Без плана Б

20

Кертис Ривердейл провел более часа в блоке S1. Он проверил, все ли готово к полудню пятницы. Оборудование. Правильные люди с соответствующими особыми навыками. Затем он подтвердил заказ на транспортировку. Именно эта часть плана беспокоила его больше всего. Она беспокоила его, потому что не находилась под его непосредственным контролем. В глубине души Ривердейл чувствовал желание руководить всей операцией. От начала до конца. В то же время, однако, он хорошо понимал важность разделения ее на отдельные этапы и сферы ответственности. Ривердейл знал, что лучше, чтобы никто в «Минерве» не знал, куда попадут посылки, которые они собирались отправить. А еще лучше было бы, если бы никто из конечных клиентов не знал, откуда поступает товар. Ривердейл не хотел, чтобы «Минерва» попала в неприятности, если кто-то на конце цепочки облажается.

Когда Ривердейл наконец остался доволен ситуацией в S1, он перешел к первому из трех блоков общего режима. Тот, где были размещены самые интересные заключенные. Ривердейл быстро шагал, но на полпути по дорожке вдоль высокого проволочного забора, которая соединяла два здания, он остановился на мгновение. Он кое-что понял. Если все пойдет по плану в пятницу, это будет первый случай, когда заключенного переводили из одной категории в другую. И последний, надеялся Ривердейл. Потому что это только увеличивает риски. А по мнению Ривердейла, излишних рисков всегда нужно было избегать.

Некоторые люди в рамках «Минервы» неверно истолковали его подход. Одним из них был Деймон Брокман. Он воспринимал это как свидетельство того, что Ривердейл слишком осторожен. Робкий. Даже трусливый. Брокман не понимал, что Ривердейл просто пытается выжить. У него были хорошие позиции в Уинсоне. И он упорно трудился, чтобы воспользоваться возможностями, которые предлагала ему работа. Ривердейл был готов защищать свое место. Делать все необходимое для того, спасти свою шкуру…

Если бы Брокман был более сообразительным, он бы посмотрел на ситуацию совершенно по-другому. Он собирался поговорить с главным надзирателем, которого привел на замену Ривердейлу. И если бы новый человек обратил больше внимания на еду, которую ему принесли из тюремной кухни. Если бы он почувствовал тонкий, едва уловимый аромат…

Еды, которую ему принесли члены старой гвардии Ривердейла.

Ханна Хэмптон ехала быстро. Агрессивно. Но многие автомобили, которые ехали по шоссе 25, двигались еще быстрее. И более неразумно. Ее постоянно обгоняли слева и справа. Прижимались к ее заднему бамперу. Ричер видел машины, развернутые в противоположном направлении. Машины с разбитыми передниками и задницами. Даже два джипа на полях у шоссе. Один из них перевернулся на крышу.

Ханна заметила его интерес к авариям и сказала:

— Наверное, недавно шел дождь. Местные жители не умеют водить машину под дождем.

— Но сейчас не идет дождь, — заявил Ричер.

Ханна пожала плечами.

— Я думала о том, куда ты едешь. Уинсон. Я понимаю, что это маленький городок. И очень далеко. Ты уверен, что сможешь добраться туда на автобусе?

— Возможно нет, но я все равно подъеду достаточно близко.

— Что ты будешь делать?

— Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю.

Ханна включила поворотник и перестроилась в правую полосу. Согласно придорожному указателю, съезд в центральную часть Денвера через два километра. Ханна притормозила, готовая съехать с шоссе. Однако через секунду она передумала, нажала на газ и вернулась в среднюю полосу.

— К черту! — воскликнула она. — Забудь про автобус. Я отвезу тебя в Миссисипи.

— Ты уверена? — посмотрел на нее Ричер. — Это почти две тысячи километров.

— В чем дело? Это пикап Сэма. Бак полон. Он заплатил за топливо. И он хотел бы, чтобы мы его использовали.

— Не думаю, что это лучшая причина.

— Она не единственная. Мне все равно придется уехать из города на некоторое время. Ты сам мне это сказал. Уинсон не хуже, чем где-либо еще. Даже лучше. Когда мы приедем туда, я смогу увидеться с Дэнни Пилом. Рассказать ему лично о том, что случилось с Сэмом. Это предпочтительнее телефонного разговора. Кроме того, я смогу убедиться, что ребенок Анджелы в порядке.

— Ты знаешь, какой соседке она оставила ребенка?

— Нет, но Дэнни узнает.

Ричер задумался о конверте, который он видел в сумке Анджелы. Тот самый, который исчез сразу после ее убийства. Конверт был адресован Дэнни Пилу. Ричеру нужно поговорить с ним, чтобы узнать, на что наткнулась Анджела. И почему это было так важно. Человек, который хорошо знал Дэнни, был бы ему полезен. Это может сделать его более открытым для разговора. Ускорить начальный этап беседы, на котором обе стороны должны выстраивать взаимное доверие. Сделать весь процесс более эффективным. И не так запутаться.

— Хорошо, — ответил Ричер. — Благодарю.

— Очень приятно. — Ханна посмотрела на него и продолжила: — Есть еще вопрос. Чистое любопытство. Твой багаж. Что с ним случилось?

— Ничто.

— Да ладно! Ты можешь мне сказать.

— С ним ничего не случилось.

— Правда? Знаешь, что я думаю? Ты приехал в город. Ты встретил женщину. Вы провели ночь вместе. Может быть, даже несколько ночей. А потом ты ее разозлил. Или ты злоупотребил ее гостеприимством. Ты отказался уйти, несмотря на все ее намеки. Она потеряла терпение и выбросила твой багаж. Или она его подожгла. Да? Скажи, что она его сожгла. Пожалуйста! Я бы очень хотела знать.

— Хорошо. Женщина сожгла его.

— Правда?

— Нет.

— Тогда где твои вещи?

— Здесь. В кармане.

— Что может поместиться в кармане?

— Все, что мне нужно.

— Все?

— Все. На данный момент.

Бруно Хикс и Дэймон Брокман исходили из предположения, что в Уинсоне четыре категории заключенных. Они полагали, что это так, потому что они сами так решили. Оба понятия не имели, что категорий на самом деле пять.

Пятая категория — самая старая. Ей предшествовало несколько лет, когда «Минерва» взяла на себя управление тюрьмой в Уинсоне. Данная категория не была определена специалистами. В процессе не участвовали врачи. Психологи. Бухгалтеры. И, конечно же, адвокаты. Заключенные, попадавшие в эту категорию, были отобраны Кертисом Ривердейлом лично. Он полагался на свой многолетний опыт. На врожденную способность оценивать людей, читать их как открытую книгу. Замечать вещи, которые другие стараются хорошенько скрыть. Такие, как крайнее отчаяние. Чрезмерная жадность. Вещи, которые заставят заключенного попросить жену или иногда сестру прийти на свидание в день и час, которые определил Ривердейл. А потом он ждал, прижавшись лицом к бронированному стеклу, пока какой-нибудь охранник старой гвардии доставит женщину в кабинет Ривердейла. Где он по-своему интерпретировал идею супружеского визита.

Иногда — если Ривердейлу хотелось внести пикантную ноту — он приказывал привести и самого заключенного. Он велел привязать его наручниками к стальной трубе, установленной в коридоре именно с этой целью. И оставлял дверь приоткрытой. Едва-едва. Недостаточно широко, чтобы заключенный мог видеть, что происходит в комнате. Но достаточно, чтобы слышать звуки, которые шли изнутри. Которые ничто не заглушало.

У Ривердейла сегодня назначена встреча. С женой новичка. Он ждал ее с нетерпением. Если он будет доволен ею, он устроит еще одну встречу в пятницу днем, чтобы отпраздновать возвращение к нормальной работе.

Если все пойдет по плану.

Чем дальше они уходили от Герардсвилля, тем молчаливее становилась Ханна Хэмптон.

Сначала, после того, как она решила не оставлять Ричера на автовокзале, она была довольно разговорчивой. Она хотела узнать о нем все. Понять, что за человек ушел бы из армии, чтобы скитаться по стране, нигде не работая. Не имея дома, в который можно было бы вернуться. Не имея конечной цели. Или багажа. Она спросила его о его детстве. О его родителях. О брате. О том, что он чувствовал, когда умер каждый из них. Как отразилось на нем детство, проведенное на военных базах по всему миру. Ханна также допросила его по самым интересным делам, которые он расследовал. О самых неудачных. О тех, кто продолжал навещать его мысли. Ей было интересно, почему Ричер ушел из армии. Что он чувствует, когда плывет по течению уже тринадцать лет и рискует своей жизнью для совершенно незнакомых людей.

Ричер отвечал с удовольствием. Он в основном придерживался фактов. Они были в основном позитивными. Ричер много лет назад справлялся с негативными последствиями своей жизни. Разговор шел, колеса пикапа стучали по неровностям асфальта. Навигация в телефоне Ханны направила их на шоссе 70. Дорога простиралась перед ними, а горы за их спиной постепенно уменьшались в зеркале заднего вида и, наконец, исчезли в тумане вдалеке. Ханна двигалась на восток, пока Денвер не остался позади, а затем пересекла штат по диагонали, почти до его юго-западного конца. А потом снова повернула, на этот раз прямо на юг. Пикап пересек узкую полосу Оклахомы, которая отделяла Колорадо от Техаса, и направился вглубь Техаса.

Разговор начал замирать после того, как Ханна подняла вопрос о личной жизни. Ричер перевел разговор на ее отношения, и она рассказала ему о своем браке с Сэмом Ротом. Судя по всему, Сэм был хорошим парнем. Ханна рассказывала о ним множество забавных событий. Про их жизнь… и вместе, и не совсем. Некоторые воспоминания были очень милыми. Другие забавные. Третьи — сумасшедшие. Когда она рассказывала их, голос Ханны изменился. Он стал тише. Она говорила медленнее. В конце концов по ее лицу скатилась одинокая слеза. Только одна. Ханна смахнула ее, а затем повернулась к Ричеру со взглядом, который, казалось, говорил: твоя очередь.

Ричер ничего не сказал.