Апгрейд

Глава 17 Чужой среди своих

Эд читает информацию, украденную с корпоративного сайта «Бонуса Эс», сжав виски и кусая губы.

— Вот сволочи, — бормочет он, пролистывая текст переписки сотрудников с высшим уровнем доступа, из которого ясно, что поступил свеженький заказ на почки, группа крови четвертая, резус-фактор отрицательный.

Кандидатов нашли через день после поступления заказа: двух двенадцатилетних девочек и мальчика-подростка. Девочек быстро отсеяли, мальчик сейчас проходил дополнительную проверку.

Брать его планировали через два-три дня.

— Тут есть личное дело парня, — зевнув, говорю я. — Выясни, кто такой, где живет. Надо бы установить ему маячок, потому что непонятно, что за П-1, куда его собираются доставить, и где это находится. С большой вероятностью твой брат там же.

— Если он еще жив, — Эд вскакивает и начинает мерить комнату непропорционально длинными ногами.

— Вот и проверим, — снова зеваю.

В дверь стучат, в проем просовывает голову мать Эда, на вид ей лет тридцать пять, а программа говорит, что почти пятьдесят, и она ярая культистка Ваала.

— Эддард, я поесть приготовила. Вы бы ужинали и спать, тебе завтра на дежурство.

— Леон мой напарник.

Женщина издает протяжный вздох.

— Леон… Пожалуйста, присмотри за ним, ты же постарше. Он у меня один остался, — Глаза женщины наполняются слезами.

— Мама, перестань! Не все потеряно.

Женщина ставит на стол ужин и оставляет нас, предлагая мне переночевать у них. Я еле волочу ноги и не вижу смысла отказываться. Прямо тут на ковре и уснул бы, но надо еще кое-что проверить.

— Эд, ты список учредителей смотрел? Инфа в отдельной папке.

Я приступаю к трапезе, потому что аппетит после тренировки зверский.

— Сейчас, — Эд занимает место за компом, близоруко щурится, бледнеет, краснеет, голубые глаза наливаются свинцом. — Охренеть! Ты посмотри! — Он выделяет имя, одно из пяти.

— Рамадан Гиссо, — проговариваю я. — Подожди-ка. Гиссо… Это ж фамилия нашего сержанта! Рамадан — его отец или брат?

— А я-то думал, чего Оллеб палки в колеса вставляет… А он вмазан просто!

Картинка в голове складывается. Вот почему гражданин с более высокой ступени прозябает во внешнем патруле! Что-то он должен держать под контролем. Возможно, горячие головы типа нас с Эдом. А может, его функция — прикрывать похитителей во время операции и не давать ход уголовным делам.

Эд вскакивает, переворачивая стул.

— Убью суку! Если брата зарезали, собственноручно вскрою Оллеба и намотаю его кишки на кулак!

Меня накрывает волна его гнева, но отделяю свое от чужого и говорю:

— Сядь!

Эд меня не слышит, он покраснел, жилы не шее вздулись, глаза налились кровью. Надо успокаивать парня, а то наделает глупостей, еще набросится на Оллеба с обвинениями, и квест я провалю.

— Я сказал — сел и успокоился! — рявкаю я, и командный тон работает, Эд съеживается, садится на стул, становится маленьким и жалким. — Слушай меня. Ты сможешь вести себя, как ни в чем не бывало? Нужно подготовиться, и мы накроем их всех. Я знаю как.

— Смогу, — кивает он.

— Вот и хорошо. Предложение заночевать у тебя в силе? На службу пойдем вместе.

Мне достается комната похищенного подростка, но кровать у него большая, как у взрослого. Раздеваюсь, чтобы улечься, но чувствую на себе пристальный взгляд. Включаю свет, оборачиваюсь и вижу на столе статуэтку Ваала, ощущение такое, будто взгляд божества прожигает меня насквозь.

Бросаю идола в ящик с канцелярией и заваливаюсь спать, но, несмотря на усталость, долго ворочаюсь из-за ощущения чужого внимания.

Отправляясь на службу, опасаюсь, что набыченный молчаливый Эд не выдержит, спугнет Оллеба, и разработка похищений, которая так удачно складывается, накроется медным тазом. Это волнует меня гораздо больше, чем предстоящая зачистка, где мне придется играть на стороне врага.

Переступив порог флаера, Эд скупо со всеми здоровается и занимает свое место — ведет себя, как всегда. На Оллеба он предпочитает не смотреть, чтобы не искушаться.

Сержант включает все экраны и говорит:

— Ознакомьтесь с новыми вводными. Красным выделен квадрат на карте, который нам предстоит зачистить.

Не глядя на карту уточняю:

— Кого зачищаем? Всех, кто под руку попадет? Женщин, детей тоже? И как мы определим, где трикстер, а где простой черноротый?

— Никак. Разнарядка мочить всех.

Перевожу взгляд на карту, пытаюсь понять, где находится место зачистки, и волосы встают дыбом: полуразваленное здание находится возле самой поверхности, именно там обосновалась моя стая.

— Чего тебя перекосило? — язвительно замечает Оллеб — видимо, мне не удалось скрыть эмоции. — Ты же мочил озверелых! Вот представь, что зачищаем их племя.

Менять что-либо уже поздно. Замочить команду — навсегда закрыть себе путь наверх, играть по их правилам — уничтожить тех, ради которых все это затеялось. Да и не смогу я выстрелить в ту же Гитель или Дэна. Буду действовать по обстоятельствам и незаметно подыгрывать своим.

Эд поворачивается к нему вместе с креслом, порывается что-то сказать, но показываю ему кулак, и он передумывает. Но все-таки не выдерживает:

— А детей-то зачем мочить? Можно ведь продать трансплантологам.

Укол проходит мимо Оллеба, готовящего флаер ко взлету. Он со знанием дела отвечает:

— Они все больные, жрут всякую гадость. Это ж как надо отчаяться, чтобы согласиться на орган черноротого, а не взять здорового донора из питомника.

— Ага, — поддакивает Кир, смачно зевая.

До меня доходит, что П-1 — первый питомник. Только где он находится, неизвестно: на карте такие заведения, понятное дело, не обозначены.

Взлетаем почти до ступеней третьего уровня — гораздо выше разрешенных воздушных линий. Оллеб задает курс автопилоту и говорит:

— Переодевайтесь в боевую форму, готовьте гермошлемы.

Форма привычная взгляду: черная облегающая, в какой обычно приходили враги. Кевларовые пластины по всей спине, спереди, на бедрах. Не слишком надежная защита, пробиваются средним калибром, но гасят инерцию пули, и ранения чаще всего не смертельные. А вот если из дробовика, да самодельными патронами… Зверобогие всегда переоценивали защиту хлипкой брони. Взять хотя бы шлем, разлетается только так!

Облачившись, ощупываю себя и озвучиваю мысли о том, как ненадежна броня, все смотрят с печалью.

— Бессмысленное утяжеление, — резюмирую я, хотя понимаю, что не сниму гермошлем, чтобы меня не узнали трикстеры.

Оллеб выводит изображение на экран. Здание с провалившейся в двух местах крышей лепится к бетонному монолиту ступени, стекла в половине окон выбиты или заколочены. Молодцы трикстеры, удобное место, есть куда при необходимости бежать. Только бы они Элиссу в панике не бросили. При мысли о ней по телу разливается тепло.

— И как ты себе это представляешь? — спрашиваю у Оллеба. — Мы вдарим по зданию, и люди оттуда выбегут под наш огонь?

Сержант громко усмехается и с самодовольством говорит:

— И что ты делаешь во внешнем патруле с такой информированностью? Как с тобой работать?

На мою защиту становится Кир:

— Освоится! Он же недавно прилетел. Видел бы ты, как он тренера уделал!

Оллеб снисходит до объяснений:

— Мы лишь обеспечим огневую поддержку воякам, грязную работу выполнят они. А ты просто сиди да наводи турели на движущиеся мишени.

Руки опускаются. Все еще хуже, чем думалось поначалу. Я никак не смогу помочь нашим, буду сидеть и смотреть, как их расстреливают. В итоге, скорее всего, психану и начну мочить вояк.

— Кстати, где они? — беспокоится Кириан. — Должны уже быть тут.

— Дорогу освобождают, — говорит Оллеб, держащий с ними связь. — Сейчас…

Что-то бьет в днище флаера так, что меня выбрасывает из кресла, но успеваю сгруппироваться, приземляюсь на четыре конечности, обхватываю кресло. Салон заливает тревожный красный свет, гудит сирена, тянет гарью. Флаер дает крен, и распростертое тело Кира, потерявшего сознание при падении, сползает по наклонному полу. Оллеб, оставшийся в кресле, щелкает кнопками, крутит руль, перейдя на ручное управление, и отчаянно матерится.

— Повреждено крыло. Теряем управление! Снижаемся!

Ай да наши, ай да молодцы! Моя школа! Дежурные засекли нездоровую активность, перекрыли дорогу, сбили флаер, и сейчас идет экстренная эвакуация. Вдалеке бахнуло, еще и еще раз. Теперь передо мной стоит задача выжить и вернуть засранца Кира в кресло, чтоб его не убило при ударе о землю. Держась за кресло, пытаюсь до него дотянуться.

Сострадание +1 (итоговое 5 ЕД).

Неожиданно!

Видя мои потуги, Кириана хватает Эд, но волочить напарника не приходится, он очухивается и, вытирая кровь с рассеченного лба, садится на место, пристегивается.

Только успеваю защелкнуть ремень, как флаер боком ударяется оземь, и нас подбрасывает. Из меня вышибает дух, не будь кевларовых пластин, ремнем сломало бы ребра и ключицу.

Последний раз мигнув, красные лампы гаснут, погружая салон в темноту. Оллеб продолжает материться, по салону ползет луч фонарика. От дыма нечем дышать.

— Надо уходить, — кричит Эд. — Сейчас рванет.

— Дверь заклинило, — отзывается Оллеб. — А на люке экстренного выхода мы лежим.

Не рассчитывал я поджариться в консервной банке. Вылезаю из кресла, бегу по вогнутому боку машины, который стал полом, отдираю кирку и лом, прикрепленные возле люка экстренного выхода, и спешу в хвостовой отсек, где есть еще один грузовой люк.

— Тоже заклинило, — доносится голос Оллеба.

Плевать! Программа бросается меня спасать, выделяет люк зеленым квадратом, красным показывает, где деформированный корпус мешает механизму: внизу часть обшивки смяло, и ею заблокировало люк.

— Эд, нужна твоя помощь! — ору я, размахиваюсь и бью киркой пол, стараясь распрямить кусок обшивки.

Парень светит на люк, и я на миг слепну.

— Выключи или свети вбок. Иди сюда.

Пока он добирается, бью киркой между створками, чтоб образовался зазор, сую туда ломик, передаю его Эду.

— Надо освободить механизм. Я пытаюсь это сделать, ты мне помогаешь: одновременно с моими ударами работаешь ломом.

— Понял!

— На счет «три».

Работаем мы слаженно: трикстер и культист Ваала, подгоняемые перспективой поджариться заживо. Снаружи что-то горит, обшивка нагревается, мы задыхаемся, дым выедает глаза. Надеваю шлем на случай, если полыхнет, велю остальным сделать так же. Створки удается распахнуть с шестого удара, нас облизывает языками пламени, Эд инстинктивно отступает назад, но хватаю его за руку и увлекаю в бушующее пламя.

Мгновение — и мы бежим прочь от объятого пламенем флаера. Несколько мгновений — и огонь доберется до топливного бака… Оборачиваюсь и вижу фигуры Оллеба и Кира, бегущих к нам.

Падаю, накрывая руками голову, и кричу:

— На землю, сейчас рванет!

Мысленно считаю до десяти. Флаер взрывается на счет «пять». Над головой со свистом проносится горящий кусок обшивки, рассыпая искры. Или кажется, или на самом деле слышу радостные возгласы наших. Вдалеке лает автомат.

Тактика «жаворонок»[1]: сильные отвлекают врагов, пока слабые рассеиваются. Надеюсь, у трикстеров есть запасной аэродром.

Из-за черного дыма ничего не видно. Похоже, наши специально используют задымление, плюс флаер добавил копоти. Пытаюсь подняться, чтоб осмотреться, куда нас занесло, и тут же падаю: в асфальт со свистом впиваются пули. «Если ты слышишь пулю, значит, она не твоя», — вспоминаются слова кого-то из давно погибших стариков.

Задымление спасло меня.

— Работает снайпер, — говорю Эду. — Не вставай. Надо искать укрытие.

В нескольких метрах от нас — здание, которое мы выбрали мишенью. Похоже, флаер рухнул прямо на него. Порыв ветра то скрывает его от глаз дымовой завесой, то снова открывает.

С другой стороны от нас — широкий тротуар, проезжая часть, небольшой парк и дома местной элиты, с той стороны должны ехать военные. Они не рассчитывали, что их атакуют, и застряли. В другой ситуации я порадовался бы, теперь же нам надо прорываться к ним, иначе свои же прикончат.

Можно, конечно, пристрелить Эда, обнаружить себя и уйти вместе с нашими, но парень мне еще нужен. Да и буду честен с собой, не хочется его убивать.

Там, где руины, вижу рухнувшее перекрытие, под которым можно спрятаться, как под мостом. У меня появляется шанс отделиться от команды и проконтролировать, чтобы Элиссу точно эвакуировали. А еще лучше забрать ее и пока спрятать в логове Рэя. Толкаю Эда в бок, указываю на перекрытие, он с пониманием кивает.

— Когда дым рассеется, мы станем легкими мишенями. Я побегу туда, а ты, петляя, — в другую сторону и приведешь подкрепление.

— Огнестрел с собой взял? — спрашиваю Эда. — У меня только пистолет.

— Автомат с укороченным стволом, он подо мной.

— Давай сюда, только плавно, работают снайперы.

— Да понял уже, — он медленно передает автомат.

— Я буду прикрывать, ты беги в убежище. На «три» разбегаемся, — даю ему пистолет. — Раз, два, три!

Вскакиваю, отпрыгиваю в сторону, вслепую поливая свинцом здание. Ухожу в сторону кувырком. Зигзагом рву в укрытие, рыбкой ныряю туда. Грохочут выстрелы, и непонятно, где и чьи. Плотная ткань костюма спасает от царапин, но делает меня приметной мишенью. Нужно будет от него избавляться.

Перевожу дыхание. Ветер усиливается, рассеивая дым, и вижу вдалеке очертания бронемашин военных. Издали доносится многоголосый крик, ругань, по тротуару проносится толпа незнакомых подростков, вопящих:

— Спасайтесь! Зачистка, убивают всех!

На локтях ползу в узкий лаз, за которым надеюсь обнаружить ход в здание. Так и оказывается, я вываливаюсь из дыры в стене, и, пригибаясь, бегу вглубь. Не знаю, зачем это делаю. Я уверен, что Элисса в беде, я буквально слышу ее зов о помощи.

Перебегая от стены к стене, двигаюсь по длинному коридору, характерному для ульев нижнего уровня. Здесь жили не только трикстеры, но и черноротые, и все сейчас в панике рванули на улицу, даже двери своих лачуг не закрыв.

Врываюсь в одну из квартир, где мародерствует плешивый мужичок, разбросавший одежду по полу, пресекаю ограбление, получая +1 предотвращенное преступление. Взгляд останавливается на валяющейся необъятной бежевой рубахе со стоячим воротом. Натягиваю ее поверх костюма, надеваю джинсы, подпоясываюсь, чтоб не спадали. Костюм спрятан, я более-менее похож на местного, спасибо тебе, неизвестный толстяк!

Со шлемом приходится расстаться. Распахиваю разум, чтобы уловить сигналы, которые мне подает Элисса, и понимаю, что надо во второй подъезд и на второй этаж.

Вояки еще не нагрянули, наши, наверное, уже ушли. На улице какой-то гвалт. Выглядываю из окна: с востока несется толпа, доносятся крики: «Спасайтесь, убивают всех!»

Причем один из женских голосов кажется знакомым. Или чудится, или на самом деле среди голов мелькает кудрявая макушка Гитель. Вроде начинаю понимать, что происходит. Трикстеры поднимают панику и выгоняют на улицы черноротых, причем из другого района гонят их туда, где зачистка, рассчитывая, что зверобогие не положат столько народа.

Ну а сами они уходят под шумок в другую сторону, и найди их в такой толпе.

Добираюсь до лестницы, взбегаю наверх, верчу головой, прислушиваясь к ощущениям, чтоб понять, куда бежать, и тут метрах в двадцати от меня распахивается дверь, вываливается пятнадцатилетний Макс, первый открытый мной техно, пятится, выпуская Дэна, волокущего вырывающуюся Элиссу.

— Да придуши ты ее, делов-то, — советует Макс.

Дэн берет ее шею в захват.

— А ну стоять! — Навожу ствол на Дэна. — Отпусти ее, оружие на землю, к стене!

Макс бросает пистолет, поднимает руки. Оба силуэта подсвечены красным, а значит, настроены крайне агрессивно и готовы убивать.

— Леон? Что ты тут делаешь? — восклицает Макс

— Отпусти девушку, — велю я Дэну, который оправдывается, не выпуская ее из захвата, девушка пытается вырваться, брыкается, но силы ее быстро иссякают.

— Она не хотела с нами уходить.

Лжет ведь, и не отпускает ее, чтоб не сболтнула лишнего. Перевожу автомат в режим стрельбы одиночными, выпускаю несколько пуль в пол. Макс вскидывает руки и подпрыгивает, как курица на сковородке. Дэн шарахается к стене, роняя Элиссу на пол. Она кашляет, хватаясь за горло, пытается подняться — пока безуспешно.

— Неловкое движение, и вышибу вам мозги, — говорю я, водя стволом из стороны в сторону.

Элисса, покачиваясь, идет ко мне, стискивает мой локоть. Не смотрю на нее, чтоб не отвлекаться.

— Они хотели по-тихому меня продать Боэтарху.

— Ой, Леон, да брось ты! — вскидывает руки Дэн. — Неужто своих постреляешь ради этой сучки? Небось сам почву готовишь, как ее сдать, чтоб тебя с деньгами не опрокинули…

— Заткнись. Руки за голову. На пол.

Дэн медленно становится на колени, говоря:

— Ты пойдешь против своих, Лео? Ради бабы? Да за миллион мы каждому жизнь до старости обеспечим, и никаких гонок со смертью.

— Гонки со смертью только начинаются, — говорю я.

Дэн с Максом переглядываются. Дэн делает обманное движение, будто падает на руки, я отвлекаюсь на него, и в этот момент Макс выхватывает нож и бросает в меня. Разворачиваюсь, инстинктивно закрывая собой Элиссу. Девушка вскрикивает.

Лезвие чиркает по кевларовой пластине на груди, мой палец нажимает на спусковой крючок, и пуля пробивает грудь Макса. Моего первого ученика. Ученика, который пытался меня убить.

Дэн падает мордой в пол и не шевелится — боится за свою шкуру.

Выглядываю в окно, на улицу, где туда-сюда носятся черноротые.

— Надо уходить, — говорю Элиссе, срываю с запястья браслет с маячком и выбрасываю за окно. — Спрячь лицо.

Скажу, что не заметил, как потерял. Теперь нам надо отсюда выбраться…

Вдалеке бахает крупнокалиберный пулемет: военные выполняют команду валить всех без разбора.

[1] Имеется в виду тактика жаворонка, который, притворяясь раненым, уводит хищника от гнезда.