Безжалостная нота

43.

ДАТЧ

Несколько раз за ночь я задаюсь вопросом, выдержит ли кровать Каденс все эти раскачивания. Но каким-то образом она не ломается. Она стоит непоколебимо, скрипит, стонет и дрожит, но ни разу не пошатнулась под нами.

В воздухе пахнет безрассудством и похотью.

Он обдает мое тело жаром и заставляет меня бессильно контролировать себя.

Проклятье. Она накрутила меня слишком сильно, слишком высоко, слишком близко к тому, чтобы отдать все.

Я обещал быть нежным. В конце концов, это ее первый раз, и я знаю, что со мной много возни, но я не был готов к вспышке энергии, которая лишила меня самоконтроля.

Она потрясающая.

Неприхотливая.

Такая, такая мягкая...

Я потерял контроль над собой в тот момент, когда почувствовал ее напряженное маленькое тело и увидел, как она бьется подо мной. В этот момент я превратился в животное.

Она была так готова ко мне, так совершенна.

А мысль о том, что я у нее первый, что я иду туда, куда еще не ступала нога мужчины, заставляла меня сходить с ума.

К моей чести, я продолжал спрашивать, все ли с ней в порядке, и только потом услышал, что да. Тогда я надавил еще сильнее. Может быть, даже слишком сильно. К тому времени, как я взял себя в руки, я почти разделил ее на две части.

С тех пор мы перешли в спальню и оставили несколько вмятин на матрасе.

Она как будто нагнетает меня. Я едва успеваю перевести дыхание, как снова хочу вперёд.

Кейди не отстает от меня, принимая каждый обжигающий дюйм, грубый, когда я груб, нежный, когда я нежен.

— Датч. — Стонет она, ее голос срывается.

Эта девушка испортила мне жизнь.

Я погружаюсь в нее еще глубже. Я хочу держать ее вечно, но не могу.

Поэтому я довольствуюсь тем, что слышу ее крики.

— Держись. — Рычу я ей в ухо.

Остановившись, чтобы запечатлеть на ней грубый поцелуй, я поднимаюсь и вхожу в нее еще сильнее, руками дергая ее за волосы и наклоняя голову вперед. Она задыхается, откидывает бедра назад, встречая меня со свойственной ей страстью.

На этот раз кровать упадет.

Я в этом уверен.

Но это нас не останавливает.

Я приподнимаю ее так, что она прижимается спиной к моей груди, наклоняю ее подбородок и двигаюсь, целуя ее. Наши рты раскачиваются в танце, похожем на танец наших тел, языки скользят друг по другу, пробуя, заряжая, вторгаясь. Ничего, кроме трения, жара и жадных рук. Ее ногти впиваются в мою шею и царапают позвоночник так, что, я уверен, завтра будет чертовски больно.

Или уже завтра?

Я потерял счет времени.

Все в ней так чертовски приятно. Даже то, как она звучит, похоже на музыку. Я хочу остаться здесь навсегда. Накачиваю чертову Каденс Купер, как маньяк, доводя ее до исступления, от которого ее тело левитирует над кроватью.

Мое тело напрягается.

Черт возьми.

Мои пальцы скользят по ней и находят ее жар. Я сильно прикусываю ее шею, чувствуя, как она проваливается в небытие за секунду до меня.

Я разрываюсь на части, как землетрясение, дикое извержение, которое выжимает все мое тело, как полотенце.

Идеальная гармония.

Полное блаженство.

Когда мы приходим в себя, мы оба задыхаемся, от нас идет пар.

Кейди лежит подо мной, уткнувшись лицом в подушку, ее тело трепещет.

Я душу ее.

Откатившись, я глажу ее по спине, морщась, когда замечаю фиолетовые синяки возле бедра, где я ее обхватил.

Я не ставил перед собой задачу пометить каждый сантиметр ее тела, но между сильными поцелуями и моими тяжелыми руками всем будет очевидно, что она принадлежит мне.

На моем лице появляется ухмылка, но я ее стряхиваю. Она наверняка отшлепает меня, если увидит, как я праздную.

Кейди поднимает голову и вскидывает брови, как будто чувствует, что улыбка затаилась внутри меня. Лунный свет падает на ее разбитые губы и раскрасневшееся лицо.

Я целую ее так, словно она белоснежка, запертая в стеклянной витрине и ждущая, когда ее реанимируют. Я хочу поцеловать ее снова, но знаю, что если и поцелую, то этого будет недостаточно. Сегодня я уже перестарался. Ей нужно время, чтобы прийти в себя.

— О боже мой. — Шепчет она, и ее волосы падают ей на лицо. У нее чистые шоколадно-карие глаза.

Мои губы приподнялись.

— Сегодняшний вечер был просто знакомством..

— О боже мой. — Повторяет она. Она опускает голову, пытаясь перевести дыхание.

Я провожу щетиной по ее лицу. Она даже не представляет, как я собираюсь ее уничтожить.

Моя милая маленькая Кейди.

Брамс.

Рыженькая.

Моя, как бы ее ни звали. Как бы она ни была одета.

Я притягиваю ее к себе и прижимаюсь к ней всем телом, но не для того, чтобы проникнуть в ее ноги, а чтобы прижать ее к своей груди. Я зарываюсь носом в ее шею и вдыхаю, наслаждаясь запахом ее пота, смешанным с нашим ароматом.

Я впервые обнимаю кого-то и думал, что мне это не понравится. Но мне не нравится. А может быть, потому что это она.

— Спи, Кейди. Сегодня я больше не буду тебя учить.

Она зевает и поворачивается ко мне лицом. Я чувствую, как она изучает меня, чувствую все ее вопросы, ее беспокойство, ее то, что будет дальше. Но ей не нужно держать все эти мысли в своей хорошенькой головке.

Сегодня ей остается только спать.

Завтра я придумаю, как надеть кольцо на ее палец.

КАДЕНС

Все в моем теле болит.

Это и разбудило меня.

Открыв глаза, я осознаю, что позади меня стоит горячий, тяжелый медведь.

Датч.

Его рука охватывает мой живот. Она такая большая, что простирается от груди до бедра.

Я смещаюсь, и боль отдается эхом между ног. Простыня тоже сдвигается, и я понимаю, что она прилипла к моей коже, запеклась от пота и тепла объятий Датча.

Я больше не девственница.

Мое дыхание застревает в горле, и я начинаю паниковать, пока не настраиваюсь на ровный ритм биения сердца Датча о мою спину.

Я смотрю на голую кожу, натянутую на его мускулистые бицепсы, и пытаюсь собраться с мыслями, чтобы сделать правильные движения.

Что именно нужно сделать?

Я не могу думать, когда Датч прикасается ко мне вот так, напоминая о том, как он заставлял меня разрываться на части прошлой ночью.

Он тихонько фыркает, и я почти улыбаюсь. Когда он спит и не сверкает янтарными глазами, как хищник в джунглях, он кажется почти невинным. Никакого придурка из Redwood Prep.

— Датч. — Шепчу я, толкая его руку. — Тебе нужно идти.

В ответ он крепче прижимает меня к себе.

Я жую нижнюю губу. Такая близость между нами настораживает, но я знала, что, открывшись ему полностью, я буду иметь какие-то связи. Сейчас связь другая, более интенсивная.

Но я не могу позволить этому отвлечь меня.

— Датч.

Я трясу его, пока он не просыпается.

Его янтарные глаза открываются и смотрят на меня. Я замечаю следы на его шее, руках и плечах. Не припомню, чтобы я так сильно его драла, но, похоже, я немного потеряла сознание.

— Ты в порядке? — Хрипит он.

— В порядке?

Он жестом показывает на простыни.

— Тебе больно?

— Только немного.

Это ложь.

Но я не собираюсь выглядеть слабой перед ним.

Датч переворачивает меня и глубоко целует. Я чувствую, как растет его желание, и понимаю, что если не остановлю его сейчас, то он задержит меня в этой постели на несколько часов, как прошлой ночью.

— Моя сестра возвращается сегодня. — Говорю я ему, отворачивая голову.

Он останавливается и смотрит на меня.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Это не оправдание. Она действительно будет здесь с минуты на минуту.

Он ворчит. — Где твоя ванная?

Я показываю.

Он слезает с меня и уходит, как можно более обнаженный. Я любуюсь его телом, восхищаясь скульптурными линиями и удивляясь, как мне удалось справиться со всем этим прошлой ночью.

Мое тело снова пылает жаром, и я быстро вскакиваю с кровати, чтобы одеться, пока не передумала и не рассказала Датчу правду.

Что Бриз будет с моей сестрой до понедельника.

Что я снова хочу его.

Что моя жизнь вот-вот рухнет.

Мне удается удержать рот на замке и схватить подушки, которые были сбиты с кровати. В процессе работы я замечаю свои простыни и вздрагиваю. Никакой стиральный порошок не сможет исправить этот беспорядок.

Полностью одевшись, я выхожу из комнаты и стучу в дверь ванной.

— Датч, я положила твою одежду здесь.

Не дожидаясь ответа, я отправляюсь на кухню и начинаю готовить завтрак.

Через несколько минут я чувствую, что Датч становится все ближе, и моя шея напрягается.

— Кейди. — Осторожно говорит он.

— Не сейчас, Датч. — Перебиваю я его.

Он колеблется. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что его глаза скорее карие, чем медовые, пугающий янтарь приглушен тенями в комнате.

— Позже. — Обещаю я. — Если моя сестра вернется и увидит тебя здесь, я не буду знать, как это объяснить.

Его глаза сужаются, разрывая меня на части, даже не пытаясь. Как я смогу вернуться к оцепенению рядом с тобой?

Он проходит вперед, берет со стола коробочку с кольцом и кладет ее на стойку рядом со мной.

— Позже.

Я смотрю, как он уходит, а потом облокачиваюсь на стойку, радуясь, что он не стал поднимать шум. Я еще не готова иметь дело с Датчем.

Повернувшись к плите, я вбиваю яйца лопаточкой, когда слышу стук в дверь.

Неужели Датч что-то забыл?

Сердце бешено колотится, я бросаюсь к двери и распахиваю ее.

Но на пороге стоит не Датч.

Я вижу знакомые карие глаза, беспорядочные каштановые волосы и лицо, которое когда-то было красивым, но теперь отмечено всеми плохими поступками, которые она совершила.

Кровь оттекает от моего лица. В груди зарождается покорный вздох.

Я отступаю назад, пропуская ее внутрь.

— Входи, мама.