Безжалостная нота

26.

ДАТЧ

— Что мы будем делать с Миллером? — Задаю я вопрос своим братьям.

Мы сидим у бассейна на нашей вилле.

Зейн опускает ноги в воду и ставит рядом с собой бутылки с пивом.

Финн смотрит на освещенное звездами небо, на носу у него очки. Он редко надевает очки, когда находится дома.

— Джинкс подняла цены, но я готов заняться грязным бельем Миллера. — Говорит Финн, его голос низкий и мрачный.

Это самый очевидный метод.

Разорвать его в темноте. Там, где больно.

Так же, как мы поступили с тем соседом, который оскорбил Сола прямо у нас на глазах. Руки прочь. Чисто. Пагубно.

Тогдашний метод Сола был слишком грязным, слишком очевидным. Ему не хватало изящества.

У Каденс тот же менталитет, и именно поэтому она попала в эту передрягу.

Миллер хитер. В тот день в спортзале, когда Каденс арестовала Кристу, я увидел в ее красивых карих глазах, что она думает, что у нее есть преимущество. Она понятия не имела, с кем имеет дело.

Вот что случается, когда хорошие девочки пытаются стать плохими.

Наблюдать за тем, как она растет и учится по-настоящему загребать когтями других, было бы здорово. Если бы не было так муторно убирать за ней.

Я качаю головой.

— Если мы начнем обливать Миллера грязью, он будет бросать ее обратно. Он знает, что мы сделали, чтобы вытащить Каденс. Он знает, что мы сделали это ради Сола. Ему не понадобится много усилий, чтобы вывести нас на чистую воду. Мы не можем позволить себе усугубить ситуацию.

Зейн подносит пиво ко рту и делает глоток.

— У тебя есть что-то на примете?

— Путь наименьшего сопротивления.

Я встречаю взгляд Зейна в темноте. Волосы моего близнеца более беспорядочны, чем обычно. У него красные глаза. Его стратегия, заключающаяся в том, чтобы отрываться на вечеринках и пробивать себе путь через дерьмо, которое он чувствует, получает свой фунт плоти.

Я бы сказал ему остыть, если бы думал, что он послушает.

Но, черт возьми, я с трудом пришел к собственным выводам с Каденс. Мне никак не удастся убедить Зейна в чем-либо.

— Ты хочешь, чтобы мы убрали другую девушку?

— Серена, верно?

Зейн полностью переворачивает свое тело. Он вынимает ноги из бассейна, и задравшиеся лодыжки его джинсов скользят по плитке.

Он всегда запоминал имена лучше, чем я. Это часть его обаяния. Он может заставить незнакомца почувствовать себя другом и превратить его в любовника меньше чем за пять минут.

У нас с Финном нет такого навыка.

Не то чтобы мы этого хотели.

— Миллер не хочет кровавой бани. Он просто хочет преподать Каденс урок. Нет причин делать из этого нечто большее, чем должно быть. Один из них уйдет. Это не может быть Сол, и это не может быть Каденс.

— Она возненавидит тебя еще больше, чем уже возненавидела. — Предсказывает Финн.

Я встречаюсь с его глазами в полумраке. Его взгляд ровный. Всегда ровный. Как будто ему нечего терять.

Думаю, именно поэтому отец не так часто возится с ним, как со мной и Зейном. А может, потому, что отец никогда не видел в нем настоящего сына и поэтому не стоит тратить на него силы.

А может, и то, и другое.

Кто, черт возьми, знает, как все устроено в ненормальной голове отца?

Кстати, об отце...

— Я получил сообщение от Джинкс с просьбой подтвердить его в обмен на секрет. — Говорю я, меняя тему.

Лунный свет отражается от края бутылки пива, когда Зейн допивает последнюю бутылку.

— Она все еще этим занимается?

— Блестяще, правда? — Финн откинулся в кресле у бассейна, в его глазах мелькнуло восхищение. — Школьное приложение — это всего лишь прикрытие, чтобы вымогать больше денег. Если ты — хранитель секретов и глава подпольных СМИ...

— Ты контролируешь все. — Говорит Зейн. Он издает низкий свист. — Теперь я понимаю, почему ты к ней привязался.

Финн хмурится и отмахивается от него.

Зейн хихикает.

Мне бы хотелось присоединиться к нему, но я все еще прокручиваю в голове предупреждение Финна.

Каденс возненавидит меня еще больше, если я выдам ее единственную подругу в Redwood за агнца на заклание.

Но меня беспокоит не это.

Меня беспокоит тот факт, что счастье Каденс вообще вмешивается в мои решения. Почему, черт возьми, меня должно волновать, что она ненавидит меня за то, что я делаю то, что должно быть сделано? Я никогда не позволял чужому мнению или чувствам влиять на мои планы.

Воспоминания о ее испепеляющих глазах и жадном рте на моем лице терзают меня. Я поджимаю губы и отвожу взгляд в сторону.

Зейн встает и идет к третьему креслу у бассейна. Он садится, и пластик скрипит, принимая его вес.

— Что Джинкс хотела подтвердить? — Спрашивает Зейн.

Я деревянно отвечаю.

— Встречается ли папа или нет. Она говорит, что у нее есть доказательства того, что у него не просто интрижка.

Мой близнец хихикает. Его глаза жестко и голубовато сверкают в темноте.

— Мы знали, что это случится, с того самого дня, как он отправил то сообщение.

— Зачем Джинкс понадобилось подтверждение этого? — Финн задумчиво смотрит в бассейн. — Есть что-то, о чем она тебе не говорит.

— К черту. — Зейн размахивает руками. — Я не собираюсь беспокоиться о том, чего еще не произошло. Папа скоро вернется домой. До тех пор я забуду о его существовании.

Финн встает со своего места и берет одну из бутылок Зейна. Откупорив крышку, он пригубил напиток и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Дай мне знать, что ты решил насчет Миллера. — Говорит Финн, проходя мимо меня. — В последнее время я чувствую себя неспокойно. Если это должно быть грязно, я не против.

Я киваю.

Зейн предлагает мне пиво.

Я обхватываю его пальцами, думая о Каденс. Как обычно.

Проклятый маленький ужас занимает отдельное место в моей голове.

Сегодня она выглядела обеспокоенной. Я видел ее перед самым концом последнего урока, когда вернулся в Redwood чтобы забрать свою гитару для саундчека на Хэллоуин-Bash.

Она сидела в задней части класса, повернувшись лицом к окну, выходящему в сад. Она выглядела маленькой и одинокой, крошечная планета, вращающаяся в бесконечной галактике. Она была так далека от меня, так непохожа на меня, что я вообще не должен был на нее влиять. И все же единственный раз, когда я чувствую себя не мертвым внутри, — это когда она вращается на моей орбите.

Я не хочу копаться в том, что это значит и почему это важно.

Я хочу лишь как можно скорее отнести ее в постель и уйти от этих отвратительно тяжелых чувств.

— Ты выглядишь как влюбленный дурак. — Говорит Зейн, делая глоток пива. — Неудивительно, что Финн называет тебя жалким.

Мой взгляд устремляется на него.

— Неудивительно, что он называет тебя идиотом.

— Как будто у него есть право судить. — Ворчит Зейн. — Он влюблен в анонимный аккаунт. Если Джинкс окажется тридцатилетним чуваком, я рассмеюсь ему в лицо.

Это вызывает у меня хихиканье.

Я поднимаю бровь на Зейна.

— Как долго ты собираешься избегать мисс Джеймисон?

— Пока не забуду. — Он смотрит на бассейн. Фонари отражаются от него, посылая голубые лучи по всей задней палубе. — Пока мне не перестанет казаться, что я задыхаюсь от собственного дыхания.

Я смотрю на своего близнеца. Лицо похоже на мое, только глаза голубые, а не лесные. Волосы черные, а не светлые.

Я никогда не видел его таким разбитым.

Никогда не видел, чтобы улыбка покидала его лицо.

Он пьян.

Возможно, именно поэтому он так откровенен.

— Не облажайся с твоей девушкой, — предупреждает Зейн, — по крайней мере, у тебя есть шанс.

Твоей девушкой.

Я не могу объяснить, как вздымается моя грудь, когда он это говорит.

И я не могу объяснить внезапное желание позвонить Брамс и попросить ее сесть в мою машину и поехать. Просто ехать и ехать. Пока мы не окажемся на краю пустоты.

Чертов ад.

Я хватаю еще одну бутылок пива и быстро ее выпиваю.

Из-за этой девушки я схожу с ума.