Барон Робинзон

Глава 43

Правитель города носил титул "казар", и смысл его, в общем-то соответствовал феодалу. Владелец земли, города и проживающих в нем живых, но при этом без рабства. Можно было бы сказать приглашенный на правление князь с дружиной, но это тоже не передавало точно оттенки смысла. Все вместе казары правили Тургаем, решали вопросы внешней политики и торговли, и каждый из них заправлял своим городом отдельно. Из своего состава они выбирали казарада - того, кто правил столицей, славным городом Ымканом.

Добавить правителей мелких городков и сел, и вот уже почти готовая феодальная лестница, подумал Лошадкин, когда услышал все это. А услышал он по той простой причине, что казараду Барлоту (без цифр, здесь пока еще не создали династии, хотя дело к тому шло) захотелось устроить пышный прием в честь "владыки Михаила". Возможно, на Барлота давили свои же и местный этикет, а может он просто чрезмерно расслабил булки заранее, оставалось неясным, но в любом случае Лошадкин наотрез отказался от чрезмерной пышности. Торжественная встреча, слова о призыве на помощь и отклике на алый свиток — это да, это было полезно на будущее, но не трехдневная пьянка с обжираловом и прочим развратом.

— Победим и обезопасим себя, тогда и будет время устроить пир, - прямо заявил Лошадкин.

Казараду пришлось подчиниться, ограничиться просто встречей с последующим обсуждением планов на будущее, ну а Лошадкин приобрел порцию знаний о Тургае. Сейчас они как раз летели к Ымкану, неспешно, величественно, невысоко, чтобы все вокруг прониклись, и внизу топала пехота, гарцевала кавалерия, тоже "являя вид".

Пышный, нарядный вид, тогда как отсутствующая половина летела, дабы сражаться насмерть в горах!

— Повелитель, - голос Авии словно пробегался кисточкой по коже, ласкал ее мягкой шерстью. - Ваша одежда.

— Да-да, - слегка рассеянно отозвался Лошадкин.

Следовало переодеться на местный лад, чтобы быстрее покончить с делами в Ымкане. Земная одежда лучше соответствовала виду "посланца небес", но к этой части только предстояло перейти. Потом, после решающей победы, нет, даже капитуляции рабнеков и изгнания их из Тургая.

— Повелитель, позвольте недостойной рабыне помочь вам переодеться.

— Что? - даже не сразу понял, о чем она, Лошадкин.

Посмотрел на Авию, которая так и стелилась перед ним. Готовая услужить, теплая и мягкая, шерстяная и в то же время готовая отдаться ему, изнывающая от желания. Михаил не знал, как у нее это получается - особенно с ним, безволосым "исчадием зла" - но вынужденно признал, что обучили Авию хорошо. Или она сама прокладывала себе путь телом, так и добралась до одного из владык рабнеков.

А бросил тот ее потому, что себя любил больше Авии.

— Спрячься и не показывайся, пока не улетим! - бросил он.

— Владыка, благодарю вас за эту милость, - снова застелилась Авия. - Вы спасли мою жизнь и тело, за это я готова служить вам всю жизнь!

Походная жена, иронично подумал Лошадкин, отрываясь от мыслей о Тургае. Города были крепки и многочисленны, вот она - готовая промышленная база, в дополнение к недавно отстроенным заводикам союза. Бумага, производство бумаги, которую втридорога покупали народы, составшие союз. Масса крепких, привыкших трудиться рук, только подбрасывай идеи, да поставляй материалы! Более того, можно и нужно было заманивать тургайцев в города в степи, размывать границы и усиливать оба народа, нет, все народы в союзе.

Но эти мысли сейчас отступили перед Авией.

Да, походная жена, греющая постель вдали от дома и жен, никто его даже не упрекнул бы. Опасность? Нет, в него она точно отравленной иглой тыкать не стала бы, искренне готова была служить и греть постель... до встречи с более сильным самцом, конечно. Но Лошадкин сомневался, что такие появятся в ближайшие время, а Авия была вот она, перед ним, горячая, истекающая желанием, готовая задрать хвост или раскрыть рот.

Только протяни руку, нет, произнеси слово, и она сделала бы все сама!

— Мне не нужны рабы, - ответил он, - и уж тем более рабыни.

— Я буду служить вам...

— Попутно отводя беду от своего народа, не так ли? - перебил ее Лошадкин. - Не волнуйся, можешь не задирать хвост, твой народ не вырежут, небесам неугодно кровопролитие без смысла и цели.

— Повелитель..., - Авия как-то так склонилась, что ее оттопыренная задница изображала сердечко.

— Когда Тургай будет освобожден, ты тоже можешь быть свободна.

— Повелитель, - Авия уже скулила, если не плакала, терлась о пол.

— Да без всяких условий, - отмахнулся Лошадкин. - А теперь пошла прочь.

Авия вылетела из тесной "каюты" на дирижабле, чуть ли не единственной постройки там. Ловко рассчитала момент, подумал Лошадкин, помещение и они наедине, надо переодеться, самое время соблазнить. Повысить статус, спасти себе жизнь, заступаться за рабнеков, чтобы их не слишком порезали. Давать от души и согревать постель, в общем, все это наводило на мысли о прошлом Авии.

Корпус служанок-содержанок, созданный службой, вроде той, что возглавлял Батурс? Если да, то определенно следовало подружиться и с рабнеками, взять их опыт и переложить на союз народов. Авия убралась, поджав хвост и бросая горячие взгляды, но Лошадкин не собирался оставлять ее. За подобным не стоило ходить в поход, все это и намного больше, он мог получить и дома.

Авия уже рассказала о ящерах и теперь явно сожалела об этом, пытаясь придумать предлог, чтобы задержаться.

— С чего это она, - заговорил вслух Лошадкин, переодеваясь и его тут же осенило. - Ну конечно!

Встреча в Ымкане с казарадом Барлотом! Авия уже видела, на что способны дирижабли и пехота союза народов, птерахи и бомбы, и не сомневалась, что ее сородичей разобьют. Но она все еще могла смягчить их судьбу, так ей казалось, только задери хвост выше, дай самцу тепло и ласку, ну или что-то в этом духе.

Лошадкин на мгновение преисполнился гордости за свою стойкость и прозорливость.

— Повелитель! - донеслось снаружи. - Мы уже подлетаем к Ымкану!

— Отлично, - отозвался Лошадкин, - действуем по плану.

Капитан Дварк улетел штурмовать перевалы, но его заместитель справился не хуже. Скрипы и стоны ремней, десятки ног налегали на приводы и винты вращались, толкая дирижабли вперед. Все они были проверены, залатаны, наполнены горячим воздухом и могли, в теории, лететь до самого Шадара.

В полете сюда, благодаря птерахам, дирижабли чинили, не опускаясь на землю и не теряя времени и скорости.

— Сажа! - вскричали бойцы, когда Лошадкин. вышел. - Слава посланцам богов!

Удары рукоятей о щиты и платформу, ответный крик снизу с такими же ударами. Процессия втекала в широко распахнутые ворота, дирижабли прошли над стенами, забитыми тургайцами. Следом за войском Лошадкина скакали воины Орлота и катили телеги с добычей, взятой в Урчае. Не всей, конечно, столько было не увезти, но достаточной, дабы поддержать Ымкан и показать, что войска вернулись с победой.

Лошадкин некоторое время помахивал рукой живым внизу, затем взлетел.

— Тот самый!

— Почему он безволосый, словно исчадие зла?

— Сам ты исчадие зла!

Крики, звуки ударов, ругань стражников. Лошадкин, в сопровождении птерахов, заложил несколько виражей, затем словно бы завис в воздухе. То есть стоял неподвижно, но при этом летел со скоростью дирижаблей, продолжавших двигаться к центру, под натужное скрипение ремней и кряхтенье крутильщиков.

— Жители Ымкана, столицы славного Тургая! - провозгласил Лошадкин громко.

Все крики и споры, драки внизу стихли. Ламассы были безволосы, краглы, мекланцы, подумал Лошадкин, вещая о том, как союз народов услышал призыв тургайцев о помощи и откликнулся. Поэтому безволосых считали исчадиями зла, причем подземными? Или это были заморочки мордахов, некогда получивших слишком сильно по мохнатым мордасам от краглов?

Пожалуй, стоило расспросить Увиалу или саму королеву Олилею по возвращении, хотя... что ламассы бы понимали в жизни сухопутных? Да и краглы тоже, после сидения в своих горах! Птерахи отпадали, так что оставались только одни кандидаты - мекланцы. Тоже не идеал, но хотя бы сухопутные и безволосые.

— И помните, что бессмысленная резня и кровопролитие неугодны небесам! - закончил Михаил.

— А как же рабнеки?! - закричал кто-то дерзко снизу.

Стражники-тургайцы раздвигали толпу, бойцы Лошадкина тоже развернулись, собираясь добраться до кричащего. Михаил повел рукой, мол, не надо и одновременно с этим ответил:

— Они хотели вырезать вас и мы пришли на выручку!

Ымкан взорвался криками, в которых утонули последние остатки сомнений и недовольства. Бойцов Лошадкина тянули в стороны, совали еду и выпивку, целовали, пытались обнять и так далее. Стражники сбились с ног, продвижение к дворцу казарада Барлота замедлилось еще, но Лошадкин никуда и не торопился. Армии Огара требовалось время, чтобы развернуться и в то же время проскакать дальше на юг, разворачивая "мешок".

Левое крыло войска союза народов успешно форсировало Тургай и надвигалось, вылавливало разъезды рабнеков, громило малые отряды, рассыпалось и соединялось, двигалось, тоже формируя "мешок", только больше размерами. Силам Тургая, что уцелели в Ымкане и прочих городах, предстояло двигаться им навстречу, освобождая города и замыкая ловушку, но без фанатизма.

Дабы часть рабнеков видела, что можно сбежать на юг, не зная, что крепости на перевалах будут перехвачены.

Казарад Барлот выделялся даже на фоне своей свиты, куда, казалось, собрали, самых высоких тургайцев. Даже так, они слегка уступали Лошадкину в росте, и в целом, в темноте, да со вставными клыками, даже смогли бы сойти за хрокагов.

— Посланец небес Михаил, - поклонился Барлот.

— Казарад Тургая Барлот, - ответил ему Лошадкин, подхватывая местного правителя.

Ладно, не совсем правителя, первого среди равных, но все же. Ограниченность его власти имела бы значение, собирайся Лошадкин захватывать Тургай или мутить тут водичку, разводить интриги. Но так как Лошадкин ничего такого делать не собирался, то и разводить властные игрища не собирался. Барлот поклонился ему, признавая мощь союза и выражая благодарность за помощь, Лошадкин в ответ подхватил его, выпрямил и обнял крепко.

Правда, обнюхивать трехкратно щеки и тереться носами уже не стал.

— Слава! Слава! Слава! - грянули тургайцы

— Сажа! - вторили им бойцы Лошадкина, крича, в сущности, то же самое, только коротко.

Объятия демонстрировали, что они как бы на равных и что Лошадкин с остальными признательны за гостеприимство и поддержку. Присланный тургаец объяснял еще какие-то детали местного этикета, но Лошадкин их уже не слушал к тому моменту. Записывал, да, для истории и других землян, особенно Маниша, но сам сидел с каменным лицом и остекленевшими глазами, размышляя о другом.

— Прошу пожаловать в мой дворец, - махнул рукой Барлот.

— Благодарю, но надолго мы не задержимся, - как и было оговорено заранее, изрек Лошадкин.

Его угнетала даже не вычурность церемоний - полная ерунда, в сравнении с этикетами Земли века так восемнадцатого! - а вот эта вот наигранность, то, что все было расписано заранее. Расписано, но не отрепетировано, и Лошадкин ощущал себя бездарным актером провинциального театра, ощущал бессмысленность этих слов и жестов, произносимых не ради дела - ради окружающих!

Для такого надо держать толпу двойников, чтобы они разыгрывали пьески на ходу, думал он, следуя за Барлотом, как и договаривались заранее. Пьески, ну опять же указы, оглашаемые повсюду, и хватит. Частью сознания Лошадкин понимал, что несправедлив, это ему не приходилось опасаться за свою власть, да что там, он охотно отдал бы ее местным, вкупе с двумя вагонами забот и проблем. Казараду же было из-за чего переживать, ему, первому среди равных, теперь больше других предстояло отвечать за вторжение рабнеков, едва не закончившееся истреблением, и поэтому Барлот всячески демонстрировал поддержку прибывшего посланца небес и его войска.

Глядишь, заговорщики и желающие подсидеть, и призадумаются, а ну как Лошадкин прилетит еще раз на дирижаблях, спасать своего лепшего друга? Разумеется, ничего такого Михаил делать не собирался, а тайные раздоры в Тургае и даже ослабление союза городов от вторжения рабнеков оказывались на пользу будущей задаче включения тургайцев в союз народов. Но и подталкивать эти процессы Лошадкин тоже не собирался, его уже тянуло домой, столько дел, столько задач, столько упущенного времени!

— Чем вам поможет помочь Тургай в целом и Ымкан в частности, собрат Михаил?

— Припасами, перехватом мелких отрядов, а также сигналами в другие города, собрат Барлот.

Собрат по крови владыческой, почему-то вертелось в голове Михаила, и он никак не мог вспомнить, где подцепил такую чушь. В то же время да, "собрат" Барлот говорил именно в таком смысле, все еще тужился и демонстрировал, пусть не мощь своих лапищ, но хорошие отношения с Лошадкиным.

— Войска необходимо отправить, - Лошадкин сделал жест, прищелкнул пальцами.

Два хрокага подбежали, расстелили огромную карту Тургая, Барлот и советники уставились на нее, перешептываясь. У них наверняка были свои карты союза городов, но не те, где было отмечено положение войск противника, практически в режиме реального времени.

— Отсюда, от Тургая, заходит левое крыло нашего войска, - указал Лошадкин, - необходимо выступить им навстречу и замкнуть мешок, в то же время давая всем выскользнуть на юг.

Повторы, одни повторы, напрасная, лишняя трата слов, зло думал он про себя. Все ради игры на публику, и чтобы окружение Барлота и прочая знать видели и что-то там еще.

— А как же основные силы рабнеков? - спросил кто-то.

— Они выступили к Шадару, где высадилось наше правое крыло. Побережье уже зачищено и освобождено, часть пехоты выступила к Парзаду. Рабнеки собираются перехватить их, еще не зная о снятии осады Ымкана и разгроме сил рядом со столицей. Центр нашего войска движется, охватывая их с тыла и я, после этого совещания, вылечу туда же.

— С вами полетит мой советник и правая рука, Кестат! - воскликнул казарад. - Я дам ему отряд сопровождения и грамоты, можете смело требовать помощи любых тургайцев, кого встретите по дороге! Отправьте наших лучших лазутчиков в Парзад, пусть попробуют поднять там восстание! Тургай не останется в стороне, и мы будем биться за свою свободу рядом с армиями посланцев богов!

— Да будет так, - склонил голову Лошадкин, ощущая, как у него сводит зубы от фальши происходящего.