Бесконечная одержимость

20

ИВАН

Я знал, что Шарлотта расстроится из-за того, что мне пришлось отменить наше свидание. Я и сам был расстроен тем, что мне пришлось отменить наше свидание. Но я никак не мог выглядеть так, как выглядел после «урока» моего отца в его кабинете.

И все же даже боль от травм не могла удержать меня от того, чтобы не зайти в субботу вечером в чат и не посмотреть, не окажется ли она там, раз уж не пошла со мной. Находясь в безопасности в своем привычном доме, в сиянии компьютерных экранов, я превратился из мягкого в каменно-твердого, как только увидел ее имя.

Странное чувство, когда я жалею ее о несостоявшемся свидании, на котором должен был быть с ней я. Также странно было осознавать, что вместо этого свидания она разговаривает с другим мужчиной, которого считает своим. И то, что я говорю, чистая правда. Я чувствую себя идиотом из-за того, что пропустил свидание с ней. Мне казалось, что я мог как-то избежать всего этого, хотя на самом деле я ничего не мог сделать. Попытка отмазаться от того, чтобы взять Сабрину на гала-ужин, тоже закончилась бы для меня плачевно. А согласиться с планами отца в отношении нее было немыслимо.

Я бы сказал тебе бежать, голубка. Бежать через весь фруктовый сад, пока я за тобой гонюсь.

Я смотрю на свой потолок в утреннем свете сквозь опухший глаз и стону от воспоминаний. Несмотря на ноющие, колющие, ушибленные боли, проносящиеся по моему телу с каждым мгновением, одного воспоминания об этом разговоре достаточно, чтобы мне стало тяжело. И я не могу не задаться вопросом, сколько из тайных фантазий Шарлотты — это то, что она действительно хотела бы воплотить в жизнь.

Не секрет, что многие люди фантазируют о вещах, которые они никогда не хотели бы делать в реальной жизни, и в этом, на мой взгляд, нет ничего плохого. Но Шарлотта всю жизнь была такой хорошей, такой правильной, и я отчаянно хочу знать, насколько то, о чем она говорила со мной в тайне наших онлайн-чатов, является тем, чего она на самом деле хочет.

Если бы она хотела, чтобы я гнался за ней по яблоневому саду в маске, прижал ее к траве и трахнул прямо там, я бы с радостью это сделал. Это было бы одной из самых умопомрачительных вещей, которые я делал. И одной этой мысли достаточно, чтобы мой член запульсировал, добавив эту боль к списку всего остального, что болит в моем теле.

Стиснув зубы, я тянусь вниз и спускаю штаны до бедер, освобождая свой уже наливающийся член. Быстро провожу большим пальцем по густой сперме, капающей с набухшей, тугой головки, и мне хватает, чтобы создать скользкое, горячее скольжение кулака по напряженной плоти, от которого у меня в считанные секунды подгибаются пальцы.

Я представляю себе Шарлотту у себя между ног, когда я ввожу член в ее прелестный ротик, воркующий мне, что она просто хочет сделать мне приятно, пока я лежу. Повинуясь каждому моему требованию, я запускаю руку в ее густые, мягкие, темные волосы, и она отсасывает мне, пока я не заполняю ее рот своей спермой.

— Блядь! — Я рычу вслух, когда мой член взрывается, липкое тепло покрывает мои пальцы, и я кончаю, как мне кажется, в рекордное время. Такими темпами, мрачно думаю я, нащупывая на тумбочке салфетку, мне придется пару раз подрочить перед нашим свиданием, чтобы не кончить в штаны при первом же поцелуе, как гребаный подросток.

Если у меня, конечно, еще будет шанс на это свидание.

Шарлотта явно находится в той эпохе, когда мужчины не несут никакой ответственности, и я не могу ее винить. Ее бывший наебал ее так, как ни один мужчина не должен относиться к женщине, и если взять в расчет гала-вечер, а потом пропущенное свидание, то рациональная часть меня говорит, что она должна сказать мне, чтобы я отвалил на хуй.

Но та часть меня, которая полностью, целиком и полностью одержима ею, отказывается допускать такую возможность.

Мой телефон звонит рядом со мной, как раз в тот момент, когда я заканчиваю приводить себя в порядок и заправляю член обратно в треники, и я тянусь к нему, застонав от боли, проносящейся по телу при каждом движении.

Когда я смотрю на экран, то вижу красный цвет.

Трекер, который я установил в ее телефон, когда дал ей свой номер, — тот, что позволяет мне видеть ее телефонную активность, — как нельзя кстати. Потому что я вижу, что она скачала приложение для знакомств, и сегодня утром ей написали не менее десяти парней, которые хотят найти время, когда они смогут встретиться.

И трем из них она действительно ответила.

Я стискиваю зубы так сильно, что боюсь, как бы они не треснули, и проклинаю отца и его гребаную работу, заставляя себя сесть, несмотря на боль в ребрах. Если бы я успел на вчерашнее свидание с ней, этого бы не случилось. Она бы все еще думала обо мне, а не разговаривала с Джошуа, Брайсом и Риком.

Какие дурацкие, мать их, имена.

Всех блядь этих мужчин, я не намерен подпускать к ней на расстояние разговора. Она ни за что не пойдет на свидание ни с одним из них.

Я кладу трубку, резко дыша и пытаясь думать. Она еще ни с кем из них не договорилась, так что я ничего не могу сделать. Пока не могу.

Я издаю еще один резкий шипящий звук разочарования, проводя рукой по волосам, чувствуя себя совершенно беспомощным. Я не хочу терять ее, но обстоятельства работают против меня, и я чувствую, как она ускользает из моих рук еще до того, как я попытаюсь сделать ее своей.

Где-то на задворках сознания я слышу, как рациональная часть меня бормочет, что это должно напомнить мне о том, почему мы с ней не созданы друг для друга. Почему все это может закончиться только тем, что кто-то пострадает — она, или я, или мы оба.

Если бы я действительно заботился о ней, я бы отпустил ее.

Но я не могу. И я не могу быть здравомыслящим, когда дело касается Шарлотты.

К среде она так и не ответила мне на сообщение о переносе встречи. И я вижу, что она все еще разговаривает с Джошуа, довольно симпатичным мужчиной, работающим в финансовой сфере, который хочет пригласить ее на кофе в субботу утром.

Черт возьми, — только и успеваю подумать я, просматривая череду сообщений и расхаживая взад-вперед по дому. Я не выходил из дома с тех пор, как вернулся в субботу, и хотя мне нравится быть дома, пребывание здесь больше похоже на заточение, чем на выбор.

Зато у меня будет достаточно времени, чтобы разработать план, как сорвать свидание Шарлотты и Джошуа.

Субботним утром я хорошо одеваюсь: надеваю джинсы и темно-синюю футболку с длинными рукавами. Я еду на своем «Мустанге» в город, паркуюсь в нескольких кварталах от места, где, как я знаю, Шарлотта встречается с Джошуа за чашечкой кофе, и бодро шагаю к кафе, зная из сообщений, что он сказал ей, что приедет немного раньше, чтобы занять для них столик. Я также знаю, что она опаздывает — у нее сдох фен.

Я вижу Джошуа, как только захожу в кафе. Он сидит чуть поодаль за маленьким столиком, перед ним уже стоит чашка кофе, и он листает свой телефон. Не теряя ни секунды, я сажусь напротив него, и он резко поднимает глаза. На его лице появляется улыбка в тот момент, когда он думает, что сейчас сядет Шарлотта, и так же быстро исчезает, когда он видит меня.

— Простите, — говорит он резко. — Что бы вы ни продавали, мне это неинтересно. И у меня здесь свидание, так что…

— Именно поэтому я здесь. — Говорю я ему категорично. Его глаза блуждают по моему лицу, рассматривая фиолетовые и желтые синяки, все еще заживающие порезы и полу-опухший глаз. Я вижу, как его мысли крутятся в голове, пытаясь понять, есть ли какая-то связь между Шарлоттой и тем, как я выгляжу, и паникой, скрывающейся за этим. Джошуа не из тех, кто хорошо переносит насилие, я вижу это по тому, как он слегка позеленел, глядя на мои раны.

— Я не имею к этому никакого отношения, — весело говорю я ему. — Просто небольшой казус, вот и все. Но у нас с Шарлоттой просто небольшая размолвка. Мы еще не помирились, и я знаю, что она мстит мне, отправляясь на это свидание. Поэтому, вместо того чтобы вмешиваться в происходящее, ты встанешь и уйдешь, прямо сейчас. Как можно быстрее, пока она не появилась и не увидела тебя. И чтобы подсластить сделку… — Я достаю из кармана пачку банкнот и протягиваю ему через стол. — Здесь пять тысяч. Наличные. Я знаю, что ты стоишь гораздо больше, но пять штук — это пять штук, не так ли? Конечно, ты не настолько богат, чтобы не оценить эту сумму по достоинству.

Брови Джошуа поднялись почти до линии волос.

— Я не понимаю… — бормочет он, и на его скулах появляются красные пятна. Я сдерживаю смех, потому что уже вижу, к чему это приведет. Я уже видел это раньше, с мужчинами, которых я пытал. Гордость Джошуа вступила в игру, и он попытается сделать стойку, чтобы убедить меня в том, что он больше, чем я.

К сожалению, я уже знаю, что это не так.

— Я просто говорю тебе, чтобы ты убирался из этой кофейни и взял взятку. — Я одариваю его холодной улыбкой. — Я не хочу прибегать к угрозам, Джошуа. Но Шарлотта скоро будет здесь, так что, если тебе нужны деньги, я предлагаю тебе взять их и уйти.

— Или что? — Его голос звучит в полную силу, но он смотрит на меня так, словно действительно считает, что в этой схватке он может победить.

— Джошуа, я могу пойти домой прямо сейчас, и через двадцать минут все твои счета будут опустошены. — На моем лице все еще застыла холодная, приятная улыбка, если бы кто-нибудь заглянул, то подумал бы, что мы просто разговариваем о делах. — Мне не нужно и пальцем трогать тебя, чтобы причинить тебе вред. Я могу забрать каждый твой цент, взломать твой кредит на машину и отдать ее в залог, подделать ордер на арест, на рассмотрение которого уйдет несколько дней и дорогостоящий адвокат, и выкинуть его. Я могу разрушить твою жизнь несколькими нажатиями клавиш, Джош. Поэтому я советую тебе уйти. Она того не стоит.

Последнее — первая ложь, которую я ему сказал. Шарлотта того стоит. Она стоит всего этого и даже больше, и я уверен в этом больше, чем в чем-либо за последнее время. Но Джошуа еще не знает этого, и если я добьюсь своего, он никогда не узнает.

На одну короткую секунду мне кажется, что он собирается продолжать спорить. Но потом он смотрит на меня, и, что бы он ни увидел на моем лице, похоже, он понимает, что я не лгу и не блефую.

— Ладно. — Он берет деньги со стола. — Не стоит это все того, чтобы…

— Осторожно, — предупреждаю я его, холодная улыбка все еще на моем лице. — Насилие все еще в силе, в зависимости от того, что ты скажешь о Шарлотте.

Холодная злобность в моем голосе, похоже, убедила его. Он засовывает деньги в карман и, оставив кофе, направляется к входной двери. Я смотрю, как он выходит на улицу, бегом по тротуару, и тянусь за кружкой, пригубив ее, пока смотрю, как он уходит. Латте с корицей — совсем неплохо.

К приходу Шарлотты я уже заказал себе кофе — тыквенный латте со специями, потому что он вкусный, что бы кто ни говорил, и расположился в угловом кресле у каменного камина, делая вид, что читаю книгу, которую принес с собой. Вместо того чтобы читать, я скрытно наблюдаю за дверью, ожидая, когда она войдет.

Когда она входит, я чувствую, как сердце в груди замирает. Она выглядит прекрасно, как всегда, одета в вельветовую юбку цвета ржавчины, которая на пару дюймов выше колен, мягкий свитер кремового цвета и табачно-коричневые конные сапоги до колена. Ее волосы распущены, такие густые и волнистые, что я чувствую, как у меня чешутся ладони от желания прикоснуться к ним.

Я чувствую себя виноватым, когда вижу, как она оглядывается по сторонам, и яркая улыбка, которая была на ее лице, исчезает. Очевидно, что она ожидала увидеть здесь Джошуа, а его нет. Я также готов поспорить, что он не писал ей, он не глупый человек, и у меня такое чувство, что он знал, что я каким-то образом узнаю.

Если бы я был хорошим человеком, я бы оставил ее в покое. Я бы позволил ей провести свидание с кофе с безопасным, хорошим, нормальным выбором и тихо ушел бы из ее жизни. У этого нет хорошего конца, я знаю это. Никакого.

Но, глядя на нее поверх своей книги, я понимаю, что для меня не существует реального выбора. Больше нет. Потому что голод, который я испытываю, глядя на нее, не является безопасным, нормальным или хорошим. Я нуждаюсь в ней, жажду ее, и у меня такое чувство, что это потому, что она так сильно отличается от того, с чем я живу изо дня в день.

Мой мир жесток. Уродлив. Мстителен. Шарлотта невинна, добра и мила, и я хочу упиваться этим, подойти к ней так близко, чтобы ощутить все это на своей коже, и в то же время я хочу полностью разрушить ее.

Она все еще стоит перед дверью, вид у нее слегка удрученный, и я закрываю книгу и быстро встаю, пока она не ушла.

— Шарлотта?

Она поворачивает голову на звук моего голоса, и ее рот открывается, когда она видит меня — от шока, вызванного моим появлением, или от моего помятого и избитого вида, я не могу точно сказать, что именно.

— Иван? — В ее голосе звучит то же недоверие, что и тогда, когда она нашла меня на балконе во время гала-вечера, и у меня в груди все сжимается при мысли о той ночи.

— Я просто пил кофе и читал и тут ты. — Я протягиваю ей книгу, и она смотрит на нее в течение нескольких секунд, прежде чем снова взглянуть мне в лицо. — Ты выглядишь расстроенной. Все в порядке?

— Нет, я… — Она быстро моргает, как будто пытается разобраться в своих мыслях. — Я должна была встретиться здесь с одним человеком, чтобы выпить кофе, но, похоже, он не пришел. — Она прикусывает губу, ее взгляд снова скользит по моему лицу. — Иван, что с тобой случилось?

В ее голосе звучит искреннее беспокойство. Я не сомневаюсь, что она все еще расстроена из-за того, что произошло на гала-вечере, и нашего последующего отмененного свидания, но она не настолько расстроена, чтобы ей было все равно. Это дает мне новый проблеск надежды.

— Несчастный случай. — Я потираю затылок одной рукой, выглядя при этом смущенным. — Упал с мотоцикла. Ребра тоже сильно помяты. Это случилось в ночь гала-вечера, после того как я уехал. Вот почему…

На лице Шарлотты появилось понимание.

— Вот почему ты отменил наше свидание. — Ее глаза расширились. — Иван, почему ты просто не сказал мне? Почему ты солгал об этом?

Я почувствовал еще один проблеск вины. Если бы ты только знала, голубка. Это самое меньшее.

— Мне было стыдно. — говорю я ей вместо этого, склоняясь к рассказу. Я же не могу сказать ей правду, в конце концов… Я не могу сказать ей, что мой отец — пахан Братвы, что он наказал меня за то, что я не выдал дочь соперника людям, которые продали бы ее в сексуальное рабство. Если я скажу что-нибудь из этого, Шарлотта побежит в другую сторону, и будет права.

В таком случае я мог бы с тем же успехом оставить ее на свидание с Джошуа.

— В этом нет ничего зазорного. — Шарлотта смеется. — Я бы тоже упала, если бы попробовала прокатиться на мотоцикле. — Она прикусывает губу, и все мои силы уходят на то, чтобы не потянуться вниз и не провести большим пальцем по тому месту, куда вонзились ее зубы. — Я бы хотела, чтобы ты сказал мне правду, — медленно произносит она, глядя на меня сверху. — Я бы поняла, если бы ты сказал. Правда, поняла бы. Мы могли бы просто все обсудить. Вместо этого я думала, что ты солгал… о той женщине на гала-вечере. Придумал отговорку, что ты заболел, чтобы не встречаться со мной. — Она резко выдохнула. — Может быть, с моей стороны было несправедливо предполагать все это. Но после того, что сделал Нейт…

Чувство вины больше не мерцает. Оно, словно нож, вонзается в мою грудь, напоминая, что будущего здесь нет. Потому что я лгу ей о гораздо большем, чем она думает, и я не могу скрывать все это вечно. Однажды она узнает, и это уничтожит ее.

Если я позволю себе опуститься еще ниже, это уничтожит и меня. Возможно, я уже там.

— Я понял. И мне жаль. — Я тоже это имею в виду. Я сожалею о том, о чем она даже не подозревает.

Но не настолько, чтобы остановиться.

— Давай устроим наше свидание, — резко говорю я, глядя на нее сверху вниз. — Давай выпьем кофе, пойдем в фруктовый сад и проведем тот день, который мы планировали. Прямо сейчас.

Глаза Шарлотты расширяются, и я вижу, как ее прежняя личность, та, которая все планирует заранее и никогда не делает ничего импульсивного, инстинктивно сопротивляется этой идее. Но я также вижу момент, когда она подавляет эту мысль, и ее улыбка расширяется, когда она кивает.

— Хорошо, — решительно говорит она. — Давай сделаем это.