Блиц

Эпилог

Торен

Семь месяцев спустя…

— Торен, можно я зажгу этот фейерверк на улице?

— Торен, у тебя есть еще печенье?

— Торен, у тебя закончилось пиво.

Со мной заговорили сразу три человека.

Я проигнорировал их всех и направился через задний двор к красивой женщине, которая сидела на краю лужайки, вытянув босые ноги.

Фейт запретила Беку запускать фейерверки на улице. Кейб заглянет в кладовку и найдет упаковку «Орео», которую я прятал за коробками с хлопьями. А Паркс отправится в магазин за новой порцией пива.

Мои обязанности хозяина на сегодня закончились. Я приготовил бургеры на гриле. Разложил на лужайке игры и расставил походные стулья. Я заполнил холодильники напитками для ежегодной вечеринки, посвященной Четвертому июля.

Моя работа была закончена. Теперь я собирался посидеть рядом с Дженнсин и провести остаток ночи с ней в своих объятиях.

Смех и разговоры растаяли в ночи, когда на темнеющем небе начали появляться звезды. Горизонт все еще был освещен угасающими оранжевыми и желтыми лучами солнца.

Дженнсин откинулась назад, опираясь на локти, ее светлые волосы развевались, когда она покачивалась под музыку, которую мы включили для вечеринки. Должно быть, она почувствовала мой взгляд, потому что села прямее и повернулась, чтобы посмотреть, как я пробираюсь сквозь толпу гостей.

— Привет. — Я плюхнулся на траву позади нее, медленно придвигаясь ближе, пока мои колени не оказались рядом с ее коленями, а ее спина не уперлась в мою грудь. — Веселишься?

— Да. — Она еще крепче прижалась к моим рукам, глядя вдаль и ожидая начала фейерверка.

Знакомый смех привлек ее внимание, и она посмотрела на соседнюю дверь, где разговаривали Стиви и Лиз.

В этом году вечеринка проходила на нашей и на их лужайках. И теперь, когда они закончили учебу, как и Дженнсин, мы все могли быть просто соседями. Друзьями.

Большинство людей предполагало, что Дженнсин все еще живет по соседству. Она еще не сменила адрес, но все, чем она владела, находилось под моей крышей — нашей крышей.

Или, по крайней мере, скоро станет нашей. В кармане моих джинсов лежало обручальное кольцо. Еще до конца сегодняшнего вечера оно будет у нее на пальце.

— Рад, что твоя начальница зашла, — сказал я ей. — Было приятно с ней познакомиться.

— Да. Я тоже рада, что она приехала.

Этой весной после, окончания учебы, Дженнсин устроилась на работу в местную молодежную волонтерскую организацию. За последние десять лет она неуклонно росла, и теперь, когда у нее появились круглогодичные молодежные спортивные программы, им понадобился директор спортивной программы на полный рабочий день.

Ей нравилось работать с детьми и тренерами, и чаще всего она возвращалась домой с работы с улыбкой.

Это была все еще новая должность, и она все еще осваивалась, но пока что ей нравилась ее работа. Ей даже удалось устроить Авеля вожатым в летний лагерь на неполный рабочий день.

В последнее время мы много времени проводили на ферме с Фейт и мальчиками. Это было наше безопасное место, где мы с Дженнсин могли быть вместе, не прячась. Мы помогали, когда Фейт требовалась дополнительная помощь. Мы вместе смотрели фильмы и играли в игры. Мы ходили на игры, концерты и спектакли мальчиков. Большую часть года мы с Дженнсин ездили порознь и сидели в разных концах спортзала или зрительного зала. Но месяцы притворства и принесения этих жертв стоили того, чтобы мы оказались здесь.

Еще не все в спортивном департаменте знали о наших отношениях. Те, кто знал, думали, что в июне этого года я начал встречаться с бывшей студенткой.

Большинство людей думали, что мы с Дженнсин встречаемся всего месяц.

Что касается меня, то мир может сколько угодно думать, что мы спешим с помолвкой. Мне было наплевать.

Нам повезло, что у нас было несколько друзей, которые сохранили нашу тайну. Мы попросили об этом многих людей, и, если бы нам пришлось делать это снова, я сделал бы это. Но мы с Дженнсин наконец-то смогли быть вместе. Больше не нужно прятаться. Больше никаких секретов.

— Ты поговорила со своей мамой? — спросил я.

— Да. Я звонила ей раньше. — Она глубоко вздохнула. — Все прошло… нормально.

Дженнсин рассказала своей маме обо мне сегодня. Как мы начали встречаться и, что я немного старше. Она хотела дать Кэти время переварить эту новость, прежде чем она прилетит навестить нас в конце этого месяца.

— Дай ей время, — сказал я.

Мы провели вместе много месяцев. Остальному миру потребуется время, чтобы наверстать упущенное. Особенно Кэти.

Она все еще привыкала к разговорам с Дженнсин, которые не касались волейбола. Она расстроилась, когда Дженнсин отказалась рассказать ей подробности о тренере из Стэнфорда.

То же самое можно было сказать и о репортерах, которые преследовали Дженнсин почти месяц этой зимой. Но она оставалась сильной и молчала, и в конце концов люди поняли, что Дженнсин продолжает жить своей жизнью. Что бы ни случилось в Стэнфорде, это было в прошлом.

Как бы я ни ненавидел то, через что ей пришлось пройти, это испытание привело ее сюда. В Монтану.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— Я тоже тебя люблю. — Я поцеловал ее в висок. — Ты намерена остаться здесь?

— Да. Это мое место.

— А что, если я захочу пригласить тебя внутрь?

Дженнсин тихо рассмеялась, затем высвободилась из моих объятий. Она поднялась с травы и протянула мне руку.

Как только я поднялся на ноги, она поднялась на цыпочки и поцеловала меня в уголок рта. Затем переплела свои пальцы с моими и повела меня в дом.

Я поклялся никогда больше не устраивать эту вечеринку. Но, может быть, это был не такой уж плохой вечер.

Над Мишном гремел фейерверк, а мы с Дженнсин были заперты в моей спальне, переплетя руки и ноги, пока я двигался внутри нее. Ее рука, на которой сверкало кольцо с бриллиантом, была прислонена к изголовью кровати. И я дарил Дженнсин, любви всей моей жизни, ее собственный фейерверк.