Библиотека литературы Древней Руси. Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века)

МАЛАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

Государю благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии бьет челом холоп твой государевъ Ивашко, Семенов сынъ, Пересветов,[750] чтобы еси, государь, пожаловал холопа своего, велелъ службишко моего посмотрити.

Коли есми выехал на твое государево имя и вывез есми образецъ тое службы[751] к тебе государю, и тот образецъ службы моей пред тобою пред государем клали. И ты, государь, образецъ службы моей смотрил и Михайлу Юрьевичу меня, холопа своего, приказал[752] и образцы службы моей Михайлу же дал. И Михайло Юрьевич образцы посмотрив и тебе, государю, службу мою похвалил и обо мне тебе, государю, печаловался.

Делати было, государь, мне щиты гусарския[753] добраго мужа косая сажень, с клеем и с кожею сырицею, и с ыскрами, и с рожны железными, — а те, государь, щиты макидонсково оброзца.[754] А делати их в ветляном древе, легко, добре и крепко: один человекъ с щитом, где хощет, тут течет и на коне мчит. И те щиты в поле заборона: из ближняго места стрела немет, а пищаль из дальные цели неймет ручныя. А из-за техъ щитов в поле с недругом добро битися огненною стрельбою из пищалей и из затинных,[755] з города. И приказал был еси государь Михайлу Юрьевичу мне дати плотников к тому делу и иных мастеровъ, которые мне было надобеть к тому делу. Да из-за техъ же государь щитов на Волге[756] не похочет с недруг воинством своим берега дати, ино мочно, государь, у него твоим воинником из-за техъ щитов берег взяти. И Михайлу Юрьевича борзо в животе не стало,[757] и вскоре преставися. И та, государь, служба моя задлялося. И тебе, государю, надобе ли службишко мое?

А выезду, государь, моему 11 летъ,[758] а яз тебя, государя благовернаго, доступити не могу. А яз тебе, государю, говорю надобя для твоего царскаго воинства мудрого, чтобы моя служба не мерла за мною, а тебе, государю, надобеть вскоре на недрузи твои. А велел бы еси, государь, делати щиты на триста человекъ, да велелъ бы еси, государь, на триста коней юнодцких делати щиты же, которые горазди смертною игрою играти противу недруга за християнскую веру и за тебя, государя, великого царя.

Служил есми, государь, у угорского короля Вьянуша на Гусины граде[759] службу дворянскую на шесть коней, а имал есми, государь, на всякой конь по семи золотыхъ на двенатцать недель. А был есми, государь, там три годы в полку с Федриком с Сопежничиком,[760] было, государь, насъ дворян триста королевских, короля полскаго, а ездили есми с королевского ведомо к угорскому королю. А яз, государь, те щиты видел там гусарския с оброзца с макидонсково.

Да служилъ, есми, государю, четцкому королю Фодыналу[761] дворянскую службу на семи коней, а имал есми, государь, на всякой конь по семи золотых на двенатцать недель. Было нас, государь, полсково короля пять сот, а был у нас гетман Андрей Точинской,[762] староста былъ белской. Служили есми, государь, у чатцково короля три годы с ведомо полского короля, коли грамоты его с нами были. И оставя яз там дворянскую службу, и выехал есми на твое государево имя, слышавши от многих мудрецов, что быти тебе, государю, великому царю по небесному знамению.[763] И ты было, государь, своим царским жалованьем — поместьем пожаловал меня, холопа своего, гораздо. А с собою есми собинки вывез гораздо же.

И твое государь жалованье — поместье от великих людей от обиды нарядили пусто, а яз тебя, государя благовернаго царя, доступити не могу, пожаловатися на них. Да и собинку есми, государь, изтерял, которую с собою вывез из королевствъ: в моих обидах и в волокитах вся пропала. Службу твою государеву служу: с Москвы на службу, а с службы к Москве, а в поместье, государь, в твоем жалованье, не дадут жити ни часу недруги. Нас, государь, приезжих людей не любят. И ныне, государь, от обидъ и от волокит наг и бос, и пешь. Служил есми, государь, трем королем,[764] а такия обиды ни в котором королевстве не видал. Что есми с собою собинки ни вывез, то все зде потерял в обидах, в волокитах. С Москвы на службу, а с службы к Москве, а тебя, государя благовернаго царя, доступити не мочно.

Умилосердися, государь благоверный царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, обыщи своим царьским обыском и оборони от насильных людей, чтобы холоп твой государевъ до конца не погиб и службы твоей царские не остал. А яз, холоп государевъ, слышачи про твое мудрое воинство и счасливое, ехал к тебе, государю, нароком для твоей мудрости, оставивше королевския службы богатыя.

БОЛЬШАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

Мудрость греческих философов и латынских дохтуровъ[765] и Петра, волоского воеводы.[766] А вывез сия речи и дела царьския изо многихъ королевствъ ко благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии Иван, Семенов сынъ, Пересветов.

Аще кто хощет при помощи Божии ведати, котораго царя мудрости его прирожденныя воинская оминет и приидет на него великая кротость, то и есть уловление врагов его: не будет царь мыслити о воинстве, ни о управе во царстве своем, и будет веселитися с теми, которыя ему сердце разжигают вражбами и многими прелестными путми. А на воинники свои великие кручины напустит и на все царство свое неутолимыя беды великия от велможъ своих. Да ничтоже ему не будет мило, никоторая мудрость воинская, ни жития царства того. Или которыя мудрости воинския будут доходити до него или от его прирожденной мудрости царской, и учнет ставити их ни за что.

И так рече Петръ, волоский воевода: «Да естьли хотети царской мудрости отведати о воинстве и о уставе жития царьского, ино прочести взятие греческое до конца, и не пощадити себя ни в чем, да тамо найдет всю помощь Божию. Богь помогает не ленивым, но кто труды приимает и Бога на помощь призывает, да кто правду любит и праведный суд судит. Правда — Богу сердечная радость, а царю великая мудрость».

Приметил ли еси, государь, Петра, волосково воеводу? Был тебе, государю, великий доброхот и царьству твоему. А яз, государь, слышав потому те речи ево и, переписав, вывес тебе, государю, служачи тебе, государю. И как полюбится тебе, государю, службишко мое, холопа твоето?

И тако говорит Петръ, волоский воевода: «Ленилися греки за християнскую веру крепко стояти против неверных, и оне ныне неволею бусурманскую веру берегут от находа. Царь турский у греков и у сербовъ дети отнимает седми летъ на воинскую науку, и во свою веру приводит ихъ, и они же з детми своими разстоваючися великим плачем плачутся, да никтоже себе не пособит».

Государю благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии бьет челом холоп твой государевъ,[767] выежжей из Литвы Ивашко, Семенов сынъ, Пересветов. И вывез есми, государь, тебе речи, государю, изо многих королествъ и от Петра, волоского воеводы, и дела твоя царьския.[768] И те, государь, речи и дела легли в казне твоей государеве, а меня, холопа своего, за те речи и дела велелъ горазда пожаловати. А те, государь, речи и дела и до сехъ местъ пред тобою государемъ не бывали. Ино, государь, противен пред тобою, государемъ, а дела твои, государь, у меня службы моей.

А в техъ, государь, королевствахъ твоему царскому прирожению и небесному знамению велми дивилися, и восхвалили и славили мудрыя люди, философи греческия и дохтуры латынския, и рькли про те речи: «Годится такову царю воинску от Бога мудрому прироженному таковыя речи златом росписати про себя на многие лета держати, и после себя иному царю оставити таковыя дела и славу свою царьскую». А яз, государь, те речи и дела достал в королевствах в мудрыхъ людех. Как тебе, государю, полюбится службишко мое, холопа твоего?

А яз, государь, выехал с теми речми из Литвы, — уже тому 11 летъ минула, — служачи тебе, государю благоверному, царю великому верному, поминая своих пращур и прадед, как служили верно государем рускимъ великим князем, твоим пращуром: Пересвет и Ослябя в чернцехъ и в скимехъ со благословением Сергия-чюдотворца на Донском побоище[769] при великом князе Дмитрее Ивановиче за веру християнскую и за святыя церкви, и за честь цареву пострадали, главы своя положили. А яз, холопъ твой, на то же выехал на твое царьское имя, во всем тебе, государю, верно служити, сколко Богъ поможетъ.

Пишут о тебе, государе, мудрые философи греческия и дохтуры латынския, о благоверном великом царе, что будет о тебе, государе, слава велия во веки, яко о цесаре Августе и о царе Александре Макидонстем, и тако же и о тебе, государе, те мудрые философи пишут и о твоем государеве воинстве, и о мудрости твоей. Да и то начитают в мудрых книгах своих, яко введешь правду великую во царьство свое и утешишь Бога сердечною радостию. И тако начитаютъ мудрые философи, что не будет таковые правды под всею подсолничною: яко в твоем царьстве государеве от твоей мудрости великой грозы царьской лукавые судьи яко от сна возбудятся, да и посрамятся от делъ своихъ лукавых, да будут сами о себе дивитися, что собирали безчисленно. Ино тако пишут о тебе благоверном царе: ты, государь грозный и мудрый, грешныхъ на покаяние приведешь и правду во царьство свое введешь, Богу сердечную радость воздашь.

Ко Августу кесарю во убогом образе прииде нищий. Пришед воинникъ и принес великия мудрости, и он его про то пожаловал, держал его блиско себя и род его. А ко царю Александру Макидонскому пришед воинник[770] во убогомъ же образе с великою мудростию воинъскою. От богатых мудрость воинская не почитается николиже. Хотя и богатырь обогатеетъ, и обленивеетъ. Богатый любитъ упокой, а воинника всегда чредити яко сокола, сердце ему веселити, ни в чемъ кручины на него не напускати.

А яз, холопъ твой, Ивашко Пересветов, одиннатцать летъ минуло, не могу доступити тебя, государя благоверного царя великого князя. Кому ни подамъ память, и оне до тебя, государя, велможи твои, не донесутъ. А на приезде, государь, приказал еси меня, холопа своего, боярину своему Михайлу Юрьевичю во всем. И вскоре, государь, после твоего государева приказу Михайло Юрьевич преставился, а яз, государь, без приказу и по ся места живу, до тебя, государя, доступити не могу, побити челомъ о приказе. А приезжему, государь, человеку без приказу и без береженья пробыти не мочно в твоем государеве царьстве. И доступил есми тебя, государя, у празника в церкве на Рожество пречистыя Богородицы,[771] и подал есми тебе, государю, две книжки с твоими речми царьскими, что есми вывез из ыных королевствъ, служачи тебе, государю благоверному царю и великому князю. И ты, государь, меня, холопа своего, не приказал никому. И будетъ тебе, государю великому царю, не полюбится службишко мое и речи, что яз тебе вывез из ыных земель и королевствъ, слышавъ от многихъ мудрыхъ людей и дохтуров и философов про твое царьское мудрое прирожение, и так пишут о тебе о великом царе по небесному знамению о твоем царьстве и о мудром воинстве беречи веры християнския и умножати, и неверных в веру приводити, и славу Божию возвышати, и правду во царьство свое ввести, Богу сердечную радость ввезсти, и ты, государь, те книшки обе вели отдать назад. Да и сию книжку прочетши вели мне же отдати,[772] и только тебе не полюбится, благоверному царю.

Ехал есми, государь, из Югор на Волоскую землю[773] и был есми пять месець у Петра, волоского воеводы, в Сочаеве.[774] И он про тебя, государя благоверного царя, и про твое царьство говорит на всяк день, и у Бога просит во умножение веры християнские. И онъ говорит: «Такова была вера греческая силна и мы ся ею хвалилися, а ныне рускимъ царьством хвалимся». Да говоритъ так: «Боже, поблюди ее от неверныхъ и от ереси вражия». Да того не хвалит, что крестъ целуютъ, да изменяют,[775] то есть велия ересь, что за веру християнскую не стоятъ, а государю верно не служат. Да и того не хвалит, что усобную войну на царство свое напускаетъ, дает городы и волости держати вельможам своимъ,[776] и вельможи от слез и от крови рода християнского богатеют нечистым собраньем, и как сьедут с кормленей и с волостей, а в обидах присужают имъ поле,[777] и в том на обе страны много греха сотворяют. Крестъ целуют на виновате оба исца,[778] — истецъ и ответчик: один приложивши ищет в своей обиде, а другой всего запирается, и в том оба ихъ во гресе погибают, и в великую ересь впадают, и на Бога хулу кладут, и не крепко крестъное целованье держат, темъ Бога всемъ гневят. Чемъ вера християнская украшена, а они того крепко не держат.

Тако говоритъ Петръ, волоский воевода, про первого царя турского Махмет-салтана:[779] «Неверный царь, да Богу угодно учинил: великую мудрость и правду во царьство свое ввел, по всему царьству своему розослал верныя своя судьи, и пооброчивши их ис казны своим жалованьемъ,[780] чемъ им мочно прожити з году на год. А судъ дал полатный во всем царство свое судити без противня, а присуд велел имати на себя в казну, чтоб не искушалися и в грехъ не впадали, Бога не разгневили. Да какова вельможу пожалует за ево верную службу каким городом или волостью, и онъ пошлет к судьямъ своим и велит по доходному списку выдати ис казны вдруг.[781] А просудится судья, ино им пишется такова смерть по уставу Махметеву: возведет его высоко, да бьет его взашей надол, да речет тако: «Не умелъ еси в доброй славе жити, а верно государю служити». А иныхъ живых одираютъ, да речет тако: «Обростешь телом, отдастъ ти ся вина та». По уставу Махметеву с великою грозною мудростию а нынешнии цари живут.[782] А виноватому смерти розписаны, а нашедши виноватого не пощадити лутчаго, а казнят ихъ по делу дел ихъ. Да рекут тако: «От Бога написано: комуждо по деломъ его».

А тако говорит Петръ, волоский воевода: «Знаменуется в мудрых книгах, пишут философи и дохтуры о благоверном великом царе руском и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии, что будет у него во царьстве таковая великая мудрость и правда неправедным судьямъ от его мудрости великия, от Бога прироженныя».

А тако говорит Петръ, волоский воевода, про руское царьство, что: «Вельможи руского царя сами богатеют а ленивеют, а царьство оскужают его. И тем ему слуги называются, что цветно и конно и людно выезжают на службу его, а крепко за веру християнскую не стоят и люто против недруга смертною игрою не играют, тем Богу лгут и государю».

Ино тако говорит Петръ, волоский воевода: «Что ихъ много, коли у нихъ сердца доброго нету и смерти боятся, не хотят умрети. Всегда богатые о войне не мыслят, а мыслят о упокое. Хотя и богатырь обогатеет, и онъ обленивеетъ».

Тако говорит Петръ, волоский воевода: «Воинника держати, как сокола чредити:[783] и всегда сердца имъ веселити, а ни в чем на него кручины не напускати».

Ино тако говорит Петръ, волоский воевода: «Таковому силному государю годится со всего царьства своего доходы себе в казну имати, и из казны своея воинником серца веселити, ино казне ево конца не будет. Который воинникъ лют будет против недруга государева смертною игрою играти и крепко будет за веру християнскую стояти, ино таковым воинником имяна возвышати и серца имъ веселити, и жалованья имъ из казны своея государевы прибавливати, и иным воинником серца возвращати, и к себе ихъ блиско припущати, и во всем имъ верити и жаловати ихъ, послушати во всем и любити ихъ, аки отцу детей своих, и быти до них щедру. Щедрая рука николиже не оскудевает и славу царю собирает. Что государю щедрость к воинником, то его и мудрость».

А про тебя, про государя, про великого царя благоверного говорит Петръ, волоский воевода: «Таковому государю годится держати дватцать тысячь юнаков храбрых со огненною стрельбою[784] гораздо ученою и стрельбы поляницъ со украины[785] на поле при крепостехъ от недруга, от крымского царя, и оброчивши их из казны своим жалованьемъ государевым годовым. И оне навыкнут в поле жити и от недруга, от крымского царя, воевати. Ино та ему дватцать тысечь лутчи будет ста тысящ, а украины его будут всемъ богаты и не оскужены от недругов. А мочно ему таковому сильному царю то все учинити».

Тако говоритъ Петръ волоский воевода, про греческое царьство: «Велможи греческия при царе Констянтине Ивановиче царьством обладали[786] и крестное целование ни во чтоже ставили, и изменяли, и царьство измытарили своими неправедными суды, от слез и от крови християнския богатели и богатство свое наполнили нечистым собранием. А сами обленивели, за веру християнскую крепко не стояли и царя укротили от воинства своими вражбами, и прелестными путми, и ерестными чародействы. И темъ царьство греческое, и веру християнскую, и красоту церковную выдали иноплемянником турскимъ на поругание. А ныне сами греки за свою гордость и за беззаконие, и за ленивство свое веру християнскую у царя у турсково откупают: и великие оброки даютъ царю турскому, а сами в неволе у царя у турсково за свою гордость и за ленивство живут. Греки и сербы наймуются овецъ пасти и верблюдов у турского царя, и лутчие греки, и они торгуютъ».

Говорит Петръ, волоский воевода, с великими слезами про ту веру християнскую руского царьства. И просят у Бога все, государь, во умножение веры християнския от восточнаго царьства, от рускаго царя благовернаго и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии. Темъ царьством руским ныне и хвалится вся греческая вера, и надеются от Бога великого милосердия и помощи Божии свободити руским царемъ от насильства турскаго царя-иноплемянника.[787]

И говорит Петръ, волоский воевода: «Таковое силное, и славное, и всемъ богатое то царьство Московское! Есть ли в том царьстве правда?» Ино у него служит москвитинъ Васка Мерцалов, и он того спрашивал: «Ты гораздо знаешь про то царьство Московское, скажи ми подлинно!» И он стал сказывати Петру, волоскому воеводе: «Вера, государь, християнская добра, всемъ сполна и красота церковная велика, а правды нету».[788] Ктому Петръ волоский воевода заплакал и рекъ тако: «Коли правды нетъ, ино то и всего нету».

Тако говорит Петръ, волоский воевода: «Истинная правда Христос есть, сияет на все небесныя высоты и на земныя ширины, на преисподния глубины многочисленно светлее солнца. Все ему колена поклонилися небесныя и земныя, и преисподния, и все его святое имя восхвалили и прославили, яко святъ Господь Богъ нашь, силен и крепок, и безсмертенъ, и велик Богъ християнский, и чюдна дела его, долготерпелив и многомилостивъ. И в котором царьстве правда, в том царстве и Богь пребывает и гневъ Божий не воздвизается на то царьство. Нетъ сильнее правды в божественном Писании. Правда Богу сердечная радость, а царю великая мудрость и сила. Помилуй, Господь, веры християнския тоя от неправды. Тако боролся диявол всеми неправдами з греки, не любячи веры християнския, для тово что вера християнская Богу люба; всехъ веръ лутчи, Богь ее любит, и диявол изборол всякою неправдою. Ино ныне на то надеются, что пишут мудрыя философи и дохтуры о благоверном царе и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии, что он будет мудръ и введет правду во свое царство».

И тако говорит Петръ, волоский воевода, и просит у Бога милости, моляся: «Боже, дай милосердие свое великое, чтобы та его мудрость не обинулася благовернаго и великого царя, и толко бы по нашимъ грехом да не то царство руское осталося, и просияло верою християнскою волное царство, и нам было нечим говорити греческой вере, яко жидом и ормяном нечим говорити, что нетъ у них волнаго царя и царства волнаго. А мы темъ царством християнским руским греческой вере хвалимся». И тако говорит Петръ, волоский воевода: «Поблюди его, Господи, многолетно и на умножение веры християнской».

Да о том добре дивится Петръ, волоский воевода, и говорит так: «Великий государь, силный царь благоверный такия великия досады терпитъ от своего недруга от казанскаго царя.[789] Тот ему пущей недруг, казанской царь, не надобет ему тако много терпети. Так был Магмет-царь, салтан турской, к Царюграду дань давал, з благоверным царемъ жил в велии смирении и безбранно,[790] а отецъ его был разбойник на море и турскую землю осилел и заселъ,[791] и потом грех ради наших Магмет-салтан, турской царь, разбойнический род, асилел, Царьград взял и благовернаго царя Констянтина потребил, и красоту церьковную обезчестил, и звон церковный поотнимал, и кресты с церквей поснимал, и образы чудотворные из церквей нечестно выносил, и в церквах мизгити поделал на свои скверныя молитвы».

И Петръ, волоский воевода, говорит и Бога молит: «Боже, поблюди и буди милостивъ над руским царем благоверным и великом княземъ Иваном Васильевичем всеа Русии, и над царством его, да не уловили бы его тако же велможи его вражбою от ереси своей и лукавъством своим, да не укротили бы его от воинства, бояйся смерти, чтобы имъ, богатым, не умирати. Якоже благовернаго царя Констянтина Ивановича Царяграда велможи укротили от воинства вражбою ереси своея и ленивства ради лукавством своимъ, и оне царство верное потеряли, царя благовернаго потребили иноплемянническим мечем. Давно то не хвалят мудрыя философи, что которые велможеством к царю приближаются не от воинския выслуги и не от иныя которыя мудрости, ино про те мудрыя философи говорят тако: «То есть чародеи и еретики, у царя счастие отнимают и мудрость царьскую, и к себе царьское сердце зажигают ересью и чародействомъ, и воинство кротят». И то говорит Петръ, волоский воевода: «Таковыхъ годится огнем жещи и иные лютые имъ смерти предавати, чтобы лиха не множилося. Без лица имъ вина, что воинство у царя кротят и мысль царьскую отнимают. А царю без воинства не мочно быти: ангели Божии, небесныя силы, и те ни на един час пламенного оружия из рукъ своих не выпущают, стрегут рода християнского от Адама и до сего часа, да и те службою своею не скучают. А царю как без воинъства быти? Воинником царь силенъ и славен. Царю быти благодатию Божиею и мудростию великою на царьстве своем, а до воинников быти аки отцу до детей своих щедру. Что царьская щедрость до воинников, то его и мудрость. Щедрая рука николиже не оскужает и славу себе великую збирает».

Да то говорит Петръ, волоский воевода: «У благоверного царя Констянтина во Цареграде воинники оскужали и нищили, а мытари богатели. А иные воинники, видячи тот непризор благоверного царя к воинству, и оне оставивши воинство да на мытарствах прелщалися, и царьство Констянтиново оскужали и казну цареву. А сами мытари богатели: пошлют его где собрати царьския казны, ино на царя где взяти десять рублев, и оне на царя десять рублев возмутъ, а на себя по сту рублевъ. А хто их посылают, велможи царьския, и те с ними, мытари, делилися, а царьство благоверного царя Констянтина оскужали и казну цареву, а сами богатели от крови от слез рода християнского. А велможи друг о друге печаловалися царю Констянтину о кормлениях, и о градехъ, и о наместничестве, яко голодны пси, хистяся на кровь и на слезы рода християнского. А царь все ихъ волю творилъ, во всемъ им сердце веселил и усобную войну на царство свое напущал велможъ своих, и всемъ Бога разгневилъ».

Да тако рек Петръ, волоский воевода: «Суд был греческой неправеден, купля их была нечиста: купец не умел товару своему цены уставити. Первое душу продастъ, тоже и товаръ продастъ. Нечисто собрание их было. А велможи царьския на градехъ и на волостях домышлялися лукавством своим, дияволским прелщением: мертвых новопогребеных из гробов вынимали, да те гробы порожни загребали, а того мертвеца рогатиною исколовши или саблею изсекши, да кровью вымажут, да богатому человеку в дом подкинут. Да изца ему ябедника поставят, которой Бога не боится, да осудивши его неправеднымъ судом, да подворье его и богатество все разграбят. Нечисто богатели дияволским прелщением, а царьския грозы к ним не было. Всемъ Бога разгневили. Ино про то Господь Богъ разгневася на них неутолимым гневом своим святымъ, посла на них пленъ иноплемянника Магметя салтана, турского царя, Амуратова сына от ниского колена разбойническаго роду, и Магмет-салтан потребивши Царьград и царя Констянтина вземши веру християнскую себе в мочь Богомъ выдана грехъ ради для их гордости, что они мир отбивали от царя жалобников к царю не припущали. А управы во царстве Констянтинове никому не было от велмож Констянтиновых. А они, велможи, сами обиду во царстве делали и царство оскужали. То они не мир от царя отбивали и не жалобников, отбивали оне от царя Божие милосердие, да и отбили».

И тако рек Петръ, волоский воевода, со слезами радеючи вере християнской: «По грехом по нашим сталося, что впали есми неверному в неволю иноплемяннику для беззакония великого греческаго, что греки тмы для да светъ оставили, во всем вь ересь впали, Бога разгневили неутолимым гневом. И неверный иноплемянник, да познал силу Божию: Магмет-салтан, турской царь, взявши Царьград, да уставил правду и праведный суд, что Богъ любит, во всемъ царстве своем, и утешил Бога сердечною радостию. За то ему Богъ помогает: многия царства обладал Божиею помощию. А онъ великую правду во царство свое ввел и купцемъ куплю уставил купити и продати однем словом хотя на тысящу рублевъ. Да тако рек: «Делайте правду во царстве моем богоданном. Видите вы то, иже Богъ любит правду, а за неправду гневается неутолимым гневом своим: како есть мне, малому царю, выдал Богь великого царя. Держитеся заповеди Божии и наживайте в поте лица своего. Якоже отцу нашему первому приказал Богь Адаму, создав его и дав ему всю землю в мочь, и велелъ делати землю и в поте лица ясти хлебъ, и Адам заповедь Божию исполнил, и нам такоже годится во всем Бога послушати, правдою сердечною ему радость воздати».

И тако рек Петръ, волоский воевода: «Богъ не веру любит, правду. Истинная правда — Христосъ, Богь нашь, Сынъ Божий возлюбленный, в Троице едине божестве неразделимый, едино божество и сила. Да оставил нам Евангилие — правду, любячи веру християнскую надо всеми верами, указал путь Царства небеснаго. Греки Евангилие чли, а иныя слушали, а воли Божии не творили, на Бога хулу положили, вь ересь впали. И во всемъ диявол прелстил велмож Констянтиновых, всю его волю дияволскую творили и Бога прогневали. И сами прелщалися, и царство Констянтиново все на прелщение привели, и потеряли веру християнскую. Те же прелесники дияволскую волю творили. Коли Адама Господь Богъ из рая выгнал, а онъ заповедь Божию преступил и тогда диявол его искусил и запись на него взял,[792] — и Адам было во веки погинул. И Господь Богъ милосердие свое учинил волною страстию своею святою и Адама возвел изо ада, и рукописание растерзалъ. И един Богъ над всемъ светом. То есть которыи записываются в работу во веки, прелщают, дияволу угожают, и которые прелщаются для светлые ризы да во веки записываются в работу, — темъ оба погибают во веки».

И тако рек Петръ, волоский воевода: «Которая земля порабощена, в той земле все зло сотворяются: татба, и разбой, и обида, и всему царьству великое оскужение, всемъ Бога гневят, дияволу угожают. Ино у благовернаго царя Констянтина велможи его всемъ темъ беззаконием исполнилися и Бога разгневили, ино у нихъ живыи мертвым завидовали, а волные порабощенным от велмож Констянтиновых. А благовернаго царя Констянтина осетили кудесы и уловили вражбами, и мудрость воинскую отлучили, и богатырство ево укротили, и меч царской воинской отъпустили, и учинили в беспутном его житие. Имянем было царьским немочно никому прожити, ни главы из дому выклонити, ни версты переехати от обиды от велмож его: все царство заложилося за велмож его[793] и слыли ихъ имянем для прожитку, ждучи мудрости царьския, и не дождалися. А того греки забыли, знамение Господь Богъ показал над фараоном, царем египетским, что морем потопил его и со всеми велможи его для того, что он было поработил израилтян. Ино то есть знамение великое от Бога: гордости не любит Господь и порабощения. А греки за то же погибли — за гордость и за порабощение. А израилтян умножилося и загордели, и Бога забыли, и погинули в неволю, и в разсеянии бысть, и царства волнаго несть им. И не познали Сына Божия Христа, Царя небеснаго, и сердце ихъ окаменело з гордости».

И тако рек Петръ, волоский воевода: «Видячи, да погибают, иже гордым Господь Богъ противляется и неутолимый на них гневъ пущает за неправду их. А правду Господь любит, силнее всего правда. Турской царь Магмет-салтан правду великую во царство свое ввел, хотя иноплемянникъ, да сердечную радость Богу воздал. Аще бы к той правде вера християнская, ино бы с ними ангели беседовали».

Да тако рек Петръ, волоский воевода, про Казанское царство: «Естьли хотелъ, взем Бога на помощь, Казанского царства добыти, ино себя не пощадити ни в чемъ, послати войско на Казань, возрастивши им сердца воиником своим царьским жалованьемъ и алафою, и приветом добрым, а иныя воиники удалыя послати на улусы казанския, да велети улусы жечи, а людей сечи и пленити, так Богъ помилует и помощь свою святую дает. Аще возмет ихъ, да крестит, то и крепко будет. Да слышал есми про ту землицу, про Казанское царьство у многих воинников, которые в том царстве в Казанском были, что про нее говорят, применяют ее под райской земле угодием великимъ. Да тому велми дивимся, что та земля не велика и угодна велми у таково у великово у силново царя под пазухою в недружбе, а онъ ей долго терпит и кручину от них великую приимает. Хотя бы та землица и в дружбе была, ино бы ей не мочно терпеть за такое угодье».

Государь, благоверный царь и великий князь Иванъ Васильевич всеа Русии! Был есми в Сочаеве у Петра, волосково воеводы, пять месяць холоп твой Ивашко, Семенов сынъ, Пересветов и видел есми мудрость великую. И те речи говорит от научения веры мудрости философьския, занеже государь сам Петръ ученый философъ и дохтур мудрый. Служили ему многия люди философи мудрыя и говорили про твое царское прирожение по небесному знамению, что быти тебе государю великому и покорит ти Богъ недруги твои тебе, государю. Божиею помощию, дочлися в книгахъ, что обладати тебе многии царства.

Толко, государь, то начитают в своих мудрыхъ книгах в видоцеях,[794] что будет на тебя на государя уловление, яко на царя на Констянтина царяградскаго от вражбы и от кудес, то знаменуется у них укрочение воинству твоему мудрому. Будут доходити велможи твои любви твоея царския с вражбами, и с кудесы, и с прелестными путми ни по роду, ни по вотчине, ни по воинству, ни по мудрости, которая бы мудрость пригодилося тебе, государю, и славе твоей царьской, и в твоем царстве государеве. И то они начитают, что теми кудесы и вражбамы твою мудрость, от Бога прироженную, и счастье отнимают, и воинство кротят, к чему тебя, благовернаго царя, Богъ природил, а велможи твои к собе сердце твое разжигают и великую любовь, и не мошно от них часу отбыти. И видел есми государь, что Петръ, волоский воевода, стал пред образом пречистые Владычицы Богородицы молитися со слезами о твоем многолетном здравии, чтобы свершил Господь Богь твое царское прирожение к воинству счасливое во умножение веры християнской, во исполнение правды в твоем царьстве, как ихъ имъ книги указывают о твоем царском прирожении по небесному знамению, и от ловления вражбы, а твоихъ велмож и от кудесов всякихъ Богь избавит своею святою великою милостию, чтобы его не оминуло царьское от Бога мудрое прирожение и счастливому к воинъству, к чему его Бог природил. Тако рек Петръ, волоской воевода: «Толко его Богъ соблюдет от того уловления велмож его, ино таковаго под всею подсолничною не будетъ мудраго воина и счастливаго к воинству. Введет во царьство свое великую правду и утешит Бога сердечною радостию, и за то ему Господь Богъ многия царства покорит».

А меня, холопа твоего, Ивашка, Семенова сына, Пересветова унимал у себя служити Петръ волоский воевода, а яз, холопъ твой государевъ, слышачи таковыя речи мудрыхъ людей и у великихъ многихъ дохтуровъ и философовъ про тебя, великого государя, и про твое царьское от Бога мудрое прирожение и счастливое к воинству и, оставивши службы богатыя и безкручинныя, аз выехал к тебе, государю благоверному царю, служити с теми речми и з делы с воинскими. Как тебе, государю, полюбится службишко мое холопа твоего?

МАЛАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

Государю благоверному царю и великому князю всея Руси Ивану Васильевичу бьет челом государев холоп Ивашка, сын Семена, Пересветов, чтобы ты, государь, пожаловал своего холопа и велел оценить мое уменье.

Когда я прибыл в твое распоряжение, я привез образчик этого уменья тебе, государь, и этот образчик моего уменья тебе, государь, представляли. И ты, государь, осмотрел образчик моего уменья и определил меня, твоего холопа, к Михаилу Юрьевичу и Михаилу же передал образчики моего уменья. А Михаил Юрьевич осмотрел образчики и похвалил перед тобой, государь, мое уменье и ходатайствовал за меня перед тобой, государь.

Взялся я, государь, изготавливать гусарские щиты в косую сажень крупного человека, с клеем, сыромятной кожей, каменьями и железными остриями, — это щиты, государь, по македонскому образцу. И если изготавливать их из древесины ветлы, то будет легко, надежно и крепко: с таким щитом и один человек может передвигаться как угодно или скакать на коне. А в поле эти щиты — защита: с близкого расстояния не возьмет стрела, а с дальнего боя не возьмет ручная пищаль. И в поле из-за этих щитов удобно вести огневую перестрелку с неприятелем из пищалей и из затинных пищалей, как из крепости. И ты, государь, приказал было Михаилу Юрьевичу для этого производства дать мне плотников и других мастеров, которые были нужны мне для этого производства. К тому же, государь, с этими щитами на Волге, где неприятель не пожелает подпустить к берегу своими войсками, так твои воины, государь, смогут отбить у него берег. Но скоро не стало в живых Михаила Юрьевича, он внезапно скончался. И уменье это мое, государь, пропадает. Не нужно ли тебе, государь, уменьице мое?

А с прибытья моего, государь, одиннадцать лет, а я к тебе, благоверный государь, доступа не имею. Я же тебе, государь, о себе говорю ради царского твоего воинственного духа, чтобы уменье мое не пропало втуне у меня, ведь тебе скоро, государь, на твоих неприятелей понадобится. Вот велел бы ты, государь, изготовить щиты для трехсот человек и велел бы ты, государь, на триста коней богатырских изготовить щиты, — для тех, кто горазд вести смертную игру с твоими неприятелями за веру христианскую и за тебя, государь великий царь.

Служил я, государь, у венгерского короля Яноша в городе Гусине рыцарскую службу с шестью всадниками, а на всякого получал, государь, по семи золотых на двенадцать недель. А пробыл я там, государь, три года в полку Фредерика Сапежича: было нас, государь, триста королевских рацарей польского короля, и с королевского ведома ездили мы к венгерскому королю. Там вот, государь, и видел я эти щиты гусарские по македонскому образцу.

Служил я также, государь, чешскому королю Фердинанду тоже рыцарскую службу с семью всадниками и получал на всякого по семи золотых на двенадцать недель. Было нас, государь, пять сотен от польского короля, а гетманом у нас был Андрей Точинский, староста бельский. Служили мы, государь, у чешского короля тоже три года с ведома польского короля, ведь были у нас его грамоты. Но, оставив там рыцарскую службу, прибыл я в твое распоряжение, потому что слышал от многих мудрецов, что быть тебе, государь, по небесному знаменью, великим царем. И пожаловал ты было меня, холопа своего, богато царским своим пожалованьем — поместьем. Да и добра с собой привез я порядочно.

Но пожалованное тобой, государь, поместье опустошили притеснениями сильные люди, а я к тебе, государь, благоверному царю, подступиться не могу, пожаловаться на них. Да и добро, государь, я растратил, что с собою привез из королевств: все пропало за притеснениями и судебными волокитами. Служу я твою государеву службу: из Москвы — на службу, а со службы — в Москву, а в пожалованном тобой, государь, поместье враги и часу не дают пожить. Не любят, государь, нас, людей приезжих. И вот, государь, от притеснений и судебных волокит наг я, бос и пеш. Служил я, государь, трем королям, а таких притеснений ни в одном королевстве не видал. Что было с собой привез я добра, все здесь потратил за притеснениями и волокитами. Из Москвы на службу, со службы в Москву, а к тебе, государь, благоверному царю, подступиться невозможно.

Государь благоверный царь и великий князь всея Руси, Иван Васильевич, смилуйся, расследуй своим царским следствием и защити от насильников, чтоб не погиб окончательно холоп твой и службу твою не забросил. Ведь я, твой государев холоп, услышав о твоем воинственном духе и счастье, оставил доходную службу у королей и только ради этого твоего духа к тебе, государь, приехал.

БОЛЬШАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

Премудрости греческих философов, латинских докторов и Петра, молдавского воеводы. А привез эти изречения и царские бумаги из многих королевств благородному царю и великому князю всея Руси Иван, сын Семена, Пересветов.

Пусть, с Божьей помощью, всякий, кто хочет, знает, что, когда пропадает у царя врожденная воинская доблесть и сходит на него великая кротость, это и есть происки врагов его: не будет царь помышлять ни о военном деле, ни об управлении царством своим, а станет веселиться с теми, кто распаляет ему сердце гаданиями и путями различных соблазнов. И напустит он великую печаль на своих воинов, на все свое царство великие неутолимые беды от своих вельмож. И все будет ему немило: ни воинская доблесть, ни существование всего царства. А если будет добиваться доступа к нему кто-либо из умудренных в делах войны или собственная его врожденная царская доблесть, то поставит он их ни во что.

А Петр, молдавский воевода, так сказал: «Если желаете узнать о царской умудренности в военном деле и о правилах царской жизни, то прочтите о полном порабощении греков и не пожалейте себя при этом, — там-то и найдете Божью помощь. Бог помогает не ленивым, а тем, кто трудится и Бога призывает в помощь, тем, кто любит правду и судит праведным судом. Правда — сердечная радость Богу, для царя же — великая мудрость».

Приметил ли ты, государь, Петра, молдавского воеводу? Был он тебе, государь, и царству твоему большой доброжелатель. А я, государь, слышал эти его изречения и потому, записав, привез к тебе, государь, чтобы тебе оказать услугу. Как понравится тебе, государь, услуга моя, твоего холопа?

Так говорит Петр, молдавский воевода: «Поленились греки твердо стать против неверных за веру христианскую, а теперь вот они поневоле оберегают от нападений веру мусульманскую. Отнимает у греков и сербов турецкий царь семилетних детей для военной выучки и обращает их в свою веру, а они, расставаясь с детьми своими, плачем великим плачут, да нечем помочь себе».

Государю благоверному царю и великому князю всея Руси Ивану Васильевичу бьет челом холоп твой государев, приехавший из Литвы, Ивашка, сын Семена, Пересветов. Привез я тебе, государь, из многих королевств изречения, а также и Петра, воеводы молдавского, и бумаги, касающиеся твоего царства. Изречения эти и бумаги положены, государь, в твоей государевой казне, а меня, твоего холопа, велел ты, государь, за эти бумаги и изречения хорошо наградить. Но изречения эти и бумаги до сих пор, государь, к тебе не поступали. Так что, государь, это копия перед тобой, государь, а бумаги твои, государь, у меня по службе моей.

Ведь в тех королевствах, государь, мудрые люди, греческие философы и латинские докторы, очень удивлялись небесным знаменьям и царственному твоему предназначению, восхвалили и прославили и сказали об этих изречениях: «Нужно, чтобы такой доблестный царь, с мудростью, дарованной от Бога, речи эти расписал золотом и держал у себя многие лета, а по себе другому царю оставил эти бумаги и царскую свою славу». Я же, государь, достал эти изречения в королевствах у мудрых людей. Как понравится тебе, государь, услуга моя, твоего холопа?

А я, государь, прибыл с этими изречениями из Литвы — уже исполнилось этому одиннадцать лет, — чтобы служить тебе, государь, благоверному и верному великому царю, памятуя о своих предках и прадедах, как служили они верою великим государям князьям русским, твоим предкам: Пересвет и Ослябя, в чернецах и схиме, по благословению Сергия-чудотворца при князе великом Дмитрии Ивановиче приняли страдания на Донском побоище и головы свои сложили за веру христианскую, святые церкви, за честь государя. И я, холоп твой, для того же прибыл в твое распоряжение, чтобы с Божьей помощью во всем, государь, служить тебе верно.

Пишут о тебе, государь, о благоверном великом царе, мудрые греческие философы и латинские докторы, что будет о тебе, государь, великая слава вовеки — как о цезаре Августе или о царе Александре Македонском. Так и о тебе, государь, пишут мудрые эти философы, и о твоем государевом войске, и о мудрости твоей. И о том читают в своих мудрых книгах, какую великую справедливость введешь ты в своем царстве и утешишь Бога сердечной радостью. И о том читают мудрые философы, что такой справедливости, как в твоем царстве-государстве, не будет во всей вселенной: от великой грозы твоей мудрости как от сна проснутся царские лукавые судьи, чтобы устыдиться своих лукавых дел, и сами на себя будут удивляться, что обирали без счета. Так вот пишут о тебе, о благоверном царе: ты, грозный и мудрый государь, приведешь к покаянию грешников, введешь в свое царство справедливость, а Богу воздашь сердечную радость.

К цезарю Августу пришел воин, нищий обликом, и принес великие изобретения, и тот его за это наградил, приблизил к себе его и род его. И к царю Александру Македонскому пришел воин, тоже нищий обликом, с великим военным изобретением. Богачи ничуть не почитают воинские таланты. Пусть даже богатырь разбогатеет, и тот обленится. Богач любит покой, а воина всегда нужно кормить как сокола, сердце ему веселить, никакой печали к нему не допускать.

А я вот, холоп твой, Ивашка Пересветов, одиннадцать лет прошло, как пробиться к тебе не могу, государю благоверному царю и великому князю. Кому ни подам записку, а они, вельможи твои, до тебя, государь, не донесут. По прибытии вполне определил ты, государь, меня, своего холопа, к своему боярину Михаилу Юрьевичу. Но Михаил Юрьевич, государь, скончался вскоре после твоего государева определения, и я, государь, без определения до сих пор живу, к тебе, государь, пробиться не могу, чтобы бить челом об определении. Ведь приезжему человеку, государь, без определения и поддержки нельзя прожить в твоем царстве-государстве. А на праздник в церкви Рождества пречистой Богородицы пробился я к тебе, государь, и поднес тебе, государь, две тетради с царскими о тебе изречениями, это которые привез из других королевств, чтобы услужить тебе, государь, благоверному царю и великому князю. Но ты, государь, не определил ни к кому меня, холопа своего. И уже если тебе, государь, великому царю, не понравится услуга моя и изречения, что привез я из иных земель и королевств, прослышав от многих мудрых людей, докторов и философов, про мудрое твое и царственное предназначение, как пишут о тебе, великом царе, по небесным знаменьям о твоей царской и военной мудрости, что беречь и умножать тебе веру христианскую, иноверцев в веру обращать, славу Божию возвышать, справедливость в царство свое вводить, а Богу радость сердечную воздавать, — так ты обе эти тетради вели отдать мне назад, государь. Да и эту тетрадь, как прочтешь, тоже вели мне отдать, коли не понравится тебе, благоверному царю.

Ехал я, государь, из Венгрии через Молдавию и пять месяцев пробыл у Петра, молдавского воеводы, в Сочаве. А он о тебе, государь, благоверном царе, и о твоем царстве всякий день говорит и у Бога просит об укреплении христианской веры. Так вот он говорит: «Так была греческая вера крепка, что мы ею похвалялись, а теперь русским царством похваляемся». И так он говорит: «Боже, сохрани ее от неверных и от ересей враждебных». И того он не одобряет, когда крест целуют, а изменяют: это вот великая ересь, когда за веру христианскую не стоят и государю верой не служат. И того он не одобряет, когда впускают в царство свое усобицы, дают города и области в управление своим вельможам, а вельможи на слезах и крови рода христианского богатеют от бесчестных поборов, а как оставят кормление с волостей, то при несправедливостях решают споры полем, и тут на обе стороны много ложится греха. Крест целуют в оправдание оба тяжущихся — истец и ответчик: один, приложившись, предъявляет иск за свой ущерб, а другой — от всего отказывается, и тут оба гибнут в грехе, и впадают в великую ересь, и Бога хулой осыпают, и крестное целование не держат крепко, тем и Бога гневят. Ведь того они не держат крепко, чем вера христианская украшена.

Вот что говорит Петр, молдавский воевода, о первом турецком царе султане Магомете: «Хоть неправославный царь, а устроил то, что угодно Богу: в царстве своем ввел великую мудрость и справедливость, по всему царству своему разослал верных себе судей, обеспечив их из казны жалованьем, на какое можно прожить в течение года. Суд же он устроил гласный, чтобы судить по всему царству без пошлины, а судебные сборы велел собирать в казну на свое имя, чтобы судьи не соблазнялись, не впадали в грех и Бога не гневили. А если наградит он какого вельможу за верную службу городом или областью, то пошлет к своим судьям и велит выплатить тому по доходной росписи единовременно из казны. И если провинится судья, то по закону Магомета такая предписана смерть: возведут его на высокое место и спихнут взашей вниз и так скажут: «Не сумел с доброй славой прожить и верно государю служить». А других живьем обдирают и так говорят: «Нарастет мясо, простится вина». И нынешние цари живут по закону Магометову с великой и грозной мудростью. А провинившемуся смерть предписана, а как найдут провинившегося, не помилуют и лучшего, но казнят по заслугам дел его. И так говорят: «Писано от Бога: каждому по делам его».

Так говорит Петр, молдавский воевода: «Обозначено в мудрых книгах, пишут философы и докторы о благоверном великом царе русском и великом князе всея Руси Иване Васильевиче, что будет в его царстве такая великая мудрость, а судьям неправедным — закон от его великой мудрости, дарованной Богом».

Так говорит Петр, молдавский воевода, про русское царство, что: «Сами вельможи русского царя богатеют и в лени пребывают, а царство его в скудость приводят. Потому называются они слугами его, что прибывают на службу к нему в нарядах, на конях и с людьми, но за веру христианскую некрепко стоят и без отваги с врагом смертную игру ведут, так что Богу лгут и государю».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «Что из того, что их много, раз нет у них верного сердца, а смерти боятся и умирать не хотят. Богач никогда не мечтает о войне, а о покое мечтает. Пусть хоть богатырь разбогатеет, и тот обленится».

Так говорит Петр, молдавский воевода: «Воина содержать, что сокола кормить: всегда ему сердце веселить, никакой печали к нему не подпускать».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «Нужно, чтобы столь могущественный государь со всего царства доходы брал себе в казну и из казны своей воинам сердце веселил, тогда казне его конца не будет. Кто из воинов отважно будет вести смертную игру с врагом государевым и крепко стоять за веру христианскую, то таковому воину и честь воздавать, и сердце веселить, и жалованье прибавлять из государевой казны, и к таким воинам — сердце обращать, к себе их приближать, верить им во всем, просьбы их выслушивать обо всем, любить, как отец детей своих, и быть к ним щедрым. Щедрая рука вовек не оскудевает, а славу царю созидает. Какова щедрость государя к воинам, такова и мудрость его».

А о тебе, государь, о великом благоверном царе, говорит Петр, молдавский воевода: «Нужно, чтобы такой государь держал против врага, крымского хана, двадцать тысяч храбрых витязей с огнестрельным, хорошо подготовленным оружием и огневые заставы на границах степи и обеспечивал их ежегодно из казны государевым жалованьем. И приспособятся они в степи жить и защищать его от врага, крымского хана. И эти двадцать тысяч будут тогда для него лучше, чем сто тысяч. И приграничные области все богаты будут и не в разоренье от врага. Есть у него, у столь сильного царя, возможность все это устроить».

Так говорит Петр, молдавский воевода, о греческом царстве: «При царе Константине Ивановиче управляли царством греческие вельможи и крестное целованье ставили ни во что, совершали измены, несправедливыми судами своими обобрали они царство, богатели на слезах и крови христиан, пополняли богатство свое бесчестным стяжаньем. Сами они обленились и не стояли крепко за веру христианскую и в царе укротили воинственность ворожбой, путями соблазна, еретическим чародейством. Таким образом отдали они иноплеменникам-туркам на поругание и греческое царство, и веру христианскую, и красоту церковную. А теперь сами же греки за гордость свою, за беззаконие, за свою лень откупают у турецкого царя веру христианскую: большой оброк платят они турецкому царю, а сами — за гордыню свою и за лень — в неволе живут у турецкого царя. Нанимаются греки и сербы пасти овец и верблюдов у турецкого царя, а знатные греки, так те торгуют».

С великим чувством говорит Петр, молдавский воевода, о вере христианской царства русского. И все просят Бога, государь, чтобы царство восточное и русский царь — благоверный и великий князь всея Руси Иван Васильевич — укрепили христианскую веру. Вся греческая вера гордится теперь этим русским царством, ожидая от Бога великого милосердия и помощи Божьей, чтобы освободиться с помощью русского царя от насилий турецкого царя-иноплеменника.

И говорит Петр, молдавский воевода: «Сильно и прославленно и всем богато это царство Московское! А есть ли в этом царстве правда?» А служит у него москвитянин Васька Мерцалов, и он спросил того: «Все ты знаешь о царстве том Московском, скажи мне истинно!» И стал тот говорить Петру, молдавскому воеводе: «Вера, государь, христианская добра, во всем совершенна, и красота церковная велика, а правды нет». Тогда Петр, молдавский воевода, заплакал и так сказал: «Коли правды нет, так ничего нет».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «Христос есть истинная правда, ярче солнца освещает он всю небесную высоту и земную ширину и бессчетные глубины преисподние. Поклонились ему все племена небесные, земные и преисподние, все восхвалили и восславили имя его святое, ибо свят Господь наш Бог, силен и крепок, и бессмертен, велик христианский Бог, и чудесны дела его, долготерпелив и многомилостив. В каком царстве правда, там и Бог пребывает, и не поднимается Божий гнев на это царство. Ничего нет сильнее правды в божественном Писании. Богу правда — сердечная радость, а царю — великая мудрость и сила. Помилуй, Господи, веру эту христианскую от их неправды. Так всею неправдою боролся с греками дьявол, ненавидя христианскую веру, потому что вера христианская Богу любезна: больше других вер любит ее Бог, а дьявол одолел всякой неправдой. Теперь только на то я надеюсь, что пишут мудрые философы и докторы о благоверном царе и великом князе всея Руси Иване Васильевиче, что будет он мудр и введет правду в свое царство».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода, и просит милости у Бога с молитвой: «Боже, дай милосердие свое великое, чтобы эта мудрость не покинула великого благоверного царя, и только бы, вопреки грехам нашим, устояло русское царство и просветилось верой христианской независимое царство, а нам не приходилось бы говорить греческой вере, как иудеям или армянам приходится говорить, что нет у них независимого царя и независимого царства. Мы же царством этим русским и христианским перед греческою верою гордимся». И так говорит Петр, молдавский воевода: «Сохрани его, Господи, на многие лета и на укрепление веры христианской».

И вот чему сильно удивляется Петр, молдавский воевода, и так говорит: «Великий государь, сильный и благоверный царь, столь большие терпит обиды от врага своего, царя казанского. Это ему самый злой враг, царь казанский, не надо ему столько терпеть. Так и царь Магомет, турецкий султан, платил дань Царьграду, с благоверным царем жил в полном мире без войн, но отец его был морской разбойник и землю Турецкую одолел и захватил, а после за грехи наши султан Магомет, царь турецкий, разбойничьего рода, накопил силы и занял Царьград, благоверного царя Константина погубил и красоту церквей обесчестил: истребил церковный звон, снял кресты с церквей, и с позором вынес он из церквей чудотворные иконы, а в церквах устроил мечети для своих скверных молитв».

Так говорит Петр, молдавский воевода, и молит Бога: «Боже, сохрани и милостив будь к благоверному русскому царю великому князю всея Руси Ивану Васильевичу и к царству его, чтобы не уловили и его также вельможи еретической своей ворожбой и своим коварством, чтобы не укротили его воинственный дух, боясь смерти, чтобы им, богачам, не погибать. Вот ведь благоверного царя царьградского Константина Ивановича укротили вельможи воинственный дух еретической своей ворожбой и коварством от лени, так что потеряли они православное царство и царя благоверного сгубили мечом иноплеменника. Издавна не одобряют того мудрые философы, что иные становятся вельможами при царе не по своим военным заслугам, не по другим каким дарованьям, так что про таких так говорят мудрые философы: «Это чародеи и еретики, удачу отнимают у царя и царскую мудрость, ересью и чародейством распаляют на свою пользу царское сердце, а воинский дух укрощают». И еще говорит Петр, молдавский воевода: «Таких надо в огне сжигать и другим лютым смертям предавать, чтобы не умножились беды. Без меры и вина, что воинский дух царя укрощают и замыслы царские пресекают. А царю нельзя быть без воинского духа: ангелы Божьи, небесные силы, и те ни на один миг не выпускают из рук своих пламенное оружие, от Адама и доныне охраняют род христианский, — и те службой своей не томятся. А царю как без воинского духа быть? Воином силен и славен царь. Царь на престоле своем — благодать Божья и мудрость великая, а к воинам своим щедр, как отец к детям. Какова щедрость царя к воинам, такова и мудрость его. Щедрая рука никогда не оскудевает, а славу себе великую приобретает».

И так еще говорит Петр, молдавский воевода: «У благоверного царя Константина беднели и нищали воины, а богатели сборщики налогов. И иные из воинов, видя это пренебрежение к воинству благоверного царя, оставляли военное дело и прельщались сбором налогов, разоряли царство царя Константина и царскую казну. Но сами сборщики богатели: пошлют его куда собирать в царскую казну, и где бы взять в пользу царя десять рублей, возьмет десять рублей в пользу царя, а сто рублей в свою пользу. А с теми, кто посылал их, с вельможами царскими, сборщики эти делились и разоряли царство благоверного царя Константина и царскую казну, и сами богатели на крови и слезах рода христианского. А вельможи друг перед другом выпрашивали у царя Константина кормления, города и наместничества, бросаясь, как голодные псы, на кровь и на слезы рода христианского. А царь во всем исполнял их волю, во всем веселил им сердце, так что впустил в свое царство междуусобную войну своих вельмож и во всем прогневил Бога».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Суд был у греков неправедный, торговля у них была бесчестная: не мог купец товару своему назначить цену. Вперед душу свою продаст, потом и товар продаст. Бесчестно совершалось у них приобретение. А царские вельможи благодаря своему коварству и дьявольскому соблазну додумывались до того, что выкапывали только что захороненных покойников из могил, пустые могилы засыпали, а покойника, исколов рогатиной или разрубив саблей и измазав кровью, подбрасывали в дом богача. Потом выставят истца-клеветника, который Бога не боится, и, осудив неправедным судом, разграбят двор его и все богатство. По дьявольскому соблазну бесчестно они богатели, а царской власти над ними не было. Во всем гневили они Бога. Потому разгневался на них за это Господь Бог неутолимым и святым своим гневом, предал их в рабство иноплеменнику, турецкому царю султану Магомету, сыну Амурата, низкого разбойничьего рода, так что истребил султан Магомет Царьград и царя Константина и покорил своей власти веру христианскую, преданную Богом за грехи и за гордыню их, потому что отстраняли они от царя мир, не подпускали к нему жалобщиков. И никто не видел справедливости от вельмож в царстве Константина. Но сами они, вельможи, чинили в царстве притеснения и разоряли царство. Так что они не мир от царя отстраняли и не жалобщиков, отстраняли они от царя милосердие Божие, да и отстранили».

И так еще со слезами сказал Петр, молдавский воевода, радея о вере христианской: «И стало так по грехам нашим, что попали мы в рабство иноплеменнику за великое беззаконие греков, потому что оставили греки свет ради тьмы, впали в ересь во всем и прогневили Бога гневом неутолимым. А вот нехристь-иноплеменник, тот осознал Божью силу: султан Магомет, турецкий царь, захватив Царьград, во всем своем царстве установил справедливость и справедливый суд, какой любит Бог, и утешил Бога сердечной радостью. И за это помогает ему Бог: многими царствами завладел он с Божьей помощью. И вот он великую справедливость установил в своем царстве и снабдил уставом купеческий торг, так что только на слово можно и купить, и продать хоть на тысячу рублей. И так он сказал: «Творите правду в моем, Богом данном, царстве. Глядите же, как Бог любит правду, а за неправду гневается неутолимым гневом: ведь мне, невеликому царю, выдал Бог великого царя. Держитесь заповеди Божьей, наживайтесь в поте лица своего. Как наказал Бог нашему праотцу Адаму, когда создал его и дал ему во власть всю землю и велел обрабатывать землю и в поте лица своего есть хлеб, а Адам заповедь Божью исполнил, так и нам также нужно во всем слушаться Бога и правдою воздать ему сердечную радость».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Не веру любит Бог, правду. Истинная правда — Христос, Бог наш, Сын Бога возлюбленный, нераздельный в божестве единой Троицы, едино божество и сила. И оставил он нам Евангелие — правду, а любя веру христианскую больше всех других вер, указал путь в Царство небесное. А греки читали Евангелие, иные же слушали, но Божьей воли не исполняли, возвели хулу на Бога и впали в ересь. Соблазнил дьявол вельмож Константина, исполнили они целиком дьявольскую волю, а Бога прогневили. Сами соблазнились и царство Константина на соблазн навели, а веру христианскую потеряли. Они же, прельстители, дьявольскую волю исполняли. Когда Господь Бог изгнал Адама из рая — ведь он заповедь Божью нарушил, а дьявол тогда подверг его искушению и расписку с него взял, — то навеки было погиб Адам. Но проявил свое милосердие Господь Бог своими добровольными страданиями, извел Адама из ада и расписку разорвал. Над всем миром один Бог. А есть такие, кто расписывается в рабстве навеки тем, что прельщают и дьяволу угождают, и такие, кто прельщается на блистательные одеяния и тоже расписывается в рабстве навеки, — и те и другие гибнут навеки».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Если какая земля находится в порабощении, все зло творится в этой земле: воровство, разбой, притеснения, великое разоренье всему царству, во всем там гневят Бога, а угождают дьяволу. Так и у царя благоверного Константина наполнились вельможи всеми этими беззакониями и прогневили Бога, так что из-за вельмож Константина живые у них завидовали мертвым, а свободные — рабам этих вельмож. А благоверного царя Константина опутали колдовством и изловили ворожбой, воинского духа его лишили и богатырскую силу его укротили, заставили выпустить царский воинский меч, а жизнь его сделали беспутной. Из-за утеснений вельмож царским именем никому нельзя было прожить, даже носу из дому высунуть или версты проехать: все царство пошло к вельможам его в закладники, чтобы выжить, их именами звались, ожидая царской мудрости, да не дождались. А забыли про то греки, что показал Господь Бог знамение на фараоне, египетском царе, когда его и вельмож его утопил в море за то, что обратил он в рабство израильтян. Так что великое это знаменье от Бога: не любит Господь гордыни и рабства. За это же и греки погибли: за гордыню и рабство. А израильтяне усилились и возгордились, забыли Бога и погибли в неволе и рассеянии, нет у них независимого царства. И Сына Божия — Христа, Царя небесного, не признали они, так окаменело в гордыни их сердце».

И так еще сказал Петр, молдавский воевода: «Видим мы, как они гибнут, ибо враждебен Господь Бог гордым, обращает на них за неправду неутолимый гнев. А правду любит Господь, правда сильнее всего. Турецкий царь султан Магомет великую правду ввел в царстве своем, хоть иноплеменник, а доставил Богу сердечную радость. Вот если б к той правде да вера христианская, то бы и ангелы с ними в общении пребывали».

А о Казанском царстве так сказал Петр, молдавский воевода: «Если хотеть с Божьей помощью добыть Казанское царство, нужно без снисхождения к себе послать к Казани войска, ободрив сердца им, воинам, царским жалованьем, дарами и доброй заботой, а других удалых воинов послать в казанские улусы с приказом улусы жечь, а людей рубить и в плен брать, тогда смилуется Бог и подаст свою святую помощь. А как захватит их, пусть крестит: это надежно. А слыхивал я про эту землицу, про царство Казанское, от многих воинов, которые в этом Казанском царстве бывали, что говорят они про нее и сравнивают ее с райской землей по большому плодородию. И мы сильно удивляемся тому, что столь небольшая и очень плодородная земля, почти за пазухой у такого великого и сильного царя, а не усмирена, и он все это терпит, а ему от них большие неудобства. А хоть бы такая землица и смирилась, все равно за ее плодородие нельзя было бы так оставить».

Государь благоверный царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич! Был я, холоп твой, Ивашка, сын Семена, Пересветов, в Сочаве у Петра, молдавского воеводы, пять месяцев и насмотрелся я на великую мудрость. Изречения эти произносит он от наставлений веры и от философской мудрости, потому как, государь, Петр и сам ученый философ и мудрый доктор. А ему служили многие люди, мудрые философы, и прорекли они по небесным знаменьям про царственное твое предназначение, что будешь ты великим государем, и тебе, государь, Бог покорит врагов твоих. Вычитали они с Божьей помощью в книгах, что будешь ты владеть многими царствами.

Однако, государь, прочитывают они в своих мудрых книгах и гороскопах, что будут тебя, государь, уловлять ворожбой и колдовством, как царьградского царя Константина, обозначено у них и укрощение воинского твоего духа. Будут добиваться твои вельможи твоей царской любви ворожбой, колдовством и путями соблазна, но ни родом, ни происхождением, ни воинским духом, ни мудростью, а мудрость бы эта понадобилась тебе, царю, и твоей славе царской в твоем царстве-государстве. Прочитывают они и то, что этим колдовством и ворожбой лишают тебя твоей мудрости, Богом данной, и удачи, укрощают дух твой воинский, для чего тебя, благоверного царя, создал Бог, а вельможи твои к себе склоняют твое сердце великой любовью, так что без них не можешь ты и часа быть. И видел я, государь, что Петр, молдавский воевода, встал перед образом пречистой Владычицы нашей Богородицы со слезами помолиться о многолетнем здравии твоем, чтобы исполнил Господь Бог твое царское счастливое и мудрое предназначение к воинским делам для укрепления христианской веры, для наполнения правдой твоего царства, как указывают им по небесным знакам их книги о царском твоем предназначении, чтобы избавил тебя Бог своей святой и великой милостью от вражеских уловок твоих вельмож и от всякого колдовства, чтобы не покинуло тебя мудрое от Бога царское предназначение к удачным военным делам, на что создал тебя Бог. Так сказал Петр, молдавский воевода: «Если только сохранит его Бог от уловок вельмож его, по всей вселенной не будет такого мудрого воина и счастливого в военных делах. Тогда введет он в царстве своем великую справедливость и утешит Бога сердечной радостью, а за это Господь Бог подчинит ему многие царства».

И меня, холопа твоего, Ивашку, сына Семена, Пересветова, удерживал у себя на службе Петр, молдавский воевода, но я, твой государев холоп, услышав такие изречения мудрых людей и многих великих докторов и философов о тебе, великом государе, о твоем царственном и мудром божественном предназначении и удаче в военных делах, оставил доходную и беспечальную службу и прибыл к тебе, государь благоверный царь, послужить теми изречениями и военными бумагами. Как тебе, государь, нравится услуга моя, твоего холопа?