Бессильная

Глава 54

Кай

Чаша была до отказа забита людьми.

Мы слышали их крики и топот из замка, пока шли по усаженной деревьями дорожке к нашему последнему Испытанию.

Вот уже в третий раз мы стоим перед тем, что может стать нашим последним днем.

По крайней мере, в этом испытании нас не накачивали наркотиками, а сначала потащили в случайное место. Я проснулся от стука в дверь и подсунутой под нее записки, сообщающей, что последнее Испытание будет проходить в Чаше.

У меня не было времени даже поговорить с Пэйдин, не говоря уже о том, чтобы подумать о ней, прежде чем меня молча вывели из замка.

На этот раз у нас живая публика, и она ревет, когда мы входим на большую арену. Имперцы теснятся со всех сторон, подводя нас к перилам, с которых открывается вид на Яму, расположенную несколькими футами ниже. Я слышу коллективный вздох моих товарищей, наши взгляды устремлены на то, что находится под нами.

Это лабиринт.

Все песчаное дно Ямы покрыто рядами переплетенных живых изгородей и растений. Стены плотные и высокие, заполняющие все дно овальной арены.

Она огромна.

Нас ведут по широким ступеням, спускающимся к лабиринту. Я — последний в шеренге участников, и когда мои ноги слегка погружаются в песок, мы останавливаемся.

— Добро пожаловать, юная Элита, на ваше последнее Испытание.

Я обращаю свое внимание на удобную стеклянную ложу, расположенную в самом низу трибуны и украшенную тремя мягкими сиденьями. Китт сидит справа, его глаза сканируют лабиринт, прежде чем остановиться на мне. Я вижу, как он слегка наклоняет голову, молча желая мне удачи. Медленно кивнув ему в ответ, я перевожу взгляд на матушку, которая, как всегда, выглядит элегантно, скрестив ноги и расслабив лицо, наблюдая за своим мужем, стоящим на краю перил и смотрящим на нас сверху вниз, пока он говорит.

— Хотя вы все прошли этот путь, — продолжает отец, и Тила проецирует его голос рядом с ним, нежно положив руку ему на плечо, — победитель может быть только один.

Толпа ликует, звук напоминает боевой клич, который мне слишком хорошо знаком.

— Ваше последнее Испытание разворачивается перед вами. Лабиринт. — Холодное веселье искажает его лицо. — Хотя все не так просто, как кажется.

Затем лабиринт сдвигается.

Краем глаза я улавливаю движение и поворачиваю голову в его сторону, наблюдая, как стены листвы складываются и изменяются. Живые изгороди поворачиваются в новых направлениях, изменяя тропинки и создавая новые.

Блумы.

Теперь я вижу их: десятки фигур, стоящих по краям лабиринта с распростертыми руками. Они создали это Испытание для нас и теперь управляют им.

— Чтобы выиграть это Испытание и тем самым повысить свои шансы на победу в Испытаниях Чистки, вы должны первыми добраться до центра смещающегося лабиринта. — Король делает паузу. — Но это еще не все.

Всегда есть какая-то загвоздка.

— Вы должны не только первыми добраться до центра, но и убить того, кто вас там ждет.

По толпе пробегает ропот, но рокочущий голос отца легко прорезает его. — Тот, кто там находится, заслуживает этого наказания. Он совершил преступления против королевства и заплатит за них своей жизнью.

Я не удивлен. Таким образом, король гарантирует хотя бы одно убийство, чтобы развлечь народ во время Испытания. Я мысленно перебираю всех пленников, которые, как мне известно, гниют в наших подземельях, гадая, какая жалкая душа сегодня встретит свой конец.

— Пусть каждый из вас принесет честь своему королевству, своей семье и себе.

Толпа вторит словам короля, пока Имперец ведет каждого из нас к отдельному отверстию лабиринта. Мой взгляд метался по Яме, сканируя Имперцев и участников, которых они сопровождают.

И тут я вижу ее.

Серебристые волосы убраны в хвост, колышутся при каждом шаге. Двадцать восемь веснушек усеивают ее нос, хотя я не могу сосчитать их отсюда. Губы, которые я еще не пробовал на вкус, прижимаются друг к другу, а океанские глаза впиваются в мои.

Тогда я дарю ей кое-что — улыбку. Улыбку, предназначенную только для нее.

Я ничего не могу ей сказать, нет времени дразнить ее дразнящими словами, хотя бы для того, чтобы она осталась в живых достаточно долго, чтобы ударить меня по лицу, когда все это закончится.

Поэтому я ничего не говорю.

Я поднимаю руку и, задержав на ней взгляд, не вижу ничего, кроме воздуха перед собой.

Чума, — сияющая ухмылка, которую она мне дарит, просто великолепна.

Она поднимает руку, щелкает воздух и…

А потом она исчезает.