Академия Грайн. Выпускной курс

ГЛАВА 5

Боль. Она стала ее постоянным спутником. Поселилась внутри, ощетинилась сотнями длинных иголок. Обжигающе горячими лентами оплела тело. Кости крошились, кожа и мышцы плавились, волосы и те болели. Иногда ей удавалось немного отрешиться от боли. Нет, она не уходила насовсем, лишь отступала, сворачивалась внутри тела шипастым комком. И тогда Фэй прикрывала глаза, осторожно выдыхала и тихонько всхлипывала. В такие моменты она вспоминала. Маму и отца. Их маленькую квартирку в старом панельном доме, пропахшую выпечкой. Мама любила печь. Печенья, пироги, ватрушки с творогом вот ей особенно удавались. И каждое воскресенье, когда маленькой Фэй не надо было в школу, а у родителей был выходной, мама вставала рано, тихонько хозяйничала на кухне, а они с отцом просыпались от чудеснейшего запаха, распространявшегося по квартире. Потом был завтрак. Сонный. Не всегда вкусный, поскольку частенько воскресные утра в их семье начинались с овсянки, но заканчивались они всегда одинаково — ароматным горячим чаем и выпечкой.

Эти воспоминания навевали слезы. Фэй любила родителей. И потом, когда смогла уехать из отчего дома и снять свою квартиру, не перестала навещать их… каждое воскресенье. И они все так же собирались на кухне. Мама пекла что-нибудь вкусное и они все вместе пили чай. И говорили. Обо всем. Что будет с ними теперь?

А еще была школа. О школе Фэй вспоминать не любила. Белая ворона. Бедная девочка среди богатых — она никогда не вписывалась ни в одну компанию. Ее не любили. Откровенно игнорировали… Нет, поначалу пытались гнобить, но Фэй научилась не обращать внимания, что на одноклассников своих, что на преподавателей, которые даже не пытались скрыть своего пренебрежения. У нее была цель и она шла к ней. Аттестат. И поступление.

Университет. Здесь тоже было не все гладко. И дело даже не в том, что у Фэй не было богатых родителей или титулованных покровителей — в университете кто только ни учился. Одногруппники, сокурсники… Разница в материальном положении здесь не так уж сильно бросалась в глаза. Но все равно… Ее соученики дружили, встречались, ходили в кино, в клубы, на свидания… Она — нет. Училась. Пыталась как можно шире раскрыть свой собственный дар. Вот и вышло, что пока все вокруг дружили и знакомились, Фэй видела только учебники, пустые лаборатории… библиотеку…

Очередная волна боли накатила внезапно. На этот раз она родилась внутри черепа, в мгновение заполнила его, а затем потекла ядовитыми струями через глаза, уши, нос… испарялась с поверхности кожи, причиняя неимоверные страдания. Беззвучный крик заклокотал в горле, мышцы резко напряглись, причиняя еще большие страдания…

— Не надо… — говорить было больно, плакать — еще больнее, да и никому не было дела до ее слез. Сколько она молила? Сколько просила, чтобы ее оставили в покое? Все без толку. Он оставался глух ко всем ее мольбам. — Зачем? Зачем вы делаете это?

Фэй попыталась вздохнуть, закашлялась, затем и вовсе едва не захлебнулась кровью. Двигаться она не могла. Нет, ее не связывали, в том не было нужды — тело ей больше не подчинялось.

Сквозь мутную пелену слез, окрасившуюся в розовый цвет, она смогла рассмотреть силуэт. Он приблизился. Остановился совсем близко, так близко, что она смогла почувствовать слабый запах туалетной воды. Легкий, свежий… в другое время он напомнил бы ей о лете, о свежескошенной траве и солнечном свете, а сейчас… сейчас этот запах стал предвестником очередного витка страданий.

— Пожалуйста… — она захныкала, — пожалуйста… не надо. Я больше не могу… не надо…

Он не ответил. Склонился почти над самым ее лицом, нахмурился, что-то разглядывая. Сквозь гул в ушах Фэй смогла уловить щелчки тумблера и мысленно напряглась — это звук ничего хорошего не нес в себе.

— Н-не… не… надо… пожалуйста…

Еще один щелчок и боль ввинтилась в черепную коробку. Прострелила виски. Ментальные каналы вспыхнули все, разом. Ослепительно… так ярко, что Фэй не выдержала — закричала. Только крик ее, отразившись от высокого потолка, рассеялся в почти пустом помещении.

А потом все закончилось. Боль схлынула. Ментальные каналы натянулись до предела — того и гляди лопнут. Фэй успела сделать глубокий вдох, почувствовав, как от воздуха вдруг закружилась голова… А затем — взрыв! И темнота заполнила сознание Фэй, погружая ее в беспамятство.

— Нет!! — тот, кто мучил ее, скривился. В его голосе явно прозвучало раздражение. — Переборщил. Та-ак… посмотрим…

Склонившись над неподвижной девушкой, он небрежно перевернул ее голову, поморщился, когда заметил тонкую алую струйку крови, вытекающую из маленького ушка.

Лиз медленно бродила по саду. В мыслях царил полнейший разлад и никак не получалось сосредоточиться.

Егор. Он, как всегда, ворвался в ее жизнь, взбаламутил тихое и кое-как устоявшееся болото. И что дальше?

Лиз вздохнула и остановилась. Сунула руки в карманы домашнего платья. Стоит только вспомнить, как сегодня Гардов делал ей массаж ног… Как тогда, шесть лет назад, когда они только начали встречаться. Они часто оставались вдвоем, сидели в тишине ее комнаты, учились, разговаривали или… просто целовались. Тогда она была счастлива.

Но это время ушло. И теперь Лиз прекрасно понимала, что Егор правильно поступил, когда разорвал их отношения. Они не смогли бы быть счастливы вместе… Или все же?..

Вопросы, на которые нет ответов. Вопросы, что тревожили ее на протяжении последних шести лет.

Смогли бы они с Егором сохранить свои чувства, пронести их через годы или же нет. А может, и не было их, тех чувств?

Лиз нахмурилась и продолжила свою прогулку.

Она любила Егора. Или же ей так казалось?

— Как же все сложно! — вздохнула она, снова останавливаясь и запрокидывая лицо вверх, силясь рассмотреть небо и солнце сквозь густые переплетения крон деревьев.

Телефонный звонок нарушил ее размышления. Нехотя, Лиз достала аппарат и посмотрела на дисплей. Улыбнулась, увидев имя звонившего.

Виктор.

Он всегда ее понимал. Умел слушать и слышать. Иногда Лиз казалось, что Виктор — это продолжение ее самой. Странно так, удивительно, но тем не менее, Виктор Траверси стал для Лиз отдушиной.

Они познакомились в сложные для нее время. Лиз только-только научилась управлять собственным даром, стала ненадолго покидать комнату в кампусе института. В то время она чувствовала себя одинокой и очень потерянной. Одна, вдали от родных и друзей, в чужой стране…

С Виктором они встретились случайно, во время одной из прогулок по институтскому парку, на которые стали выпускать Лиз. Она медленно бродила по дорожкам, щурилась от яркого солнца и… была счастлива уже от того, что ее вынужденное заточение подошло к концу.

В то время, Виктор еще не был профессором, всего лишь доктором наук. И в тот институт его пригласили прочитать курс лекций. Что-то про влияние настроения на энергетические каналы… Они столкнулись случайно. Виктор, поглощенный своей теорией развития дара, был, как всегда, рассеянным и буквально налетел на нее и упал, не удержавшись на ногах. Когда же Лиз попыталась помочь ему подняться, он уронил и ее. Так они и барахтались, мешая друг другу некоторое время. Виктор был таким открытым, милым и… он был настолько не похож на всех, кого Лиз до этого момента знала.

Их дружба возникла сама собой. И за прошедшие годы только окрепла, хоть у них и не было возможности часто встречаться. Лиз была занята своим обучением, затем работой, а Виктор пытался доказать всему миру свою теорию. Но созванивались они часто.

— Привет, — Лиз улыбнулась, ответив на звонок.

— Привет! Как дела? Ты не звонила мне уже… сколько? Восемь часов! Это много и я волновался? Как ты?

— Я в порядке.

— Мне не нравится твой голос, — Лиз не могла видеть собеседника, зато прекрасно могла представить себе, как он хмурится, кусает нижнюю губу. У Виктора всегда была очень живая мимика, и Лиз не надо было обращаться к своему дару, чтобы понять, о чем он думает. Достаточно было всего лишь посмотреть на него. — Что-то случилось.

— Ничего… ничего такого, с чем бы я не справилась. Правда, — поспешила заверить Лиз.

— Ты лжешь. Я это точно знаю. И мне очень и очень грустно от того, что ты мне больше не доверяешь, — в голосе Виктора послышались нотки обиды. Он всегда был очень обидчивым, правда и отходил тоже быстро.

— Нет. Я не лгу. Просто… Знаешь, иногда встреча с прошлым переворачивает все твое настоящее и грозится полностью изменить будущее. Как-то так. Прости, я не могу сформулировать свое состояние иначе. Я просто…

— Ты просто столкнулась со своим бывшим и теперь не уверена, что сможешь и дальше держаться от него на расстоянии, — Виктор всегда был удивительно догадлив. Иногда Лиз казалось, что он умеет читать ее мысли. И будь профессор Траверси интуитом, она бы предположила, что он беззастенчиво использует собственный дар. Однако, это было не так. Виктор — энергет. И он добился немалых высот на этом поприще. Интуитом он быть по определению не может… или? Лиз вдруг нахмурилась. А если? Нет, не может того быть. Ее друг не стал бы это скрывать, тем более, что последние годы, Виктор работал над тем, что пытался доказать свою теорию. Он и Лиз пытался уговорить принять участие в исследованиях, но у нее никогда не было на это времени.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась она, после довольно продолжительного молчания.

— Ты же живешь в отчем доме, Лиз. а твой бывший, сын твоей мачехи. Все просто, малыш, не нужно даже быть гением, чтобы сложить два и два.

— Ты прав, — она даже улыбнулась, почувствовав облегчение. Виктор, как всегда смог всего лишь парой фраз развеять все ее тревоги и сомнения. — И теперь я страдаю, не зная, что мне делать дальше.

— Совет нужен?

— Конечно.

— Бросай их всех и выходи за меня замуж!

— Замуж? Ты делаешь мне предложение?!

Егору казалось, что веселый голос Лиз звучит у него в голове. Он до упора надавил на педаль, не задумываясь о том, что столичные улицы не слишком подходят для подобных маневров.

— А знаешь? — Лиз продолжала смеяться в его мыслях. — Это отличная идея. Я всегда знала, что мы с тобой просто созданы друг для друга, Виктор, — оба помешаны на своей работе. Просто идеальная пара. И будем жить долго и счастливо вместе… если, конечно, кто-нибудь из нас не забудет о том, что нужно вовремя явится на церемонию!

— Да кто он вообще такой, этот Виктор!!! — воскликнул Егор, ударяя кулаком по рулю. — Откуда он вообще взялся?!!

Окружающий пейзаж смазывался за окнами летящего на предельной скорости автомобиля. Ему сигналили, кажется, пару раз Егор довольно грубо нарушил правила вождения, и один раз точно проехался на красный свет светофора.

— Так и на тот свет не долго!

Егор мотнул головой и снизил скорость, а затем и вовсе остановился. Закрыл глаза.

— Какого черта я так завелся? — произнес он в пустоту.

А и правда? Почему случайно подслушанный телефонный разговор Лиз с этим ее Виктором произвел такое впечатление? Он буквально лишился рассудка. Выскочил из дома, сел в машину и рванул куда глаза глядят. Почему? Что это такое? Ревность? Собственнические инстинкты проснулись?

Так у него нет никаких прав на Лиз. И ревновать ее, как и требовать верности, он тоже права не имеет. И понимает это. Ведь понимает же?

Гардов распахнул глаза и уставился перед собой невидящим взглядом.

Еще неделю назад он ответил бы на свой вопрос однозначно — Лиз Шермер и их отношения остались в прошлом. Они попробовали и ничего у них не вышло. Так что же изменилось сейчас? Что такое произошло, что при одном взгляде на Лиз, он, Егор Гардов, вспоминает, как им было хорошо в прошлом. Он помнит ее смех, гладкость ее кожи… Он помнит ее саму. Такую, какой она была шесть лет назад.

— Дурость какая-то, — Гардов мотнул головой, точно бы это могло спасти его от навязчивых мыслей. Потер лицо руками.

Затем, когда все это не помогло, выбрался из машины по мелкий холодный дождь. Запрокинул лицо к небу и застыл так, чувствуя, как острые капельки воды попадают на кожу. Стало легче. По крайней мере, вернулась ясность мысли.

Все дело в том, что последние дни они были рядом. Вдвоем. В замкнутом пространстве. Работали над одним делом. Вот воспоминания и вернулись. А чувства? Егор никогда не лгал себе. он любил Лиз Шермер.

Любил ее тогда, шесть лет назад и продолжает любить сейчас. Но если еще неделю назад, до того, как он снова увидел Лиз, бороться с этими чувствами было легко, то сейчас…

— А стоит ли оно того? — вопрос сорвался с губ непроизвольно и Егор распахнул глаза, встряхнулся, точно большой пес, разбрасывая вокруг себя брызги с мокрых волос. — Мы больше не дети из разных социальных слоев населения.

Вернувшись в машину, Егор повернул ключ, собираясь возвращаться. Он достиг душевного равновесия, разобрался в себе и даже наметил определенный план действий и теперь был спокоен и сосредоточен. Так бывало всегда во время операций. Четкий план, расписанный до секунд, ни капли свободного времени на импровизацию или раздумья. Никаких сомнений!

Вот и сейчас. Сомнения остались позади. Размышления — отложены до лучших времен. Егор Гардов был готов действовать.

И лишь короткий взгляд по сторонам навел его на мысль, что стоит все же закончить то, что он не успел до всех этих событий. Первым делом он позвонил Роану.

— Ты рехнулся? — рычал в трубку Шермер-старший. — Ты отстранен до выяснения обстоятельств. Комиссия еще не вынесла решения относительно жалобы той девушки? Я запрещаю тебе принимать участие в расследовании, пока с тебя не снимут все обвинения!!!

— Но и сидеть в четырех стенах, перебирая бумаги, я тоже не могу. Твою ж…, Роан!! Я не девица на выданье! что бы там ни решила эта комиссия, с Фэй у меня ничего не было, как бы она ни пыталась доказать обратное. И отсиживаться в тепле и комфорте пока мои парни буквально роют носом землю, мне претит. Я их командир, в конце концов!!

— Гардов, ты меня бесишь! — не сдавался собеседник. — Ты понимаешь, что сейчас малейшее неосторожное движение, всего один только неверный шаг и твоя карьера полетит чертям в… одно место?! Все усилия! Все годы, что ты потратил на то, чтобы добиться того, что у тебя сейчас есть — и все!!! Всего этого ты можешь лишиться в один момент.

— А знаешь? — Егор вдруг ухмыльнулся. Он живо представил себе полковника, сидящего в удобном кресле, с перекошенным от злости лицом. Он сильно сдал за последние годы. Его здоровье оставляет желать лучшего и мать не один уже раз сетовала на то, что Роану пора подумать об отдыхе. Не на неделю или две, а совсем. Правда, сам Егор с трудом представлял себе Шермера на пенсии. Вот как-то не вязался у него образ вышестоящего начальника и уютного такого, домашнего пенсионера. — Это не страшно. Мне не привыкать начинать все с самого начала. Строить карьеру с нуля. Это не страшно. Куда страшнее будет найти завтра еще два трупа и знать, что можно было бы этого не допустить, но вместо того, чтобы искать убийцу, я ел пирожки!

— С чем пирожки-то? — как-то устало поинтересовался Шермер.

— С вишней, — уже совершенно иным тоном ответил Гардов. Гроза миновала, и теперь разговор с Шермером был больше похож на общение родственников. — Мама с утра занимается. И Лиз с ней…

— Лиз? — Роан и не пытался скрыть удивление. — Не знал, что она готовит.

— Эм… я тоже, но… мама… Ты же знаешь, если она задается какой-нибудь целью, то добивается своего, несмотря на сопротивление окружающих. А сейчас она, видимо, решила сделать из Лиз примерную домохозяйку.

— Ясно, — вздохнул Шермер. — И все же, Егор, будь осторожнее.

— Я не собираюсь лезть на рожон. И ловить преступника в одиночку — тоже не собираюсь. Я просто сгоняю в университет и поговорю с этим профессором, как его там… — Гардов дотянулся до лежащего на соседнем сидении блокнота, перевернул пару страниц, отыскивая необходимые записи, — В.В. Траверси.

Получив добро от вышестоящего начальника, Егор направился к университету. Его ребята уже закончили опрашивать свидетелей недавнего убийства, а тех, кто так или иначе мог быть связан с остальными жертвами, теперь вызывали в управление.

Университет жил своей жизнью. В административном корпусе ничего не напоминало трагедии, произошедшей всего несколько дней назад. Сновали студенты, степенно прохаживались преподаватели, спешили по своим загадочным делам методисты…

Шум. Суета. Жизнь.

Гардов поежился, окунувшись с головой в университетскую жизнь. Он чувствовал себя неуютно, не на своем месте. Как-то сразу вспоминалось о том, что сам он окончил учебу целых четыре года назад, и для большинства сегодняшних студентов казался едва ли не стариком.

Кабинет профессора Травести находился на четвертом этаже. Об этом Егора уведомил охранник внизу, а лифт поднял его на нужную высоту. В коридоре было не в пример тише и спокойнее. Никто не болтался без дела, не слонялся из кабинета в кабинет. Из-за парочки закрытых дверей доносились приглушенные голоса.

Профессора на месте не оказалось. Именно так Егору сообщила девчушка с разноцветными волосами, торчащими в разные стороны. Она представилась помощницей профессора Травести.

— И где я могу найти профессора? — Гардов с трудом сдерживал раздражение. Мало того, что он сам чувствовал себя не в своей тарелке, так еще и эта девчонка окинула его взглядом, в котором просто читалось открытое пренебрежение.

— Понятия не имею… — пропела… «ассистентка». — Профессор очень занятой человек. Помимо того, что он читает лекции в нашем университете, его часто приглашают и в другие учебные заведения. А еще он курирует несколько дипломных проектор и изысканий. Ну и, конечное же, работает над своей научной работой. Я не знаю, где он сейчас может быть.

— Хорошо, — плохо сдерживая раздражение, Егор прошел в кабинет, не обращая внимания на недовольство студентки. Уселся в кресло. — Тогда на мои вопросы придется отвечать вам. Если я правильно понял, вы ассистируете профессору в его научных изысканиях и принимается участие в опытах, которые он проводит. Вы же были в лаборатории четыре дня назад, когда в корпусе случилось убийство.

Девчонка растерялась. Она очень постаралась ничем не выдать своего волнения, но по лихорадочному румянцу на ее щеках, который стал заметен даже через густой слой пудры и по тому, как забегали ее глаза, Гардов понял — он попал в цель. Только бы понять еще, в какую именно.

— Ну? Присаживайтесь. Как вы сказали вас зовут?

Студентка сглотнула, неловко плюхнулась на стул и сцепила пальцы рук на коленях.

— Мари… — пискнула она и, откашлявшись, поправилась. — Мари Антайнего. На самом деле я… что-то вроде младшего помощника профессора. Он курирует мою дипломную работу, но я… я…

— К своему проекту он вас не допускает? — догадался Егор.

А девчонка вспыхнула. Вскинула голову.

— Ну… помогать с уборкой тоже кому-то надо. Профессор не может сам этим заниматься, а…а допускать в кабинет кого-то из обслуживающего персонала, опасно.

— Почему же? У профессора есть враги?

— Враги? — густо подведенные черным глаза расширились. — Нет! нет, профессора все любят. Он замечательные. Правда!!! И писать дипломный проект под его руководством — это большая честь, просто… просто…

— Просто, что?

— Просто у такого гения, каким является профессор Травести, огромное количество завистников. Каждому хочется урвать кусочек его гениальности, а при возможности еще и свеженькую идею.

Она вошла в кабинет неслышно. Просто появилась на пороге.

И этот голос. Глубокий, бархатистый, обволакивающий… у Егора перехватило дыхание.

— А вы…

— Ирэн Сальва, — алые губы растянулись в улыбке, зеленые, как молодая листва, глаза призывно блеснули. — Доктор Ирэн Сальва. Я ассистент профессора Травести.

— Еще один?

— Единственный. Увы, Виктор, несколько рассеян, особенно когда уходит в свои исследования, перестает замечать происходящее вокруг. И многие этим пользуются, — она посмотрела на сжавшуюся на стуле Мари. — Не так ли, дорогая?

— Я… я пойду! — студента подскочила и в несколько минут покинула кабинет профессора.

Егор остался наедине с самой удивительной женщиной, с которой ему доводилось встречаться. Она была яркой, красивой, чувственной. Каждый изгиб ее фигуры, каждая черта лица словно кричали о том, что доктор Ирэн Сальва знает о наслаждении все и даже чуть-чуть больше.

— Итак, — медленно, плавно, точно бы она не шла, а плыла по воздуху, доктор Ирэн Сальва направилась к Егору. Она покачивала бедрами, смотрела прямо в глаза и улыбалась настолько призывно, что Гардов почувствовал, что ему не хватает воздуха. Давно его не пытались соблазнить настолько откровенно, беззастенчиво. И вот это-то как раз и настораживало. — Зачем вы хотите видеть Виктора, господин…

— Гардов. Капитан Егор Гардов, — он отмер и наконец-то вспомнил о приличиях, поднялся со стула. — Управление внутренней безопасности.

Доктор Сальва остановилась не дойдя до Егора всего несколько шагов, на лице ее застыло вежливо-отстраненное изумление, но вот в глубине зеленых глаз мелькнул… страх? Впрочем, Егору было не привыкать к подобной реакции. Почему-то слова «служба внутренней безопасности» производили воистину волшебное впечатление на окружающих.

— СВБ? — стоит отдать этой даме должное, в руки она себя взяла почти мгновенно, что не могло не восхищать. И снова стала сексуально-притягательной, заманчивой… такой опасной и в то же время желанной. — Но… но что могло понадобиться вам от Виктора? О, нет, — она помотала головой, словно бы пыталась вытрясти из головы какую-то поистине невероятную мысль, — только не говорите, что это из-за его исследований.

— Все зависит от того, что это за исследования, — Егор улыбнулся в ответ. Уселся обратно в кресло и жестом предложил доктору Сальва последовать его примеру. Демонстративно расслабился, позволил себе улыбку. Ирэн Сальва была красивой женщиной. И она знала себе цену — это читалось в каждом ее жесте, повороте головы, в том, как она отбрасывала за спину длинные пряди ярко-рыжих волос, как изгибалась, опускаясь в предложенное ей кресло, как чуть-чуть приподняла подол и без того короткой юбки, еще больше оголяя идеальные ноги.

— О! Ну… профессор Травести известный экспериментатор. Он ученый с мировым именем и сотнями, если не сказать — тысячами, последователей. Всю свою жизнь он отдал науке.

— Так что именно он изучает?

— Одаренность, конечно. Ее многогранность. Способы усиления дара и его развития.

— Ясно, — кивнул Гардов, хотя на самом деле ему совершенно ничего ясно не было. Эта женщина не сказала ему ровным счетом ничего. Талант, однако. — И как давно вы работаете с профессором? Вы ведь его ассистент.

— Скорее, помощник, секретарь, нянька и все в таком духе. Виктор… несколько рассеян, а когда увлекается своими исследованиями, то совершенно забывает об окружающем мире. Приходится не только ассистировать ему во время опытов, но и следить за тем, чтобы он не забывал пообедать или уйти домой отдыхать.

— Да вы незаменимы!

Ирэн мило улыбнулась и, окончательно расслабившись, откинулась на спинку кресла. Она медленно, чувственно закинула одну длинную ногу на вторую и все это — не сводя с Егора пристального взгляда.

— Но вы так и не сказали мне, почему СВБ интересуется Виктором? Он… в чем-то замешан? Если вы так думаете, то могу вас уверить — Виктор не из тех людей, кто способен на дурной поступок. То есть… он точно ничего такого не собирался делать и даже не думал об этом. Он просто… он совершенно не приспособлен к жизни.

— Как давно вы работаете с профессором Траверси?

— Уже пять лет. До этого у нас был один научный руководитель, а когда профессор Моррис отошел от дел и Виктор занялся продолжением его исследований, я тоже стала работать с ним. Это дело всей нашей жизни.

— И все же… расскажите подробнее о ваших исследованиях? — предпринял Егор еще одну попытку. — Что именно вы делаете? Какого результата ожидаете?

— Это… — Ирэн поднялась на ноги, демонстративно медленно оправила короткую юбку, привлекая внимания к ее длине и ногам, которые эта самая юбка совершенно не прикрывала.

«А ведь это преступление — носить подобные наряды!» — подумал Егор, не в силах оторвать взгляд от того, что ему так откровенно демонстрировали.

— Довольно сложно. Объяснить несведущему человеку, что именно мы делаем, — Ирэн медленно двинулась к Егору, покачивая бедрами, обошла его по кругу, остановилась прямо за спиной. У Гардова зачесалось под лопаткой, с трудом удержался, чтобы не почесаться, но остался сидеть, только голову чуть повернул, чтобы видеть собеседницу. — Основная идея нашей работы в том, чтобы уравнять одаренных и не одаренных. Ведь согласитесь, это несколько несправедливо, что кто-то может использовать ментальные или энергетические потоки, чувствовать эмоции других людей, а кто-то совершенно лишен подобных возможностей. Мы с Виктором пытаемся разработать методику для того, чтобы дар модно было… ммм… транслировать, передавать на расстоянии. Простите, я могу говорить об этом часами, но… — в ее голосе появились призывные нотки. Стоя позади кресла, в котором восседал Гардов, Ирэн чуть наклонилась, ее волосы мазнули Егора по щеке, терпкий запах духов окутал его.

«А может, ну его, это расследование, — мелькнула предательская мыслишка, — я все равно отстранен. А тут — сплошной соблазн!»

— В тот вечер, когда произошло убийство, — Егор все же не выдержал и поднялся. Запах духов доктора Сальва душил его, казалось, что этот приторно сладкий аромат забивается в нос, сквозь поры просачивается под кожу, туманит разум, оседает песком на зубах. — Где были вы?

— Вы подозреваете меня? — зеленые глаза ненатурально расширились, тонкие брови взлетели вверх. — Вы правда…на самом деле подозреваете, что я могу быть причастна к смерти того студента?

— Я задаю вопросы, — чуть приподнял уголки губ Егор.

Доктор Сальва расхохоталась, откинула волосы за спину.

— Это… интересный опыт. На самом деле, очень… необычно. Меня еще ни разу не подозревали в убийстве. Но… вынуждена вас разочаровать. В тот вечер, когда бедный мальчик расстался с жизнью, профессор Траверси проводил опыт в лаборатории. Я была с ним.

— Все время? И ни вы, ни профессор не отлучались из лаборатории?

— Кажется, нет, — Ирэн передернула плечами. — В любом случае, с нами был еще один из студентов Виктора. Опыт не удался.