Аметисты Серафимы Суок

Зоя

Зоя Сапожникова узнала его сразу: светло-карие, чуть навыкате глаза, вьющиеся темные волосы, тонкий нос. Парень был одет, как писали в заметке, в черную куртку и короткие, не прикрывающие голые лодыжки джинсы. Виктор Ж., 19 лет, был убит тупым предметом, предположительно доской.

Тело Виктора было обнаружено на спортивной площадке на улице Пражской. Предполагаемое орудие убийства лежало рядом с трупом.

Автор статьи призывал граждан, что-либо знающих о происшествии, обратиться в РУВД Фрунзенского района или написать на сайт в «Хронику дня».

Зоя несколько раз перечитала куцую заметку на «Яндексе», порылась в других источниках, но всюду писали одно и то же с небольшими вариациями. Выходило ужасное: она убийца. Сознание отчаянно сопротивлялось этой мысли, но упрямая логика не оставляла шансов.

Если бы можно было отмотать назад, она бы не стала брать эту треклятую доску. Надо было не за доску хвататься, а бросить ему свой рюкзак и бежать. И чего это она тогда не сообразила?! Это же азы безопасности: при встрече с грабителем не вступать в бой, отдать ему ценности – жизнь и здоровье дороже.

Удалось уйти невредимой, и даже вещи свои сохранила, не считая утраченного аметиста. И каков результат? Парень мертв. Пусть это была защита, но все равно она его убила.

Бей, замри, беги – основные модели поведения в экстремальной ситуации. Раньше, до курса медитаций, ее моделью была «замри». Сапожникова впадала в ступор, и окружающие всласть над ней издевались.

Теперь она другая: осанка, взгляд, движения, мысли. Зое еще долго аукалось ее непростое детство, и возможно, несмотря на приличный возраст, Зоя Сапожникова до сих пор оставалась бы той закрытой беззащитной девочкой, какой была в школе, если бы после окончания учебы в архитектурном университете не обратилась к психологу.

Зоя Сапожникова проделала большую работу над собой, в результате чего она очень изменилась: стала уверенной в себе, сильной и раскованной. Последнему поспособствовало увлечение леди-дэнс, превратившееся из хобби в работу. Изменилась и модель ее поведения: от безвольного «замри» не осталось и следа, ему на смену пришло воинственное «бей».

«Лучше бы это было „беги“», – сокрушалась Зоя.

Ее скоро найдут. На орудии убийства, доске, остались ее отпечатки, не могли не остаться. Отдадут под суд, потом тюрьма. Сколько дают за убийство при самообороне, которую еще придется доказать? Пять лет? Десять? Да какая разница! За решеткой и года достаточно, чтобы «перевоспитаться» – выйти со сломанной психикой и жирным, во весть лист, крестом на судьбе.

Явиться с повинной? Нет уж! Полиции Зоя не верила. Имелись основания. Хотя бы недавнее проникновение в квартиру Голубевой. Сотрудники правопорядка ей прямо сказали, что кражи никакой не было. А гибель мамы? – при этой мысли навернулись слезы. Преступников нашли случайно и лишь спустя несколько лет.

Зое показалось, что она еще никогда так не ждала заветных восемнадцати ноль-ноль – времени, когда можно кликнуть на крестик в верхнем углу экрана и покинуть рабочее место.

Ей хотелось поскорее оказаться дома, чтобы успокоиться, стоя под горячим душем с ароматом карамельного геля, а потом спрятаться от всего мира под пледом.

Одновременно Зоя боялась идти домой. Она думала, что ее ищут, и лишь переступи она порог, как тут же материализуются представители власти, чтобы ее арестовать.

Может, переночевать у Веры? Она примет и ничего не спросит. При этом не преминет всучить очередную порцию наставлений из серии «как правильно жить». Повод найдет.

Несмотря ни на что, с Верой хорошо, она душевная и родная. Как же давно они не виделись! Может, и не увидятся больше. Посадят ее, и когда она еще там выйдет на свободу? Хотя Верка будет ей носить передачи. И не запретишь ведь – все равно не послушает.

До чего же не хочется обременять подругу! Пожалуй, к Вере сейчас ехать не стоит, а то еще поймет по ее лицу, что что-то случилось, и потребует рассказать. Пусть лучше подруга остается в неведении как можно дольше.

В тот вечер Зоя бродила по городу, прощаясь с любимыми местами: литературной Коломной, извилистыми, будто бы созданными для одиноких прогулок, набережными, мрачным своей истинно петербургской архитектурой, атмосферным Свечным переулком. Она фаталистично обошла дворами злосчастную спортивную площадку и с самоотверженностью самурая шагнула в подъезд. Вышла из лифта: тишина.

Напротив ожиданий, Зою никто не искал. Она уже стала успокаиваться, как спустя неделю на крыльце «Луча», когда она вышла на обеденный перерыв, ее окликнули.

– Сапожникова Зоя Игоревна? Капитан Андросов. Мне нужно задать вам несколько вопросов. – Крыльями бабочки в воздухе мелькнуло удостоверение.

Зоя испуганно бросила взгляд на мужчину. Перед ней стоял поджарый человек в штатском, возрастом примерно в районе сорока.

Сердце упало в пятки, внутри похолодело. Началось.

– Пройдемте вон на ту скамейку, – начал он безобидно. – Там будет удобнее беседовать.

«Усыпляет бдительность», – догадалась она.

На деревянных ногах Сапожникова поплелась в указанном направлении.

«Немедленно взять себя в руки!» – приказала Зоя.

Она сделала глубокий вдох и задержала дыхание, считая до десяти. Расправила удрученно поникшие плечи, высоко подняла голову. Пропадать, так с музыкой!

– Вы знакомы с Киселёвым Павлом Родионовичем?

Вопрос прозвучал неожиданно. Причем тут Кисель? Издалека заходит. Или… у Зои задрожали конечности.

– Когда я училась в школе, в нашем классе был такой мальчик, – осторожно ответила она.

– После школы вы с Киселёвым общались?

– Нет, – зачем-то соврала она.

– Двадцать четвертого августа вас с Киселёвым видели в кафе.

Как только Зоя услышала про Киселёва, она с бешеной скоростью стала перебирать варианты развития дальнейшей беседы. Кисель хотел получить бусы. После этого квартирная кража и исчезновение бус. Бусы вернул Лёва. Полиция сразу заинтересуется Нечаевым. Не стоит его впутывать.

Другой вариант показался Зое гораздо хуже. Если этому Андросову сказать, что Киселю от нее нужны были бусы, пусть даже тот был обкуренным и на самом деле ему бусы сдались как рыбе зонтик, все равно полицейский заинтересуется ее бусами. Если учесть, что в драке с погибшим Виктором Ж. ее бусы порвались и один камень пропал, то велика вероятность, что аметист нашли рядом с трупом. А дальше – привет Воркута.

– Вы правы. Припоминаю! Павел подсел ко мне за стол в обеденный перерыв.

– Зачем вы ему понадобились?

– Не знаю.

– Знакомые Киселёва говорят, что Павел вас целенаправленно искал.

– Возможно. Я-то его не искала.

– Тем не менее он вас нашел и между вами состоялся разговор. О чем вы разговаривали?

– Зачем Павлу понадобилась именно я, не знаю. Я не занимаюсь дизайном интерьера. Я разрабатываю строительные чертежи.

– То есть Киселёв хотел заказать вам дизайн интерьера?

– Да. Он говорил про какой-то салон. Заманивал деньгами. Естественно, я отказалась.

– О какой сумме шла речь?

– Не помню, поскольку это был беспредметный разговор. Прежде чем вести речь о стоимости, нужно составить смету. В любом случае я не дизайнер.

– Как вы думаете, почему Киселёв обратился именно к вам?

– Может, порекомендовал кто ошибочно. Люди часто не видят разницы между архитектором и дизайнером интерьера.

– Кто бы мог вас порекомендовать?

– Понятия не имею. Может, Киселёв сам на меня вышел. Хотя бы через журнал «А». В нем публикуются мои статьи с указанием места работы, фамилии и должности. Даже мое фото есть.

Андросов понимающе кивнул: автор статей – звучит весомо. Многие падки на публичность и считают, что хоть маломальская известность – гарантия качества.

Из здания, в котором располагалось архитектурное бюро, то и дело выходили сотрудники. Многие из них, заметив Сапожникову в компании мужчины, с любопытством их разглядывали.

«Хорошо, если запишут этого Андросова в ухажеры, – подумала Зоя. – Гораздо хуже, если дорогие коллеги узнают, что он из полиции. Капитан явно что-то недоговаривает».

Зоя тревожно посмотрела на часы – выдержка у нее оказалась так себе.

Андросов истолковал ее беспокойство по-своему.

– Успеете пообедать. Я уже заканчиваю.

«Не тяни кота!» – раздраженно подумала Зоя.

– Тридцать первого августа квартиру, которую вы снимали, взломали, – наконец разродился информацией оперативник.

– Взломали, – равнодушно согласилась Сапожникова. – Нашли преступников?

– Этим делом занимается РУВД Калининского района, но, насколько мне известно, преступников не нашли. У вас что-нибудь пропало?

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Ничего, – упрямо повторила Сапожникова.

«Он что-то знает! – встревожилась Зоя. – Похоже, знает недостаточно, иначе не ходил бы вокруг да около. Сейчас важно не взболтнуть лишнего».

Лицо Андросова выражало сомнение: «Финтит дамочка!» Коллеги из Калининского РУВД ему сказали, что Сапожникова была возмущена их бездействием, а теперь ей как будто бы все равно, поймали злодеев или нет. Поинтересовалась лишь для вида.

– Киселёв, Шпыряков, Иванючина, Феофанова, Воронин, Лыков, Бакин… – вам эти вам фамилии ни о чем не говорят?

– Вы решили перечислить всех моих одноклассников? – уголки коралловых губ Зои приподнялись в наигранной улыбке.

– Погибших одноклассников, – уточнил капитан. – Десять человек! Вас не удивляет такое количество смертей?

– Нет. Людям свойственно умирать.

– Есть основания считать, что вашим одноклассникам расстаться с жизнью помогли.

– Вот как? – вымолвила Зоя. – И кто же им помог?

– Пока неизвестно. У вас есть предположения на этот счет?

– Никаких, – пожала плечами она.

Попрощавшись с оперативником, Зоя направилась в кафе, чтобы успеть перекусить.

Когда Андросов завел разговор о череде смертей в ее классе, тревожившие ее мысли о происшествии на спортивной площадке отошли на задний план.

О погибших одноклассниках Зоя знала из соцсетей. Тогда ей подумалось, что все неспроста. Но эту мысль она сразу отбросила: кому нужны обычные, ничем не выдающиеся люди?

Оказывается, у полиции есть основания считать, что отправиться на тот свет одноклассникам помогли, и теперь этого «помощника» ищут.

Логика подсказывала жутковатый ответ на вопрос, который Зоя побоялась задать: однажды настанет и ее черед.

– Никто работать не хочет! – Берестов свирепо брякнул по столу большой тяжелой чашкой с остывшим кофе.

Ясно же, что опера отнеслись к его поручению формально – ни по одному эпизоду гибели выпускников киришской школы не выявили криминала. На бумаге все гладенько: в результате розыскных мероприятий… вот протоколы, вот опрос свидетелей – не подкопаться. Они там у себя в розыске наловчились отчеты мастачить!

С другой стороны, а чего он ожидал? Что кто-то по этому поводу станет землю рыть? Тут по текущим делам работы выше крыши, а он со своими Киришами хрен знает какой давности. Виталий Алексеевич с грустью подумал, что дело Метёлкина придется закрывать. И не видать ему никакого Ювелира! Никаких наград и почестей.

– Мекнасси, Гостихин, Сапожникова, Латухин, Фролова, Рыдалова, Сазонов, Рассохина… – листал он протоколы.

Никто из оставшихся в живых выпускников ни ухом ни рылом. Хоть бы обеспокоились сохранением собственной шкуры! Может, Киселёв не последний в этой странной цепочке?

Берестов повеселел: тогда это еще не конец! Продолжат эти бестолочи умирать, в оставшихся сразу гражданская сознательность проснется. Глядишь, и фактов прибавится, и зацепок, а там и до Ювелира рукой подать.