Аметисты Серафимы Суок

Серафима

Серафиме Суок никогда не требовалось прибегать к ухищрениям, чтобы привлечь мужчину. Никакого жеманства, томных взглядов и, боже упаси, инсценировок, чтобы как будто бы случайно оказаться перед нужным мужчиной в выигрышной ситуации. Симочка всегда оставалась собой: легкой, смешливой, обольстительной, настоящей.

Круг общения, в который она попала в юности, сопровождал ее в течение всей дальнейшей жизни и всегда приносил новые интересные знакомства.

«Будете дружить с дворниками, и вся ваша жизнь сложится вокруг дворницкой», – так им с сестрами в детстве говорила маман.

Сима общалась с литераторами.

Когда арестовали Нарбута, Серафима отчетливо осознала, что ей нужно немедленно развестись и спрятаться за новым мужем. Чтобы гроза миновала наверняка, муж должен иметь безупречную репутацию и вес в обществе.

Таковой быстро нашелся. Им оказался знакомый по Одессе писатель и литературовед Николай Харджиев. Николай, как и многие южане, в неспокойном двадцатом году переехал в Москву. Он дружил с Ахматовой и Заболоцким, сблизился с Малевичем, пока еще был жив Эдуард, часто гостил у Багрицких.

Симой он очаровался давно, и ей стоило лишь обмолвиться о своем разводе, как Николай принялся за ней ухаживать.

О своем новом замужестве Серафима Густавовна решила бывшего мужа не оповещать, чтобы не добить его окончательно. Что бы ни болтали злые языки, Серафима Суок имела доброе сердце. Она продолжала отвечать на редкие письма Нарбута, а когда письма прекратились, поняла, что Владимира больше нет. Он сгинул в Магаданском крае в кровавом тридцать седьмом.

Харджиев занимался переводами, редактировал сценарии для Эйзенштейна – словом, принадлежал к творческой элите и жил относительно неплохо.

Серафима поселилась с мужем в его комнате в Марьиной роще, стала рисовать декорации для «Мосфильма», где работал Харджиев. К ним в гости приходили актеры, художники, писатели. Захаживал Виктор Шкловский, писатель, сценарист, литературный критик. Он был обласкан властью и награжден Орденом Трудового Красного Знамени. Лысый, с лукавыми, умными глазами, всегда со вкусом одетый, это был импозантный мужчина, своим поведением и мягкими движениями напоминающий вальяжного домашнего кота.

При виде Серафимы глаз его заиграл. Он произнес витиеватый комплимент, в котором сам же запутался, отчего смутился.

Сима засмеялась искристым смехом. Новый знакомый ей нравился.

Харджиев, на глазах у которого происходила эта недвусмысленная сцена, оставался невозмутимым. Несмотря на свои армянские корни, он считал ревность низменным для его возвышенной натуры мещанством. Николай терпел даже Юрия, когда тот без приглашения являлся в их дом.

Олеша писал мало и постепенно спивался. Ольга смиренно тащила на себе крест и даже, казалось, была счастлива. Он все еще любил Симу и не скрывал этого. Сима его жалела в память об их любви.

Выглядел Юрий Карлович неважно: в заношенном костюме и в растоптанных туфлях со стертыми каблуками, с серым, рано постаревшим лицом. Прежними у Юры оставались глаза и гордая стать польского шляхтича. Он даже деньги, которые одалживала ему Сима, принимал со снисхождением, словно это он ее выручал, а не наоборот.

Ольга не смела ревновать к сестре. Ведь он гений, а гению позволительно все.