Артефактор Гродецкий

Глава 10

— …Мы должны прибыть в столицу до октября, — сказал я, обгладывая куриную ножку. Поэтому никаких задержек в пути. И постараемся ограничить знакомства с трактирами и харчевнями только закупкой продуктов, есть будем в поле, где нет алкашей и бездельников.

«Харчевня — устаревшее название закусочной, трактир «низшего разряда», забурлил во мне филолог. — А трактир совершенно не связан с трактом, так как на Руси дороги звали большаком. Само слово "трактир", вероятнее всего заимствовано из немецкого, и происходит от глагола "traktieren" — "угощать". Только мне не об этом надо думать, а о том, что ни сержант, ни моя служанка не умеют готовить. Парадокс, я — бывший княжич готовить умею, а они — нет. Женщина и бывалый воин!

Но я не спешил показывать свое кулинарное мастерство (отточенное холостяцкой жизнью), поэтому на третий день путешествия, прикончив матушкины гостинцы (навалила два тюка вещей и продуктов), мы решили остановиться в придорожном трактире, поесть горячего. Что оказалось ошибкой.

Пятеро воинов в полудоспехах (полудоспех состояли из горжета плотной кожи с приклепанными 6-ти секционными наплечниками, отдельно от горжета шла защита шеи, кольчужной полукирасы (без наспинника), секционных набедренников, приклепанных к нагрудной частикольчуги) нажирались дешевым вином. Рядом на лавке лежали шлемы с гребнем.

Я внимательно осмотрел их, так как вооружение и защитные приспособления этого времени были интересны, поскольку выбрал путь не только мага, но и воина.

Вооружены соседи были своеобразно. Короткий солдатский меч (до 60 сантиметров длиной) у правого бедра военнослужащего рядового состава удивления не вызывал. И в кино и в истории уже приелся древнеримский гладиус — гла́дий. А вот топоры, которые тоже лежали на лавках, вызывали удивление. По форме он напоминал секиру, но полумесяц ее лезвия был лишен верхней части. Зато нижний порой доходил почти до самого топорища.

Заметив мой интерес, сержант пояснил:

— Это — бородатый топор, им можно сражаться, держа его и одной, и двумя руками. Удобен и на улице, и в помещении. В тесной схватке его топор можно схватить так, чтоб одна рука находилась внизу рукояти, а вторая «под бородой». В таком виде им можно было рубить, наносить тычковые колющие удары, парировать удары противника топорищем или же оглушать и дробить противника массивным обухом

И вскоре я смог воочию убедится, насколько этот бородач удобен для драк в тавернах. Один из воинов, не оглядываясь, сграбастал мою служанку и пересадил на свою лавку. Он похоже давно собирался это сделать, уж очень ловко у него получилось. А я ведь упирался, не хотел брать девчонку с собой, исходя из того, что мы с сержантом будем передвигаться быстрей и спокойней. Но мама не могла представить, как её сыночек будет обходится без женской помощи: как будет одеваться утром, как мыться и как следить за одеждой. Знала бы она, что деревенская девчонка не умеет готовить!

Мой длинный меч тоже лежал на лавке слева от меня. И солдаты были готовы к возможной потасовке, уверенные в своем вооружении и численном преимуществе. Но никто и подумать не мог, что мальчишка успеет выхватить меч, засиявший особым светом редкого металла, и снести голову обидчику. Я и сам не ожидал от себя такой прыти.

Но что сделано — то сделано.

Голова товарища, появившаяся на столе среди закусок и кружек несколько ошеломила воинов. Но сержант, сразу переходя на второй уровень, уже крошил их.

Последнего мы оставили на закуску и чтоб узреть преимущество и недостатки этого бородатого оружия. Теперь из личного опыта я хочу сказать, что такие удары особой разрушительной силой не обладают. Хотя если у топора есть ярко выраженный верхний угол, то тычки им достаточно эффективны, особенно если противник бездоспешен…

Я вновь сел за стол и допил пиво из кружки. Пиво тут было хорошее, напоминало нашу Балтику № 3 не фильтрованное, которое я брал прямо на заводе.

— Не стоило убивать, — сказал Минеев, тоже присаживаясь и прикладываясь к кружке. — Могли ограничится простой дракой, вам тренировка хорошая. А теперь ждать судейских, объясняться. Благо, мы пока еще на землях вашего отца, тут порядок среди стражников.

За эти три дня я отучил сержанта кланяться и вворачивать в фразы «Вашу Светлость». У Берты эта форма еще проскакивала в речи. Уж если я вышел из рода, то являюсь простым простолюдином, считал я. Но вряд ли существуют такие простолюдины, ибо тогда должны быть и сложные.

От этих глубокомысленных рассуждений оторвали вызванные трактирщиком (он послал мальчишку на лошади в ближайший город) стражники. Вернее стражник с мечом и судейский со свитком бумаг и чернильницей.

Да, в этом мире была уже развитая письменность и арифметика. И даже основы астрономии, а вместо химии — магическая алхимия. Писцами же всегда были мужчины принадлежащие той части общества, которую на моей родине назвали бы зажиточным средним классом. Основой их деятельности была бюрократия при дворе, ведение дел в армии и храмах. Работа писцов передавалась по наследству, сыновья изначально воспитывались с расчетом на то, что после нескольких лет обучения в школах займут место отца.

Особых проблем при рассмотрении дела не возникло. Солдаты, как пояснил трактирщик, шли наниматься и фактически пока не имели над собой господина. Ну а что там шепнул сержант судейскому, и знать не хочу. По крайней мере тот был приторно любезен.

Сержант на глазах стражника обобрал трупы (там и золотого не набралось), забрал все оружие, не побрезговал снять с мертвецов доспехи. Деньги разделил на две кучки: ту, что побольше — судейскому со стражником, поменьше — трактирщику. Все остальное взгрузил на наших лошадей.

— Пройдемся пешочком до города? — предложил он. — Там продадим все это оружейникам. Оружия, да и сбруя воинская неплохие, золотых семьдесят выручим.

Лошадей у воинов не было. А то совсем выгодным оказалась бы моя избыточная агрессивность.

Свое слова сказала и «паршивка» — потенциальная виновница недавнего смертоубийства.

— Спасибо, Ваша Светлость, — сказала, — что заступились!

— Ты понимаешь, что из-за тебя мы с сержантом убили пять здоровых мужчин, лишили будущего воинов, которым жить да жить. Вот зачем ты с нами увязалась, на что надеешься. Я тебе предлагал выплатить годовое жалование, вот и ехала бы к родным в деревню.

Ну, не эту мою вспышку у девушек имеется абсолютное оружие. Берта заплакала, Михаил бросился утешать, а я ушел вперед и подумал, что надо бы их поженить. Минеев, если приодеть да побрить, мужик еще куда как крепкий, а девчонке гормоны юности не дают покоя. Тем более, что невинность я ей восстановил.

— Надо тебя замуж выдать, — не стал я заворачиваться с тактичностью, — вот Михаил — чем не жених. Я бы тебя отослал назад, но принесенная клятва преданности не позволяет мне это сделать. А так ты посреди двух мужчин как-то нелепо смотришься. Ладно, я бы в княжеском облачении был! А так — два простолюдина и девушка. Вот станешь женой и тогда наша троица будет логично выглядеть.

Девушка от злости аж плакать перестал. Явно метила в мою постель. Тем более, как якобы простолюдин я стал по её мнению более доступен.

— На меня не рассчитывай, если что, — добавил я, раздраженно. — Не по себе дерево клонишь.

Вновь удариться в слезы девушка не успела. Нас окружил отряд замковых гвардейцев.

— Извини, Михаил, — обратился к сержанту старший отряда — плечистый мужик на каурой кобыле, — но Светлейший князь приказал вас задержать и забрать драгоценности княгини.

— И как ты собираешься это сделать, — выдвинулся я вперед, — будешь меня обыскивать?

— Если откажетесь выдать добровольно, приказано доставить всех вас в замок. Там ваш отец сам разберется, что к чему.

— А справитесь? Вас всего семь человек, а меня бить насмерть вы не решитесь. Только недавно мы с Минеевым пять солдат ухайдакали меньше чем за минуту. Вон в тюках, видите, их оружие.

— Простите, княжич, но у нас нет выбора. Если не привезем драгоценности или вас, нас все равно не помилуют.

Я на секунду задумался. Вряд ли мама знает об этой отцовской выходке. А поступок его предельно ясен — хочет оставить меня без денег, заставив тем самым просить прощения. Не исключено, что уже и жалеет о соре. Ясно, что пока из Родовой Книги меня не вычеркнул.

— Подожди, сказал я, расстегивая внешний пояс и доставая нательный. Вот, забирайте…

Сперва у меня был импульс отдать половину — два мешочка. Но потом я подумал, что тем самым проявлю себя перед князем, как жалкий пацан — он наверняка имеет список драгоценностей, возможно и сам их дарил. Поэтому отдал все четыре мешочка из нательного пояса и внутренних карманов. Никогда не клал яйца в одну корзину.

— Спасибо! — сказал старший отряда прочувственно. Он прекрасно понимал, чем могла кончиться битва для них.

Отряд ускакал обратно, а мы поплелись к городу, перестав ссориться. А я, механически передвигая ноги по пыльному большаку, подсчитывал в уме сохраненные финансы.

Кроме трех сотен золотых у нас было оружие, которое по мнению сержанта могло стоить около еще одной сотни. Вполне достаточно, чтоб добраться до столицы и пожить там некоторое время. Если исходить из того, что простолюдин на золотой может жить месяц, то денег хватает. Даже учитывая (о чем мама отдельно предупредила) столичные цены! А в Академию я могу поступить и на казенный кошт. Правда, потом придется работать на государство не менее 10 лет, но пока до этого дойдет — много воды утечет. Так что ни планы, ни настроение особенно не изменились. А сопровождающие и вовсе не знали, что это за барские заморочки у меня с отцом. Ничего, кроме того, что еду в столицу инкогнито, под маской простолюдина. У аристократов свои причуды…

Уже вечером, распродавшись и поужинав, мы сняли на ночь смежные комнаты для меня и для слуг. Я проверил на предмет клопов, но было чисто. Все же постоялый двор не общественный, а средней руки — для торговых людей и небогатых аристократов. Поэтому я спокойно стянул штаны, скинул кафтан и, оставшись в рубахе, залез под одеяло. Нечто стукнуло меня по груди. Посмотрел на грудь, где среди амулетов у меня на шее висел мамин кулон, который я просто забыл отдать. Теперь, напитанный до отказа универсальной энергией он мог потянуть и на тысячу золотых.