Аметисты Серафимы Суок

Зоя

Поздним вечером, когда Зоя возвращалась домой после бассейна, под козырьком подъезда она услышала чьи-то торопливые шаги.

– Зойка! – знакомый голос ласково скользнул по сердцу солнечным зайчиком.

Она обернулась. От парковки торопливым широким шагом к ней направлялся Нечаев.

– Зойка, где тебя носит?! Полтора часа тебя жду!

– Что-то случилось? – В глазах Зои вспыхнули огоньки то ли тревоги, то ли возмущения: у Лёвы забыла отпроситься!

– Да так, – стушевался Лев. Его былая уверенность сразу улетучилась. Суетливыми движениями он полез в карман толстовки. – Вот!

Зоя не верила своим глазам: на ладони Льва горсткой лежали аметистовые бусы. Те самые, мамины. Зоя их узнала сразу по размеру камней, по узорам на них… за столько лет она запомнила каждую бусину, одна из которых – привезенная из Испании, – отличалась от остальных более глубоким лиловым цветом.

– Лёва! Откуда?! – ахнула Зоя. Она бросилась целовать друга.

– Нашел, – смущенно прошелестел Нечаев. Он опустил белесые ресницы.

– Но как?

– Когда отвозил сахарницу, на подъезде увидел объявление, что найдены бусы. Я позвонил, описал бусы, мне их отдали. От денег отказались. Есть же еще хорошие люди.

– А где их нашли? – возбужденно допытывалась Зоя.

Ей не верилось, что бусы снова у нее.

– Девушка, которая их отдала, сказала, что нашла в траве возле дома. Наверное, вор выбросил за ненадобностью.

– Зачем тогда он их взял?

– Кто же его знает! Может, некогда было бусы разглядывать, когда хату обносил.

– А потом стоял во дворе и сортировал улов, – скептически заметила Зоя.

Лёва лишь пожал плечами.

– Пойдем, перекусишь, голодный, наверное, – потащила его к себе Сапожникова.

Лев уперся. На него накатила оторопь.

– Поздно уже. Мне пора, – пробормотал он.

Зоя уговаривать не стала.

Чуть поддернутая серой пеленой облаков, за окном висела полная луна. Зоя сидела в кресле-мешке, устало глядя в темноту улицы. После нескольких дней непрерывной суматохи, связанной с необходимостью решать свалившиеся на нее проблемы, она лишь сейчас почувствовала, насколько сильно устала.

На ладони легкой сиреневой змейкой лежали бусы из аметистов. Мамины бусы, единственная вещь, хранящая ее память.

Зоя привычными движениями, словно четки, стала перебирать камни. Пятьдесят. Один аметист пропал. Опять чья-то смерть. Кто на этот раз?

С тех пор как не стало мамы, исчезновение камня было связано с чьей-то смертью. Впервые после того трагического для их семьи дня бусы рассыпались в две тысячи первом году, а потом еще в две тысячи пятом.