Бессильная

Глава 9

Кай

Кровь просачивается сквозь мою рубашку. Часть ее моя, но большая часть принадлежит Глушителю — так я все еще вынужден его называть, поскольку этот ублюдок отказывается даже от такой малозначительной вещи, как его имя. Даже несмотря на то, насколько убедительными могут быть мои действия.

Короче говоря, я мучаю его уже несколько часов. Прогресс нулевой, а терпения у меня уже не осталось. Я раздражающе поражен тем, сколько пыток может вынести этот человек, хотя, полагаю, боль становится привычной вещью, когда ты постоянно причиняешь ее другим. Ты становишься нечувствительным к ней.

Мы с Глушителем начинаем казаться очень, очень похожими.

Подземелья под замком — темные, грязные, кишащие смертью — так не похожи на светлый, пышный замок наверху. Вдоль стен тянутся камеры, одни заполнены заключенными, другие — останками предыдущих.

Немой в каждой из этих камер — единственная причина, по которой я все еще стою перед заключенным, причиняя ему свою невообразимую боль. С тех пор как этот материал был создан с помощью Глушителей перед Чисткой, он стал крайне редким, что вынудило короля запасаться им впрок. Ученые использовали Трансферы с их способностью помещать силу в предметы, а Глушители усыпляли силу в материалах. За десятилетия из этого ограниченного запаса Немого были изготовлены клетки, наручники и щиты вокруг трибун на Чаше-арене.

Кроме клетки Немого, меня сопровождает верный Глушитель моего отца. Ведь, как это ни парадоксально, Глушители могут заставить друг друга замолчать, если только один из них сильнее. Итак, я работаю, пока мрачный Глушитель стоит в стороне, а тот, кто лежит у моих ног, кричит.

Без защиты, которую дают Немой и Глушитель, я бы, скорее всего, катался по полу в агонии. Снова. Я не могу перестать воспроизводить эту сцену в своем сознании, вспоминая боль, раскалывающую мой череп. Полную беспомощность, когда я лежал там, полностью отданный на милость простого человека.

Но тут появилась она.

Пэйдин.

Приземленная. Экстрасенс, боец, вор. И, тем не менее, единственная, кто по какой-то причине готов помочь. Единственная, кто может помочь.

Или так она говорит.

Хотя я отношусь к этому скептически, ее демонстрация была впечатляющей. Она не должна была знать ни о Скорчах, ни об изгнании, ни о драке — ни о чем. А поскольку я ничего не знаю об Экстрасенсах и никогда с ними не сталкивался, я не могу доказать, что она не права. Есть десятки способностей, с которыми я еще не сталкивался, учитывая, что мое обучение состояло в основном из Наступательных способностей. Отец следил за тем, чтобы я не тратил время зря, не опускался так низко, чтобы изучать способности низших Элитных.

Но даже в дымке боли те проблески, которые я уловил в ее бою, завораживали. Она завораживала. Да, она была искусна, но больше всего меня заинтриговало то, сколько эмоций она вкладывала в каждый удар. Страсть, вложенная в каждый удар, ярость, исходящая от нее.

Я бросил последний взгляд на окровавленного мужчину в углу камеры, а затем повернулся к отцовскому Глушителю. — Я закончил, Дамион. Ты свободен.

Вытерев окровавленные руки о свою и так уже окровавленную рубашку, я вышел из камеры и зашагал по длинному коридору подземелья, проходя мимо озирающихся заключенных. Поднявшись по каменной лестнице, ведущей на главный этаж дворца, я киваю Имперцам, стоящим у тяжелой металлической двери наверху.

Король будет ждать от меня отчета о том, что мне удалось узнать на допросе, а это, как оказалось, абсолютно ничего. Я готовлюсь к неприятному разговору, который нам предстоит.

Слишком скоро мои ноги находят потертый ковер, устилающий пол его кабинета, ставший жертвой многолетнего шагания и топтания. Мой взгляд блуждает по большому письменному столу и мягким креслам, а затем останавливается на двух людях, сидящих у каменного камина.

При виде брата меня охватывает облегчение. Его светлые волосы взъерошены, как будто он часами проводит по ним рукой, повторяя потрепанный вид отца.

— Ну, кто-то… играет с пленником уже довольно долгое время. — Тон Китта мрачен, но его глаза светлеют, когда он смотрит на меня.

Я вздыхаю и сажусь на свое обычное мягкое место рядом с отцом. Скрестив лодыжку над коленом, я небрежно признаюсь: — И после всего этого времени, можно подумать, что я узнал что-то полезное.

Стук отцовских бумаг о стол — звук, который я привык ассоциировать с разочарованием. — В чем, по-видимому, проблема?

— Он… — Я сделал паузу, подыскивая подходящее слово. — Трудный. — Это лучшее, что я смог придумать, что вызвало фырканье Китта.

Отец выглядит менее забавным. На самом деле, он вообще не выглядит забавным, и никогда не выглядел таковым, когда дело касалось меня. — Тогда сделай его менее трудным, Кай. — Он прижимает пальцы к переносице и закрывает глаза, отчего выглядит старше и суровее. — Или заставь его говорить, или убей его. Я не хочу оставлять Глушителя в живых, если ему нечего нам предложить.

Я перевожу взгляд на Китта, его лицо серьезно и лишено обычного веселья, когда он наблюдает за отцом. Когда король в смятении, Китт опустошен.

— Это все проклятое Сопротивление, — рычит отец, убирая руку с лица, чтобы показать гримасу.

— Ты действительно веришь, что этот Глушитель заодно с Сопротивлением? — спросил Китт, озабоченность проступила в складках вокруг его глаз.

— Иначе зачем бы он пытался захватить принца? Моего сына? — Король качает головой, безучастно глядя на мерцающее пламя в камине. — Они пытаются напасть на меня всеми возможными способами. Я думал, что позаботился о них. Очистил фаталов, чтобы они не могли причинить нам вреда, одолеть нас. — Он делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Видимо, я думал неправильно. Некоторые остались, и они присоединились к ним.

— Мы должны покончить с этим маленьким Сопротивлением, — выплевывает отец, прежде чем допить остаток алкоголя в своем стакане. — Они, конечно, хотят, чтобы Обыкновенные жили, но при этом в конечном итоге погибнет раса и власть Элитных. Избавление моего королевства от Обыкновенных — это жертва, которая должна быть принесена ради блага народа. Но они слишком эгоистичны, чтобы понять это. Кай, — его взгляд стал пронзительным, когда он остановился на мне, — заставь этого Глушителя пожелать смерти, прежде чем даровать ему эту милость.

— О, я уже планировал это сделать, отец.

* * *

Я весь в поту.

Не такое уж редкое явление во время тренировок.

Моя окровавленная рубашка давно разорвана, и солнце бьет мне в спину, пока мы с Киттом кружим друг вокруг друга на одном из грунтовых тренировочных колец. Мы привычно оцениваем друг друга и выкладываем всякую ерунду, прежде чем начать драться. Знакомая схема успокаивает меня, на время снимая напряжение.

Мы танцуем вокруг ринга, мелькают мечи, я со смехом провожу острым кончиком клинка по его щеке, и он отвечает мне тем же. Вскоре мечи были отброшены, их заменили наши силы. Китт легко поражает цели огненными шарами, а затем заливает горящее дерево водой. Я же, напротив, чувствую себя нерешительным и нервным — ужасное сочетание.

Я перебираю способности тех, кто меня окружает, пытаясь выбрать одного из них для тренировки. На рингах десятки Элитных, все грязные после боев и осунувшиеся после спаррингов. Я перехожу от силы Флэша к силе Вейла, а затем переключаюсь на Панцирь, хотя мне никогда особенно не нравилось ощущение, что моя кожа превращается в камень.

Кажется, я не могу сосредоточиться, и это только сильнее расстраивает меня.

Сзади раздается звук, а затем я ощущаю знакомую волну жара, которая направляется к моей спине. Я падаю на землю, едва избежав огненной струи, которая могла бы сжечь мои волосы.

— Что тебя так отвлекло? — Я поворачиваюсь и вижу, что Китт криво ухмыляется. — Эй, я в тебя почти попал. Было бы не так красиво с этой копной волос на голове, не так ли?

Я не могу решить, хочу ли посмеяться вместе с ним или наброситься на его шею — это частое затруднение, в котором я оказываюсь.

— Наверное, победить тебя сегодня на ринге было слишком легко. Теперь мне скучно. — Я пожимаю плечами и беру несколько метательных ножей со стойки для оружия, а затем начинаю метать их в дерево в нескольких метрах от меня.

— Хм, — хмыкает Китт. Даже стоя к нему спиной, я слышу улыбку в его голосе, когда он говорит: — Не можешь перестать думать о девушке, которая спасла тебе жизнь, да?

В качестве вежливого ответа я кручусь и бросаю лезвие в брата. Оно пролетает мимо его головы и с грохотом вонзается в мишень далеко позади него. Он моргает, глядя на меня. — Чувствительная тема, я так понимаю?

Я протискиваюсь мимо него и вырываю клинок из дерева. — И что же заставило тебя так думать? — Я беззаботно пожимаю плечами. — Она явно не хочет иметь со мной ничего общего.

Мне нравится вызов.

— К тому же, — добавляю я, выкинув эту мысль из головы, — не факт, что я когда-нибудь увижу ее снова.

Ответ Китта быстро заглушается звуком наших имен, выкрикиваемых через весь двор. Мы в унисон оборачиваемся и смотрим, как к нам бежит долговязый мальчик. Я вижу вспышку белоснежной улыбки на фоне темной кожи, прежде чем он исчезает, просто растворяясь в воздухе. Я даже не успеваю моргнуть, как он уже стоит прямо перед нами с идиотской ухмылкой на лице.

Я ругаюсь себе под нос. — Если ты еще раз появишься в таком виде, я выполню свою угрозу и прибью тебя к земле.

— Наш брат хотел сказать, — бросает на меня веселый взгляд Китт, — «привет, Джекс, как дела?».

Мальчику передо мной всего пятнадцать, а он растет как сорняк. Он грузный, явно все еще пытается понять, как работать своими длинными конечностями. Я не знаю, когда он вдруг начал взрослеть, и, честно говоря, мне это не нравится. Маленький мальчик, потерявший родителей во время кораблекрушения, теперь стал высоким молодым человеком, которого мы приняли как младшего брата, о котором никогда не просили. Но за все эти годы Джекс вырос не только в высоту — он вырос в нас.

— Я в порядке, Китт. Как мило, что ты спросил! — Кривая ухмылка только усиливается, когда он смотрит на меня, карие глаза невинно моргают. Я обхватываю его за шею и притягиваю к своей груди, чтобы погладить кулаком его короткие волосы.

Он брыкается, пытаясь оттолкнуться от меня, а я спрашиваю: — Ты не собираешься спросить, как у меня дела, Джей?

Когда я наконец отпускаю его, он поворачивается ко мне лицом, потирая голову и ухмыляясь. — Виноват. Как у тебя дела сегодня, Кай? — Он говорит это с насмешливой искренностью, и я не могу не улыбнуться.

Китт обрывает меня, прежде чем я успеваю поддразнить его еще больше. — Он не в духе, — вздыхает он, а затем понижает голос, чтобы пробормотать: — Осторожнее, Джекс, он опять играет с ножами.

Я прохожу мимо них и беру в руки метательные ножи, мне нужно было чем-то занять руки. — Я не, — я кручусь и бросаю клинок в цель, — не в духе.

Джекс прислоняется к плечу Китта и шепчет: — Он всегда так говорит, когда у него плохое настроение.

— Отличная мысль, Джей.

— Чума, — бормочу я, — Вы двое вместе просто невыносимы.

Они продолжают разговаривать, а я продолжаю забрасывать цель ножами. Это лучше, чем бросать их в человека, так что, очевидно, я не в ужасном настроении. Я уже готов пустить в ход еще один нож, как вдруг меня настигает вспышка цвета.

Я даже не заметил, что Блэр тренируется на другом конце двора, но вот она, сиреневые волосы развеваются на ветру, пока она сражается с Сэйди. Ну, с дюжиной Сэйди, учитывая, что она Клонер.

Они кружат друг вокруг друга, пока Блэр внезапно не окружает баррикада из тел, все высокие и каштанововолосые. Это хаос. Блэр подбрасывает копию Сэйди в воздух силой мысли, но другая копия прыгает ей на спину, пытаясь повалить ее на землю. Смотреть на это почти комично, если не считать того, что я не понаслышке знаю, насколько смертоносными могут быть их силы, знаю, каково это — обладать ими.

Я оглядываюсь на Джекса и Китта — они смотрят на бой, а я двигаюсь, чтобы встать в один ряд с ними. Вскоре между рингами появляется Блэр, а за ней Сэйди. Бледная кожа Блэр полностью контрастирует со смуглым цветом лица Сэйди, они противоположны друг другу во всех отношениях.

Несмотря на то, что они выросли вместе, они не могут быть более разными. Поскольку отец Сэйди — советник короля, ее семья живет вместе с другими представителями знати, которые считаются достаточно важными, чтобы жить в специально отведенном для этого крыле замка.

Они останавливаются перед нами, Блэр наклоняет голову и говорит: — Мальчики.

Китт обнимает Джекса за плечи и кивает каждой из девушек. — Блэр. Сэйди.

Сэйди улыбается нам, искренне, но сдержанно, как всегда. — Я хотела поздравить вас с тем, что вы прошли в Испытания.

Верно. Сегодня объявили участников.

То, что я участвую в Испытаниях, не удивительно. Королевство и я знали о моей судьбе с самого детства. Будущий Энфорсер должен проявить себя, и Испытания заставляют меня это сделать. Моя следующая миссия — победа в состязании, и если я не смогу…

Я застыл на месте, когда слова Сэйди наконец дошли до меня.

— Я хотела поздравить вас двоих…

Я бросаю растерянный взгляд на Китта, уверенный, что это какая-то ошибка. Испытания всегда были моей судьбой, а не его. Будущий король редко выходил за стены замка, тем более на кровавую арену, где его могла забрать смерть. Отец никогда не стал бы так рисковать жизнью своего наследника, но вот мной и моей репутацией он рисковал без проблем.

— Да, по крайней мере, два брата будут вместе, — с ухмылкой говорит Блэр, переводя взгляд с меня на…

Нет. Не на него.

— Ч-что?

В его голосе звучит благоговение, а карие глаза расширены от удивления.

Джекс.

Он смотрит между мной и Киттом, улыбка расплывается по его лицу. — Я сделал это! Я в Испытаниях! — Он практически спрыгивает с земли от восторга, сопротивляясь желанию мигать вокруг колец от возбуждения. Я встречаю взгляд Китта, и он понимающе хмурится.

Это значительно усложнит Испытания. Теперь мне придется защищать не только себя, но и младшего брата, который едва не падает в обморок при виде крови.

Но мы ничего не говорим, чтобы отговорить Джекса, натягиваем улыбки, чтобы заменить хмурые лица. Участие в Испытаниях — высокая честь, которой удостаиваются лишь немногие, и Джекс заслуживает праздника, несмотря на наше внезапное напряжение.

— Что ж, похоже, теперь мы все соперники, — с ухмылкой говорит Блэр, давая своим словам прозвучать. Не слишком хитрый способ сообщить нам, что и она, и Сэйди тоже будут участвовать в соревнованиях.

Мы все смотрим друг на друга, Сэйди молчит, а Блэр ухмыляется. Китт прочищает горло, вклиниваясь в разговор. — Вы знаете, кто еще участвует в конкурсе?

Сэйди кивает, доставая из кармана смятую листовку. Китт быстро просматривает имена и вздыхает. — Ага. Только три имени я не узнаю. Должно быть, Оборонительные или Приземленные из города.

Он протягивает мне листовку, и я быстро просматриваю список.

Мои глаза останавливаются на определенном расположении букв, прежде чем у меня перехватывает дыхание.

Там, в самом низу списка, находится имя, о котором я думал гораздо больше, чем хотел бы признать.

Это ее.