Барон Робинзон

Глава 11

Возвращаясь "домой", то есть в замок, Лошадкин не мог не думать о будущих женах. Он уже хотел было там сгоряча отказаться, но потом вспомнил, что обещал не отвергать подарок и понял, для чего все это нужно, скрепление союза и прочее из той же оперы. Подарок! Словно они вещи! В то же время Михаил понимал, что эти самые первые красавицы не считали себя вещами и спроси их, так оказалось бы, что они пошли добровольно, во имя своих народов, а то и вовсе помчались, подбирая юбки - носили ли здесь юбки? - ради того, чтобы прикоснуться к "посланцам богов".

Первые красавицы!

То есть первые красавицы по меркам мордахов, хрокагов и ламассов, а для землян? Волосатые, щетинистые, чешуйчатые, со своими средневековыми привычками, и наверняка и его сочтут уродом за гладкую, безволосую кожу. Хотя так даже лучше, думал Лошадкин, мысли которого метались, словно больной в горячечном бреду, не будут требовать исполнения супружеского долга, который он и сам не хотел отдавать.

Таня!

Манопа заваливала его рекомендациями обратиться за лечением или хотя бы самому принять успокоительных и укрепляющих в пределах разрешенной дозы, но Лошадкин только отмахивался от нее. Какое еще успокаиваться, когда тут такое! В то же время, мысль о трех женах как-то странно бодрила, и Лошадкин даже попробовал разобраться в себе, после чего расхохотался.

Ну да, какой же он феодал без нескольких жен и возможности нагибать служанок?!

— Правильно, - одобрил его Маниш, - тут только и остается, что смеяться!

— Как бы не пришлось потом плакать, - отозвался Михаил.

— Пойдем, поедим и все обсудим, - предложил ему Гозье.

— Опять общая говорильня?

— Нет, все вместе мы обсуждали другое, связанное с твоими будущими женами, но другое, о нем поговорим чуть позже. А сейчас просто обсудим, если хочешь, ты и я.

— Давай, - согласился Лошадкин. - Только душ быстро приму, да одежду сменю.

Он не слишком-то вспотел, да и рабочая одежда не требовала такой частой замены, но в то же время Михаил переодевался по психологическим причинам. Там работа, здесь уже не работа. Под струями горячей воды до Лошадкина вдруг дошло, что если именно ему дают жен, то значит местные признали его главным посланцем богов - наверное, из-за управления комбайном - и все вопросы, связанные с ними, придется решать ему. С одной стороны, что-то внутри подпрыгивало, ну да, что он за феодал без подданных, готовых выполнять приказы?

С другой, Лошадкин понял, что разграничивать "тут работа, там не работа" уже не выйдет.

— Придется теперь нести свет цивилизации двадцать четыре часа в сутки, - заявил он, входя в столовую.

— А, ты уже понял, это хорошо, - кивнул Маниш. - И да, сутки здесь чуть длиннее двадцати четырех часов.

— Это имеет какое-то значение?

— Только в смысле всяких физических расчетов и дел, - отмахнулся Гозье. - Ну и местные считают пятерками не только дни, но и часы. В сутках пять пятерок часов, и каждый из них чуть короче земного, но вместе выходит чуть длиннее, если тебе интересно.

Лошадкин лишь пожал плечами, впиваясь зубами в мясо. Вроде Маниш хотел поговорить о женах? Или это он так издалека подводил, что теперь Михаилу придется проводить двадцать пять часов за исполнением супружеского долга?

— Ты невольно открыл нам часть своего прошлого, - заявил Гозье, держа в руках чашку с чаем, - и поэтому я решил поговорить с тобой.

— Ф офефо фофлафия? - не слишком внятно прочавкал Михаил.

Слишком уж сильно его захлестнуло возмущением.

— Что?

— Говорю, с общего согласия? - спросил Лошадкин сердито.

Вначале это осознание, пока мылся, теперь разговоры о прошлом! Вместо успокоения и поддержки какое-то непрерывное воздействие на мозги, если говорить цензурно, без матерных глаголов, связанных с размножением.

— В каком-то смысле - да.

— Считаешь меня пещерным человеком?! - Лошадкин наставил на него вилку, словно хотел проткнуть.

— Нет, - моргнул Маниш, потер озадаченно смуглый подбородок. - Ты же получил гражданство Земли!

— Что тогда?

— Скажи, тебя удивила общая толерантность и терпимость ко всем живым?

— Такое было и в мое время, - проворчал Лошадкин, возвращаясь к еде. - Только у нас инопланетян не было.

— Вот! И я искренне прошу у тебя прощения за себя и Сандру, за наш смех в момент объявления, что тебе решили подарить жен, - торжественно произнес Гозье. - Мы не хотели тебя обидеть, но в то же время проявили вопиющую бестактность, поддавшись эмоциям момента.

— Да ладно, - продолжил ворчать Лошадкин. - Мы же все-таки друзья и все тут в одной лодке. Только к чему все это?

— К тому, что ты, Михаил, проделал большой путь в новом мире, но почти наверняка не знаешь и не понимаешь многое из того, что мы усвоили с детства и считаем привычным, - продолжил Гозье. - Включая толерантность к живым всех форм и размеров. Поверь, ни у кого и мысли не мелькнуло, что в ситуации с тобой и твоими женами есть что-то необычное.

— Да?

— Да. Это предполагалось, им нужно подтверждение связи с нами. Да, ты мог отказаться, но согласился не отвергать подарок, и никто тебя за это не осудит и даже не подумает ничего, как могли бы подумать в твое время. Галактика велика, в ней масса разных живых, да ты и сам сталкивался с разными из них во время жизни на Земле, верно?

— Было такое, - согласился Лошадкин, разумеется, тут же вспомнив Алатею.

Почему местные не напоминали алурианцев, особенно алурианок? Вот их яйцеклады он бы стиснул!

— Любовь и чувства между разными живыми - обычное дело сейчас. Да, не все физиологически совместимы, как может не подходить друг друга еда разных рас, ну и что? Были бы чувства и здравый смысл, а остальное дело уже двух или трех живых, бывают и союзы из нескольких, - Маниш подвигал руками, будто хотел начертить схему или показывал овалы женского тела. - Будешь ты спать со своими женами или нет - дело исключительно твое. Ты посланец богов в их глазах, не забывай об этом.

— Забудешь тут, - хмыкнул Лошадкин.

— Так вот, галактика велика, живые в ней взаимодействуют друг с другом, представители разных рас живут вместе, и твой случай не выходит за пределы чего-то рядового. Тем более, что мы отчасти совместимы, как показали исследования тех мордахов и хрокагов, что проходили у нас лечение.

— А ламассы? - невольно спросил Лошадкин.

— Тут надо спрашивать Кима, - улыбнулся Гозье.

— Хорошо, - Михаил отставил в сторону тарелки и откинулся, сыто отдуваясь, - я понял, что все в моих руках. А что нам говорят мораль и этика?

— Что они могут говорить? - пожал плечами Маниш. - Мы решили вмешаться в их жизнь, в тот момент все наши прошлые споры о морали и праве силы должны были закончиться. Если тебя интересует мой совет, как друга, то скажу так: поступай так, чтобы потом не было стыдно за свои поступки.

— Хороший совет, - признал Лошадкин. - На все случаи жизни.

— Да, сам им пользуюсь. Сейчас мордахи, хрокаги и ламассы спешно будут подбирать красавиц и собирать своих, всех, кого обязательно надо позвать на свадьбу.

— Точно, будет большая толпа, - поджал губы Лошадкин. — Это же больше политический акт сейчас, да?

— И религиозный, - согласился Гозье. - Нам это даже на руку, но хлопот и беготни будет много. Все это отчасти связанно с тем другим вопросом, о котором я хотел поговорить. Но возвращаясь к свадьбе, раз съедутся все вожди и представители племен и родов, надо будет совместить. Во-первых, провести все в Дружбе.

— Быстро они не соберутся, если не возить их платформами, - задумался Михаил, - успею достроить в общих чертах.

— А украшения и подвоз еды для праздника оставим местным, - согласился Гозье. - То есть мы, конечно, примем участие в подготовке, но не так, что вся работа ляжет на нас. Помимо одной общей свадьбы...

Михаил покрутил шеей, опять ощущая тревогу и Маниш остановился.

— Дворец, - высказался Лошадкин. - Или они будут жить в замке?

— Нет, тот вопрос, о котором я хотел сказать, что мы решили ограничить доступ в замок. Слова о твоих женах как раз и начали эту дискуссию, кто-то высказался, мол, они будут жить в замке и началось. Нужно ли вдаваться в подробности?

— Нет, - помотал головой Лошадкин. - Религиозное и мы держим дистанцию от местных, как посланцы богов, только я с ними общаюсь, типа снизошел?

— Не совсем так, ты забыл, например, Огара, и мы тоже будем общаться, возьми хотя бы Пашу! Но в общих грубых чертах верно, наше жилье - священно и возвышенно, туда допущены лишь избранные, так будет лучше и проще.

— Избранные? Но не мои жены?

— Они тоже, но жить им лучше в Дружбе, особенно если ты выстроишь там дворец. Вожди тоже будут допущены в замок, но жить и встречаться с ними тоже лучше в Дружбе. Представь, что замок — это храм.

— Все понятно, - кивнул Михаил. - Кто будет в роли священников?

— Возможно, те, кого мы лечили, из числа самых смирных, - пожал плечами Гозье. - Мы не собираемся устраивать тут религию имени нас или проповедовать что-то, но отделиться надо, это развитие идеи с замком и отделением от местных и в то же время помощью им.

— Опять что-то из галактических неписанных правил?

— Вот это как раз скорее из области морали и этики, о которых ты спрашивал, - усмехнулся Гозье.

Он ничего так и не съел, но зато сам Лошадкин набил живот и умиротворился. Приступ дурных мыслей и легкой паники прошел, ну жены и жены, эка невидаль! Судьба у него, может быть, такая, как попал в новый мир, так на него все вешались и вешались женщины, с которыми он не сходился, почему другая солнечная система должна была стать исключением?

Хотелось поковырять в зубах и сыто вздохнуть, и Лошадкин так и сделал.

— У нас есть сила и возможности, но скажи, Михаил, ты собираешься провести всю жизнь на этой планете?

— Нет, конечно! - чуть не подпрыгнул Лошадкин. - Что, опыты Алены провалились? Уже?!

— Спокойно, она еще даже не начинала толком, - вскинул руку Гозье. - Итак, ты, барон Робинзон (Михаил невольно улыбнулся), готов бросить свой замок, земли, жен, и улететь в космос, так?

— Так.

— А что будет с местными?

— Они останутся, - пожал плечами Лошадкин. — Это неэтично?

— Это вопрос силы и возможностей, как мы уже обсуждали. Они останутся, с какими-то знаниями от нас и воспоминаниями. Чем более сакральным и отдаленным будет наш образ и жилье, тем легче им будет перенести наше исчезновение. Были посланцы богов, помирили их и улетели, нормальное дело в религии. Начни мы жить среди них и разбрасываться знаниями направо и налево, знаешь, что будет?

— Карго культ и стагнация? - подумав, припомнил Лошадкин.

— Именно. Даже в земных религиях и легендах были мифы о людях, которым боги дали все и люди превратились в жрущие и срущие желудки. Мы поможем местным, но по возможности так, чтобы они не полагались на нас, так как мы не планируем остаться, ты только что сам это подтвердил. Вот это как раз будет этично и морально - помочь, потому что мы можем и в то же время не погубить их своим отлетом.

— Глубоко копаете, - признал Лошадкин.

— Это нормальная практика для Земли, с нее, с таких вот вопросов начинался союз систем. Ты не слишком любишь подобные споры и дискуссии, мы тебя и не включали, не мешая заниматься делами, нужным и полезным делом. Да, ты стал как бы нашим представителем среди местных, но не потому, что ты жил сто лет назад и вообще пещерный человек, а потому что проявил инициативу, можно сказать, сам вызвался и занялся этим фронтом работ. Как Ким занялся ламассами, как Алена уселась за гиперфизику, как Сандра изучает земные и водные недра сейчас, намечая места для добычи оттуда разного. Нет, если хочешь, мы будем включать тебя в наши споры.

— Вот не надо! - вскинулся Лошадкин. - Меня эти споры о судьбах и путях развития еще на Земле достали!

Он подумал и добавил.

— Но если дело касается меня, то хотел бы знать заранее, м-м-м, иметь возможность высказать свое мнение, а не так, что вы меня ставите перед фактом, а я ни сном, ни духом.

— Разумно и здраво, - признал Гозье.

От остальных по сети тоже поступили знаки согласия.

— Вот, собственно, и все, - добавил Маниш.

— Но, если мы собираемся улететь, был ли смысл влезать? - задумался Лошадкин.

— Сара Джонсон сразу об этом говорила, но, - Гозье опять покрутил рукой. - Вдруг мы все же не сможем улететь? Тогда у нас уже будет готовая база.

Лошадкин кивнул и подумал, что надо бы ускорить возведение Дружбы.