечами и все же посмотрел на нее. Попытался улыбнуться, но не получилось. Не располагало настроение к улыбкам, пусть даже сегодня он и одержал несколько безоговорочных побед.

— Не знаю. Как по мне, то это лучшее развитие событий, которое только могло бы быть. Два года особой подготовки и Егор может занять неплохую должность. У твоего сына великолепные показатели, он обладает всеми необходимыми качествами лидера. На мой взгляд, это лучший выход из всех возможных. Военная академия даст ему тот трамплин, который никогда бы не обеспечил Грайн. Все же, менталы — это элита нашего общества. А менталы настолько сильные и целеустремленные, как твой сын — прирожденные лидеры. Его будущее может быть блестящим.

— Егор не желал связывать свою жизнь с этим, — тихо произнесла Маргарита и, спрятав руки в карманы, продолжила прогулку.

— И я не понимаю, почему? — Роан все же догнал ее. — Он на самом деле может добиться очень многого. Поверь, я повидал на своем веку достаточно людей и могу с уверенностью утверждать, что Егор способен на многое. А он просто зарывал свой талант в землю.

— Его отец тоже мог, — Маргарита грустно улыбнулась. На Роана она больше не смотрела, продолжала идти вперед. — Сильный дар, неплохие перспективы, удивительные возможности.

— И что случилось? — Роан и сам не мог понять, почему упоминание о бывшем муже Маргариты, неприятно царапнуло внутри.

— Он умер.

Тон, которым было это сказано, не предполагал продолжения расспросов, и Шермеру пришлось промолчать. Буквально заставить себя не задать следующий вопрос. А так хотелось. Однако он сдержался и продолжил молча идти рядом с Маргаритой, украдкой разглядывая ее.

— Нам надо поговорить, — молчание не могло длиться вечно. К тому же, Роан привык ценить время.

— Мы разговариваем.

— Не об этом.

— Тогда о чем? — она остановилась и снова посмотрела на него. Вопросительно, будто бы и в самом деле не понимала, что дальше так продолжаться не могло. Роан чувствовал напряжение, которое разливалось в воздухе всякий раз, когда они оказывались в пределах видимости друг друга. И пусть ни он, ни Маргарита никак не выказали своих эмоций или настоящих чувств, воздух вокруг них словно приходил в движение, уплотнялся и, казалось, еще немного и он просто начнет искрить. И это было странно, поскольку сам, сильный ментал, Шермер не мог оперировать способностями интуита. Один дар не предполагает развитие другого. Ментал может работать с энергетическими потоками, чувствовать их и развивать в себе энергета, усилием воли погасив врожденный дар. Так делал Егор на протяжении последних лет. Но чувства… тонкие потоки, интуиция… способность улавливать легчайшие эманации чужих эмоций — все это было невозможно. Сильный ментал никогда не сможет развить в себе интуита. Это правило.

Другое дело Лиз. его дочка имела врожденный дар интуита и пыталась приглушить его, опять-таки развивая в себе энергета. Хватило ее ненадолго. Еще пять лет назад, Роана предупреждали, что рано или поздно, но она сорвется и не сможет дольше сдерживать свои врожденные способности. Так и случилось. Хорошо еще, что пробуждение дара интуита не несет в себе никакой опасности. Лиз просто стала намного чувствительнее к эмоциям окружающих. Немного практики и, если она не захочет работать с этим, то дар просто купируют. На этот раз навсегда.

Роан предпочел бы первый вариант, Лиз… скорее всего выберет второй. Но в любом случае, это будет ее решение и ее выбор. Вмешиваться в это он не собирался. Его дочь умная и рассудительная девушка. Она все решит правильно.

А вот Маргарита… что-то он уже сомневался, что с ней будет легко.

— О нас, — тем не менее сказал он, глядя на нее. — О том, что мы будем делать дальше.

Маргарита удивленно приподняла брови.

— О нас? Я не понимаю.

— Послушай… я бы предложил тебе переехать в Гардинеру. Я мог бы…

— Стоп! — решительно оборвала его Маргарита. — Я благодарна тебе за все, что ты сделал для моего сына. Правда. И понимаю, что мне никогда не расплатиться с тобой за это, но… давай сразу расставим все точки. Нет никаких нас.