Апгрейд

Глава 13 Холодный прием

Пока Кириан играет со мной в гляделки, просматриваю его, чтобы знать, к чему готовиться.

Физическое развитие: 12.

Сила: 13.

Ловкость: 11.

Выносливость: 12.

Духовное развитие: 5.

Религиозная принадлежность: культист Ваала;

Паранормальные способности: 0.

Интеллект: 10.

Здоровье: 15.

Текущее отношение: 9 (раздражение).

Понятно, я его отвлек от шоу, и он злится. Но выдыхать еще рано. Иду к кровати в углу. На стене над кроватью висит экран. Надо послушать, что говорят про теракт, и понять, повесили ли всех собак на трикстеров. Кладу сумку на пол, включаю телек и сразу же попадаю на репортаж с места происшествия: холеный диктор с канала «Хроники Карфагена» радостно рапортует:

—…Был использован гексоген. Взрывная волна разбила стеклянный купол, и людей, собравшихся в здании аэропорта, посекло осколками. Сам смертник погиб и идентификации не подлежит. Большинство погибших — юные танцоры, собиравшиеся лететь на всемирный чемпионат в Пекин. На данный момент поступили сведения о еще двух детях, скончавшихся в реанимации.

Транслируется нарезка кадров под траурную музыку: сперва — место трагедии издали, снующие флаеры, затем — спасатели, бегущие в разрушенное здание; медики с носилками, где лежит окровавленная девочка; трупы, сложенные в рядок и накрытые целлофаном. Внизу экрана текст: погибло 134 человека, 110 детей, ранено 270, из них 55 в тяжелом состоянии.

Дальше диктор предлагает взглянуть на аэропорт за несколько минут до происшествия: галдящие дети, воспитатели, стоящий спиной к камере растерянно оглядывающийся мужик. Да это же я! Вот только не помню, в какой момент метнул нож в террориста. Если до того, как он начал речь, то сам себе вырыл могилу, потому что не смогу объяснить свою осведомленность относительно его планов. Сейчас посмотрим.

Пульс учащается, в горле пересыхает.

«Будьте вы прокляты, зверобогие, — орет террорист. — Мы отомстим!» Я на записи совершаю странное телодвижение, и связь обрывается. Качество съемки паршивое, трудно понять, что я бросаю нож, но это не единственная камера, наверняка есть записи, где меня вполне можно рассмотреть.

Записи изучат ответственные службы, и меня рано или поздно пригласят на беседу. А еще та журналистка меня сняла, только бы не пустила в эфир!

Щелкаю каналы. На всех, кроме двух, говорят о теракте. И почти единогласно обвиняют трикстеров. Для каждого уровня своя новостная лента. Жаль, нельзя посмотреть, что говорят у бет, а с Рэем, который может это устроить, я нескоро увижусь. Больше нигде я не засветился.

— Эй, ты чего залип?

Голос соседа заставляет меня дернуться и обернуться.

— Я читал твою характеристику, ты реально из Китая — к нам? То-то я смотрю, старый. — Кириан плюхается на мою кровать. — И реально озверелых видел?

Он невысокого роста, плечистый, с квадратным лицом и вечно прищуренными глазами. Снисходительно усмехаюсь.

— Не только видел, но и валил. Слухи об их силе преувеличены. Обычные люди, как ты и я, только тупые и агрессивные.

— А че именно во внешний патруль? Тут долго не живут. — Он кивает на кровать погибшего соседа. — Зачистки всякие, кровь, кишки…

— Мне не привыкать. Быстрее получу статус местного.

— Ааа, ну тогда да. Если доживешь.

Перевожу тему, указывая на шкаф, обклеенный нашими с Элиссой снимками:

— А это кто такие? В аэропорту заметил ориентировку на них.

— Хэзэ. Мне пох. Видел, какие деньги обещают?

— Проще тебя исчезнуть, чем платить.

— Не. Это ж статусная контора… Да ты ж дикий совсем! Деньги предлагает «Гнев Ваала», там заказчики бывают с самых верхов, им дешевле заплатить, чем потерять репутацию.

Какой же тупой, активный и назойливый у меня сосед. Просто находка для шпиона!

Кириан с радостью рассказал мне все: что стажировка — та же работа, только платят не полторы тысячи шекелей, а семьсот, и так будет два месяца. Что буду я с ним в группе, где третий напарник — трус и нытик, а командир — жадная сволочь, которая выписывает премии только себе. Пожаловался, что его девушка ушла к другому из-за отсутствия жилья. Кир не такой оптимист, каким показался в подземелье.

— А спортзал тут где-то есть? — прерываю поток его негодования я. — Рукопашка какая-нибудь?

— Ты реально странный. На хрена тебе? Отдыхай, на работе и так загоняют.

— Форму терять не хочется.

Он пытается объяснить, куда идти, но я не понимаю, тогда он снова называет меня диким, машет рукой и вызывается проводить. Всю дорогу он жалуется на несправедливость шоу «Выжить на Полигоне», где выигрывает не сильнейший, а за кого голосуют зрители, и никак не проследить, так голосовали или эдак, а я думаю о том, что у меня мало времени, чтобы прокачаться, на своем уровне я вряд ли помогу нашим. Потому нужно выбрать направление развития и начинать вливать очки в одну из характеристик.

Сильных я видел навалом, быстро догнать их вряд ли получится, а вот в ловкости у всех недоработки. Как говорил мой покойный учитель, именно ловкость лежит в основе силы и выносливости. Вот ее и буду качать, чтобы превосходить будущих врагов хоть в чем-то. У меня есть свободное очко характеристик, шесть единиц сострадания. Еще четыре, и будет два очка. Плюс два к ловкости… Все равно мало.

Но через голову не прыгнуть, придется качаться привычным способом, доступным каждому. Уверен, что смогу на пару единиц повысить способности, ведь давно не занимался, а только использовал наработанный ресурс и наверняка потерял форму.

Бормочущий Кириан начинает коситься с недовольством, подозревая, что я его не слушаю, и просто ради поддержания беседы спрашиваю:

— А что дают победителю?

— Ну ты ваще! — Моя неосведомленность так его удивляет, что он останавливается. — Каждый раз суммы разные, и переводят на четвертый уровень! У тебя в Китае что, телека не было?

— Был. Но не смотрел его — некогда.

До спортзала оказывается минут пять ходу, в огромном помещении малолюдно. Начало девятого, и все уже разошлись. Месит грушу долговязый потный юноша, сопровождающий каждый удар хеканьем. Где-то вдалеке, за многочисленными тренажерами, симуляторами и стимуляторами, звенит железо.

Вот это зал! Моих бы учеников сюда! Как дельты умудряются быть такими неразвитыми, имея столько возможностей? Видимо, удивление читается на лице, и Кир толкает меня в бок.

— Круто, да? Это столица, привыкай!

Перевожу взгляд на Кириана и твержу себе, что надо не забываться и отыгрывать роль провинциального диковатого простака, чтоб у напарника и мысли не возникло меня заподозрить.

— Поспаррингуемся?

Начинаю расшнуровывать берцы. К нам подходит непонятно откуда появившийся тренер — руки, как ноги, ноги, как столпы мироздания, шея — толстый ствол дерева. Он так раскачан, что лысая голова кажется крошечной.

Альдор Уаллисен, 27 лет

Уровень 2, ступень 1, тренер

Физическое развитие: 16.

Духовное развитие: 6

Так, что у нас с силой, ловкостью и выносливостью? Восемнадцать, двенадцать, восемнадцать. Ловкость провисает, но он все равно меня превосходит, причем по всем пунктам.

— Зал закрывается через полчаса, — информирует нас он, окидывает равнодушным взглядом и теряет интерес.

— Перчатки есть? — спрашиваю я у напарника.

— Я только поел! — Кириан поднимает руки, пятится. — Найдешь дорогу назад?

— Ты новенький? — спрашивает тренер мрачно. — Не тот ли, что Умбру уделал?

Ну почему, когда стараешься быть в тени, тебя все время выталкивает на всеобщее обозрение?

— У меня было единственное преимущество, — говорю я, — прокачанное ночное зрение. Полезное умение, помогает гонять озверелых по лесам. Им я и воспользовался, когда разбил лампу.

— Разминайся пока, принесу перчатки, и поспаррингуемся.

Провожаю взглядом его подсвеченный красным силуэт, считываю подтверждение его неприязни — четверка, почти ненависть. Чего он так возбудился? Позавидовал, что мне засчитали победу над Умброй? Он запросто может меня отправить на тот свет, правильно просто свалить вслед за Киром, но, услышав наш разговор, вокруг собираются посетители спортзала, все трое — перекачанные амбалы, всем меньше двадцати пяти.

Если уйти, поползут слухи, что я трус.

Возвращается Альдор, швыряет мне боксерские перчатки, надевает свои, поворачивает голову влево-вниз, вправо-вниз, хрустят позвонки.

— Здесь лампочку не разбить, — зло улыбается он. — Преимуществ у тебя нет. Бьем в полную силу, пока кто-то из нас не ляжет, не упадет или не попросит пощады. Принимаешь вызов?

— Альдор, у вас разные весовые категории! — Вмешивается коротко стриженный парень. — Ты его покалечишь!

— Принимаю, — говорю, глядя на него в упор, и в кровь впрыскивается адреналин: в горле пересыхает, учащается пульс.

Альдор снисходительно ухмыляется:

— Проверим тебя на прочность, это тебе не обезьян по лесу гонять. Тут — столица, и в твои годы ты никогда не достигнешь нашего уровня.

Вскипает злость.

«Что ты делаешь, придурок? Твоя жизнь слишком ценна, чтобы так тупо ею рисковать!»

Иначе нельзя. Если откажусь, окажусь на самом низу иерархии, среди опущенцев. Лучше сдохнуть.

Альдор атакует первым — ложный удар, ложный выпад, ложный лоу-кик. Бросается мне в ноги, проводя борцовский прием, но успею отскочить и зарядить ему локтями в спину. Противник игнорирует удары, пытается не выпускать меня из клинча, повалить и взять на болевой или удушающий. У меня борцовские навыки прокачаны плохо, я всеми силами стараюсь разорвать дистанцию. Получаются, как говорят, «обнимашки», а потом мы, сцепившись руками, расходимся, и Альдор пытается меня достать коленом по ребрам. Рано или поздно он меня достанет, уронит и возьмет на болевой, потому что в партере я профан.

Потому шагаю вперед, бью по ребрам его, удар проходит, и Альдор ставит ногу вперед. Этого я и ждал, цепляясь за его ногу ногой, падаю на колено, валю его за руку, одновременно освобождая другую. Противник падает, я отскакиваю, готовлюсь отражать нападение.

Альдор не ожидал, что у меня получится огрызаться, его лицо наливается кровью, он прет буром, удары сыплются градом, у меня получается отбиваться, но он все-таки пробивает защиту, и лоу-кик вскользь проходит по печени, второй удар кулаком чиркает по скуле…

И тут время будто бы замедляется. Перед глазами за долю секунды проносится текст, но я успеваю его понять:

Активирована способность Замедление!

Действие способности — 5 секунд.

У получивших первый осколок Сферы Познания способность активируется спонтанно при прямой угрозе жизни, не чаще, чем раз в 5 суток.

Словно в замедленной съемке вижу кулак, медленно движущийся к моему виску. Уклоняюсь, включаю все резервы организма, взрываюсь серией ударов: прямой в челюсть, апперкот, еще один, и третий, топчущий в «солнышко», лоу-кик в правое, левое бедро.

Альдор медленно запрокидывает голову, разбрызгивая кровавые слюни, и я молочу его локтями в солнечное сплетение.

Замедление заканчивается, я наношу контрольный лоу-кик в бедро, и Альдор, хрюкнув, с грохотом падает. Только сейчас замечаю, что он рассек мне бровь, и кровь заливает глаз. Тяжело дыша, оглядываю вытянувшиеся лица зевак, теперь их пятеро, все юны, высоки и квадратны, я среди них — престарелый дрыщ.

Альдор садится, трясет головой, размазывает кровищу, выплевывает выбитый зуб и произносит:

— Охренеть ты зверь! Вот это скорость! Как ты это сделал?

Или мне кажется, или в его голосе — восхищение. Щурюсь и вижу, что его силуэт больше не подсвечен красным, отношение ко мне: 15, интерес на грани симпатии. Чтобы добиться уважения некоторых людей, нужно им врезать — никогда таких не понимал, придется учиться — мне среди них жить.

Хочется ответить что-то типа: «Обезьяны в лесу и то дольше держались» — но мне ни к чему враги, потому говорю:

— Не стоит недооценивать противника. — И протягиваю руку, чтобы помочь ему подняться, но Альдор гордый, покачиваясь, встает сам.

Зеваки молча расходятся, вдалеке замечаю Кириана, наблюдающего с безопасного расстояния. Мне тоже хочется уйти, но лапища тренера ложится на плечо.

— Ты крут, мужик. Извини, если что, меня зовут Альдор. И приходи заниматься, нам есть чему друг друга научить.

— Леон. В другой раз.

Кириан топчется в коридоре, он бледен, в руках у него перекись и бинт.

— Я думал, конец тебе. Отобьет Альдор мозги. Но ты ваще герой! Такая скорость! — Он завистливо щелкает языком и протягивает бинт, сложенный во много слоев, обильно смоченный перекисью. Прикладываю его к рассеченной брови и шагаю за Кирианом, тараторящим: — Идем, зальем регенератором, он в аптечке. Тебе ее выдали? Наверное, нет, мне тоже выдали не сразу…

Начинаю выходить из боевого режима, и становится ясно, что я пропустил кучу ударов. Не болит разве что только спина; предплечья, голени, которыми ставил блоки, просто отваливаются.

Кир все еще фонтанирует словами, а меня накрывает апатия. Остается единственная ленивая мысль о том, что если с первым осколком сверхспособность активируется спонтанно, то, когда у меня будет второй, я смогу ею управлять? А дальше? Получу пятый — и что? Способность тоже будет развиваться, и я смогу останавливать время или продлевать замедление до получаса?

Нужно качаться, и чем больше, тем лучше. Посмотрим, реально ли это делать, будучи патрульным.

Обработав раны, узнаю, что заступаю я уже завтра. В семь тридцать подъем, в восемь– планерка, там и распределят обязанности, скорее всего, будем патрулировать свой участок. Кир включает планшет и показывает его: это примыкающий к периметру — отвесной стене, по которой на второй уровень часто лезут черноротые — парк с увеселительными заведениями, где днем относительно спокойно, а вечером и ночью народ напивается и быкует, особенно по выходным, а так же район с богатыми домами от автомобильной трассы до обрыва ступени.

Нам нужно отстреливать черноротых, реагировать на вызовы и следить за порядком: чтоб пьяные не валялись и не шатались, чтоб не дрались на улицах. Будни трикстера гораздо опаснее.

Приняв душ, падаю на кровать и проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь по протяжному сигналу. Заправляю кровать, переодеваюсь в полученную еще вчера серую форму, бегу в душ, затем в столовую. На все про все есть полчаса. Поедая безвкусную похлебку с синтетическим мясом, все не могу отойти ото сна. Я не помню, о чем он, не осталось ни слов, ни лиц, сохранился только смысл: у меня мало времени. Каждая минута бесценна, мне нужно подниматься по ступеням, только так я смогу запустить цепную реакцию. Уже не в первый раз о ней слышу. Как понял, это настройка окружающих на мою волну. А еще я уверен, что во сне была Элисса, и при воспоминании о ней остается теплое приятное чувство — как после визита туда, где ждут.

Сам понимаю, что чем выше заберусь, тем больше буду оказывать влияния. Но как это осуществить? Совершить подвиг? Разоблачить опасных преступников?

Думал, планерка пройдет в просторном зале, мы займем стулья и будем слушать командира отделения, но нас загоняют в душную просторную комнату, где нет ни одного сидячего места. Все, кого я вижу, не старше двадцати семи лет, видимо, тут или и правда долго не живут, или, заработав статус, переходят в другие отделы. Трибуна возвышается над нами на человеческий рост, она похожа на столб из фанеры, куда точно не забраться взрослому человеку.

Ровно в восемь за трибуной появляется голограмма командира — лысого усталого майора лет пятидесяти. Лоб его такой морщинистый, что кажется, будто он нависает над глубоко посаженными глазками-щелками.

— Доброе утро, бойцы, — лениво произносит он.

Зал громыхает в ответ:

— Здра… жла… гсдин мйор!

— Да обратит Ваал свою милость на каждого из вас! Сегодня на повестке дня два вопроса. Первый: участившиеся случаи атак особей с нижних уровней, в частности — трикстеров: теракт в аэропорту, сегодня ночью — теракт в парке Танцующих фонтанов, двадцать погибших! Второй: после смерти Белого Судьи хаос вступает в свои права: пытаются провозгласить независимость некоторые зиккураты не только Карталонии, но еще и Урусии, Индии, Китая. Вчера туда отправились добровольцы, и мы снова будем вынуждены увеличить там штат полицейских из Карфагена. Следующий набор через три недели, восемнадцатого мая.

По первому вопросу. Готовьтесь к уплотнению графика. Работать придется день через два, а не через три. Дежурство будете чередовать с походами на нижний уровень, нужно прижать трикстеров.

По второму вопросу: количество человек в дежурной группе будет сокращено до трех. Каждый четвертый отправится наводить порядок в мятежных зиккуратах. Кто это будет — на усмотрение командиров групп. Очень рассчитываю на ваши помощь и понимание, настали трудные времена. Уточнения и корректировки — у командиров групп. Конец связи.

Несколько секунд царит молчание, а после зал взрывается недовольным ропотом.

— Уволюсь на хрен! — доносится сзади. — Лучше на завод пойду!

Судя по громкости голоса, парень позади нас не просто психует, он решительно настроен на увольнение. Оттолкнув меня плечом, молодой сержант продирается к выходу.

Выходов тут четыре, мы с Киром ждем, пока толпа рассосется, и направляемся к ближнему справа.

— Совсем хреново, — вздыхает Кир. — Ща познакомишься с нашим командиром, тоже побежишь увольняться.

Планерка дежурной группы проходит прямо во флаере. Наша машина — изрядно ржавый четырехместный «ястреб» пятого поколения, их предшественников, «четверок» я сбил четыре штуки во время облав, плюс одного «воробья». Номер нашего агрегата — Б-33УО11.

Шлюз над нашей машиной задраен, крылья флаера сложены, люк в хвостовом отсеке открыт, видно замершего в салоне человека в черной форме.

Командир группы сидит в кресле пилота. Услышав наши шаги, он оборачивается вместе с креслом. Как и все здесь, он моложе меня, ему двадцать семь. У него узкое лицо, буро-рыжая щетина, мелкие черты лица: тонкий нос, маленькие губы, близко посаженные немигающие глаза и стариковская вертикальная складка между бровями.

Второй пассажир к нам даже не оборачивается, так и сидит спиной.

Мы с Киром отдаем честь: подносим ко лбу кулак, выпрямляем руки. Сержант лениво повторяет наш жест.

— Меня зовут Оллеб Гиссо, — говорит он, в упор глядя на меня, хотя я узнал о нем больше, чем мне рассказал Кир: наш командир умен (интеллект 13), а потому атеист, физическое развитие — 10, но это и заметно, он слишком тощ и узкоплеч. Но самое главное — он родился на восьмой ступени, в самом верху второго уровня, а значит, его сюда разжаловали. А еще программа слила его дополнительное направление развития — поэзия.

Полицейский-поэт. Звучит смешно. А вот его неприязнь ко мне — сюрприз. Неужели у меня морда слишком вызывающая? Или они что-то чувствуют?

— Леонард, — произносит он равнодушно. — Читал твое личное дело. И знаешь, что? Мне насрать на твои достижения и на то, что сам Бертон за тебя ходатайствует. Сразу говорю: зря ты сюда приехал, оставался бы в своем лесу. В моей группе ты работать не будешь. Ни в какой не будешь, потому что все сержанты — местные и не хотят понаехов себе в команду. Через три недели из Карфагена отправляются добровольцы в Карталонию, из моей группы полетишь ты.

Теперь понятно, почему они воспринимают меня в штыки: считают, что приезжие с более низкими запросами обесценивают их труд.

Оллеб продолжает, обращаясь уже ко всем:

— Начались теракты, и если такое случится на нашем участке, с нас шкуру спустят, так что снижаем скорость, во время патрулирования смотрим во все глаза. По местам.

Занимаю место напротив монитора, включаю экран. Шлюз над нами открывается, и флаер устремляется в небо. Сработает ли программа, если мы будем пролетать над местом, где должно произойти преступление? Скоро узнаю.

— А если мы предотвратим теракт, что будет нам? — спрашиваю я.

— Тебе точно ничего, ты на испытательном сроке, а потом улетаешь в Карталонию.

На моей панели есть черный джойстик, управляющий турелью с пулеметом, красный — с плазменной пушкой. Под каждой — красная кнопка, чтобы перехватить управление турелью у напарников.

На держателе под экраном — автомат с укороченным стволом и набор снаряженных магазинов к нему. Как понял, забирать оружие нельзя. Закончил смену — повесил на место. В корне не согласен: оружие должно быть личным.

Изображение с камеры на брюхе флаера перевожу на монитор, смотрю, как отдаляется плоская крыша стоянки, где то тут, то там открываются шлюзы, похожие на рты, выплевывают флаеры.

Наш маршрут лежит на восток, навстречу солнцу, тонущему в тумане. Флаер поворачивается боком, чуть накреняется, и я вижу гигантскую стену второй ступени, следующую чуть поменьше… Верхушка зиккурата теряется в облаках.

Достигнув нашего участка, Оллеб снижает флаер над маленьким парком, где мамаши с детьми, запрокинув головы, машут нам руками. Плывем над парком, над богатыми домами на поверхности, над автомобильной дорогой, снова над домами, опять над парком, где высятся традиционные статуи Ганнибала Великого и Ваала.

Чуть больше часа курсируем от трехполосной автомобильной трассы до обрыва, отделяющего один уровень от другого. Пролетаем над очередным маленьким парком, набитым гуляющими, и перед глазами всплывает уже знакомое:

Зафиксировано противоправное деяние 3 степени сложности!

За предотвращение преступлений 3 степени сложности достижения умножаются на 10.

— Тормози! — командую я, хватаю автомат и замираю над стеклянным брюхом флаера. — Что-то намечается.

Судя по тому, что ситуации присвоена третья степень сложности, тут намечается теракт.

— Ты псих? — без интонации бросает Оллеб и ведет флаер над крышей дальше.

Не отвечаю. Мое внимание привлекают подсвеченные красным ноги человека, прячущегося от нас под козырьком ресторана — туловища и головы не видно. Скорее всего, он еще не добрался до людного места, где собирается взорвать бомбу.

— Давай так. Я десантируюсь за рестораном, и если мне удается взять преступника, берешь достижение себе… и выписываешь премию. Если нет, я ухожу из полиции.

Глаза Оллеба сияют алчным блеском, он хищно плотоядно улыбается:

— По рукам.