Апгрейд

Глава 15 Открытие

Она с третьего уровня, ее зовут Мариам, ей тридцать один, как и мне. Она умна (15), для своей профессии развита физически (10) и не верит ни в одного бога, а еще у нее склонность к телепатии (2).

Ожидаю разоблачения, а она будто специально тянет время.

— Мариам Линн, — представляется журналистка, хотя на самом деле она не Линн, а Лейнгонза. — Третий канал. Поступили сведения, что преступника, которого вы взяли живьем, застрелил снайпер и зацепил гуляющую неподалеку девочку. Как думаете, зачем это трикстерам, которые ставили целью убить как можно больше народа?

Ай да молодец! Похоже, Мариам топит за оппозиционный Боэтарху блок — великие роды издревле конкурируют за власть. А может, просто не в курсе, что теракты — нынешняя политика устрашения, чтобы сплотить низы против общего врага и отвлечь от беспредела, который творится вверху.

— Ваши сведения не совсем точны. Террорист пришел с той девочкой…

Зал тонет в удивленных возгласах, поднимается гвалт. Майор хлопает в ладоши.

— Господа, потише!

Журналисты успокаиваются, и я продолжаю:

— Бомба была у ребенка в рюкзаке, и девочка что-то знала о преступнике. Потому снайпер, а может, снайперы, которые вели его, девочку тоже убили. Я еще не разобрался, кто такие трикстеры и чего они хотят, и выводы делать не могу. Но точно с этими терактами не все так просто, как кажется.

Моя информация тоже произвела эффект разорвавшейся бомбы: на меня обрушились сторонники вины трикстеров и те, кто придерживался теории заговора правящих верхушек. Пришла пора изображать недалекого приезжего, который слабо представляет, что такое зиккурат, чем жители второго уровня отличаются от обитателей третьего, а беты от альф. В итоге журналисты быстро теряют ко мне интерес, и на второй круг вопросов идут немногие, причем мне их больше не задают, фальшиво улыбаясь, отдуваются Оллеб и Луций Тория. Последний, похоже, тоже не догадывается о том, кто заказчик терактов, и придерживается версии «не так все просто».

Предпоследний вопрос, то есть реплику, Мариам адресует мне:

— От лица всей мыслящей общественности выражаю благодарность Леонарду Тальпаллису и его команде! Леонард, благодаря тебе десятки людей остались живы. Больше чем уверена, что способность оказываться в нужное время в нужном месте — не просто случайность, очень хотелось бы увидеть вас почетным гостем моей авторской программы «Мир говорит».

Журналистка намекает, что обо всем догадалась, но готова обменять молчание на рейтинг своей программы.

— У меня мало свободного времени, но обещаю подумать.

Мероприятие длится около часа. Кир с трудом борется с зевотой, а мы с Эдом переглядываемся, ждем момент, когда можно будет поговорить о сведениях, которые он нарыл.

Наконец майор объявляет окончание встречи, публично обещает нас наградить и приглашает на ужин на яхте класса «фламинго», любезно предоставленной спонсорами. Тут даже у Оллеба загораются глаза, только я злюсь, что потеряю время. Кир так вообще расцветает и перья распушает.

Под прицелами камер нас в сопровождении руководителей разных отделов проводят по красной ковровой дорожке к лифту, мы поднимаемся на стартплощадку, над которой парит бело-зеркально-хромированная тау-«фламинго» и грустит старенький «ястреб».

А дальше происходит то, что и должно было произойти. Чистенькие и холеные штабные во главе с майором направляются в сторону, а нас просит остаться грустный молодой лейтенант, кивает на «ястреба».

— На фламинго пойдут только офицеры.

Кир чуть не плачет от обиды, Оллеб ярится — наверное, он уже представил, как вывешивает фотографии отдыха на «фламинго», приятели лопаются от зависти, а девки прыгают в постель. Эд похож на утомленного жизнью молодого пса.

Как я ни стараюсь, не удается сдержать едкую реплику:

— А вы чего ждали? Вы лишь пыль у них под ногами, они ж почти все с третьего… — прикусываю язык.

Оллеб ухмыляется:

— А я говорил. — Он обращает к выделенному в сопровождение юнцу: — А нам обязательно лезть в эту развалину? У нас такая же на стоянке. Может, лучше просто спуститься?

— У меня приказ именно отсюда отправить вас туда, куда вы скажете.

В голосе лейтенанта — недовольство. А ведь он может запомнить наш разговор и через пару лет, когда получит должность, отыграться на нас, мы ведь выше сержантов не поднимемся, и сегодняшний прием тому подтверждение.

Потому, чтобы не попадаться на глаза журналистов, уверенных, что героев чествуют должным образом, послушно лезем в «ястреб», отлетаем на полкилометра и высаживаемся, а потом топаем к своей машине, где Оллеб на разные лады пытается донести до нас, чтобы мы на работе не усердствовали, потому что инициатива наказуема. В реку его негодования вливается поток нытья Кира, и они отлично понимают друг друга.

В салоне нашего флаера замолкаем, потому что все разговоры записываются.

На втором уровне тоже есть свои ульи, только тут безопасно, потому что везде камеры, коридоры чистые, а квартиры втрое просторнее. В одном из таких жилищ обитает Эд.

— Мама, я с приятелем, — говорит он с порога, ему отвечают женским голосом, и, перешагнув через робота-уборщика, интенсивно работающего щетками, шагает в конец коридора, отпирает дверь.

Я зыркаю по сторонам, замечаю повсюду статуи Ваала и даже небольшой жертвенный алтарь, и меня берет злость, что я собрался помочь культисту Ваала. Когда за нами закрывается дверь, говорю:

— Правда, что ты собрался себя оскопить, лишь бы вернуть брата?

— Это Кириан треплется? — ворчит он, краснея, и переходит в атаку: — Я готов вместо него лечь под нож, просто это будет мой выбор, понимаешь?

Снова включается эмпатия, и я не просто понимаю — я чувствую бессилие человека, который знает, что, возможно, именно в этот момент погибает кто-то родной, и ничего не может сделать. В таком состоянии человек готов отдать что угодно и кому угодно.

— Понимаю очень хорошо, убери идолов, тогда будем говорить. Они не помогают нам, они забирают последнее и кормят пустыми надеждами. Для богов предпочтительнее их, — киваю наверх, — жертвы.

Эд не удивлен, он просто спрашивает, убирая статуэтку Ваала в ящик комода.

— Как можно ни во что не верить?

— Не верить нельзя. Потому я верю в себя, в то, что человек — тоже сила.

Эд усаживается за стол, открывает ноутбук, я придвигаю стул и седлаю его.

— Мой отец не самый последний человек, у него тоже есть связи, — говорит Эд, пока включается ноутбук и загружаются все программы. На экране появляется улыбающийся синеглазый мальчуган, очень похожий на старшего брата, Эд нажимает «ввод», открывает файл с фотографиями трех мальчиков и двух девочек. — Все они пропали без вести за последний месяц. Все спортсмены, Борис занимался акробатикой. У всех, кроме вот этой девочки, редкие группы крови, у Бориса третья, резус отрицательный. Пропавший сегодня ребенок — шестой. — Он упирается локтями в стол и сжимает голову. — Наверное, уже поздно, Бориса нет в живых.

— Не факт, — подбадриваю его я. — Их же не сразу пускают под нож, а готовят, снижают иммунитет, чтобы уменьшить риск отторжения. Ты говорил про косвенные улики, — напоминаю я.

— Единственное, что связывает этих детей, все они проходили обследование в медицинском центре «Бонус Эс», который специализируется на спортсменах, там выявляют хронические болезни.

— Действительно, улика косвенная. Проверяли этот «Бонус»?

— Да. Все чисто. Загвоздка в том, что соучредители с третьего уровня, о них нет сведений в общем доступе, и никак их не проверить. И вообще контора подозрительная, вот что им надо у нас на втором?

— Согласен. Но насчет «не проверить» — нет. Я попробую пробить через своих людей.

— Ха! Если мой отец не смог… Или ты лжешь насчет того, что ты — дикий провинциал.

— У матери остались тут родственники, и они неплохо стоят, — лгу я. — Что еще? Я одного не пойму, почему бы нуждающимся не заказать донора на ферме?

Сколько живу, столько знаю, что существуют фермы, куда черноротые за немалые для них суммы продают своих и чужих младенцев, детей там кормят лучшей едой, растят счастливыми, чтобы потом зарезать, но только сейчас при мысли о том, что такая мерзость существует, хочется уничтожить мир.

— А потому что стоит донор больше ста тысяч! Его надо растить с младенчества, поить, кормить… А тут пару десятков тысяч дал врачу, пару — команде похитителей. Экономия налицо. Трансплантологи в наваре, суки, которые детей воруют — тоже.

— И крышует их полиция, — предполагаю я. — Наверняка майор или полковник с третьего уровня, кто не дает делам ход, ведь жизнь гаммы ценнее нашей.

— Но мы тоже полноценные граждане, и если правда всплывет, полетят головы.

— Десяток из сотни голов — так точно. Но я не представляю, как это реализовать. Пока не получим информацию об учредителях «Бонуса», рано о чем-либо говорить.

Эд вскакивает, нависает надо мной, говорит с мольбой в голосе:

— Сколько тебе нужно времени?

— Сегодня попытаюсь все сделать… — И тут память подсовывает образ проститутки Лики, у меня ведь есть незакрытый квест! Тоже поднимаюсь, но чтобы смотреть в глаза Эду, приходится задирать голову. — Слушай, у тебя есть доступ к базе данных по гражданам второго уровня? Мне нужно кое-кого найти. Тевуртий и Пенелопа Помпилии.

Проскальзывает мысль, что они тоже могут участвовать в бизнесе, и малышка Лики сейчас растет на какой-то ферме за пределами зиккурата, но вспоминается, что вроде девочка была больна, а покупатели ее вылечили, так что, возможно, дело в другом, и подобраться к ним будет просто.

Эд вводит данные и уже через полминуты называет адрес, показывает его на карте — это богатый дом-коробка на поверхности.

— Тевуртий — спортсмен, Пенелопа — директор школы, оба заслуженные работники, ныне на пенсии.

Запоминаю адрес, благодарю Эда и ухожу.

Первым делом надо наведаться к Помпилиям, понять, зачем им нужна малышка. Вряд ли ее ждет долгая и счастливая жизнь, возможно, придется девочку вызволять.

Затем — поспать хотя бы два часа, как-то сгонять к Рэю и не засветиться, а вечером попробовать покачаться физически в спортзале. События понеслись галопом, а еще в голове прочно засела мысль попробовать себя в шоу «Выживи на Полигоне» — это единственный способ не просто подняться выше, а перепрыгнуть через ступень.

Своего наладонника у меня нет, и я провел полчаса в клубе, где нищеброды типа меня могут войти в Сеть, а дети — поиграть. Уже по пути к Помпилиям я понял, что туплю, и нет предлога, чтобы к ним зайти. Пришлось снова тратить драгоценное время, рыть информацию, и обнаружилось, что Тевуртий — знаменитый детский тренер, родители обивают порог его дома, чтоб он тренировал их детей по собственной уникальной системе «Тень».

Вот и повод прийти в гости: плачу бешеные деньги, позанимайтесь с сыном, его в школе бьют.

Дом Помпилиев граничит с парком, каких я раньше не видел: деревьев тут не было, были фигурные опоры, оплетенные лианами, собранными со всего света, и три пруда то ли с лотосами, то ли с кувшинками.

Нажимая кнопку домофона, я запоздало подумал, что вид у меня тот еще. Надо было хотя бы побриться перед визитом к заслуженным деятелям педагогических наук. Как показывает статистика, такие люди чаще всего оказываются маньяками.

— Здравствуйте, — проговорили из коммуникатора мужским интеллигентным голосом. — Вы по какому вопросу?

Смотрю в камеру и думаю, что не открыл бы такому типу.

— Здравствуйте. Мне нужен Тевуртий Помпилий. Я по поводу тренировок…

— Извините, но я давно не занимаюсь частной практикой, — отвечает объект, а я смотрю на высоченный забор: видимо, хозяевам точно есть что скрывать, не зря они прячутся от посторонних глаз, и участок у них больше, чем у соседей. — Пожалуйста, уделите мне хотя бы десять минут, очень нужен ваш совет.

— К сожалению, я больше не веду приемы и вряд ли смогу вам помочь.

Вот же невезение! Вываливаю на него легенду, сдабривая подробностями:

— Моему сыну десять лет, его бьют в школе. Сегодня выбили зуб. Я не знаю, в кого он такой размазня. Я опустил руки. Может, вы…

— К сожалению, нет.

Связь прерывается. Растерянно топчусь возле резных железных ворот, выкрашенных в черный, поглядываю на трехметровый каменный забор с пулеметами на турелях. Надо найти способ туда проникнуть, он наверняка есть. Надоедать — не вариант. Что же делать? Сажусь на скамейку возле пруда с кувшинками, солнце припекает макушку, и начинает клонить в сон, усталый мозг отказывается соображать.

Мимо проходит совершенно седая темнокожая женщина — высокая, статная, язык не поворачивается назвать ее старухой, вокруг нее носятся два мальчишки семи и восьми лет, за руку она ведет голосящую маленькую девочку, которая упирается и пытается вырваться. Женщина садится на корточки, чтобы быть с ребенком вровень, улыбаясь, что-то рассказывает малышке, гладит по волосам тонкой рукой, и девочка успокаивается.

«Идеальная няня», — думаю я, пристально смотрю на женщину.

Пенелопа Помпилий, 72 года

Уровень 2, ступень 8, учитель

Физическое развитие: 7

Духовное развитие: 11.

Ничего себе характеристики! А девочка — Джоанна, дочь Лики. Вскакиваю и направляюсь к Пенелопе, на ходу просматривая ее характеристики, которые не видны с первого взгляда. Больше всего мне интересно, почему у нее так задран показатель духовного развития, наверняка не обошлось без паранормальных способностей. Так и есть! Суггестия — 5! Интеллект — 16! Но больше всего меня удивляет другое.

Религиозная принадлежность: зороастризм.

Среди зверобогих второго уровня! Надо же! Почувствовав мой взгляд, Пенелопа поднимается, разворачивается ко мне, закрывая девочку собой. В этот момент распахиваются ворота, и навстречу жене вылетает Тевуртий с плазменным ружьем, наводит на меня.

— Я же сказал тебе, что не веду приемы. Оставь нас в покое!

Он пристально смотрит на меня, поднявшего руки, а я тщательно его изучаю:

Тевуртий Помпилий, 74 года

Уровень 2, ступень 8, тренер-наставник

Физическое развитие: 14

Духовное развитие: 12.

Я готов разинуть рот от изумления, потому что у старика показатели выше моих! Выглядит он, как на многочисленных фото: голова старика на поджаром теле молодого мужчины.

У него пятеро приемных детей, двое уже взрослые, своих детей нет.

Фактическое место проживания: уровень 2, ступень 1.

Дополнительные направления развития: эзотерик, духовный наставник.

Совершено преступлений: 0.

Первый встреченный человек, который чист перед законом!

Сила: 12.

Ловкость: 16.

Выносливость: 12.

Религиозная принадлежность: зороастриец;

Паранормальные способности: магия времени-пространства (5).

Теперь понятно, что у него за авторская методика «Тень» — он использует что-то типа доступного мне замедления, возможно, даже не подозревая, что обладает сверхспособностями. И вообще, старик развит именно в том направлении, что собираюсь прокачивать я: у него ловкость превышает остальные характеристики.

Интеллект: 17.

Здоровье: 10.

Текущее отношение: 5 (неприязнь).

Мой потенциальный союзник готов снести мне башку, и срочно нужно что-то делать, но что? Мальчишки перестают играть, Пенелопа обращается к мужу:

— Дорогой, что случилось?

Он кивает на меня.

— Попросил его убраться, а он караулит. Не понимает по-хорошему. И почему-то ощущение, что он…

Пенелопа шагает ко мне, заглядывает в глаза и спрашивает:

— Что вам от нас нужно?

Непонятно откуда появляется уверенность в том, что надо быть откровенным с ними, и я киваю на девочку, с интересом меня разглядывающую.

— Я пришел посмотреть, все ли хорошо с Джоанной. Меня попросила об этом ее мать, она очень страдает.

Прикусываю язык, понимая, что меня вынудили сказать правду — так работает суггестия. Мой ответ ошеломляет супругов, что-то во взгляде Тевуртия меняется, и его показатель отношения ко мне растет, останавливается на интересе (15). Старик кивает на распахнутые ворота и говорит с толикой сомнений:

— Заходи в дом.

А вот мне что-то не хочется быть марионеткой, но пересиливаю себя и иду. В доме просторно, полно простых, но дорогих вещей. Пенелопа отправляет детей в игровую, где с ними занимается робот, и велит старшему мальчику присмотреть за Джоанной, а сама готовит кофе.

Мы с Тевуртием садимся на разные концы дивана, напряженно друг друга рассматриваем. Только сейчас программа вознаграждает меня за выполненный квест:

Ты нашел дочь Лики Джоанну и получаешь 5 ЕД сострадания! (итого 11).

Ты можешь конвертировать 10 ЕД сострадания в одно свободное очко характеристик.

Начать процесс?

Мысленно соглашаюсь, перед глазами темнеет на долю секунды, на черном фоне проступает двоичный код, и сквозь него, как сквозь податливую ткань, начинают проступать привычные очертания предметов. Пара секунд — и мир становится прежним.

Удовольствие я получаю разве что моральное, ведь у меня теперь два свободных очка характеристик, если распределю их в ловкость, будет тринадцать. Маловато, но тренировками и получением второго осколка можно дожать до пятнадцати и попытаться поднять другие характеристики естественным путем, тогда будет с чем идти на Полигон.

— Я знал, что ты придешь, но до сих пор не понимаю, кто ты.

— А я знаю, что никто другой, кроме тебя, не освоит твою систему боевых искусств. И знаю, что у тебя случаются видения. Возможно, имеются странности со временем-пространством. А супруга твоя обладает даром внушения.

Из рук Пенелопы чашка падает на пол, но не разбивается, расплескивает бурую гущу кофе по белой плитке. К пролитому кофе с едва заметным жужжанием несется робот-уборщик.

— Вам не о чем волноваться, я вас не сдам, — пытаюсь их успокоить я, — потому что тоже не совсем вписываюсь в картину мира.

Они не уточняют, чем именно не вписываюсь. Пенелопа говорит:

— Мы выкупили смертельно больную девочку, вылечили ее. Как и других детей. Сделали ей гражданство, ей ничего не угрожает.

— Я сейчас расследую дело о похищении детей предположительно трансплантологами, вот и подумал, что Джоанне может понадобиться моя помощь.

— А что ее мать?

Пожимаю плечами.

— Что она сделает? Ничего. Но, думаю, узнав, что с дочерью все в порядке, хоть не будет себя корить за то, что ее ребенок мучается. Если не трудно, запишите ей послание, я передам.

— И ты наплевал бы на правила? Попытался бы отбить у нас девочку? — удивляется Тевуртий. — Если бы понял, что она в беде?

— Скорее всего, да.

— Но зачем? — Пенелопа ставит перед нами тарелку с печеньем, по чашке кофе. — Какая тебе от этого выгода?

Она снова пытается на меня повлиять, выяснить правду, я говорю то, что считаю нужным:

— Потому что так правильно.

Отхлебываю кофе и замираю от удовольствия: ничего более вкусного я в жизни не пробовал. Печенье тоже божественно: надо полагать, кусочки шоколада и мука — настоящие, а не синтетическое дерьмо, которым питаются трикстеры.

— Я запишу послание, — говорит Пенелопа и уходит, а старик все не сводит с меня взгляда.

— Нам тяжело с детьми, и мы умрем раньше, чем они повзрослеют. Нам нужен помощник. Думаю, твоя знакомая с первого уровня согласится нам помогать, да и так она будет рядом с дочерью. Мы сделаем ей вызов на работу.

Он смотрит на меня так, словно ждет какого-то важного признания. Наконец не выдерживает:

— Ты ведь не из наших?

Отвечаю пространно:

— Из всех известных мне религий зороастризм — самая гуманная. У меня другой покровитель, и это не Ваал. Очень хотелось бы поговорить с вами подольше, но у меня очень мало времени.

— Мы живем в последние времена, — говорит Тевуртий. — Рушится мир, и пока непонятно, что станет в его основе: нечто новое, или все вернется на круги своя… И непонятно, должны ли все подобные нам держаться вместе или наоборот.

Пенелопа приносит флешку с посланием, улыбается.

— Как появится время, приходи на кофе. Будет интересно поговорить с тобой подольше.

Мне тоже было бы интересно. Еще бы — зороастрийцы на втором уровне! Может, и выше есть приверженцы других религий? Тогда проще будет найти союзников и единомышленников, а главное, программа мне в этом поможет. Рука сама тянется ко второму печенью, но заставляю себя остановиться.

Пенелопа улавливает мой жест, оценивает ситуацию и складывает лакомство в пластиковый контейнер, отдает мне несмотря на сопротивление.

Покидаю гостеприимных хозяев с теплым чувством, которое трудно объяснить.

В своей комнате обнаруживаю дрыхнущего Кириана. Он так и упал в одежде. Заставляю себя принять душ, прячу печенье в ящике прикроватной тумбы, засыпая, вижу, как раздаю его своим воспитанникам, которые даже не представляют, какое удовольствие может доставить еда.

Как и планирую, встаю через три часа, в начале третьего. Кир бродит вареным зомби, натыкаясь на углы. Умывшись, окликаю его:

— Кириан, дело есть. По каким дням транслируют «Полигон», и есть ли краткое содержание предыдущих сезонов?

— Показывают ежедневно, с утра до ночи, — оживляется он. — В девять вечера — хайлайты. А чего это тебя торкнуло? Завтра, кстати, повтор хайлайтов всего сезона.

— Посмотрю. А пока расскажи, что там и почем.

— Неинтересно будет смотреть.

— Мне нужно знать правила, — говорю я, думая о том, что пропустил обед, а мне надо есть много белка, чтобы набирать массу.

— Они меняются. Бывает, победитель один, бывает, объявляют второе и третье место, и дают гражданство на третьем уровне. Но обычно об этом в самом начале говорится. А суть одна: завали всех. Иногда выдают огнестрел, но патронов мало, иногда — холодняк, но чаще — ничего, сам найди, собери команду, завали врага. Иногда правила — все против всех и никаких союзников. Сперва набирают участников, потом открывают правила… — Похоже, до него доходит, он прищуривается. — Ты что, собрался заявиться туда? Да тебя там — как блоху! Хрясь! Там такие монстры, ууу! Там же не до первой крови игра! Там по-настоящему убивают… Убивают почти всех! Или калечат.

— Я просто думаю, взвешиваю силы.

— Посмотри шоу и решай. Вот я бы туда не хотел. — Он резко меняет тему. — А силы лучше взвесь, потому что завтра нас бросают на зачистку! И не отоспишься…

Он строит словесную многоэтажную конструкцию и обрушивает на мироздание. Напрягаюсь, но спрашиваю, притворяясь расслабленным.

— А куда двинем, ты в курсе? Какие вообще подробности?

— Какой-то козел настучал, что вот здесь, — он включает ноут и на карте показывает место, я запоминаю координаты. — Осело много подозрительного народа, это точно трикстеры, потому что они живут общиной, с другими не общаются и вообще странно себя ведут. Вот мы и идем их валить. Команда косить всех без разбора — детей, баб, стариков, простых черноротых, кто подвернется. В общем, устроим им тотальный геноцид, а себе — недосып.

Окончательно просыпаюсь. И если еще утром проскальзывала мысль отложить визит к Рэю на завтра, то теперь стало ясно, что нужно предупредить трикстеров и написать нашим, чтоб рассредоточились и ограничили общение друг с другом.

Н-да, серьезно за нас взялись. И не спрячешься ведь! Подземелья заливают жидким огнем, на поверхности черноротые стучат. Хоть в леса уходи к озверелым, но там можно совсем одичать.

Значит, теперь главное — предупредить трикстеров и только потом пойти в спортзал, посмотреть, будет ли прирост в показателях, если качать целенаправленно, скажем, силу? Надеюсь, успею сегодня.

Смотрю на свой браслет, куда наверняка встроен маячок, и приходит мысль, как спуститься легально и не вызвать подозрений.

— Кириан, а какие тут расценки на баб? Мне очень нужно расслабиться.

— Триста шекелей в час берут самые дешевые, — отвечает он без сомнений. — Наши многие на первый уровень ходят, там есть относительно безопасные зоны, девки не больные, и дешево.

Он набирает в поисковике «девочки недорого, первый уровень», и выводит на экран список. На третьем месте знакомая мне «Площадь Жо», где обитает Лика. Туда я и пойду.