Аргентинец поневоле 2

Глава 16

Подготовку к операции провернули очень быстро. И скоро британская эскадра стала наискосок пересекать залив Ла-Плата. Быстро прибыв к Буэнос-Айресу. Корабли осторожно приблизились к предместью Бараккос. От пушек старого испанского флота здесь довольно далеко, а вот от резиденции посла Гамильтона, который обязательно поспособствует парламентеру — рукой подать.

Когда приблизились к берегу, убрали лишние паруса. Приметные, серовато-желтые из льняной ткани. Сразу видно, что плывут англичане, даже на флаг можно не смотреть. Так как в Америке все используют для парусов белую, хлопчатобумажную ткань.

Так как никакой угрозы судам не наблюдалось, они стали на якорь. Открыли пушечные порты на «Бигле». Флагман подошел к побережью ближе всех. Канониры живо зарядили все три орудия по левому борту. Скоро аргентинцы будут яриться от своего бессилья…

Тут прав не тот, кто прав, а кто смелей и наглей…

— Огонь! — рявкнул капитан Фицрой, во всем своем блеске оборзевшего рогомета, и тут же грянул залп.

Орудия разом выплюнули огонь. «Бигль» тряхнуло, когда три отверстия с левого борта взорвались пламенем.

Корабль окутался густыми клубами черного порохового дыма. Выбрасывая ядра пушки откатывались назад, то ли от натуги, то ли содрогаясь от вида того, что они натворили.

Одно ядро попало на пляж, другое вырыло воронку в чьем-то маленьком огородике, поднимая здоровенное облако пыли. А третье снесло половину сарая, в котором сушились рыбачьи сети. Словно смерч от помперо, несущего гибель, поработал над этим сараем. Только щепки полетели!

Достаточно. Боеприпасы тоже денег стоят. Нельзя весь порох на салюты изводить.

— Отлично! — при виде разрушений обрадованно заявил капитан Фицрой. — Канониру Флэшу сегодня выдайте двойную порцию рома. Шлюпку на воду! Парламентеру приготовиться!

Британцы были от адреналинового азарта словно обкуренные, в состоянии «море по колено».

И тут события стали развиваться совершенно удивительным образом. А для британцев крайне неприятным.

Еще в детстве, читая насколько капитан Фицрой, привезший Дарвина, нагло вел себя в Аргентине, действуя с позиций «дипломатии канонерок», я мечтал наказать этого прохвоста. А тут и удобный случай представился.

Никакие орудия я отсюда не увез. Просто ночью их аккуратно сняли с лафетов, сложили в окопы, накрыли брезентовой тканью и присыпали землей. А потом довольно быстро и плотно застроили всю площадь форта снова лачугами и сараями. И разными курятниками. Среди которых скрывались частные склады для различных припасов.

Картина тут была самая мирная. Сети на берегу сушатся, куры бродят, что-то ищут в земле, домики на курьих ножках стоят, покосившиеся. То есть все было так замаскировано, что даже ближайшие соседи не знали, что тут спрятана батарея.

А в этом году пушки ночью аккуратно достали, почистили и установили на лафеты, спрятанные в домиках. У данных строений обращенные к морю стенки были фальшивыми.

Но и это было только половина дела. Раньше ведь как было?

Стреляли монолитными чугунными ядрами. А они кораблю как слону дробина. Прицелы в настоящее время примитивные, клинья или винты. Даже если обеспечить устойчивое накрытие, то половину ядер угодит в воду, из оставшихся две трети попадут в паруса и снасти, рвя их в клочья. И только ⅙ угодит в корпус.

И там срабатывает закон больших чисел. Угодил в фальшборт — щепки разлетелись, поранили матросов. Попал в борт выше ватерлинии — прибавил работу корабельному плотнику. Попадешь в воду перед бортом — плотная жидкость смягчит удар. Только если умудришься угодить прямо в район ватерлинии, то в трюм начнет поступать забортная вода.

И то корабль деревянный, он не утонет. А команда просто вставит в дырки приготовленные затычки, по принципу чопика. И все дела. Конечно, если угодишь в крюйт-камеру, то взорвавшийся порох мигом превратит судно в кучу обломков. Вот только вероятность этого не больше, чем прибыв в Лос-Вегас срывать джек-поты подряд один за другим. И в итоге разорить казино.

Правда, кроме ядер имеются еще и бомбы. Но пушкари их недолюбливают. Слишком часто эти бомбы взрываются еще до того, как вылетят из ствола. Да и взрывчатая сила черного пороха не велика.

Эффективны против деревянных кораблей заранее раскаленные ядра. Там главное попасть, дальше горячее ядро начинает обугливать доски вокруг себя. Потом пожар и спасайся, кто может. Если к месту возгорания добраться трудно. Ведь корабли сделаны из хорошо высушенной древесины, плюс там смола, деготь, канаты, веревки, парусина. Не говоря уже о палубах, где хранится столько пороха, готового воспламениться в любое мгновение.

Все это добро горит как спички.

Но, к сожалению, нам каленые ядра не подходили. Если бы мы точно знали день и час прихода британской эскадры, чтобы успеть раскалить ядра в печах до этого момента… Но калить ядра каждый день, пока не придут британцы, было довольно разорительное занятие. Так как топливо в Аргентине очень дорогое.

Пришлось начинять бомбы динамитом. Это взрывчатое вещество в 17 раз мощнее пороха. Это обстоятельство в свое время произвело настоящую революцию в военном деле. Динамит и его производные убили и искалечили людей намного больше, чем атомное оружие.

И то оказалось, что при выстреле наш динамит взрывоопасен. Пришлось смешивать его с очищенной селитрой и подбирать такой состав смеси, чтобы она гарантировано пережила выстрел, но обязательно взорвалась при столкновении с целью. А после начинки бомбы, отверстие затыкали кожаной затычкой, сверху замазывали ее жидкой глиной, а поверх все закапывали свинцом. Чтобы придать ядру вид монолита.

Главное, чтобы оно хорошо бабахнуло. Если ты в детстве ничего не взрывал — значит ты девочка, а если продолжаешь взрывать до старости, значит все еще мальчик.

И вот теперь настал тот час, когда тщательная подготовка должна была принести свои плоды. Как только «Бигль» выстрелил и остался фактически безоружным, так как повернуть корабль другим бортом занятие крайне затруднительное, как упали щиты и в отверстиях прибрежных лачуг показались жерла чудовищных пушек. Осадного калибра. Двенадцать штук бронзовых трехтонок. Равных по силе залпа чугунным четырехтонкам. Стреляющих вдаль почти на два километра, и результативных на 700 метров.

Сюрприз! Велком ту Аргентина! «Си ву пле, дорошие гости! Си ву пле!» Настало время расплаты. Пусть мерзавцы захлебнутся своей кровью.

— А теперь зададим проклятым гринго! — раздался крик аргентинского командира батареи, дона Кристабаля Эсперадо.

Никаких фитилей и запальников уже не было. Открытый огонь среди мешочков с порохом иметь не слишком умно. Пушки были снабжены кремневыми замками, поэтому достаточно было дернуть за веревочку. Что артиллеристы успешно проделали.

И наши массивные орудия грянули во всю свою чудовищную мощь. Выплюнув снопы огня и дыма. Так что лачуги от сотрясения и отдачи аж подскочили.

Грохот мощных осадных орудий наполнял воздух. Пушки для начала сосредоточили свой огонь на близлежащем «Бигле». Несколько здоровенных ядер упали, подняв солидные фонтаны воды, окатив брызгами все вокруг, несколько штук сорвали паруса, рвя канаты, словно гнилые нитки. Но пара-тройка угодила по корпусу. Когда в тебя кидают камни — береги голову.

Но здесь, если фигурально выражаться, были не камни, а боевые гранаты. Они, куда не попадут, результат все равно будет фатальный. Грянул сильнейший взрыв. Горящие обломки британского флагмана разлетелись сотни метров. Накрыв и повредив рядом стоящие суда. Добрые пожелания матросов с этих судов достигли Фицроя на небесах. Настолько ядреных матюков ему насовали.

Еще пару британских суденышек горели. Матросы рубили топорами горящие снасти и паруса и, стремясь избавится от них, сталкивали в воду. По аргентинским позициям раздалось три ответных выстрела. Но небольшого калибра фальконет со шхуны даже не сумел добить до берега. Англичане убедились, что ядро, размером с апельсин, не долетело и смирились. Охладели к битве.

А с транспортников сумели закинуть свои ядра на пляж, чья полоска показывала разницу в этом месте между линиями прилива и отлива. То есть все ядра, величиной с головку новорожденного младенца, улетели «за молоком». Слишком далеко для этих небольших калибров, снаряды потеряли силу еще до того, как упали на землю.

Между тем полуголые и потные аргентинские канониры лихорадочно перезаряжались. И подкатывали отскочивших своих бронзовых монстров снова на позиции. Работа была адская, несмотря на зимнее время. Пот с пушкарей стекал ручьями. Люди еще перетопчатся, а вот пушки, если их не охлаждать, могли перегреться, что приведет к преждевременному взрыву пороховых зарядов.

Снова прицел, по крашенным бакенам, возле которых расположились англичане, поправка по ходу дела и новый залп. Аргентинцы продолжили вершить свою кровавую расправу.

Теперь досталось всем. Никто не ушел обиженным.

Стреляли по готовности, так что наши пушки не выстрелили одновременно. Кто-то поспешил и вырвался вперед, кто-то опоздал. В результате залп крупных аргентинских орудий превратился в какой-то грандиозный гул, закладывающий уши. Продолжительный и более сильный в середине.

Этот гул сменялся пронзительным свистом ядер, переходящий в шипение и после следовали хлесткие взрывы. А потом разверзлись ворота преисподней.

Море за бортами английских кораблей закипело и запенилось. В пороховом дыму падали мачты. Пушки на орудийных палубах срывало с лафетов, канониров разносило на куски. Упавшие мачты и паруса пропитывались кровью, а люди просто исчезали, унесенные ураганом огня.

Одно ядро мимоходом на шхуне сбило оба паруса и они улетели за борт вместе с реями. Взрывчатка не взорвалась и ядро пролетело дальше в море. Но рухнувшая мачта завалила наружу дальний борт, из-за чего суденышко начало стремительно тонуть.

Остальным досталось хорошо. Поскольку жертва получала врыв у борта, то обзаводилась большими, часто гибельными повреждениями. Тяжелое дерево крушилось под смертоносными разрывами бомб. Плюс куча обломков, разлетаясь вокруг, поражала все живое и срывала с мачт паруса, словно размахивающий руками пьяный паутину.

После этого залпа все британские корабли пребывали в фатальном состоянии. Просто одни должны были утонуть чуть раньше, а другие чуть позже.

Уцелевшие британские моряки пытались спастись на шлюпках. Другие, барахтающиеся в воде, либо хватались за плавающие обломки, либо стремились к шлюпкам.

Но у аргентинцев на этот счет были другие планы. Не допустить высадки британцев на берег. Любой ценой. Замполиты им все объяснили. Кто служит в британском военном флоте? Воры и убийцы. Сами британцы говорят, что «если человек подходит для виселицы, то он годится и для флота его величества».

Так как служба на военном флоте Великобритании не сахар, то вербовка моряков ведется в тюрьмах, или же потенциальным висельникам заменяют смертную казнь на пожизненное пребывание в матросах. Такой вот у них контингент. Можно любого сразу расстреливать. Не ошибешься, так как он уже приговорен.

Чем отличается цивилизованная страна от нецивилизованной? В цивилизованной стране при заходе британского судна в порт, если моряки сходят на берег, то их тут же под конвоем провожают в городскую тюрьму. Судно собирается отходить от пирса — моряков под конвоем доставляют из тюрьмы, обратно на корабль. А в нецивилизованной стране царит полная анархия. В том числе, там британские моряки вольно бродят, где им вздумается. Никакого порядка! Бардак!

Так что наши артиллеристы были полны решимости не допустить высадки десанта матерых уголовников на аргентинскую землю.

И кроме того, сейчас карантин. А кто его знает, где эти британцы плавали? Может быть, они все поголовно носители холеры? Дашь им высадится, а потом весь город охватит эпидемия. Люди начнут массово умирать. В том числе семьи пушкарей. А кому это надо?

Так что последовал третий залп. На сей раз картечью. Поэтому убойная мощь артиллерии резко увеличилась. Эффект оказался еще более ужасающим, чем после первых залпов. Свинцовые шарики частой гребенкой причесали поверхность моря. Кошмарным косым дождем сметя с нее все живое. Его как бы срезало косой. И вскоре уже ничего не напоминало о британской эскадре, кроме плавающих на поверхности моря обломков. Мертвые тела плавали в воде. Все погибли. Триста пятьдесят человек…

На изуродованное лицо одного из трупов уселась чайка и деловито принялась долбить его клювом.

— Молодцы, ребята! — похвалил командир батареи своих комендоров. — Всем по кружке каньи (жженки из сахарного тростника)!

Уничтожение британской эскадры возле Буэнос-Айреса вызвало настоящее дипломатическое цунами. Посол Гамильтон рвал и метал. Осаждал Рохаса с настойчивыми требованиями наказать всех виновных. Грозил нам британским королевским флотом и прочими карами небесными.

При этом посол считал совершенно незначительным тот факт, что англичане открыли огонь первыми. А так как войны между нашими державами нет, и не предвидится, так как в подобном случае мы, в погашении ущерба, сразу конфискуем свою задолжность британцам, то выходит, что на нас напали обычные пираты. Которые получили по заслугам. Но попробуй что-то объяснить тупому англичанину! Замучаешься…

Я еще раз убедился, что англичане совершенно не имеют мозгов. Вон как их придурошный посол убивается, словно бы мы не утилизировали порцию «британского мусора», чем заслужили огромную благодарность от всего человечества, а произошла трагическая катастрофа вселенского масштаба. Ну не идиот ли?

Конечно, я мог бы покрутить послу в кулаке яйца и он бы сразу бы подписал меморандум, что Британская империя, в знак своих извинений, дарит Аргентине Индию, но чем это закончится? Посла просто отзовут на родину, а нам скажут, что у Гамильтона обычный нервный срыв.

И никто ничего нам не простит. То есть придется разбираться с уже новым человеком. А бодаться с главной мировой промышленной державой современности у меня как-то нет охоты. Один противник за раз. А сейчас это французы. А британцы пусть пока отдыхают.

В сущности, любой международный вопрос есть вопрос о силе. Мирное или военное разрешение его составляют две степени напряжения одного и того же действия. Когда неравенство сил очевидно, тогда уступают без боя. Если возможно — приличным образом. Иначе — вступают в бой.

В международных отношениях желать чего-либо — значит сознавать в себе силу добиться желаемого. Всякая дипломатия, в сущности, представляет собой не что иное, как бессрочные переговоры между армиями, во главе которых состоят их правительства. Война между Аргентиной и Британией сейчас невозможна еще и потому, что дважды мы уже в последнее время очень больно били англичан.

Конечно, напрягая все силы, Великобритания может и в третий раз напасть на нас. Но история их уже научила, что аргентинский народ воинственен по своей природе. Пытаться нас нагнуть — все равно, что стричь щетину с поросенка. Визгу много, а толку мало.

Направленные к нам в начале века 15 тысяч английских солдат убрались побитыми, тогда как несколькими годами позднее 20 тысяч этих же солдат сумели завоевать для Великобритании богатейшую Индию. И теперь нет никакого смысла связываться с Аргентиной в кровавой борьбе, когда другие за это время разграбят богатейшую Небесную Империю (Китай).

В Англии был бы смешон любой статский обыватель, наивно ратующий за военное решение конфликта с Аргентиной. Данная тема там очень «непопулярна».

Если каждый гражданин там умом не лорд Веллингтон, то гражданское общество в основной своей массе достаточно понимает вещи, необходимые для уразумения национального могущества, чтобы не принимать черное за белое.

Кажется, что при таком богатстве и огромном народонаселении Англия может позволить себе огромную армию, однако ж нет, гражданское устройство не позволяет ей этого.

Действующая английская армия, без союзников, почти весь 19 век, никогда не превышала числом 50 тысяч человек. Только в 21 веке это число достигнет 75 тысяч человек.

Потому, что все англичане без исключения, как один человек, ссыкливые трусы. То есть индийские сипаи в количестве 200 тысяч солдат вынуждены оккупировать Индию для англичан самостоятельно. Поэтому, граждане стран, где не имеется такого огромного числа предателей, могут спать спокойно.

Во-первых, деньги за тебя воевать не будут. Не прошло еще и сорока лет, как революционная Франция довольно успешно боролась против двух европейских коалиций, и при этом финансовые обязательства французской республики, да и ее банкноты, не стоили даже оберточной бумаги.

Во-вторых, Англия вынуждена набирать солдат в свою армию исключительно путем вербовки в слоях самой низкой и омерзительной черни. Эта система набора, опирающаяся исключительно на уголовников и мерзавцев, составляет собой краеугольный камень военного могущества Великобритании.

При этом переход с мирного положения на военное, удваивающие и утраивающие числом европейские армии на материке, не может иметь на острове такого же значения. Напротив, люди охотно вербующиеся в армию в мирное время, не идут на военную службу, ввиду предстоящих опасностей и лишений. Дураков нет.

Таким образом, источник пополнения войска у них не возрастает, а иссякает с приближением войны. Естественно, отсюда и стремление удерживать раз попавшегося на вербовку солдата под знаменами на всю его жизнь, до самой смерти. Прежде английский солдат служил всю жизнь, теперь срок немного сокращен, но его вербуют автоматически на все последующие сроки. До упора.

Состав английской армии, набранный из бездомной черни, из пропащих людей, бандитов и бомжей, налагает на нее только ей свойственный омерзительный характер. Английского солдата-раба никакое геройское отличие не может вывести в люди, какие подвиги не совершай, между ним и офицером лежит такая же пропасть, как между средневековым рыцарем и его крепостным.

Можно сказать, что там применяется старая, добрая, архаичная кастовая система. Офицеры — европейские кшатрии, а солдаты — бесправные парии

Все эти «приключения стрелка Шарпа» — детские сказки из области фантастики. Офицерские патенты и чины продаются исключительно за деньги. Все равно гениев неоткуда взять! А нет денег — гуляй, Вася. Будь ты героем геройским или потенциальным Наполеоном, все равно тебе ничего не светит. Так зачем же стараться?

Английский солдат, которого всегда держат в ежовых рукавицах, путем применения жесткой палочной дисциплины, в следствии своего положения становится пассивным до механичности. Он может оборонятся, как при Ватерлоо, но совершенно не в силах атаковать.

Английские офицеры, опасаясь ответки, никогда не посмеют применить физическую силу к тем же индийским сипаям, но при этом постоянно порют собственных солдат как сидоровых коз.

Какой же стремительности, необходимой для рвущейся вперед колонны, потом ждать от этих людей?

От того же, что островные солдаты совершенно забиты и затюканы, и шагу ступить не могут без офицеров, английское войско не может жить в походе на самообеспечении, а обремено нескончаемыми обозами, требует самых мелочных попечений, как кадетский лагерь. Весь разум его в начальстве.

Огромный флот — спасение этой страны. Морское могущество Англии удесятеряет силу его сухопутного войска, давая возможность угрожать высадкой десанта любому прибрежному пункту неприятельских владений.

Иначе, любая страна, сумевшая направить стотысячную армию в Великобританию, легко завоевала бы эти острова. Так как силы британской армии — ничтожны и пополнить их неоткуда. Имеется для обороны острова еще немногочисленная милиция, состоящая из зажиточных, полноправных классов, но черни ни под каким видом они не дадут оружие в руки. Англичане — рабы по жизни, основное население там — грязные морлоки, которых можно эксплуатировать только при помощи грубой силы. Слов они не понимают, в связи с полным отсутствием разума.

Потомки норманских властителей, аристократия земельная, состоящая из нескольких сотен пэров, и спустя почти тысячу лет, лежат над туповатыми англосаксами, как слой масла на воде, совершенно не смешиваясь. А торговая аристократия пока существует без привилегий, в силу своего наследственного богатства. Так что, если бы внезапно Ла-Манш высох, то каждый англичанин, чистил бы сапоги любому французу.

В это же время мы, аргентинцы, уже заставили уважать свое волю везде, куда наши пушки могут дойти по твердой почве.

Конечно, Великобритания и без войны сумеет создать нам массу неприятностей. Организует очередную морскую блокаду, снова натравит на нас бразильцев. И возможно еще кого из соседей. Хотя Парагвай играет в само достаточность и явно пошлет их на хер. А Уругвай очень слаб. Несмотря на солидные доходы от торговли, все там только тлеет и разрушается.

И все же надо дать возможность обиженным островитянам получить некоторое ритуальное удовлетворение. Чтобы они сумели спустить все дело на тормозах.

Так как, хрупкое равновесие между миром и разбойничьей войной застыло на шатком острие иглы. Нужно было что-то бросить на нашу чашу весов, чтобы суметь вырулить к своей пользе.

К счастью, и на этот случай у меня уже был подготовлен достойный ответ. Я лично пообещал послу, что все офицеры, посмевшие открыть огонь по британским кораблям, будут повешены. И сэр Гамильтон сможет лично убедиться насколько в Аргентине суровое, но справедливое правосудие. Солдат мы тоже накажем. Отправим в ссылку.

Все это была, конечно, чистейшая липа. Наши корабли вернулись из Кармен-де-Патагонес и все они оказались на ходу. Слухи о требующемся ремонте я распустил сам. Через своих агентов. Так же сразу был спущен со стапелей полностью отремонтированный пятый корабль.

На этих судах я и перекинул половину пушек в строящийся пограничный форт на реке Уругвай. Кстати, теперь наши суда теперь патрулировали залив Ла-Платы и потихоньку блокировали устье реки Уругвай, удушая сепаратистов Восточного берега.

Чем отличается офицер от простого уголовника? Естественно, вывеской. Еще ранее я прошерстил все тюрьмы провинции Буэнос-Айрес. Мне требовались люди не с пролетарскими рожами, а с лицами, в которых читалась некоторая претензия на благородство. Потом, у двух найденных уголовников началась в заключении новая жизнь. Их помыли, побрили, парикмахеры поколдовали над их прическами. Кормили и поили от пуза. Это не в слугах прохлаждаться.

В необходимый момент на площади Победы поставили виселицу с перекладиной. Для двоих. Уголовникам дали убойный коктейль, состоящий из отвара коки и мескалина, от которого они пришли в состояние эйфории. Теперь хоть кол им на голове теши, они ничего не почувствуют. Затем жертвы ловко переодели в офицерские мундиры, надушили и повезли в закрытой карете к месту казни.

Там эти живые манекены поставили на табуретки, накинули им петли на шею. Осужденные ничего не понимали, не ощущали и не соображали. А витали в своих грезах.

— Святой Бенедикт! Обратите внимание, господин посол, — обратился я к сэру Гамильтону. — Как армейские офицеры, благородные испанские дворяне, отстаивающие свои убеждения, эти люди имеют полное право, чтобы палач отрубил им головы. А вместо этого, идя Вам навстречу, их повесят, как обычных преступников.

— Такова судьба всех тех, кто посмел поднять руку на подданных Британской империи, — загордился посол, задрав нос, неизвестно отчего.

Ладно. Пусть. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы посол онанизмом не занимался.

Табуретки выбили и осужденные «заплясали под виселицей». Но не долго. Укатали сивку крутые горки. Я хотел было воскликнуть «Что Иванушка не весел? Что головушку повесил?», но сдержался.

Скоро смотреть было нечего и все разошлись. В том числе и полностью удовлетворенный сэр Гамильтон. Я же говорил, что эта британская островная обезьяна за деньги даже согласится откусить кусок задницы у живого поросенка! Вместе с хвостом!

Так закончился этот Ла-Платский инцидент.

Добавлю лишь то, что я был уверен, что Дарвин тоже погиб. А поскольку я не спешил давить бабочек Брэдбери, то опубликовал в газетах якобы строчки из найденного дневника ученого. Излагая тезисно его знаменитую теорию.

Что помнил, то и написал. Природа многообразна и постоянно происходят мутации живых организмов. По множеству вариантов. Но жизнь это не майский день, а жестокая борьба за существование. В результате естественного отбора, одни мутации оказываются вредными, другие — полезные.

К примеру, у бабочек, обитающих в сельской местности, крылья белые, и они могут хорошо маскироваться на лугу, среди цветов. А у бабочек, обитающих в промышленных районах, крылья черные. И они прекрасно могут маскироваться на покрытой сажей и копотью поверхности. Полезные признаки предаются следующим поколениям и приводят к изменению популяции в целом. Примерно так.

И еще добавил, что англичане непременно произошли от обезьяны. Так Дарвин говорит.

Каково же было мое удивление, когда я узнал, что Дарвин в Монтевидео сошел с корабля. И принял приглашение поселиться в поместье одного богатого уругвайского асиендеро. И там ученый как раз-таки на природе ловил сачком бабочек. Поскольку его корабль благополучно утоп и научная экспедиция провалилась, то через пару месяцев ученый отправился на попутном судне домой. Никаких галапагосских черепах он в этот раз не наблюдал. Зато Дарвина часто заставляли комментировать «его теорию». Пропечатанную в газетах.

Поначалу молодой ученый обиделся. Но потом, через шесть месяцев после Ла-Платского инцидента, уже дома, пересмотрел свое мнение. Дарвин объявил, что аргентинские дикари, как обычно, все перепутали. Не в силах постигнуть глубины его мыслей. От обезьян произошли как раз аргентинцы. Англичане же были созданы Господом богом по своему образу и подобию. В остальном же все изложено верно. И Дарвин, со шныряющими как у мыши вороватыми глазами, плотно засел за написание своей теории о возникновении видов. Так на научном небосклоне засияла новая ученая звезда первой величины.