Олеша отправился за своей любовью в Москву. Нельзя сказать, что Юрий приехал на пустое место. К тому времени в Москве уже обосновался Катаев, который радушно принял друга в съемной квартире, а также составил ему протекцию в литературных кругах.
Серафима проживала с мужем в более комфортных условиях. Нарбуту как начальнику отдела печати ЦК РКП(б) дали квартиру в одном из красивых домов.
Юрий искал встречи с Симочкой. Он приходил к дому Нарбутов в надежде хоть мельком ее увидеть, а лучше поговорить, как прежде взять за руку, привлечь к себе. Ведь она – его любовь и муза, единственная и навсегда. Через общих знакомых Юрий передавал ей письма, и – о чудо – Серафима стала ему отвечать.
Писал Олеша виртуозно: красочные эпитеты, жаркие признания и клятвы. Он был ее первой любовью, и Серафима решилась.
Она сбежала к Юрию в съемную квартирку недалеко от Патриарших прудов – скромно обставленную, с низкими окнами первого этажа, в которые постоянно стучали непрекращающиеся гости Катаева.
Все было как в прежние времена ее дикой, разгульной юности. Богемная среда, жизнь коммуной одним днем.
Идиллия закончилась тем же вечером глухим стуком в дверь. На пороге стоял Владимир Нарбут. Он был предельно вежлив и краток.
Владимир без эмоций и драматизма объявил о своем намерении сейчас же пустить себе пулю в сердце, если Серафима Густавовна предпочтет ему другого.
И снова Юрий ее предал. Он мог не отпускать Симу к Нарбуту, но вместо этого Юрий трусливо предложил любимой уйти, чтобы не навлечь на себя неприятностей.
Коммунист, руководитель популярного издательства «ЗиФ» застрелился из-за того, что Олеша увел у него жену. Кто будет в этом виноват? Конечно же, соперник! В лучшем случае его лишат возможности издаваться, а в худшем – объявят контрой и расстреляют.
Сима все надеялась, что Юра ее остановит, но он стоял истуканом, молча наблюдая из окна, как она с хромоногой фигурой медленно удаляется по пустому переулку.
Несмотря ни на что, к Олеше Серафима продолжала питать нежные чувства. Нарбута она любила, но совершенно иной любовью. То была любовь – благодарность за все, что он для нее делал, любовь – восхищение достигнутым положением. Разве можно было не любить столь неординарного мужчину? Олеша же был ее первой любовью, памятью о безумной юности. Симе было в ту пору неполных двадцать лет, и, конечно, она продолжала витать в облаках.
Нарбут написал о том случае стихотворение:
Ну, застрелюсь. И это очень просто:
нажать курок, и выстрел прогремит.
И пуля виноградиной-наростом
застрянет там. Где позвонок торчит,
поддерживая плечи – для хламид.
И ты, ты думаешь, по нем вздыхая,
что я приставлю дуло (я!) к виску?
…О, безвозвратная! О, дорогая!
Часы спешат, диктуя жизнь: «ку-ку»,
а пальцы, корчась, тянутся к курку…
Выстрелил бы он или это был блеф? Учитывая характер Нарбута, возможен любой исход.
До этого Владимир уже умирал несколько раз. В новогоднюю ночь 1918 года, когда на их фамильное поместье напали разъяренные крестьяне. Они убили его родителей и брата, его самого тяжело ранили и сочли мертвым. Каким-то чудом Владимир выжил, но лишился кисти руки. Позже его расстреливали белые, едва не убили красные…
В молодой Стране Советов постоянно шли чистки, на которых выявляли и пускали в расход «вражеский элемент».
Нарбут отлично понимал, что однажды «темное пятно белого происхождения» в его анкете сыграет роковую роль.