Артефактор Гродецкий

Глава 7

Утро опять принесло слабость. Ну как мне научиться отслеживать истощение источника, момент, когда усилители начинают тянуть жизненную энергию. На сей раз не было сил даже расстегнуть пояс.

— Берта… — слабенько позвал я, надеясь на чудо.

И привязчивая девчонка не обманула моих ожиданий. Где уж она там пряталась, затаилась, но возникла предо мной, как Конек Горбунок в полной готовности.

— Пояс расстегни. Теперь сними браслеты с запястий. И с щиколоток. Эй, не надо совать руки в неположенное место! Иди лучше, принеси мне кофе, большую кружку.

Я лежал, напитываясь энергией и думал, почему девчонка не возбуждает. Вывод мог быть только один — сознание старика никак не могло принять несовершеннолетнюю в форме сексуальной игрушки. Запрет на педофилию действовал, несмотря на смену планеты и на то, что тут девочек выдавали замуж с 14 лет. (А Берте было уже пятнадцать).

Сегодняшним утром источник не только заполнялся. Энергия, поступающая в тело сулила необыкновенную мощь. Я попробовал сжать массивный медный изголовник кровати — он смялся, как пластилиновый. (Интересно, в этом мире додумались до пластилина? А кто из моего мира знает рецепт пластилина? Уверен, мало кто над этим вообще задумывался. Я вот знаю лишь, что в древности скульптуры использовали глину (вроде — белую) и то ли алебастр, то ли гипс… Так что прогрессором никак не могу быть, ибо мы редко вникаем в суть вещей. Просто пользуемся достижениями новаторов.)

Я с уважением посмотрел на свой радужный источник множества магических энергий. Вроде он и подрос за эти дни…

Берта притабанила поднос с кружкой кофе (кофе и чай тут были такие же, как и на родной Земле. Никогда не понимал эти эвфемизмы фантастов: «бодрящий напиток», настой бодрящих трав» или «напиток, заменивший в этом мире кофе». Даже, если в ином мире пьют не кофе или чай, все равно это их аналоги. Ибо человек, как и любое высшее животное, склонен по своей сути к наркотическим веществам и к саморазрушению!) и ватрушками. Отдельно лежала глиняная тарелка с нарезанной тонкими ломтиками ветчиной. Ветчину тут делали изумительно, она таяла на зубах.

Я почувствовал зверский голод и быстро расправился с подношением. Наверное магическое истощение вызывает параллельно и физиологическое истощение. Тогда надо носить с собой мед в сотах (сахар тут пока не изобрели), углеводы быстро восстанавливают силы. (Кстати, изобретение сахара подтверждает мои мысли о склонности к саморазрушению: мало в мире продуктов, столь опасных для человека, как сахар!)

Но что я сижу тут, а не иду на тренировочную площадку. Боюсь, что ли, что опять окажусь беспомощным против рядового гвардейца. Ну — да, боюсь. Совершенно новое чувство в новом теле. Ну прежний владелец, так он вообще трусоват был, а вот я боюсь, что эксперименты с магией не дадут мне быстрого воинского успеха. Как-то я принял уже это новое существование и строю планы на будущее, в которых воинская сноровка важна.

Все, хватит мирихлюндией заниматься, встал и пошел.

И я встал и пошел…

Интерлюдия

Княгиня Мария Дживелегова. Скоро муж приедет, не дай бог мой мальчик опять начнет на него давить, хвастаться воинскими и магическими успехами. Какие могут быть успехи за две недели! И в кого он такой? Впрочем, в мужа — оба упрямые.

Михаил Минеев, сержант. Очень странно ведет себя юный княжич. Опять какую-то козню готовит. Что за коварный мальчишка! Но чем ему я — то не угодил? А княжич-то сегодня доказал, что он достоин уважения. Уделал рядового Смирнова за одну минуту. Да и со мной в спарринге сопротивлялся достойно. Надо бы ему больше внимания уделять шесту, у него явно талант к этому оружию.

Дочка Владимира Гродецкого, автора. Папа был прав. Когда муженек узнал, что он не оставил мне наследства, сразу смылся. С другой закрутил из богатой семьи. Говорил же мне папа, что он за деньгами охотиться, а не воспылал ко мне любовью. Что ж я такая дурнушка, что ли!

Горничная Даша. Это чудо просто такое, княжич уже мне поручения дает. И никто другой не имеет права меня работой нагрузить, потому что я княжичу служу. Только почему он не пробует опять со мной «это», может он не выздоровел еще?

…Успехи на тренировочной площадки меня смутили. А нормально ли это — такой быстрый прогресс? А не сожгу ли свое тело чрезмерным использованием магического усилителя? В общем, много вопросов возникло.

Вызвал к себе Минеева.

— Скажи, Александр, это нормально: — я указал ему на смятую фигурную спинку кровати.

— А что тут ненормального, — спросил сержант, спокойно выправляя медную фиговину. Воин заведомо сильнее обычного человека, для этого мы специальные настои пьем, укрепляющие ткани и связки. Ну а маги своей магией укрепляются.

— А что ты знаешь об этих магических усилителях?

— Ну, это магические заморочки, я и не могу о них ничего знать, нас не просвещают.

— Ладно, можешь идти.

Пошел к княгине:

— Мама, а если я вон те усилители дольше ношу, чем положено, — это не опасно?

— Мама оторвалась от книги, посмотрела на меня из кресла, закинув голову:

— Магическое истощение, конечно, неприятная штука. Но не смертельная. Все мы в юности не рассчитывали своих возможности и перебарщивали с применением силы. Вот если б мы могли видеть, а не чувствовать свой источник! А что, у тебя проблемы?

— Да, я забыл на ночь снять пояс с браслетами, а утром не мог пошевелиться.

— Это уже серьезно, мог бы и всю магию потерять. А потом несколько месяцев восстанавливаться! Ты же знаешь, что из спортзала прибор выносить не рекомендуется.

— Мама, а я сегодня простого гвардейца за минуту победил.

— Ну, он тебе, наверное, поддался. Еще слишком мало времени тренируешься, так что не возгордись. Привыкни трезво оценивать свои успехи.

Так и не добившись ясности побрел в библиотеку, терзать скудную по количеству литературы полку с книгами по магии. Общие фразы, теории, гипотезы. Один из авторов называл магическую энергию «божественным эфиром», второй считал, что её вырабатывают сами люди своей жизнедеятельностью, но только избранные (надо думать — аристократы) способны ей манипулировать. Оставив бесполезное занятие и, я обратил внимание на то, что религия тут хоть и есть, но власти над прихожанами не имеет. Просто люди предпочли вместо множества богов молиться одному, что практичней, удобней. Но при этом сохранили большинство языческих атрибутов. И на домашних алтарях до сих пор приносят жертвы мелкими животными — кроликами, домашней птицей.

Нет, не продвинет меня это к власти над магическим даром. И признаться в том, что обладаю видением магии, нельзя, особенно пока не знаю, чего ждать от властного Светлейшего князя — Светлейшего и могущественного властителя обширных земель. Власть людям кружит голову, так что он отнесется ко мне не по-родственному, а с практической точки зрения. То есть оценит меня еще дороже или решит не упускать из рук такую добычу и запрет в алхимическом аду, чтоб подсказывал его магам — что вижу.

Мысли настолько разозлили меня, что решил проехаться до ближайшей деревеньки, посмотреть как в этом мире крестьяне живут.

Зашел на конюшню, приказал запрягать спокойного коня. Так-то я и в прошлой жизни любил конный… ну не спорт, а прогулки, скачки просто так, чтоб в радость. Да и тело помнило уроки вольтижирования — обязательные для вельмож этого времени.

Конюх запряг каурую кобылку, я вспрыгнул в седло и поехал к воротам замковой стены. И оглянуться не успел, как выстроилось по бокам сопровождение в составе семи гвардейцев. Сержант не поехал, послал ефрейтора — командира отделения.

До первой деревни было недалеко. Мальчик, пока его сознание существовало, в последнее время любил с соседями — шалопаями мотаться по этим деревушкам. Но я помнил, что на стыке двух деревень должна быть таверна, которая обычно включала в себя трактир, гостиницу и конюшню, где можно было оставить лошадей и где я собирался пообщаться с народом.

Увы, общение произошло трагично. Когда мы спрыгнули с лошадей и зафиксировали их у коновязи, высматривая конюха, на меня с утробным воем бросилось лохматое чудище. В руках у чудища была дубина.

Я не успел должным образом среагировать, за что мне потом было стыдно. Гвардейцы легко обезоружили мужика и уложили на спину, прижав к земле.

— Говори, — ефрейтор достал саблю и прижал ее к бороде, закрывающей шею.

— Убивай, чего изгаляешься!

— Убить тебя или нет — то его Светлость, княжич решит. Чаво ты на нас бросился-то?

«Ты смотри, какой умный воин, — подумал я, — отводит смерть от мужика, вроде как он наних бросился, а не на княжеского сына. Ну что ж, помогу ему — зачем мне смерть мужика?»

— Отвечай, смерд, — рявкнул я, — зачем на моих охранников яко леший бросился?

Мужик что-то прошептал и сомлел.

— Дочку его попортили, Ваша Светлость, — пояснил ефрейтор, — вот и бросается на всех незнакомых. Ошалел мужик. А так-то он хороший кузнец, батюшка ваш, Ваша Светлость, им дорожит.

— Да не собираюсь я его убивать, нужно больно! — Я испытал горький стыд за деяния моего предшественника в этом теле. — Всыпьте пару плетей и вот, — я достал золотой, — пускай к нашему магу пойдет, восстановит непорочность девицы. Магу Громилину скажите, что я велел.

Гвардейцы посмотрели на меня с уважением.

И это было мне, старому цинику, приятно.