Аргентинец поневоле 2

Глава 14

По сложившейся привычке я снова провел дождливый осенний апрель в Буэнос-Айресе. Как и первую половину зимы. Надо же присмотреть, чтобы компаньоны сильно не воровали и не жировали. У нас же все же циничный оскал капитализма, а не прогулки по райскому саду…

Вторую же половину зимы я планировал провести в командировках. Раз уж все провинции теперь под властью наших союзников, то пора приступить к углубленной интеграции страны. Укреплению общего рынка. Как любил говорить кот Матроскин: «Совместный труд, для моей пользы, объединяет!»

И если в столичной провинции, я просто наращивал объемы производства, масштабируя свои успехи, обеспечивая рост объема валовой продукции, то во внутренних провинциях еще конь не валялся. Там же целина, говорят, нива непаханая, офигенный простор для бизнеса. Край молочных рек с кисельными берегами.

И все нужно было делать самому. Работая в стиле: «На любой свадьбе жених, на любых похоронах — покойник». Тут же даже слово «синхрофазотрон» никто, кроме меня, не употребляет.

Необходимо организовать персонал. Заниматься производством, упаковкой, дистрибуцией. Чтобы весь комплекс моего конгломерата работал как по нотам.

Чужое мне не нужно. Но и свое я заберу, кому бы оно ни принадлежало!

Речной флот наш все увеличивался, и будет увеличиваться числом года так до 1836. Позже нет особого смысла строить новые коноводные корабли. И уже сделанные поработают на маршрутах, пока на смену им не придут импортные пароходы. Которые, на первоначальном этапе, мы будем только ремонтировать на своей собственной ремонтной базе. Потихоньку пытаясь сделать свои.

Я уже говорил, что сейчас зачастую перевести какую-нибудь вещь намного выгоднее, чем ее сделать. А законы небесной механики для всех одинаковы, и вращаются они вокруг одной звезды по имени Деньги. Деньги, деньги, денюшки.

Так что во внутренних провинциях, кроме добычи сырья, надо обеспечить его обогащение, чтобы не возить пустую породу. А так же первичную переработку. Такие вот у меня забавы. Мне нужны на паях рудники, карьеры, лесопилки, обогатительные фабрики, объекты нефтедобычи. А родохрозитовые месторождения старой, еще инкской, провинции Кахамарки? Этот розовый драгоценный камень считается символом Аргентины. А сейчас пока еще не добывается. Короче, дел выше крыши.

А пока я был в столице то, опираясь на послезнание, начал готовить еще одну закладку на будущее. Надо ковать железо, пока горячо. Еще в марте мои агенты-риэлтеры активно работали в предместье Бараккос. Скупая в одном месте лачуги на первой линии, у воды, что были воздвигнуты путем самозастроя. Эта чудо-недвижимость обошлась мне в небольшие деньги, включая взятки полицейским, лоббирующим мои интересы.

В начале мая все эти лачуги снесли, и, как только земля немного подсохла, начали городить там артиллерийский редут. Копали окопы, щели, погреба, насыпали валы и возвышенные огневые точки.

Когда в июле эти земляные работы были закончены, туда привезли пушки.

Солидные, бронзовые. Казалось бы, зачем мне возиться с бронзовой артиллерией, когда весь мир давно уже перешел на дешевые пушки из чугуна? И все-таки смысл имеется…

Здесь мозгами шевелить надо. Прикидывать хрен к носу…

Ха-ха! Это Вам не пиво от охранников в «Пятерочке» в трусы ныкать, тут соображалка должна варить.

Чугунные пушки, конечно, в три раза дешевле бронзовых. Но, во-первых, дешевле они в Европе. А учитывая, что олово и медь у меня свои ( просто дар небес), а чугунные пушки импортные, и их надо тащить через океан, соотношение это уменьшится в два раза. Во-вторых, бронза плавиться при гораздо меньшей температуре, чем железная руда. То есть на топливе я изрядно сэкономлю, а оно у меня золотое.

Что еще?

В-третьих, на металлургический завод требуются квалифицированные рабочие, а бронзовые пушки могут лить дикари каменного века. Что и доказал Кортес, который завоевав Мексику, тут же принялся лить руками индейцев Мичоакана, доморощенные пушки. А индейцы «Озерного края» до прихода испанцев делали только первые, робкие шаги в области бронзового литья.

А у меня пока таких орлов, чтобы из ржавого корыта могли трактор собрать, еще не имеется. Я тут пока всего два года и мои работники обучаются без отрыва от производства. Славным методом тыка.

Есть еще масса плюсов. Бронзовое орудие того же калибра на треть меньше весит, чем чугунное. И если в области осадной артиллерии выигрыш не так заметен, то на кораблях это весьма существенно. Сейчас деревянные корабли утопить практически невозможно. Как его не избивай, не обстреливай, но дерево все равно упорно оказывается на поверхности воды. Разве, что тебе повезет и получится «золотой выстрел». Это когда ядро пробьет все переборки и угодит в пороховую камеру. Вот тогда корабль взорвется и превратится в кучу щепок.

Но пробить борта военных судов не так-то просто. Делают их из множества слоев досок и у больших, сто пушечных кораблей толщина дубовой брони порой достигает метра. А такой слой чугунное ядро не пробьет. Кораблям в бою приходится подходить на дистанцию пистолетного выстрела, вставать борт против борта, и стрелять из пушек до упора.

А вот четырех тонное орудие сумеет пробить подобный борт со средней дистанции. Но четырех тонные пушки ты на корабле, на пушечной палубе не разместишь. Слишком неустойчивым окажется морское судно, сколько бы чугуна и свинца ты не сложил для балласта в трюм. Корабль может перевернуться или лечь на борт. Короче, так не годится.

А вот несколько бронзовых пушек такого калибра все же можно поставить на пушечные палубы. И тогда ты сможешь расстреливать врага с безопасного расстояния. Польза? Еще какая!

И еще несколько плюсов. Чугун довольно хрупок. И значит чугунное орудие выдержит в среднем тысячу выстрелов. А бронзовое в три раза больше.

И последнее. Чугунная пушка вышла из строя — ставь ее в качестве памятника в музей или для декорации. Больше она ни для чего не пригодна. А бронзовое орудие можно просто перелить и отлить себе новую пушку. Которая тебе еще долго прослужит. Короче, если все так посчитать, то бронзовые орудия у меня выходят дешевле чугунных фабричных штамповок.

Оптимальный сплав «пушечной» бронзы довольно прост. Он состоит из двух процентов цинка, десяти олова и восьмидесяти восьми меди, в которые надо добавлять фосфор. Поставщиком последнего являются кости рыб и животных. Их закладывают в печь вместе с рудами и древесным углем. Методом проб аргентинские литейщики определили нужные пропорции и вскоре начали выдавать «на гора» изготовленные орудия.

Вот такие вот трехтонные пушки, способные крушить вражеские корабли и притащили на площадку нового форта упряжки волов, в каждой из которых было 7, 8 или 9 пар крупных животных. Орудия, а их было двенадцать штук, нулевые, муха не паслась, распределили по позициям и произвели учебные стрельбы. В заливе поставили на якоря бальсовые плоты и расстреляли их из пушек. А потом, как обычно, произошел «разбор полетов». А так же дерёж, пердёж и падёж младшего офицерского состава. Все как положено!

На воде залива поставили крашенные бакены, из такого же материала, для удобства вычислений артиллерийских расчетов. Повторили стрельбы по расчетным ориентирам — совершенно другое дело. Надо же поприветствовать незваных гостей несколькими ядрами? В табло?

А потом, внезапно, в августе все заглохло. Мои люди объявили горожанам,что эти орудия морем ночью увезли для нового форта. Что строится на нашем берегу реки Уругвай. В низовьях, но не на берегу залива. Еще не хватало, чтобы вражеские суда превратили мой новый форт артиллерийским обстрелом в кучу мусора. К тому же, в самом устье на левом берегу реки находится уругвайское поселение Лас-Векос.

Мы поднялись по реке Уругвай несколько выше зоны прилива и именно там начали обустраивать пограничную крепость. Это океанские корабли сюда не поднимутся, а для моих коноводных судов таких проблем не существует.

Тем более, что строительство, как обычно велось из местных материалов. То есть земли и глины. Так что мои суда привозили только негашеную известь в мешках из сизалевой рогожки. И, в начале, немного золы. Чтобы изготовили первую партию кирпичей.

С продовольствием для рабочих проблем не было. Так как скотину сюда пригоняли своим ходом. Как и самих рабочих. А при приготовлении пищи образовывалась в изобилии зола, которая шла для раствора для кирпичей. В дальнейшем я хотел поставить и башню на уругвайском берегу, чтобы своей артиллерией полностью перекрыть реку, что ведет в глубь наших земель.

В данном случае мы не наглеем, а просто шифруемся. Как говорят в общественно сортире: «Занято!»

Благо границы сейчас еще толком не установлены. Что забрал — то и твое. А потом, на основе этой башенки, можно создать целую крепость. И от нее вглубь уругвайских земель, словно выдвинутую шахматную пешку в начале партии, поставить еще одну крепость. А затем еще. Пока не сможем окружить Монтевидео сетью наших укреплений. Чтобы Уругвай превратился в княжество Монако по площади. Как говорят на Востоке: «Если ты купил осла, не думай, что все дороги твои». Наша это земля. И — точка…

Кто в данной ситуации правее, а кто левее, для нас вообще не вопрос. Как говорят блатные: " Нет клыков — не разевай и пасти!"

Я знал, что Рохас будет долго воевать, с целью вернуть Уругвай «в родную гавань». Как и Парагвай с Боливией. Но ничего у него не получится. Едрён батон! «Ну и бардак у вас, начальнички…»

Потому что, во-первых, Рохас далеко не Наполеон. И при столкновении с равной по силе армией всегда проигрывал. С другой стороны не всем же быть Наполеонами? Зато рядовым гаучо дон Хуан был отличным. Великолепный наездник, джигит из джигитов. Ни один товарищ не был сильнее его, ни одна лошадь не была для него высока, ни одно оружие не было для него тяжело.

А во-вторых, у нас сейчас армия состоит преимущественно из конницы. А эскадроны чрезвычайно мобильны. Сегодня здесь, а завтра — там.

То есть сегодня они осаждают Монтевидео, который не могут взять наличными силами, так как это большой город, тем более снабжаемый почти всем по морю, а завтра — неизвестно где. И уругвайцы легко заберут назад все, что отдали. А вот если в стране будут стоять наши укрепления с надежным гарнизоном, то уругвайская конница, эта шваль, в свою очередь вынуждена будет ретироваться.

Ладно, пока еще рано об этом. Вернемся к текущим делам…

Так что уже к сентябрю-октябрю 1831 года предместье Барракас приняло свой прежний вид. Прямо поверх произведенных армией земляных работ, снова поставили какие-то лачуги, сараи, в которых сушились рыбацкие сети и соленая рыба. Все выглядело по старому, как будто ничего тут и не делали. Только еще в заливе виднелось несколько буйков, которые просто позабыли вынуть. Но они никому не мешали.

Также в сентябре, в начале весны, состоялось пограничное сражение на юге, где трое ополченцев провинции Буэнос-Айрес, защищая свой дом и свою веру, вынуждены были сражаться с сотней краснокожих воинов, под руководством вождя Нокучиека.

Нокучиек, по прозвищу Хитрый Опоссум, по своему обыкновению, собрав отряд, отправился в набег. Надо сказать, что к этому времени Нокучиек, этот бич границы, объединил под своим началом несколько приграничных индейских племен.

Обещая своим краснокожим братьям великую победу, он сколотил невиданную для этих мест орду в количестве ста дикарей-бандитов. Предводитель этого отряда решил, что может на этот раз хитрости и измене удастся совершить то, что не удалось доселе силе и отваге.

Этот участок приграничной Рио-Колорадо, неподалеку от «Водопоя Койота», патрулировало трое героев. Храбрых до безумия. Их звали: Олимпио, Нарваес и Херонимо. Это были добрые гаучо, впитавшие в себя искусство управляться с оружием вместе с молоком матери.

Дело было ранним утром. Во время собачьей вахты. До восхода солнца. Лелея коварные замыслы, индейцы переправились еще в утренних сумерках, в тумане, который плыл над рекой. Патруль ополченцев мирно ехал по маршруту, следуя берегом. Уверенная посадка на лошадях, мужественность на лицах, подтянутость и атлетизм фигур…

Туман низко стелется над рекой, скрывая ее.

Внезапно тишину разорвал душераздирающий крик, настолько ужасный, что хотелось зажать руками уши и упасть лицом в траву, чтобы ничего больше не слышать.

А потом из тумана группами повалили здоровенные патагонские индейцы. Вид у них был злой.

Это была минута страшного смятения.

Превосходство силы изначально предрешило исход схватки. Сотня индейских воинов, под предводительством опытного Нокучиека, бросилась на трех аргентинцев, которые за несколько минут, без сомнения, могли бы спастись, но единогласно предпочли борьбу.

Эти люди привыкли до конца своей жизни, до последнего издыхания защищать окраины отчизны, залитые кровью.

Слегка потрясенные внезапностью нападения, они не могли предположить, что им троим придется сражаться против сотни отлично вооруженных краснокожих, собаку съевших в пограничных рейдах. Но даже если б они и знали о численном превосходстве врага, то не замедлили бы начать бой, который происходил у реки Рио-Колорадо. Эти ребята тоже были не новичками в Приграничье, и это было не в первый раз, когда они противопоставляли превосходящей силе противника свою удаль и мужество.

Пограничники молниеносно прицелились из своих ружей, и вслед за тем разом грянули их мушкеты. Чертовски вовремя! Собирая кровавую дань с отряда краснокожих.

Олимпио, увидев вождя Нокучиека, повернул свою лошадь в ту сторону, где находился последний, между тем как Нарваес и Херонимо бросились почти на двадцать человек, атаковавших наших всадников. Закипела жаркая битва, разгоревшаяся на берегу Рио-Колорадо. Сталь со звоном ударялась о сталь, вспарывая плоть и извергая фонтаны крови, яростные крики внезапно сменялись стонами и затихали.

К счастью, индейцы, кровожадные создания из племени людоедов, все же не были профессиональными солдатами и таким количеством только мешали друг другу. Самые отважные разбойники не скоро и не легко превращаются в воинов.

Поэтому краснокожие вояки, впавшие в исступление, вскоре почувствовали на собственной шкуре, что они имеют дело с опытными и смелыми бойцами. Так как после нескольких минут боя понесли большие потери.

Олимпио сражался как лев, и казалось, как будто направленные на него пули и стрелы отскакивали от него. Утренние туманные сумерки, смазывающие прицелы, для него были благоприятны, а его подвижность стала причиной того, что пули и стрелы индейцев пролетали мимо, не задевая его.

Потому что аргентинец словно прирос к лошади, пустил корни в седло, и с изрядной ловкостью, словно маятник метронома, постоянно бросал свой корпус из стороны в сторону, пряча большую часть своей фигуры от выстрелов врагов за телом животного.

Олимпио думал о Нокучиеке, с которым давно желал помериться силой, но сперва он должен был проложить себе к нему дорогу, так как вождь, озабоченный обстановкой, скакал вокруг поля битвы и теперь только приблизился к сражающимся.

Хотя во главе племени и стоит вождь, но образ правления у краснокожих скорее республиканский, чем монархический. Нового вождя избирают, а не назначают по наследству. Убей вождя, отруби змее голову, индейцы убегут и потом некоторое время погрязнут в дрязгах. Пока новый вождь не наработает авторитет.

Олимпио бросил свой мушкет, так как невозможно было и думать о том, чтобы его зарядить, когда со всех сторон наступают враги. И оба свои пистолета он разрядил — трое из его врагов поплатились своими жизнями. Пораженные словно расщепленные молнией деревья. Теперь же он выдернул свою саблю и вступил с нею в сражение. Нанося шквал ударов. А другой такой сабли не сыщешь во всей Аргентине.

Нокучиек видел, что аргентинцы произвели ужасное опустошение среди его людей, и он должен был признаться, что это сильно распалило его, глаза его злобно сверкнули. Наконец, вождю удалось по убитым соплеменникам найти себе дорогу к храброму Олимпио, который послал ему приветствие и пригласил к борьбе.

Столкновение, происшедшее теперь, было очень сильным. Вождь был опытным и очень мощным бойцом.

Зарычав, как бешеный зверь, Нокучиек, чтобы не опозорить родное племя, бросил на землю свое копье и также с большой ловкостью вытащил трофейную саблю. Чтобы иметь со своим врагом одинаковое оружие. Дело походило на турнир. Так и кинулись Нокучиек и Олимпио друг на друга, чтобы помериться силой и мужеством!

Но вождь патагонцев был бы непременно убит ополченцем Олимпио Агуадо, потому, что уже трижды ему уже пришлось парировать удары, отсушившие индейцу руку, так как наносить их пристало скорее молоту, если бы не подскакали к нему двое из его людей, Ягуаробой и Железная Рука. А те, увидев, что могучий Нокучиек пребывает в смертельной опасности, спешно пришли вождю на помощь.

Прежде чем Олимпио смог оборониться против этих двух и отправить их на тот свет, сабля одного из индейцев ранила его в правую руку, в то же время пуля второго сразила под ним лошадь. Сделав дикий скачок, та упала, придавив ногу храброго наездника.

Олимпио, не будучи в состоянии сражаться правой рукой, взял саблю в левую и все еще сильно отбивался ею, хотя мертвое животное удерживало его на месте. Ему даже удалось поразить из такого неудобного положения одного из краснокожих. Ягуаробой захрипел, содрогаясь в конвульсиях, поток крови хлынул на землю. В том числе, он залил и самого Олимпио.

Между тем Нарваес и Херонимо безостановочно бились со своими врагами, но они сознавали невозможность стать победителями. Потому они решились, причинив чувствительный урон индейскому войску, пробиться.

Сражаясь, они искали Олимпио и увидели, как он изнемогал от наседавших индейцев. С истинным мужеством бросились аргентинцы на врагов, окружавших упавшего, нанося индейцам чудовищные удары клинками, но, ошибочно приняв Олимпио за убитого, совершенно измотанные боем, смело пробились через обступившее их войско и достигли свободной равнины.

Нокучиек приказал преследовать их, между тем как Олимпио, который был ранен и лежал под свой лошадью, он взял в плен. Если бы не гибель лошади, то вряд ли вождь краснокожих дожил до этого весьма сомнительного триумфа увидеть в своих руках смелого аргентинца.

Спасшиеся дозорные известили отряд ополченцев капитана де Эстрадо. Поднялась тревога. Аргентинцы выступили навстречу врагу. К полудню пришло радостное уведомление, что индейцы после упорного боя отброшены. Опытный и хитрый Нокучиек, постанывая и охая, потерял половину своего отряда, но все же сумел увести пленника. И теперь просил за него большой выкуп.

Что же, снявши голову, по волосам не плачут.

Я послал вождю патагонцев две большие бочки, общей емкостью сто литров. Технического спирта крепостью 98 градусов. В качестве выкупа и для тризны по умершим соратникам.

"И над степью зловещей, ворон, ты не кружи.

Мы ведь целую вечность,собираемся жить

Если снова над миром грянет гром, небо вспыхнет огнем

Вы нам только шепните — мы на помощь придем…"

Провожая почивших в Край Вечной счастливой охоты, индейцы, согласно обычаю, четыре ночи жгли костры, чтобы души умерших не заблудились в пути. Днем же досыпали курган. На поверхности которого потом приносились человеческие жертвы.

В этот раз что-то пошло не так.

Олимпио был отпущен, а индейское племя так перепилось на поминках своих погибших воинов, что трое индейцев ослепли, а один захлебнулся в собственной блевотине. Так счастливо завершилось это дело.

В преддверии аргентинского похода на юг, приграничное племя Нокучиека, хитрого лиса и кровожадного ягуара, было сильно ослаблено.