Белая Смерть

Глава 25 Множественные умы

— Мне надо поговорить с тобой, — тихо прорычал Ник, склонившись к уху Уинтер. — Наедине. Пожалуйста.

Он почувствовал, как от его близости к её коже прилило тепло, и подавил собственную реакцию, окинув взглядом остальных.

Судя по выражению Малека, видящий услышал слова Ника.

И поскольку ну это же Малек, он также беззастенчиво уставился на них, не пытаясь скрыть или смягчить свой интерес… хотя Ник понятия не имел, что выражал пристальный взгляд Мэла — любопытство, неодобрение или, чёрт возьми, просто непонимание.

Главным образом, Ник поймал себя на мысли, что Мэл был чертовски тихим с тех пор, как сбежал Йи.

Как и с Джорданом, что-то в этой молчаливости показалось ему странным.

И так же, как и с Джорданом, у Ника не было моральных сил иметь с этим дело.

— Сейчас, Уинтер, — пробормотал он. — Хорошо?

Она кивнула, переставляя уже опустевшую тарелку от сэндвича с колен на стол перед нею. Он взял её за руку и повёл в спальню, лишь краем уха слушая, как остальные продолжают обсуждать Йи, его возможную личность, и жива ли ещё Сен-Мартен, и позвонит ли им Белая Смерть, когда они установят его местоположение.

Ник едва успел закрыть раздвижные двери между общим пространством и главной спальней, затем схватил Уинтер, поднял её на руки и практически швырнул на кровать.

Она ахнула от неожиданности, но в остальном не издала ни звука.

Он начал дёргать узел пояса, удерживавший её халат запахнутым, развязал его и распахнул полы. Он схватил Уинтер за бёдра и дёрнул к себе по матрасу. Когда он накрыл её губами с наполовину удлинившимися клыками, она удивлённо вскрикнула, затем этот звук сделался более надрывным… и превратился в стон.

— Ник… — прохрипела она, вцепившись в его волосы руками. — Мы не можем. Мы не можем…

Её слова перешли во второй стон, и она запрокинула голову, когда он скользнул в неё пальцами. Он всё ещё использовал язык, подавляя желание вонзить клыки во внутреннюю сторону её бедра. Он ощутил укол боли в груди и застонал, уткнувшись лицом в её бедро и закрыв глаза.

— Ты правда хочешь, чтобы я остановился? — спросил Ник.

Её пальцы сжались в его волосах.

— Конечно, я не хочу, чтобы ты останавливался, — произнесла она, хватая ртом воздух. — Зачем ты остановился?

— Ты сказала, что мы не можем.

— Ты опять возбудился из-за Даледжема? — спросила она жёстким, почти обиженным тоном. — В этом дело, что ли?

Ник зарычал на неё. Ничего не сумел с собой поделать.

— Проклятье, Уинтер… почему? Почему ты до сих пор на этом зациклена? Это ты. Ты знаешь, что это ты. Любые сомнения, которые могли остаться у нас обоих, теперь развеялись. Я это знаю. Ты это знаешь…

— Он всё равно красивее меня, — упрямо сказала она.

— Хрень собачья, — прорычал Ник. — Ты вообще себя слышишь, бл*дь?

Воцарилось молчание, и он чувствовал, как она борется с иррациональностью своей реакции на Джема. Он ещё даже не укусил её, но готов был поклясться, что до сих пор чувствовал её злость, пока она боролась с этим чувством, и какая-то её часть хотела злиться на него из-за того, что логически не имело никакого смысла.

Забавно, но это напоминало ему Даледжема.

Это напоминало ему, как Джем просыпался после снов, где Ник изменил ему или дерьмово с ним обращался, и потом Джем всё утро злился на Ника, виня его за то, что сделал Ник-из-сна.

Ник вспомнил, как он справлялся с видящим в такие периоды, и почувствовал, что его член стал ещё твёрже.

Он забрался на Уинтер, оседлав её на постели.

Он стиснул её волосы одной рукой и, возможно, впервые по-настоящему ощутил её как Джема. Не просто в какой-то абстрактной я-знаю-что-это-правда-но-это-всё-равно-слишком-странно манере; он буквально ощутил там продолжение, странное чувство завершённости, словно какая-то часть его самого вернулась к нему.

При этой мысли Ник погрузил клыки в плечо Уинтер, ощутив её реакцию, и она застонала, вытянув ноги в своеобразном блаженстве и стиснув его руки маленькими ладошками. Он рычал, пока пил, и его раздражение окрасилось почти весельем, когда он почувствовал её желание злиться на него.

Совсем как Джем, бл*дь.

В точности как Джем, бл*дь.

Он поднял голову, посмотрев на неё.

— Ты — это он, — сказал Ник ворчливым тоном. — Ты правда не понимаешь? Со временем я чувствую это всё сильнее. Я постоянно ощущаю, что ты вспоминаешь. Я чувствую, что ты вспоминаешь меня. И да, это охеренно меня заводит. Почему, чёрт возьми, это не должно меня заводить, Уинтер?

Отпустив его руки, она мрачно посмотрела на него, скрестив свои руки на груди.

Он зарычал, подавляя импульс снова укусить её.

— Это ты схватила меня за член при нашей первой встрече. Это ты вспомнила меня первой. Наверное, потому что я стёр свою память как грёбаный идиот… а может, потому что ты всегда была менее трусливой, чем я, когда дело касается наших отношений.

Уинтер мрачно смотрела на него, упрямо выпятив подбородок.

— Ты снова говоришь о нём, — прорычала она.

— Я говорю о тебе, мать твою!

Уставившись на неё, он подавил прилив жара, граничивший с агрессией.

— Ты правда вспоминаешь больше вещей, — прорычал он, легонько тряхнув её. — Ведь так? Почему ты мне не говоришь? Это тебя пугает? Это заставляет тебя сомневаться в нас? Что?

Она поморщилась, сердито глядя на него в такой манере, от которой Нику хотелось снова её тряхнуть.

— Что? — рявкнул он. — Раньше со мной было плохо? Ты не хочешь это помнить? Или тебе просто нужна причина думать, что у нас ничего не выйдет?

Помедлив, когда её суровый взгляд сделался ещё мрачнее, сверкая в лучах солнца, которые лились от купола Лондонской Охраняемой Зоны, Ник зарычал.

— Ты же не будешь утверждать, что дело действительно в том, что мужская версия тебя «слишком красивая»? Пожалуйста, скажи мне, что мы не спорим… вместо того чтобы трахаться… из-за чего-то настолько глупого, Уинтер.

Вывернувшись из его рук, она шлёпнула его по груди.

— Я не говорю тебе, что ты глупый! — вспылила она. — Даже когда ты ведёшь себя глупо!

— Я не говорил, что ты глупая, — огрызнулся он. — Я сказал, что это… вся эта ситуация глупая. Всё это дерьмо с внешностью Даледжема. Этот твой бредовый страх, будто к нему меня влекло сильнее, чем к тебе. Особенно учитывая то, что он — это ты. Особенно учитывая то, что ты, бл*дь, сногсшибательна, Уинтер… и я предпочитаю женщин… и ты, бл*дь, сногсшибательна, Уинтер, — прорычал он, снова легонько тряхнув её и не сумев сдержаться. — Как будто это вообще важно! Ты раньше шутила, что единственная цель твоей внешности сводилась к тому, чтобы я переборол свою изначальную склонность предпочитать женщин. Поверхностная внешность всё равно не имеет почти никакого значения для связанных супругов, чёрт возьми…

— Хрень собачья! — рявкнула Уинтер, шлёпнув его по груди.

— Почему хрень собачья? — рыкнул Ник. — Что тебя беспокоит? В чём на самом деле проблема?

Моргнув, она как будто поколебалась.

Ник увидел, как в её глазах промелькнуло сомнение, а потом она отвернулась, и на несколько секунд он задался вопросом, знает ли она сама, что её беспокоит.

Посмотрев на её лицо, он раздражённо опустил рот и вонзил клыки в её плечо. Опешив, Уинтер ахнула, затем издала очередной стон, прильнув к нему.

Когда он остановился в этот раз, она уже массировала его спину под рубашкой, периодически запуская руку вперёд, чтобы погладить его по груди. Он закрыл глаза, начиная по-настоящему чувствовать её через кровь, и они оба стали расслабляться. Затем Уинтер положила ладонь на его член, массируя его там, и Ник издал надрывный стон, опускаясь на неё своим весом и снова кусая.

На сей раз он пил почти минуту без остановки.

К тому моменту, когда он закончил, его член вжимался в её голое тело через брюки, и Ник застонал, потираясь об неё.

Уинтер начала притягивать его, возясь с застёжкой брюк.

Её глаза выглядели остекленевшими, но он видел там более жёсткое выражение.

Оно было таким знакомым, таким чертовски и раздражающе знакомым, что это ощущалось как удар в грудь.

«Для меня ты та же самая, — сказал он ей через кровь, покрывая поцелуями горло, запуская руки в её волосы. — Та же самая. Разве ты не понимаешь? Я чувствовал это и ранее, сам того не понимая… теперь я знаю, что чувствую, и с каждым днём ощущаю это сильнее. Иногда это настолько мощно, что я не знаю, что с этим делать, Уинтер. Я знаю, что это изменило всё для меня…»

Остановившись и ахнув, когда она расстегнула его брюки, он почувствовал, как его клыки удлинились, потому что она вытащила его член и обхватила пальцами. Она массировала его, пока его глаза не закрылись, а та необъяснимая боль в его груди не обострилась.

«Я тоже боюсь», — сказал он ей.

«Я не боюсь, — раздражённо подумала она в его адрес. — Просто, Ник, я не боюсь… я сердита. Я сбита с толку, бл*дь. И сердита».

«Из-за чего, детка?»

Он проурчал эти слова через кровь и увидел, как её веки опустились.

Уинтер посмотрела на него, и эти ошеломительные, идеальные, невероятно прекрасные глаза наполнились слезами, вызывая боль в его груди, которая заставила его ахнуть.

Ник обнял её обеими руками, перекатился на спину и обвился вокруг неё всем телом, принявшись посылать ей жар. Он издавал низкое гортанное урчание и посылал через неё вибрации так, как ей нравилось, и как нравилось Джему.

Он знал, что это успокаивало её, Джема, их обоих.

Так они чувствовали себя в безопасности.

Через несколько секунд Уинтер уткнулась лицом в его грудь, всё ещё дыша тихо и плача, хотя Ник почувствовал, что её мышцы невольно начинают расслабляться. Он подождал, пока она не распласталась на нём мёртвым грузом, вцепившись пальцами в его рубашку и кожу.

«В чём дело? — спросил он. — Ты можешь попытаться объяснить мне?»

Она поуютнее прильнула к его груди и обхватила ладонью его бицепс.

Странно то, каким знакомым это ощущалось, хотя теперь её ладонь была такой маленькой.

Даже различия его возбуждали.

После нескольких секунд раздумий Уинтер издала невесёлый смешок, качая головой.

«Я честно не могу, — искренне подумала она в его адрес. — Ну то есть, формально могу. Но это не имеет никакого смысла. Даже для меня самой».

«И что? Пусть не будет смысла. Я привык».

Она шлёпнула его по груди, но на сей раз добродушно.

Когда Ник так и промолчал, дожидаясь, она раздражённо вздохнула.

«Это не имеет смысла, — повторила она. — Меня раздражает, что я больше нравлюсь тебе теперь, как женщина, потому что я помню, как ты раньше врал мне, будто для тебя это неважно и не имеет значения… и я чувствую, что для тебя это имеет значение, как минимум немножко… и тебе очень нравится, что теперь у меня есть киска…»

Ник издал опешивший, сдавленный смешок.

Она ещё не закончила.

Подняв голову, она сердито посмотрела на него.

«Меня раздражает, что ты до сих пор считаешь его сексуальным…»

— Даледжема? — сказал Ник вслух, не сумев скрыть веселье в своём голосе, и подложил руку под голову, улыбаясь ей. — Ты сейчас Уинтер, которая злится из-за Даледжема? Или ты Даледжем, который злится из-за Уинтер? Прости, но мне что-то сложно уследить. Кто ты в данный момент? И за влечение к кому из вас мне сейчас надо чувствовать себя виноватым?

Помрачнев, она опять шлёпнула его по груди, и он расхохотался по-настоящему.

— Ты страдаешь от синдрома ревности множественных личностей, — сообщил он ей. — Ты злишься, что я нахожу тебя привлекательной и в теле женщины, и в теле мужчины… я правильно понял?

Она снова треснула его по груди, вытирая глаза.

— Я злюсь, потому что ты придурок, — проворчала она. — И ты до сих пор считаешь Мири сексуальной… и я помню, что очень сильно раздражалась по этому поводу. Я помню, как мне хотелось придушить тебя из-за этого, — её глаза ожесточились. — Ты спал с ней? С Мириам?

Ник почувствовал, как его веселье угасло.

Он посмотрел на неё, изучая её глаза и ощущая смутную тошноту, подступавшую к нутру.

— Что? — встревоженно спросила она. — Какого хера, Ник?

— Я не спал с ней, — сказал он, нахмурившись и немного изменив положение головы на руке.

Она посмотрела на него сощуренными глазами.

— Хрень собачья. Я помню…

— Я не спал с ней, Уинтер, — прорычал он, награждая её предостерегающим взглядом. — Там всё сложно, и я сейчас не хочу об этом говорить, пока мы не разберёмся с этим дерьмом между нами, ладно?

— Что? — она нахмурилась по-настоящему, привстав и оседлав его. — Почему нет, чёрт возьми?

— Потому что я не готов рассказать такое о себе, — ответил он, встретившись с ней взглядом.

— Почему нет? — повторила Уинтер, хмурясь ещё сильнее.

— Потому что мне стыдно, — сказал он, рыча жёстче. — Потому что я трус, ясно? И мне стыдно… и я ещё не готов, чтобы ты увидела меня с такой стороны.

Заметив жёсткую пытливость в её глазах, Ник отвернулся и заворчал себе под нос:

— …Я уверен, что такими темпами ты всё равно скоро вспомнишь. Особенно учитывая, что мы практически за счёт этого и сошлись. Все остальные хотели моей смерти… все, кроме тебя.

— Тогда расскажи мне, — потребовала она.

— Нет.

Она нахмурилась, открыв рот, но Ник поднял палец, призывая молчать.

— Нет, — прорычал он. — Пожалуйста. Не проси меня об этом, Уинтер. Пока что не надо. Просто дай нам немного времени, чтобы постепенно прийти к этому, хорошо? По крайней мере, пока я не буду знать, убьёт ли нас Йи… не говоря уж о Брике или «Архангеле».

Она снова нахмурилась, всё ещё сидя на нём верхом, и её тёмные волосы рассыпались по плечам.

Халат распахнулся, открывая большую часть её тела, и Ник закрыл глаза, заставляя себя отвести взгляд и снова ощущая ту странную знакомость.

— Вот! — триумфально воскликнула Уинтер. — ВОТ ОНО!

Она показала на него, гневно скривив губы.

— В твоих глазах я похожа на неё, — сказала она жёстко. — Мириам Блэк. Я напоминаю тебе её. Может, даже сильнее, чем Даледжема, во всяком случае, в физическом плане…

— Нет! — рявкнул Ник, поворачиваясь и глядя на неё. — Нет, не напоминаешь, Уинтер.

— Хрень собачья. Что-то во мне напоминает тебе её.

Ник покачал головой, чувствуя, как его челюсти каменеют, но Уинтер продолжала говорить, повышая голос, словно опережая попытки перебить её.

— …Я это почувствовала, Ник. Я чувствовала это и до сегодняшнего дня… но когда ты посмотрел на неё на том видео, я действительно увидела это. Я видела, как ты смотришь на неё, потом на меня… Я буквально заметила, как ты осознаешь, что во мне тебе казалось физически знакомым…

— У вас обеих тёмные волосы, — прорычал он.

Он показал на её тело взмахом пальцев.

— Ты не слепая! Ты видела, как она выглядела! У вас есть несколько поверхностных сходств, Уинтер… и что с того? Ты не Мири! Ты не напоминаешь мне её. В каком бы то ни было отношении…

— Дело не только в её волосах, Ник, — предостерегающе начала она.

— А в чём? У вас обеих большая грудь? Длинные ноги? Вы обе видящие?

Она помрачнела.

— Иди нах*й.

Ник нахмурился в ответ.

— Ты ведь этого хочешь, чтобы я это сказал, верно? Или признался? И почему бы мне не говорить это, Уинтер? Я не должен замечать то, что у меня под носом? — Ник стиснул зубы, его голос понизился до рычания. — Твою ж мать, Уинтер… я знал её десятки лет. Я не слепой, но и не полный мудак. Я не пялился на её грудь при каждой встрече, если ты в этом меня обвиняешь…

Он ощутил очередной прилив её злости.

Повернув голову, он снова сердито посмотрел на неё.

— …И это всё равно не означает, что ты похожа на неё. Это может говорить кое-что о самых поверхностных аспектах того, что я замечаю в женщинах в физическом плане, но честно, ты вообще не напоминаешь мне Мири ни в каком значимом отношении. Вы обладаете совершенно разными…

Он снова указал на её тело, взмахнув рукой вверх-вниз.

— …Аурами, энергиями, называй как хочешь. Точно так же, как у Мири и Даледжема были совершенно разные энергии.

Посмотрев на неё и видя злость в её глазах, Ник заставил себя выдохнуть.

— Уинтер, послушай. Я понимаю, почему ты ощущаешь в этом угрозу, но говорю тебе, это просто воспоминание. Это отголосок из памяти Джема. Вот и всё. У Даледжема были свои причины испытывать подобные чувства, бл*дь, но у тебя нет ни единого повода, понимаешь? Девяносто процентов проблемы Джема, как ты и сказала… он знал, что я предпочитал женские тела, и иногда это заставляло его комплексовать.

— И ты не скажешь мне, трахал ли ты её?

Ник вздрогнул, отворачиваясь.

Он поморщился, глядя в стену и чувствуя, что Уинтер наблюдает за ним.

На несколько секунд он почти задумался об этом.

Он почти позволил себе подумать об этом достаточно, чтобы она, наверное, уловила бы какие-то его мысли, увидела образы, сопровождавшие эти мысли, ощутила его чувства, а потом она узнала бы… она узнала бы, что он сделал. Но он отстранился, закрыв дверь за каждым проблеском эмоций, воспоминаний и выжженного в мозгу кадра того периода его жизни.

Он не хотел это помнить.

Никогда.

Когда он скажет ей (при условии, что он сам скажет ей в какой-то момент в будущем, желательно, когда они оба будут намного более уверены в их отношениях и друг в друге, а Йи в идеале умрёт или будет нейтрализован…), Ник намеревался быть пьяным.

Охереть каким пьяным.

Пьяным настолько, чтоб на ногах не держаться и отупеть чуть ли не до потери сознания.

— Нет, — прорычал он. — Не скажу. Я не скажу тебе этого, Уинтер.

Она скрестила руки на груди.

Всё ещё сердито сверля его взглядом, она открыла рот, явно намереваясь снова высказать ему…

Но тут всё её лицо изменилось.

Ник непонимающе уставился на неё.

Затем встревожился.

Затем перепугался до усрачки, бл*дь.

Уинтер подняла руки к ушам, а её рот открылся в беззвучном крике.