Библиотека литературы Древней Руси. Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века)

ОРИГИНАЛ

Взятие Псковское. В лето 7018, месяца октября въ 26, на память святого Дмитрея, князь великий Василей Ивановичь приехал въ свою отчину,[347] в Великий Новгород, и з своим братом, удълным со князем Ондреем,[348] и с своими бояре.

И псковичи услышавше государя великого князя Василья Ивановича в Великом Новегороде и послаша послов своих в Великий Новгород: Юрья посадника Елисеевича, и посадника Михаила Помазова, и бояр изо всех концов.[349] И даша псковичи дару великому князю Василью Ивановичю полтораста рублев новгородцкую[350] о жаловании и о печаловании своея отчины, мужей псковичь добровольных людей, что: «Есмя приобижены от твоего наместника, а от нашего князя Ивана Михайловича Репни,[351] и от его людей, и от его наместников от пригородцких[352] и от ихъ людей».

И князь великий отвечал нашим посадником: «Язъ вас, свою отчину, хощу жаловати и боронити, якоже отец нашь и деды наши, великии князи. И что ми повестуете о наместники моем, а о своем князи Иване Михайловичи Репни, аже тольке стануть на него мнози жалобы, и яз его обвиню пред вами». Да и посадников нашихъ и бояр отпустил.

И посадники наши сказывають псковичем на вечи, что князь великий дар их честно принял, а сердечныя никтоже весть, что князь великий здумал на свою отчину, и на мужей псковичь, и на град Псков.

Потом, тоя же зиме, по мале времени, поехал изо Пскова князь псковской Иван Михайлович Репня Оболенъских князей государю великому князю жаловатися на псковичь, что-де его псковичи бесчествовали. А тот Репня не пошлиною во Псков приехал да сел на княжении, а не по крестному целованию учал во Пскове жити, а не учал добра хотеть Святей Троицы,[353] ни мужем псковичем. Да тот Репня много зла чинил детем боярским и посадничим; и тыя дети боярские да и посадничи, здумав себе, что тотъ Репня князь псковской много зла им чинил, да поехали к великому князю жаловатися на князя Ивана Михайловича на Репню.

Потом того же времени посадники псковскиа здумав со псковичи такову думу, а не на пользю себе думаша, учаша грамоты писати по пригородом да и по волостем, а ркучи так: «Аще который человекъ, каков ни буди, а жаловался на князя, и вы бы ехали къ государю великому князю в Великий Новгород, противу его бити челом».

На той же недели поехал Левонтей посадникъ бити челом на посадника на Юрья на Копыла. И поехал Юрьи в Новгород противу его отвечивать и тамо тягалися. И Юрьи посадникъ прислал грамоту свою из Великого Новагорода ко Пскову, а у грамоте написано так: аще не поедут посадники изо Пскова говорити противу князя Ивана Репни, ино будетъ вся земля виновата. И у ту пору псковичем сердце уныло. А на четвертый день по той грамоте поехали к Новугороду 9 посадников да и купецкии старосты всех рядов. А князь великий управы им никакой не дасть, а говорит так: «Копитеся вы, жалобныя люди, на Крещение Господе, и яз вам всем управы подаю». А управы никаковы нетъ.

Того же времени, месяца генваря въ 6 день, на Крещение Господне, князь великий велел нашим посадником всем копитися да и бояром, и купцем, и купецким старостам велел ити на реку на водокрестие. А сам князь великий вышол со всеми бояре своими на реку на Волхов, а священники и дьяконы выидоша со скресты, в той день приспел бо празникъ Крещениа Господня. А владыка в то время не бысть на Новегороде, а крестил воду владыка смоленьской да священники; и, воду окрестив, да пошли ко святей Софеи.

И князь великий велел своим бояром по своей думе, как себе здумали. Да нашим посадником да и людем тем учали говорити: «Посадники псковские, и бояре, и жалобныя люди, государь велел всем вам копитися на государьской двор исполна; а кой не поидет, ино боялся бы государевы казни, занеже государь хочет всем управу дати».

И посадники псковьскиа и бояре с одного пошли с воды на владычень двор. И бояре посадников спросили: «Уже ли есте сполна скопилися?» И посадников, и бояр, и купцов увели в полату, а молодшиа люди на дворе стояли. И влезли в полату, и бояре рекоша посадником, и бояром, и купцом псковским: «Поимани де естя Богом и великим князем Васильем Ивановичем всеа Русии». И туто посадники седеша и до своих жон, а молодших людей переписав и подаваша наугородцом по улицам беречи и кормити до управы.

И переняше псковичи полоняную свою весть от Филипа от Поповича от купчины от псковитина: а он ехал к Новугороду и стал у Веряжи,[354] и услышав злу весть, и оставя товар, и погонил ко Пскову, и сказал псковичам, что князь великий посадников наших, и бояр, и жалобных людей переимал. И нападе на них страх и трепет, и таковыя смяги пришли на их уста, и многажды приходили немцы ко Пскову, а таковыя беды и сухоты не бывало.

И вечь поставя, начаша думати, ставит ли щитъ против государя, запиратися ли во граде? Ино помянуша крестное целование, что не мощно рука воздвигнути против государя, а посадники и бояре и лутчие люди вси у него. И послаша псковичи к великому князю гонца своего Еустафья соцкого бити челом великому князю со слезами, от мала и до велика, чтобы — «Ты, государь нашь князь великий Василей Ивановичь, жаловал свою отчину старинную». И у великого князя своя мысль, чего ради поехал с Москвы в Великий Новгород, что ему превратити Псков на свои пошлины.

И посла князь великий своего дьяка Третьяка Долматова,[355] и псковичи обрадовалися от государя жалованья старины. Яже Третьяк имъ на вече и первую новую пошлину, поклон от великого князя: «Чтобы, деи, отчина моя, посадники псковские и псковичи, тольке хотите еще въ старины прожить, и вы бы есте две воли мои изволили: ино бы у вас вечья не было да и колокол бы есте сняли долой вечной, а здеся бы быти двем наместником, а по пригородам намеснику же быти, и вы ещо проживете въ старине. А только тех дву воль государю не изволите и не сотворите, ино как государю Богъ по сердцу положить, ино у него много силы готовой, ино тое кровопролитие на тех будет, хто государевы воли не сотворить. Да государь нашь князь великий хочеть побывати на поклон къ Святей Троицы во Псков». Да тое отговорив, да сел на степени.

И псковичи ударили челом в землю и не могли противу его отвечати, ано исполнися бяше очи слез, что в сесцу матере своея, но и токмо тыя слез не испустили, но не в разум и младе суще; толке ему отвечали: «Посол государев, дасть Богъ заутра и мы себе подумаем, да тебе о всем откажем». А псковичи туто горко заплакали. Како ли не упали зеницы со слезами вкупе, како ти не урвалося сердце от корени!

Наутриа, свитающи дни недельну, и позвониша вечье, и вшол Третьякъ в вечье, и посадники псковскии и псковичи начаша ему говорити тако: «В нас написано в летописцех с прадеды его и з деды и со отцем его крестное целование с великими князьми положоно, что нам псковичам от государя своего великого князя, кой ни будеть на Москве, и нам от него не ити ни в Литву, ни в Немцы; а нам жити по старине в добровольи. А мы пскоувичи отъидем от великого князя в Литву или в Немцы, или о себе учнем жити без государя, ино на нас гнев Божий, глад, и огнь, и потоп, и нашествие поганых. А государь нашь князь великий тое крестное целование не учнеть на собе доржати, ино на него тот же обеть, который на нас, коли нас не учнеть доржати в старине. А ныне Богъ волен да государь въ своей вотчине, во граде Пскове, и в нас, и в колоколе нашем, а мы прежнего целованиа своего и проклятья не хотим изменити и на себе кроволитиа приняти, и мы на государя своего руки подняти и в городе заперетися не хотим. А государь наш князь великий хочеть живоначальней Троицы помолитися, в своей отчине побывати во Пскове, и мы своего государя ради всем сердцем, чтобы нас не погубил до конца».

Месяца генваря въ 13, на память святых мученикъ Ермолы и Страстоника, спустиша вечной колокол святыя живоначальныя Троица и начаша псковичи, на колокол смотря, плакати по своей старине и по своей воли. И повезоша его на Снетогорской двор к Ивану Богослову,[356] где нонма наместнич двор; тоя же нощи повезоша Третьяк вечной колокол к великому князю в Новгород.

И того же месяца, за неделю приезда великого князя, приехаша воеводы великого князя с силою: князь Петръ Великой, Иван Васильевич Хабар, Иван Андреевич Челяднин[357] — и поведоша псковичь к целованью, а посадником сказаша, что князь великий будетъ в пятницу.

Поехаша посадники псковскиа, и бояре, и дети посадничьи, и купцы на Дубровно[358] стречати государя великого князя.

Месяца генваря въ 24, на память преподобныя матере нашея Аксеньи, в день в четвергъ приехал государь нашь князь великий Василей Иванович всеа Русии во Псков. А того дни порану приехал владыка коломеньской Васьян Кривой,[359] и хотяше великого князя встретити священноиноки, и священники, и дьяконы у Образа святого в Поли,[360] и владыка молвил, не велел, деи, собя князь великий стречати далече. А псковичи сретоша его за три версты, и вдариша псковичи государю своему в землю челом, и государь упросил в них здравия, и псковичи ему молвиша: «Ты, государь нашь князь великий, царь всеа Русии, здрав был».

И поехал во Псков; и сретиша его владыка, кои с нимъ приехал, и священноиноки, и священники, и дьяконы на Торгу, где ныне площадь; а самъ князь великий слез с коня во Всемилостиваго Спаса,[361] туто же и благословил его владыка, и пошол ко святей живоначальней Троицы. И пеша молебен и многолетьство кликаша государю; и благословляя владыка его: «Богь, деи, о государь, благословляетъ Псков вземши». И кои псковичи были у церкви и то слышели и заплакали горко: «Богь волен да государь, отчина есме его была изстари отцов его, и дедовъ его, и прадедов его».

И велел в неделю быти у собя князь великий псковичем, псковским и старым посадником и детем посадничим, и бояром, и купцом, и житьим людем:[362] «Яз вас хощу жаловати своим жалованием». И поидоша псковичи от малы и до велика на великого князя двор. И посадники и бояре поидоша въ гридню,[363] а инех, на крыльце стоя, князь Петръ Васильевич по переписи почал кликати бояр и копцов псковских. И кои вошли в гридню, то тех всех за приставы подаваша; а псковичем, молощим людем, кои на дворе стояли, отвечаша: «До вас государю дела нет, а до которых государю дело есть, и он тех к себе емлетъ, а вас государь пожалуетъ грамотою своею жаловальною, как вам впредь прожити».

И подаваша тех за приставы, кои были в гридне, и поидоша за приставы по подворьям, и начаша скручатися к Москве тое нощи, з женами и з детми, и животы легкие взяша с собою, а то все пометаша, и поехаше вборзе с плачем и рыданием многим. Да и тех жены поехали, кои в Новегороде засажены. И взяша псковичь всех 300 семей.

И тогда отъятца слава псковская!

О славнейший во градех — великий Пскове! Почто бо сетуеши, почто бо плачеши? И отвеща град Псков: «Како ми не сетовати, како ми не плакати! Прилетел на мене многокрильный орел, исполнь крыле нохтей, и взя от мене кедра древа ливанова.[364] Попустившу Богу за грехи наша, и землю нашу пусту сотвориша, и град нашь разорися, и люди наши плениша, и торжища наша раскопаша, а иные торжища калом коневым заметаша, а отца и братию нашу розведоша; где не бывали отцы наши и деды, ни прадед наших, тамо отцы и братию нашу, и други наша сведоша, а матери и сестры наша в поругание даша».[365]

А иные во граде мнози постригахуся в черньцы, а жены у черницы, и в монастыри поидоша, не хотяще в полон поити от своего града во иные грады.

Ныне же се, братие, ведуще, убоимся прещениа сего страшнаго, припадем к Господу своему, исповедающеся грехов своих, да не внидем в большей гнев Господень, не наведем на ся казни горши первой. А еще ждеть нашего покаяниа и обращениа,[366] а мы не покаяхомся, но на большой грех превратихомся, на злыя и лихия поклепы и у вечьи кричание, а не ведуще глава, что языкъ глаголеть, не умеющу своего дому строити, а градом наряжати.

И по сем князь велкий нача давати деревни бояром сведеных псковичь, и посади наместники на Пскове: Григорья Федоровича да Ивана Ондреевича Челяднина, и дьяком Мисюра Мунохина, и другим дьяком ямским Ондрея Волосатого,[367] и 12 городничих, и старостъ московскихъ 12, и пскович 12, и деревни им даша; а велел им в суду седети с намесники и сь их тиуны,[368] правды стеречи. И у намесников, и у их тиунов, и у дьяков великого князя правда их, крестное целование, взлетело на небо, и кривда начаша в них ходити; и быша немилостивы до пскович, а псковичи, бедныя, не ведаша правды московския. И даша князь великий свою грамоту жаловальную псковичам, и посла князь великий своих намесников по пригородом, и велел имъ пригорожан приводити к целованию. И начаша пригородцкие намесники пригорожаны торговати.

И посла князь великий к Москвы Петра Яковлевича Захарьина Москве всей здоровати, что князь великий Псков взял. И прислаша во Псков с Москвы добрых людей, гостей, тамгу уставливати ново, занеже во Пскове тамга не бывала; и прислаша с Москвы пищальников[369] казенных и воротников; и даша место, где торгъ ставити новой, вонъ стены, противу Лужьских ворот, за рвом, на Юшкове огороде Носохина, да на Григорьеве посадникове садники Кротова.[370] Да и церковь постави князь великий святую Оксенью, которой день Псков взял, на Пустой улицы вь Ермолкине садники Хлебникове; а потому та улица Пустая слыла, что меж огородов, а дворов на ней не было. И жил князь великий 4 недели во Пскове, а поехал на другой недели поста в понедельникъ изо Пскова; и другой колокол с собою взяша; а оставил здесь детей боярскихъ 1000, а пищальников новгородскихъ 500.

И начаша намесники над псковичами силу велику чинити, а приставы их начаша от поруки имати по 10 рублев, и по 7 рублев, и по 5 рублев. А псковитин хто молвит великого князя грамотою, а написано, что имъ от поруки имати, и они того убили, а говорили: «То де тобе, смердъ, великого князя грамота». И тые намесники, их тиуны и люди пиша изо псковичь крови много; а кои иноземцы жили во Пскове, и те разыдошася во своя земля, ано не мочно во Пскове жити, только одны псковичи осташа: ано земля не раступитца, а уверхъ не взлететь.

ПЕРЕВОД

Взятие Пскова. В год 7018 (1510), месяца октября в 26 день, на память святого Дмитрия, великий князь Василий Иванович со своим братом, удельным князем Андреем, и со своими боярами приехал в свою вотчину, в Великий Новгород.

Псковичи услыхали, что государь великий князь Василий Иванович в Великом Новгороде, и послали послов своих в Великий Новгород: посадника Юрия Елисеевича, посадника Михаила Помазова и бояр от каждого из концов. И поднесли псковичи великому князю Василию Ивановичу в дар полтораста рублей новгородских, и просили о милости и заступничестве за свою вотчину, мужей-псковичей, добровольных людей: «Обижены мы твоим наместником, а нашим князем Иваном Михайловичем Репней и его наместниками в псковских пригородах и их людьми».

А великий князь отвечал нашим посадникам: «Я вас, свою вотчину, буду жаловать и оборонять, как отец наш и деды наши, великие князья. А что до наместника моего, а вашего князя Ивана Михайловича Репни, то как только поступят на него многие жалобы, я его призову к ответу перед вами». С тем и отпустил посадников наших и бояр.

И посадники наши сказали на вече псковичам, что князь великий, как подобает, дар их принял, а тайных мыслей никто не знает, что князь великий задумал против своей вотчины и мужей-псковичей и града Пскова.

Затем, этой же зимой, немного времени спустя, поехал из Пскова псковский князь Иван Михайлович Репня, из князей Оболенских, жаловаться государю великому князю на псковичей, что-де его псковичи бесчестили. А тот Репня не по старине приехал в Псков и сел на княжение не так, как исстари повелось, и начал править в Пскове не по крестному целованию, и не хотел добра ни Дому Святой Троицы, ни мужам-псковичам. Тот Репня много зла чинил детям боярским и посадничьим, и те дети боярские и посадничьи, вспомнив, сколько зла причинил им этот Репня, князь псковский, поехали к великому князю жаловаться на князя Ивана Михайловича Репню.

А в это время посадники псковские задумали с псковичами такое дело — и не на пользу себе придумали — начали писать грамоты в пригороды и в волости, говоря так: «Если кто из людей, кто бы ни был, обижен князем, то пусть едет к государю великому князю в Великий Новгород жаловаться на него».

На той же неделе посадник Леонтий поехал жаловаться на посадника Юрия Копыла. И Юрий поехал в Новгород отвечать на его обвинения, и там судились. И Юрий-посадник прислал грамоту из Великого Новгорода в Псков, а в грамоте было написано, что если не поедут посадники из Пскова свидетельствовать против князя Ивана Репни, то будет вся земля виновата. И уныли тогда сердца псковичей. А на четвертый день после получения той грамоты поехали в Новгород девять посадников и купеческие старосты всех рядов. Но князь великий дел их не разобрал, а сказал так: «Собирайтесь все, кто приехал с жалобами, ко дню Крещения Господня, и я разберу ваши дела». А распоряжений никаких больше нет.

В то же время, месяца января в 6 день, на Крещение Господне, великий князь велел собраться всем нашим посадникам, а также боярам, купцам и купеческим старостам, и идти на реку на освящение воды. А сам великий князь вышел со всеми боярами своими на реку Волхов, и вышли священники и дьяконы с крестами, ибо в тот день случился праздник Крещения Господня. А владыки в то время не было в Новгороде, и святил воду владыка смоленский и священники. И, освятив воду, пошли все ко святой Софии.

А князь великий велел боярам своим делать все так, как они задумали. И те начали говорить нашим посадникам и остальным людям: «Посадники псковские, и бояре, и челобитчики, государь велел вам всем до единого собраться на государев двор; а если кто не пойдет, то пусть боится государева наказания, ибо государь хочет разобрать все ваши дела».

И псковские посадники и бояре, все до единого, пошли после освящения воды на двор владыки. И спросили бояре посадников: «Все ли уже собрались?» И увели посадников, и бояр, и купцов в палату, а младшие люди остались на дворе. И вошли все в палату, и сказали бояре посадникам, и боярам, и купцам псковским: «Задержаны вы Богом и великим князем Василием Ивановичем всея Руси». И сидели тут посадники до прибытия своих жен, а младших людей переписали и распределили по улицам, приказав новгородцам стеречь и содержать их до суда.

Известие о пленении своих псковичи получили от Филиппа Поповича, псковского купца: он ехал в Новгород и остановился у Веряжи, и, услышав злую весть, помчался в Псков, оставив товар, и сказал псковичам, что великий князь посадников наших, и бояр, и всех челобитчиков схватил. И нашел на всех страх и трепет, и губы пересохли от скорби: много раз немцы приходили к Пскову, но такой беды и напасти не бывало.

И, созвав вече, начали думать, выступить ли войной против государя или запереться в городе? Однако вспомнили крестное целование — нельзя поднимать руку на государя, — и то, что посадники, и бояре, и все лучшие люди у него. И послали псковичи к великому князю своего гонца, сотского Евстафия, со слезами бить челом великому князю от всех псковичей — от мала и до велика, — чтобы: «Ты, государь наш великий князь Василий Иванович, помиловал свою отчину старинную». А у великого князя своя мысль: ради того он и приехал из Москвы в Великий Новгород, чтобы установить в Пскове свои порядки.

И послал великий князь своего дьяка Третьяка Долматова, и псковичи обрадовались, ожидая подтверждения от государя старых порядков. А Третьяк им на вече передал просьбу великого князя, первое новое установление: «Если вы, отчина моя, посадники псковские и псковичи, еще хотите по-старому пожить, то должны исполнить две мои воли: чтобы не было у вас веча, и колокол бы вечевой сняли долой, и чтобы в Пскове были два наместника, а в пригородах по наместнику, — и тогда вы еще поживете по-старому. А если этих двух повелений государя не примете и не исполните, то будет так, как государю Бог на сердце положит; а у него много силы готовой, и тогда прольется кровь тех, кто государевой воли не исполнит. И еще государь наш великий князь хочет приехать на поклон к Святой Троице в Псков». И, проговорив это, сел на ступени.

А псковичи поклонились до земли и не могли ничего ему ответить, ибо очи их полны были слез, как молоком грудь матери, и лишь те слез не пролили, кто был неразумен и молод; только ответили ему: «Посол государя, с Божьей помощью, утром, подумав между собой, мы тебе ответим на все». И заплакали тут горько псковичи. Как не выплакали они глаз вместе со слезами, как не разорвалось их сердце!

Наутро, когда наступил день воскресный, позвонил на вече и пришел на вече Третьяк, и посадники псковские и псковичи начали ему говорить так: «Написано в наших летописцах, при прадедах его и дедах, и при отце его крест целовали великому князю, что нам, псковичам, от государя своего великого князя, какой ни будет на Москве, не отходить ни к Литве, ни к Неметчине, а жить нам по старине по своей воле. А если мы, псковичи, отойдем от великого князя к Литве или к Неметчине или начнем жить сами по себе, без государя, то будет на нас гнев Божий, голод, и огонь, и потоп, и нашествие поганых. А если государь наш великий князь не сдержит то крестное целование и не станет нами править по старине, то и на него та же кара падет, что и на нас. А ныне Богу и государю дана воля над их вотчиной, градом Псковом, нами и колоколом нашим, а мы прежнего обещания своего и клятвы не хотим изменить, и кровопролитие на себя взять, и не хотим на государя своего руки поднимать и в городе запираться. А если государь наш великий князь хочет помолиться в живоначальной Троице и побывать в своей вотчине Пскове, то мы своего государя рады принять всем сердцем, чтобы нас не погубил до конца».

Месяца января в 13 день, на память святых мучеников Ермолая и Стратоника, спустили вечевой колокол со святой живоначальной Троицы, и начали псковичи, глядя на колокол, плакать по своей старине и прежней воле. И повезли его на Снетогорский двор, к церкви Иоанна Богослова, где ныне двор наместника; в ту же ночь повез Третьяк вечевой колокол к великому князю в Новгород.

И в тот же месяц, за неделю до приезда великого князя, приехали воеводы великого князя с войском: князь Петр Великий, Иван Васильевич Хабаров, Иван Андреевич Челяднин — и повели псковичей к крестному целованию, а посадникам сказали, что великий князь будет в пятницу.

Поехали посадники псковские, и бояре, и дети посадничьи, и купцы на Дубровно встречать государя великого князя.

Месяца января в 24 день, на память преподобной матери нашей Аксиньи, в четверг, приехал государь наш великий Василий Иванович всея Руси в Псков. А утром того дня приехал коломенский владыка Вассиан Кривой, и хотели священноиноки и священники, и дьяконы встретить великого князя у церкви Святого образа в Поле, но владыка сказал, что великий князь не велел встречать его далеко. И псковичи встретили его за три версты, и поклонились псковичи государю своему до земли, и государь поздоровался с ними, и псковичи ему молвили в ответ: «Ты, государь наш великий князь, царь всея Руси, здрав будь».

И поехал он во Псков; и владыка, что с ним приехал, и священноиноки, и священники, и дьяконы встретили его на Торгу, где ныне площадь; а сам великий князь слез с коня у церкви всемилостивого Спаса, тут и благословил его владыка, и пошел он к святой живоначальной Троице. И отслужил молебен, и пели многолетие государю, и благословляя его, владыка сказал: «Бог, государь, благословляет тебя, взявшего Псков». И псковичи, которые были в церкви и это слышали, заплакали горько: «Бог волен и государь, мы были исстари отчиной его отцов, и дедов, и прадедов его».

И велел великий князь быть у себя в воскресенье псковичам, старым псковским посадникам, и детям посадничьим, и боярам, и купцам, и житьим людям: «Я хочу пожаловать вас своим жалованьем». И пошли псковичи от мала и до велика на двор великого князя. Посадники и бояре пошли в гридницу, а других бояр и купцов псковских князь Петр Васильевич начал выкликать по переписи, стоя на крыльце. А тех, кто вошел в гридницу, взяли под стражу, а псковичам, младшим людям, кто стоял на дворе, сказали: «До вас государю дела нет, а до которых государю дело есть, он тех к себе позовет, а вам государь пожалует грамоту, где сказано, как вам впредь жить».

И взяли под стражу тех, кто был в гриднице, и под стражей пошли они в свои дворы, и в ту же ночь начали собираться с женами и детьми к отъезду в Москву, поклажу легкую взяв с собою, а остальное все бросили и поехали вскоре с плачем и рыданиями многими. И еще поехали жены тех, кто был посажен в Новгороде. И всего было взято триста псковских семей.

И так прошла слава псковская!

О славнейший среди городов — великий Псков! О чем сетуешь, о чем плачешь? И отвечал град Псков: «Как мне не сетовать, как мне не плакать! Налетел на меня многокрылый орел, а крылья полны когтей, и вырвал у меня кедры ливанские. Бог наказал нас за грехи наши — и вот землю нашу опустошили, и город наш разорили, и людей в плен взяли, и торги наши с землею сровняли, а иные навозом конским забросали, а отцов и братьев наших развезли; где не бывали наши отцы, и деды, и прадеды наши, туда увезли отцов, и братьев наших, и друзей, а матерей и сестер наших на поругание отдали».

А многие постриглись в монахи, а их жены в монахини, и ушли в монастыри, не желая идти в плен из своего города в чужие города.

Ныне, братья, зная об этом, убоимся этого страшного наказания, преклонимся перед Господом своим и признаемся в грехах своих, чтобы не вызвать большего, гнева Господня, не навести на себя казни, горше первой. Ждет он нашего покаяния и исправления, а мы не покаялись, но в больший грех впали — в злые и лихие поклепы и кричание на вече, когда голова не знает, что язык говорит, не умея в своем доме распорядиться, хотели городом управлять.

После этого великий князь начал раздавать боярам деревни сведенных псковичей и посадил наместников в Пскове: Григория Федоровича и Ивана Андреевича Челядниных, а дьяком назначил Мисюря Мунехина, а другим дьяком ямским Андрея Волосатого, и двенадцать городничих, и московских старост двенадцать и двенадцать псковских, и деревни им дал, и велел им в суде сидеть с наместниками и их тиунами, хранить закон. А у наместников, и их тиунов, и у дьяков великого князя правда их, крестное целование, взлетела на небо, а кривда начала ходить в них; и были милостивы к псковичам, а псковичи, бедные, не знали правосудия московского. И дал великий князь псковичам свою жалованную грамоту, и послал великий князь своих наместников по псковским пригородам, и велел им приводить жителей к крестному целованию. И начали наместники в псковских городах жителей притеснять.

И послал великий князь в Москву Петра Яковлевича Захарьина поздравить всю Москву по случаю взятия великим князем Пскова. И послали в Псков из Москвы знатных людей, купцов, устанавливать заново пошлины, потому что в Пскове не бывало пошлин; и прислали из Москвы казенных пищальников и караульных; и определили место, где быть новому торгу, — за стеной, против Лужских ворот, за рвом, на огороде Юшки Носохина и на огороде посадника Григория Кротова. И церковь святой Аксиньи, в день памяти которой взял Псков, поставил великий князь на Пустой улице, на земле Ермолки Хлебникова, а потому та улица Пустой звалась, что шла меж огородов, а дворов на ней не было. И жил великий князь в Пскове четыре недели, а поехал из Пскова на второй неделе поста в понедельник, и взял с собою второй колокол, а оставил здесь тысячу детей боярских и пятьсот пищальников новгородских.

И начали наместники над псковичами чинить великие насилия, а приставы начали брать за поручительство по десять, семь и пять рублей. А если кто из псковичей скажет, что в грамоте великого князя написано, сколько им за поручительство брать, они того убивали и говорили: «Вот тебе, смерд, великого князя грамота». И те наместники, и их тиуны, и люди пили из псковичей крови много; иноземцы же, которые жили в Пскове, разошлись по своим землям, ибо нельзя было в Пскове жить, только одни псковичи и остались: ведь земля не расступится, а вверх не взлететь.

КОММЕНТАРИЙ

Политика централизации русского государства, проводимая московскими князьями в XV—XVI вв., затронула и Псковскую землю. Подчинение Пскова Москве было длительным процессом. Псковское вече, орган политического самоуправления, фактически уже давно потеряло свои права и значение, выполняя волю московских властей; псковским князем, избираемым на вече, был наместник великого князя. Самостоятельность Пскова была относительной. В 1510 г. Псков окончательно потерял ее. Было упразднено псковское вече, снят и увезен в Москву вечевой колокол, символ былой воли и самостоятельности. Псков подчинился власти великого князя московского.

Исторические события 1510 г. по-разному освещены в источниках. Сушествует московская «Повесть о Псковском взятии», дающая деловое, подробное, документальное описание событий 1510 г. с московских позиций; она расходится в оценке взятия Пскова с псковскими произведениями.

Псковские авторы не были единодушны в восприятии и оценке действий московских властей. Автор летописной статьи о событиях 1510 г. в Псковской Третьей летописи, оппозиционно настроенный к московскому князю, с гневом и горечью пишет о коварстве Василия III и его нововведениях в Пскове, сравнивает московского князя с антихристом.

Иной была позиция автора «Повести о Псковском взятии», включенной в состав Псковской Первой летописи. Он признает закономерность присоединения Пскова к Москве, считает Псков старинной вотчиной великих князей и говорит о том, что псковичи издавна клялись великим князьям в верности. И в то же время автор «Повести» сожалеет о былой псковской воле и не может без скорби и грусти писать о конце «славы псковской». В рассказе о самых драматических эпизодах взятия Пскова (арест псковских послов в Новгороде; вече, где дьяк излагает псковичам требования великого князя, ответная речь псковичей, снятие вечевого колокола, приезд великого князя, разорение города и выселение трехсот семей) его речь полна истинного лиризма.

Псковская «Повесть о псковском взятии» продолжает лучшие традиции псковской литературы. Ее стиль характеризуется летописной неторопливостью, обстоятельностью, простотой, искренностью тона, пословичной емкостью отдельных выражений, отсутствием пышной риторики, словесной вычурности. Автор «Повести» обнаруживает знание многих произведений древнерусской литературы, он органично вплетает в свое повествование образы, взятые иэ Библии, обращается к текстам «Слов» Серапиона Владимирского и «Житию Александра Невского», не повторяя их дословно, но творчески, свободно их варьируя.

Текст «Повести о Псковском взятии» публикуется по Погодинскому списку Псковской Первой летописи — РНБ, собр. Погодина 1404-а, вторая половина XVI в., лл. 659 об.—664.