Бриллиантовое ожерелье

ГЛАВА XVIII. А мнѣ дать нечего.

Насталъ уже конецъ іюня мѣсяца, а Франкъ Грейстокъ всего одинъ разъ навѣстилъ Люси Моррисъ въ Фаун-Кортѣ послѣ того, какъ онъ письменно предложилъ ей руку и сердце. Прошло три недѣли съ тѣхъ поръ, и дѣвочки Фаунъ, зная, что мать сняла съ Франка запрещеніе посѣщать ихъ домъ, находили, что онъ, какъ женихъ, чрезвычайно невнимателенъ. Но Люси не роптала на него за это; Люси знала настоящую причину его отсутствія. Гуляя съ нею по цвѣтнику, въ послѣдній свой визитъ, Франкъ слегка намекнулъ, что онъ имѣлъ небольшое столкновеніе съ леди Фаунъ по поводу Лиззи Эстасъ.

-- Я не могу къ ней не ѣздить, говорилъ молодой человѣкъ,-- я единственный ея родственникъ въ Лондонѣ.

-- А леди Линлитгау, замѣтила Люси.

-- Онѣ поссорились, возразилъ Франкъ,-- притомъ старуха такая желчная. За Лиззи некому заступиться, мнѣ поневолѣ нужно оберегать ее отъ обидъ. Вѣдь у васъ, женщинъ, ненависть имѣетъ всегда что-то жесткое, а леди Фаунъ, какъ я вижу, ненавидитъ свою будущую невѣстку.

Люси нисколько не была ревнива, но она находила, что Лиззи не заслуживаетъ заступничества со стороны Франка, однакожъ она не высказала этого своему жениху; ни ему, ни Фаунамъ, она не промолвилась ни словомъ о брошкѣ въ сто гиней, которую предлагала ей Лиззи въ вознагражденіе за шпіонство. Притомъ, Люси разсудила, что Франку и не слѣдуетъ особенно часто видѣться съ леди Фаунъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ такъ открыто объявилъ себя защитникомъ Лиззи. Надо, впрочемъ, замѣтить, что леди Фаунъ не осудила ни однимъ словомъ Франка въ присутствіи Люси за такое поведеніе. Всѣ жители Фаун-Корта, начиная съ прислуги, точно сговорились смотрѣть на Лиззи Эстасъ, какъ на врага семейства. Вся семья Фауновъ твердо вѣрила, что Фредерикъ отказался отъ ея руки, что свадьба, если еще не разошлась, то разойдется непремѣнно. М-съ Гиттевей усердно вела мины и успѣла уже открыть кое-что похожее на истину въ сношеніяхъ Лиззи съ м-ромъ Бенжаменомъ. Быть можетъ, слухи, дошедшіе до нея, были слишкомъ преувеличены, но м-съ Гиттевей не преминула сообщить ихъ. матери, м-ру Кампердауну и брату. Братъ почти разсорился съ нею за это, но она не унималась.

Въ это самое время Франкъ Грейстокъ зашелъ нѣсколько далеко въ защитѣ своей кузины. Однакожъ, онъ не былъ высокаго мнѣнія о ней, даже и въ то время, когда, движимый корыстью, онъ собирался сдѣлать ей предложеніе; поэтому онъ обрадовался, узнавъ, что Лиззи приняла предложеніе лорда Фауна, и очень былъ доволенъ, что такая опасная для его спокойствія кузина нашла себѣ, наконецъ, мужа; а когда ему въ первый разъ разсказала исторію объ ожерелья, онъ выразилъ мнѣніе, что ожерелье должно быть возвращено по принадлежности. Но въ послѣднее время, особенно со дня помолвки съ Люси, молодой адвокатъ вдругъ измѣнилъ тактику; онъ гордо поднялъ знамя своего друга, леди Эстасъ, и, облекшись съ ногъ до головы въ броню ея защитника, смѣло объявилъ всѣмъ и каждому, что принимаетъ сторону Лиззи въ дѣлѣ ея съ лордомъ Фауномъ, и очень удивилъ Кампердауна, выразивъ нѣкоторое сомнѣніе насчетъ справедливости вопроса объ ожерелья. "Франкъ не можетъ не знать, что она имѣетъ на ожерелье столько-же правъ, сколько и я", сказалъ старикъ повѣренный, въ сильномъ негодованіи, своему сыну. Дѣло о фамильныхъ брилліантахъ начало не на шутку тревожить м-ра Кампердауна онъ положительно не зналъ, какъ за него приняться.

Подъ извѣстной формой изъ мяса и костей, обтянутыхъ кожей является какое-либо одно существо,-- мужчина или женщина,-- одаренное большими или меньшими наклонностями въ добру и злу, пріобрѣтенными ими, какъ результатъ его соціальнаго положенія, воспитанія и пр. Иногда о человѣкѣ можно почти безошибочно сказать, какъ онъ поступитъ въ извѣстныхъ обстоятельствахъ своей жизни. Это натуры цѣльныя и исключительныя, на которыхъ всегда можно надѣяться, что онѣ не отступятъ передъ препятствіями; онѣ идутъ по извѣстному пути, руководствуются опредѣленными принципами и инстинктами, и никогда не измѣнятъ себѣ. Такова была Лиззи Эстасъ, такова-же была и Люси Моррисъ. Не смотря на то, что ихъ характеры составляли два противоположные полюса, каждая изъ нихъ, отдѣльно, была существомъ своеобразнымъ и потому не могло подлежать ни малѣйшему сомнѣнію, какимъ образомъ та и другая поступятъ въ данномъ случаѣ. Но есть и другія личности, единичныя физически, но двойственныя по характеру; въ душѣ у нихъ постоянно происходитъ борьба добра со зломъ; зло кажется имъ поперемѣнно то отвратительнымъ и ужаснымъ, то вовсе не кажется зломъ. Такого рода люди, мужчины или женщины все равно, никогда не впадутъ въ бездну унизительныхъ пороковъ. Они не сдѣлаются ни мошенниками, ни ворами, ни пьяницами; но честолюбіе, сладострастіе, самоублаженіе, гордость и корыстолюбіе до такой степени овладѣваютъ ими, что эти пороки имъ представляются въ самомъ привлекательномъ видѣ и они готовы считать ихъ доблестями. Однимъ изъ такихъ людей былъ Франкъ Грейстокъ, способный въ иные дни тихо прохаживаться вдоль береговъ рѣки Бобъ въ Бобсборо, гдѣ водилось пропасть форелей, и закидывать свою удочку въ воду, разсуждать, что жизнь безъ любви -- скверная вещь; въ другіе-же дни -- стоять по получасу съ руками, засунутыми въ карманы панталонъ и съ опущенными глазами, посреди улицы, въ предѣлахъ Вестминстера, и клясться про себя, что онъ достигнетъ, во что-бы то ни стало, своей цѣли въ жизни, хотя-бы для этого нужно было разбить свое сердце. Какъ назвать такого человѣка, который позволяетъ неопредѣленному чувству, называемому страстью, или грубому чувственному инстинкту разрушать всѣ его превосходные замыслы?

Обстоятельства бросили Франка на тотъ путь, который онъ почиталъ самымъ благороднымъ и виднымъ; но у него не доставало матеріальныхъ средствъ, чтобы поддержать себя достойнымъ образомъ на этомъ пути. Оцѣнивая мысленно свои способности въ такія минуты, ему обыкновенно казалось, что онъ относится совершенно безпристрастно къ своей личности -- онъ былъ убѣжденъ, что нѣтъ такого почетнаго и значительнаго мѣста въ административномъ мірѣ, котораго-бы онъ не могъ достигнуть. По своимъ наклонностямъ, онъ считалъ себя призваннымъ вращаться среди высшей, образованнѣйшей аристократіи и среди первыхъ свѣтскихъ красавицъ; по уму онъ имѣлъ право засѣдать въ главныхъ правительственныхъ учрежденіяхъ; ему казалось, что для него ничего нѣтъ легче, какъ создать себѣ безсмертное имя въ Англіи,-- имя историческое, которое будетъ гремѣть нѣсколько сотъ лѣтъ кряду. Но для достиженія этой цѣли ему необходимо было дѣйствовать разсчетливо. Имѣя на шеѣ долги, не ожидая впереди никакого наслѣдства, Франкъ долженъ былъ трудиться, чтобы жить, что называется вполнѣ прилично, на большую ногу, такъ-какъ онъ вращался среди людей, выросшихъ въ роскоши. Къ тому-же, на свою бѣду, онъ такъ освоился съ привычками богатыхъ людей, что даже забылъ, что называется удобствами въ семьѣ людей малосостоятельныхъ.

Преслѣдуя идеалы богатой жизни, онъ могъ спросить себя: разсчетливо-ли онъ поступилъ, когда, вернувшись въ Ричмондъ изъ Фаун-Корта и запершись въ своей слабоосвѣщенной комнатѣ, онъ написалъ письмо, доставившее такъ много счастія Люси Моррисъ? Слѣдуетъ, впрочемъ, сказать, что онъ дѣйствительно любилъ молодую дѣвушку, что сердце его еще не потеряло способности сильно чувствовать. Люси далеко была не красавица, даже не хорошенькая; это была маленькая, худенькая фигурка, не бросающаяся въ глаза, безъ пенни за душой. Франкъ не разъ старался себѣ объяснить, что его такъ притягиваетъ къ ней. Носила она вѣчно одно и то-же свѣтло-сѣрое платье, изрѣдка украшенное сѣрой лентой: яркихъ цвѣтовъ въ своемъ туалетѣ она никогда не допускала. Правда, она получила хорошее образованіе, была отлично воспитана, но никакими особыми талантами не обладала. Она не могла увлечь его своимъ голосомъ, очаровать игрой, на арфѣ. Разговорчива она также не была и любила больше слушать, чѣмъ говорить,-- словомъ, это было скромное существо, очень довольное, если его въ обществѣ оставляли въ тѣни. А между тѣмъ онъ нашелъ въ ней сокровище и въ немъ разгорѣлось страстное желаніе обладать имъ. Франкъ тайно сознавался, что не будь на свѣтѣ богатства и почестей, эта малютка была-бы для него дороже всего на землѣ. Засѣдая въ судѣ или въ палатѣ, терпѣливо слушая напыщенныя рѣчи адвокатовъ и политиковъ, онъ невольно мечталъ о ея блестящихъ глазахъ, о ямочкѣ на ея подбородкѣ, о ея миломъ ротикѣ, умѣвшемъ такъ красиво, хотя и въ краткихъ словахъ, выражать мольбу. "Занять какое-нибудь важное государственное мѣсто въ Англіи и жениться на Люси Моррисъ, думалъ бывало Франкъ,-- вотъ верхъ моего честолюбія". Послѣдней цѣли онъ почти уже добился: Люси сдѣлалась его нарѣченною невѣстой.

Но вслѣдъ за тѣмъ въ головѣ Франка зароились совсѣмъ другія мысли. Въ немъ вдругъ родилось сознаніе, что онъ изуродовалъ свое будущее, что въ то самое время, когда ему предстоитъ скачка съ препятствіями, онъ навязалъ себѣ бревно на ногу. Сдѣлавъ предложеніе Люси, онъ поневолѣ былъ обязанъ выполнить свой долгъ въ отношеніи къ ней, тѣмъ болѣе, что скоро должны были окончиться ея занятія въ домѣ Франковъ, а своего угла у нея не было. Поступить гувернанткой въ другое семейство теперь она уже не могла, это знали и Франкъ, и сама леди Фаунъ; точно также невозможно-же ей слишкомъ долго жить въ домѣ Фауновъ!

-- Да, разсуждалъ Франкъ,-- мнѣ слѣдуетъ тотчасъ-же измѣнить свой образъ жизни, разстаться съ своей изящной квартирой въ Гросвенорѣ, нанять небольшой домикъ гдѣ-нибудь подальше -- пожалуй, хоть въ сосѣдствѣ швейцарскаго, котэджа, ѣздить на службу по подземной желѣзной дорогѣ и, по всей вѣроятности, отказаться даже отъ занятій въ парламентѣ. Да, надо стѣснить себя.

Разсуждая такимъ образомъ, Франкъ злился на себя за слишкомъ поспѣшное признаніе въ любви, и думалъ чаще, чѣмъ слѣдуетъ, объ обаятельной красотѣ Лиззи -- вотъ гдѣ именно и крылась причина, почему онъ втеченіи первыхъ трехъ недѣль былъ всего одинъ разъ въ Фаун-Кортѣ. Но прошли эти недѣли и онъ во второй разъ отправился въ Фаун-Кортъ, куда пріѣхалъ между 8-ю и 9-ю часами вечера. Вся семья сидѣла за чаемъ и встрѣтила гостя чрезвычайно привѣтливо. Люси, услышавъ докладъ человѣка, вскочила со стула и почти на порогѣ комнаты столкнулась съ Франкомъ. Она вся сіяла радостью; на глазахъ у нея сверкали слезы, губы улыбались -- она, такъ-сказать, дышала любовью. Взглянувъ на нее, Франкъ невольно подумалъ, что его будущій домикъ подлѣ швейцарскаго котэджа можетъ современемъ превратиться въ райскій уголокъ. Люси тихо произнесла какое-то слово, и честно, благородно, довѣрчиво положила свою нѣжвую, маленькую ручку въ его руку и долго не отнимала ее. Ни въ словахъ ея, ни во взглядѣ не было ни малѣйшаго упрека за долгое отсутствіе, хотя видѣть его для нея было верхомъ счастія.

Леди Фаунъ очень любезно поздоровалась съ Франкомъ, дѣвочки принялись наперерывъ его угощать и ему вдругъ сдѣлалось какъ-то особенно тепло и отрадно среди этого семейнаго, женскаго кружка. Никто изъ присутствовавшихъ не произнесъ имени Лиззи Эстасъ. Леди Фаунъ толковала о парламентѣ и выразила сожалѣніе, что бѣдные женихи до того обременены государственными дѣлами, что втеченіи двухъ недѣль не могутъ выбрать свободнаго часа, чтобы навѣстить милую невѣсту.

-- Впрочемъ, въ будущемъ мѣсяцѣ, заключила она,-- настанетъ хорошее время (тогда былъ іюль). Если молодыя дѣвушки не имѣютъ достаточно силъ, чтобы привлекать молодежь, то сдѣлаютъ это тетерева.

-- Вы ошибаетесь, леди Фаунъ, возразилъ Франкъ,-- главное мое ярмо -- не дѣла въ палатѣ, а необходимость заработывать свой насущный хлѣбъ въ потѣ лица. Мнѣ приходится цѣлые дни проводить въ судѣ, а все свободное время употреблять на пересмотръ дѣлъ, которыя я взялся защищать.

-- Но согласитесь, однако, что охота за тетеревами останавливаетъ всѣ дѣла, сказала леди Фаунъ.-- Мой садовникъ, напримѣръ, объявилъ мнѣ сейчасъ, что онъ требуетъ двухдневнаго отпуска въ августѣ мѣсяцѣ. Я увѣрена, что онъ отправляется на охоту. А вы, м-ръ Грейстокъ, намѣрены также гдѣ-нибудь охотиться? спросила она.

Оказалось, что Франкъ Грейстокъ не зналъ навѣрное, отправится онъ на охоту или нѣтъ. Портрэйскія горы -- великолѣпное мѣсто для охоты. Замокъ Портрэ, правда, повисъ надъ моремъ; но въ самомъ имѣніи есть дикая равнина, о которой Лиззи съ гордостно вспоминала при случаѣ, называя ее: "мѣсто моей охоты". Въ началѣ этого года, весною, Лиззи приглашала своего кузина пріѣхать поохотиться въ ея помѣстьѣ осенью -- и онъ принялъ приглашеніе. "Я, вѣроятно, въ это время буду за границей, говорила леди Эстасъ,-- поэтому весь замокъ къ вашимъ услугамъ". Она сдѣлала ему это предложеніе такъ естественно, будто брату; но Франкъ отклонилъ отъ себя честь поселиться въ замкѣ, говоря, что если онъ и пріѣдетъ охотиться, то не иначе, какъ съ условіемъ, что ему разрѣшатъ жить въ небольшомъ домикѣ, въ нѣсколькихъ миляхъ отъ моря. Когда кузина и кузенъ заключали это условіе, лордъ Фаунъ еще не былъ женихомъ Лиззи. Но дня за два передъ пріѣздомъ Франка въ Фаун-Кортъ, молодая женщина снова напомнила ему объ обѣщанномъ посѣщеніи.

-- А что, его сіятельство будетъ тамъ? спросилъ онъ, смѣясь.

-- Конечно, нѣтъ, отвѣчала очень серьезно Лиззи и затѣмъ прибавила, что поѣздка ея за-границу отложена по непредвидѣннымъ обстоятельствамъ, и она намѣрена провести это время въ Портрэ.

-- Теперь, конечно, вамъ нельзя будетъ остановиться въ замкѣ, сказала она, улыбаясь,-- но полагаю, самъ Отелло не могъ-бы ничего возразить противъ того, что я приглашаю двоюроднаго брата поселиться въ маленькомъ домикѣ за нѣсколько миль отъ меня.

Франкъ, конечно, не рѣшился намекнуть ей, что въ головѣ современнаго Отелло могутъ легко возникнуть и другого рода опасенія, и послѣ нѣкотораго колебанія объявилъ, что пріѣдетъ. Онъ заранѣе условился съ однимъ пріятелемъ охотиться вмѣстѣ, и потому былъ очень доволенъ, что ему представлялась возможность сдержать данное слово. Но мысленно Франкъ сознавался, что ему слѣдовало-бы избѣжать поѣздки въ Портрэ. Онъ, какъ честный человѣкъ, готовъ былъ защищать свою кузину, но отдавать свое имя въ жертву разнымъ толкамъ на ряду съ ея именемъ -- онъ вовсе не желалъ; ему даже не хотѣлось слыть въ свѣтѣ подъ именемъ ея вѣрнаго защитника, потому-что онъ чувствовалъ, что эту роль Лиззи навязала ему почти насильно. Въ предполагаемой поѣздкѣ въ Портрэ, Франкъ предвидѣлъ много опаснаго для себя самъ еще не звалъ навѣрное, состоится-ли путешествіе въ Шотландію, или нѣтъ.

-- Право, не знаю, поѣду-ли я туда, сказалъ онъ, отвѣчая на вопросъ леди Фаунъ, и весь вспыхнулъ.

-- Отчего-же не ѣхать? возразила Люси.-- Человѣку, работающему день и ночь, необходимы отдыхъ и чистый воздухъ.

-- Можно пользоваться свѣжимъ воздухомъ и не ѣздивши въ Шотландію, замѣтила леди Фаунъ.

-- Городской воздухъ совсѣмъ не то, что деревенскій, особенно для мужчинъ, возразила Люси.

Сказавъ это, она ускользнула въ садъ, гдѣ ей разрѣшено было провести полчаса съ милымъ Франкомъ; эти краткіе полчаса показались ей цѣлымъ вѣкомъ блаженства. Для мужчины, остаться наединѣ съ любимой дѣвушкой -- истинное наслажденіе, пока она не невѣста его; для женщины-же нѣтъ выше счастья, какъ быть съ глазу на глазъ съ своимъ женихомъ. Мужчинѣ-жениху всегда кажется, что у него подрѣзаны крылья; дѣвушкѣ-невѣстѣ, напротивъ, представляется, что какая-то новая сила расширяетъ ея крылья. Неизбѣжность предстоящаго гнететъ мужчину; онъ достигъ своей цѣли, одержалъ побѣду и изъ побѣдителя превратился въ раба. Съ женщины-же -- увѣренность въ предстоящей свадьбѣ снимаетъ разомъ оковы, до сихъ поръ тяготившія ее. У нее теперь, есть человѣкъ, съ которымъ она имѣетъ право быть совершенно откровенной. Но кончается всегда тѣмъ, что всѣ сердечныя изліянія мужа ограничиваются только просьбой, чтобы завтракъ подавали акуратно, да ростбифъ не былъ-бы пережаренъ.

Люси положительно не чувствовала подъ собою ногъ отъ радости: Франкъ казался ей идеаломъ совершенства. Онъ былъ отъ природы ласковъ и съ увлеченіемъ выражалъ свои чувства. Въ припадкѣ нѣжности, онъ называлъ Люси своимъ сокровищемъ, безцѣнной, милой, совершеннѣйшимъ существомъ изъ всѣхъ женщинъ

-- Однако, Франкъ (наединѣ она его иначе не называла), чтоже станется теперь съ Лиззи Эстасъ? спросила вдругъ Люси.

-- Что? Да она, вѣроятно, замужъ выйдетъ, отвѣчалъ онъ.

-- Ты такъ думаешь? Но леди Фаунъ держится другого мнѣнія на этотъ счетъ.

-- Что леди Фаунъ объ этомъ думаетъ,-- въ настоящихъ обстоятельствахъ вовсе не важно. Я полагаю, что когда мужчина дѣлаетъ предложеніе женщинѣ и она даетъ ему свое согласіе, то естественнымъ послѣдствіемъ такого положенія, конечно, выходитъ свадьба. А ты какъ думаешь, Люси?

-- Надѣюсь... вѣроятно... отвѣчала Люси, охвативъ обѣими руками руку жениха и шаловливо повиснувъ на ней.

-- Ты въ самомъ дѣлѣ надѣешься, что этимъ всегда кончается? спросилъ съ улыбкой Франкъ.

-- Еще-бы! Ты самъ это знаешь. Надѣюсь-ли я? Да я-бы давно умерла, если-бы не надѣялась.

-- Почему-жъ бы и ей не надѣяться? рѣзко и быстро спросилъ Франкъ, повернувъ лицо къ Люси.

-- Не знаю, кротко отвѣчала молодая дѣвушка и нѣжно прильнула къ нему.-- Мнѣ иногда кажется, что за другихъ никакъ нельзя ручаться... люди такъ различаются одинъ отъ другого...

-- Различіе между людьми, конечно, есть, но тѣмъ не менѣе, мы можемъ дѣлать о другихъ довольно вѣрное заключеніе, примѣняя ихъ положеніе къ своему: если Лиззи дала слово Фауну, то нѣтъ сомнѣнія, что она желаетъ выйдти за него замужъ. Она ему болѣе даетъ, чѣмъ онъ ей.

-- За то я -- ничего тебѣ не дамъ, сказала Люси.

-- Если-бы это была правда, возразилъ Франкъ,-- то я даже теперь отказался-бы отъ тебя. Но зная всѣ твои достоинства, зная, что ты принесешь мнѣ болѣе, чѣмъ всякая другая женщина, я съ первой минуты нашего знакомства только и думалъ о тебѣ одйой, только и мечталъ о томъ, какъ-бы имѣть тебя своей женой.

-- Я тебѣ отдала все, что имѣла и болѣе у меня уже ничего не осталось, грустно замѣтила Люси.-- Люди говорятъ: она отдала свое сердце... Нѣтъ, этого мало. Надобно отдать и сердце, и умъ, и тѣло, и даже душу... Франкъ, мнѣ-бы не хотѣлось, чтобы ты сравнивалъ меня съ Лиззи Эстасъ, не смотря на то, что она твоя кузина. Положимъ, что она очень умна, что она красавица, что она необыкновенно очаровательна -- но...

-- Что значитъ это но, Люси?

-- Мнѣ кажется, что она неспособна сильно любить. Я не сомнѣваюсь, что она любитъ лорда Фауна, но мнѣ что-то не вѣрится, чтобы она его такъ горячо любила, какъ я тебя.

-- Какъ-бы то ни было, они помолвлены, произнесъ Франкъ,-- и сдѣлаютъ отлично, если женятся. Во всякомъ случаѣ предупреждаю тебя, продолжалъ онъ, и голосъ его принялъ оттѣнокъ стро гости -- если, лордъ Фаунъ откажется, я, какъ родственникъ, вступлюсь за нее непремѣнно.

-- Неужели ты рѣшишься съ нимъ драться? воскликнула Люси.

-- Нѣтъ, душа моя, успокойся. Въ наше время дуэли не въ ходу или, Во крайней мѣрѣ, очень рѣдки; притомъ я и Фаунъ -- мы оба люди совсѣмъ не воинственнаго характера. Но я дамъ ему почувствовать, что я о немъ думаю, и что думаютъ о немъ другіе. Онъ употребляетъ самыя жалкія увертки...

-- Зачѣмъ-бы онъ сталъ увертываться, если-бы къ тому не было причины? возразила молодая дѣвушка.

-- Онъ дѣлаетъ это изъ трусости. Имъ можетъ распоряжаться каждый, ему врутъ всякій вздоръ, онъ и вообразилъ, что изъ-за этого ожерелья возникнетъ исторія; а онъ боится исторій. Но кончится тѣмъ, что онъ все-таки на ней женится, и мнѣ кажется, что леди Фаунъ напрасно старается разстроить свадьбу. И ты напрасно вмѣшиваешься въ это дѣло.

-- О, нѣтъ, я не беру на себя ничего, отвѣчала Люси.-- Когда она жила здѣсь, то своимъ присутствіемъ стѣсняла всѣхъ. Она едва говорила съ леди Фаунъ, и ея дочерьми, и мнѣ кажется, что даже прислуга догадывается, что женихъ и невѣста поссорились между собой.

Люси умолчала, однако, о томъ, какъ Лиззи предлагала ей брошку въ подарокъ и какъ все это время до нея долетали ежедневно различные слухи, о какихъ-то старыхъ долгахъ леди Эстасъ, объ исторіи съ фамильнымъ ожерельемъ, о ссорѣ Лиззи съ леди Линлитгау, тотчасъ послѣ свадьбы съ сэромъ Флоріаномъ. Вообще Люси имѣла очень дурное мнѣніе о Лиззи и внутренно скорбѣла о томъ, что ея благородный, великодушный Франкъ теряетъ время и трудъ на защиту такой недостойной личности, какъ его кузина. Но въ ея чувствахъ къ Лиззи не было и тѣни ревности, такъ что она не произнесла ни одного слова въ ея осужденіе, ограничившись замѣчаніемъ, что люди не одинаково созданы.

Женихъ и невѣста перешли къ своимъ собственнымъ дѣламъ. Люси съ жаромъ объявила, что она не желаетъ торопить его свадьбой.

-- Я знаю, сказала она, что тебѣ предстоитъ немало заботъ и нахожу, что для твоей собственной пользы необходимо, чтобы мы подождали еще годъ или два.

Франка поразила такая практичность взгляда въ молодой дѣвушкѣ и такое горячее сочувствіе къ его собственнымъ интересамъ.

-- Я готовъ подчиниться во всемъ твоей волѣ, отвѣчалъ онъ, лаская Люси,-- одного только не сдѣлаю.

-- Чего именно? спросила она съ улыбкой.

-- Не уступлю тебя никому! Иногда мнѣ приходило въ голову, не слѣдуетъ-ли мнѣ отказаться отъ твоей руки, потому-что мнѣ положительно нечѣмъ тебя обезпечить въ будущемъ; но есть границы всякому самоотверженію, и на такую жертву я рѣшительно неспособенъ. Я не могу этого сдѣлать. Какъ ты думаешь, правъ я?

Читатель легко пойметъ, что отвѣтила Люси на такой вопросъ, и потому мы не станемъ вдаваться въ подробности, описывая, какъ молодой юристъ заключилъ ее въ свои объятія и какъ онъ страстно цѣловалъ ее, увѣряя, что если-бы она вздумала вдругъ, изъ великодушія, отказаться отъ даннаго ему слова, онъ совсѣмъ погибнетъ. Разговоръ ихъ кончился слѣдующимъ рѣшеніемъ: объявить леди Фаунъ, что ранѣе конца будущаго года они не станутъ вѣнчаться и попросить у нея позволенія, чтобы Люси, вплоть до свадьбы, оставалась въ Фаун-Кортѣ.