Бриллиантовое ожерелье

ГЛАВА V. Фамильное ожерелье.

Джонъ Эстасъ, зять леди Эстасъ, объявилъ своему пріятелю Грейстоку, кузену леди, что адвокатъ Кампердаунъ собирается "перефинтить" леди. Джонъ Эстасъ употребилъ, можетъ быть, нѣсколько тривіальное выраженіе, тѣмъ не менѣе все-таки сказалъ правду. М-ръ Кампердаунъ, дѣйствительно, намѣревался серьезно добиться возвращенія брилліантовъ. Этотъ шестидесятилѣтній джентльменъ былъ стряпчимъ фамиліи Эстасовъ еще при отцѣ сэра Флоріана; отецъ-же его былъ повѣреннымъ при дѣдѣ сэра Флоріана. Его близкое знакомство съ положеніемъ дѣлъ по имѣнію и вообще съ домашними обстоятельствами Эстасовъ давали ему право позволять себѣ нѣкотораго рода фамильярность съ членами ихъ семьи. Поэтому, когда Джонъ Эстасъ, заговоривъ о брилліантахъ, замѣтилъ, что маленькому наслѣднику придется такъ долго ждать своего совершеннолѣтія, что у него въ это время накопятся достаточныя средства для покупки еще большаго количества брилліантовъ, и наконецъ, что, для общаго спокойствія, не стоитъ поднимать такого гвалта изъ-за какого-нибудь фамильнаго ожерелья,-- то м-ръ Кампердаунъ позволилъ себѣ дать слѣдующій отвѣтъ:

-- Будь я проклятъ, если оставлю это дѣло!

-- Я право не понимаю, что вы тутъ можете сдѣлать? возразилъ Джонъ Эстасъ.

-- Что я могу сдѣлать? воскликнулъ старый стряпчій.-- Да я подамъ объявленіе въ высшій судъ, если это окажется нужнымъ. Силы небесныя! Да какъ вы-то сами, опекунъ наслѣдника, можете хладнокровно относиться къ такому явному грабежу? Вѣдь эти брилліанты равняются пожизненному годовому доходу въ 500 фунтовъ, а она ихъ загребла себѣ только потому, что ей такъ заблагоразсудилось.

-- А развѣ сэръ Флоріанъ не могъ ихъ отдать кому-нибудь на сторону? спросилъ Джонъ.-- Наконецъ онъ имѣлъ полное право продать ихъ.

-- Этого я еще не знаю, возразилъ Кампердаунъ.-- Я не обратилъ должнаго вниманія на это обстоятельство; но мнѣ кажется, что пропавшее ожерелье считается наслѣдственнымъ. Во всякомъ случаѣ оно есть такого рода движимое имущество, передать которое въ чужія руки безъ особенныхъ на то правъ -- невозможно. По моему ясно какъ день, что была кража и выходитъ дѣло скверное. У нея не было за душой ни копейки, и вдругъ все Эйрширское помѣстье поступаетъ къ ней въ пожизненное владѣніе! Она всѣмъ въ околодкѣ разсказываетъ, будто это имѣнье -- ея собственность, и будто она имѣетъ право продать его завтра, если ей это вздумается. Нѣтъ, Джонъ,-- м-ръ Кампердаунъ зналъ младшаго Эстаса еще ребенкомъ, онъ выросъ на его глазахъ и превратился въ мужчину, но старикъ не могъ оставить привычку звать его, какъ въ дѣтствѣ, по имени,-- нѣтъ, Джонъ, мы не должны этого допускать. Что вы, напримѣръ, скажете о просьбѣ, съ которой она недавно обратилась ко мнѣ: давай ей ежегодно извѣстную сумму на содержаніе ребенка, а малюткѣ нѣтъ еще двухъ лѣтъ?

М-ръ Кампердаунъ всегда былъ противъ женитьбы сэра Флоріана; однажды онъ даже навлекъ на себя неудовольствіе покойнаго лорда, выразивъ ему слишкомъ рѣзко свое мнѣніе на счетъ этого вопроса. Онъ пробовалъ было объяснить сэру Флоріану, что леди, не принося съ собой ни копейки приданаго, не имѣетъ ни малѣйшаго права на такое громадное обезпеченіе, которое сэръ Флоріанъ намѣревается ей завѣщать. Но сэръ Флорянъ былъ непреклоненъ, и не измѣнилъ ни завѣщанія, ни раздѣльнаго акта. Что-же касается страшнаго дѣла о брилліантахъ, то о немъ шепнули Кампердауну уже послѣ смерти сэра Флоріана. Ювелиры, на сохраненіе которымъ были ввѣрены всѣ фамильныя драгоцѣнности, послѣ кончины послѣдней леди Эстасъ, поспѣшили сообщить стряпчему всѣ подробности тотчасъ-же по возвращеніи молодой вдовы изъ Неаполя, Оказалось, что покойный сэръ Флоріанъ, по возвращеніи съ молодой женой изъ Шотландіи въ Лондонъ, передъ самымъ отъѣздомъ своимъ за-границу, взялъ обратно отъ ювелировъ если не всѣ драгоцѣнности, то по крайней мѣрѣ самыя цѣнныя вещи, и не возвращалъ ихъ болѣе. Что-же касается ожерелій, то ювелиры могутъ съ точностью указать даже день, когда оно отъ нихъ принято.

Заручившись этими свѣденіями, м-ръ Кампердаунъ приступилъ къ дѣлу. Онъ началъ съ того, что послалъ весьма вѣжливое и даже любезное письмо въ леди Эстасъ, въ которомъ почтительнѣйше намекалъ, что для соблюденія общихъ семейныхъ интересовъ, слѣдовало-бы, чтобы всѣ родовые брилліанты находились въ одномъ мѣстѣ, нераздѣльно. Лиззи, прочитавъ письмо, улыбнулась и мысленно сказала себѣ, что она не понимаетъ, какимъ образомъ ея личные интересы могутъ быть соблюдены при такомъ распоряженіи имуществомъ. М-ру Кампердауну она ничего не отвѣтила. Нѣсколько мѣсяцевъ спустя, когда у нея родился наслѣднихъ и когда она, вдовствующая леди Эстасъ, проѣзжала Лондонъ, отправляясь изъ Бобсборо въ Портрэ-Кестль, между нею и м-ромъ Кампердауномъ было устроено свиданіе. Она употребляла всевозможныя тонкія уловки, чтобы избѣжать этого свиданія, однако ее вынудили принять стряпчаго. Гг. Мобрэ и Мопюсъ посовѣтывали ей не уклоняться отъ свиданія съ Канпердауномъ.

-- Мужъ мой подарилъ мнѣ это ожерелье, а они требуютъ его назадъ, говорила она съ негодованіемъ м-ру Мопюсъ.

-- Не отдавайте его, отвѣчалъ м-ръ Мопюсъ.-- Если вамъ самимъ трудно будетъ отказать Кампердауну,-- пришлите его къ намъ. Мы съ нимъ уговоримся.

Свиданіе состоялось; м-ръ Кампердаунъ имѣлъ терпѣніе ясно и подробно высказать леди Эстасъ, что доходами съ помѣстья Портрэ она могла пользоваться только пожизненно. Послѣ ея смерти имѣніе непремѣнно должно присоединиться въ прочимъ владѣніямъ фамиліи Эстасовъ. Всѣ эти непріятныя для нея разъясненія были сдѣланы ей въ присутствіи Джона Эстаса, но леди не удостоила сдѣлать ни малѣйшаго замѣчанія за рѣчь стряпчаго.

-- Вы взводили понять смыслъ раздѣльнаго акта, леди Эстасъ? спросилъ Кампердаунъ.

-- Мнѣ кажется, что я все поняла, отвѣчала леди.

Собираясь уходить, старикъ напомнилъ ей о брилліантахъ. Леди Эстасъ отвѣчала молчаніемъ.

-- Не лучше-ли отослать ихъ немедленно къ господамъ Гарнетъ, замѣтилъ Кампердаунъ.

-- У меня нѣтъ никакихъ брилліантовъ и отсылать мнѣ нечего, отвѣчала леди и скрылась прежде, чѣмъ Кампердаунъ успѣлъ сообразить, что ему сказать на это рѣшительное отрицаніе.

-- Нѣтъ, видно, мнѣ легче будетъ вести съ ней переговоры письменно, а не словесно, сказалъ онъ, обращаясь къ Джону Эстасу.

Стряпчіе, подобные м-ру Кампердауну, дѣйствуютъ вообще очень медленно, и потому прошло три, четыре мѣсяца прежде, чѣмъ онъ собрался написать отъ своего имени письмо въ леди Эстасъ; въ этомъ письмѣ онъ очень вѣжливо объяснилъ ей, что его прямая обязанность состоитъ въ наблюденіи, чтобы цѣнное имущество фамиліи Эстасовъ было отдано на сбереженіе въ вѣрныя руки, и что носятся слухи, будто нѣкое брилліантовое ожерелье, весьма большой цѣнности, считающееся наслѣдственнымъ фамильнымъ сокровищемъ, отдано ей на сохраненіе. Такъ-какъ эта дорогая вещь можетъ подвергнуться разнымъ случайностямъ, то не благоугодно-ли будетъ миледи сдѣлать распоряженіе, чтобы вышеупомянутое ожерелье било передано на сохраненіе господамъ Гарнетамъ? На это письмо Лиззи опять не отвѣтила ни слова, а когда стряпчій прислалъ ей второе письмо, въ которомъ упомянулъ о содержаніи перваго, она снова ничего не отвѣтила. Въ то время, когда Джонъ Эстасъ передалъ Грейстоку, что Кампердаунъ собирается перефинтить леди Эстасъ, фирма Кампердауна и сына готовила къ отправкѣ на почту нижеслѣдующее посланіе:

62. Нью-скверъ, Линкольн-Иннъ.

Мая 5, 186--

"Милостивая Государыня!

Какакъ повѣренные, обязанные наблюдать за ходомъ дѣлъ въ имѣніяхъ вашего покойнаго супруга, сэра Флоріана Эстаса, и обязанные соблюдать интересы вашего сына, а его наслѣдника, считаемъ своимъ долгомъ просить васъ возвратить ожерелье извѣстной цѣнности, находящееся, какъ говорятъ, въ настоящее время въ вашихъ рукахъ.

"Старшій членъ нашей фирмы, мистеръ Кампердаунъ имѣлъ честь неоднократно писать къ вамъ по этому поводу, но вы не удостоили его ни разу отвѣтомъ. Между тѣмъ мы убѣждены, что если-бы предположеніе, что упомянутое ожерелье находится въ вашихъ рукахъ, оказалось ошибочнымъ, то мы, конечно, были-бы тотчасъ извѣщены. Брилліанты эти были взяты у ювелировъ Гарнетъ сэромъ Флоріаномъ вскорѣ послѣ его женитьбы на васъ; нѣтъ сомнѣнія, что они тогда же были вручены вамъ на сохраненіе. Есть извѣстнаго рода фамильныя собственности, которыя никакъ не должны храниться у васъ, какъ у вдовы послѣдняго баронета, ибо онѣ составляютъ часть движимаго родового имущества, отчужденіе котораго возможно лишь при существованіи личнаго на то права или письменнаго акта. Такія собственности не переходятъ въ чужой родъ такъ, какъ, напримѣръ, мебель, наряды и другія незначительныя вещи. Брилліанты-же эти оцѣнены болѣе, чѣмъ въ десять тысячъ фунтовъ.

"Такъ-какъ вы оставили безъ отвѣта всѣ три письма мистера Кампердауна старшаго, то мы съ прискорбіемъ вынуждены напомнить вамъ, что если вы не обратите должнаго вниманія на настоящее письмо наше, намъ придется, по обязанности стряпчихъ, прибѣгнуть къ законнымъ мѣрамъ для возвращенія родовой собственности.

"Имѣемъ честь быть,

Милостивая Государыня,

вашего сіятельства всепокорнѣйшіе слуги

Кампердаунъ и Сынъ".

Леди Эстасъ и проч.

Лиззи не отвѣтила и на это посланіе.

Нѣсколько дней спустя по отправкѣ этого писька, старикъ Кампердаунъ, взявъ въ конторѣ дубликатъ письма, прочиталъ его Джону Эстасу.

-- Я все-таки не понимаю, какъ вы отнимете отъ нея брилліанты? спросилъ Джонъ..

-- Мы ее принудимъ представить актъ, по которому она имѣетъ право законно владѣть ими, отвѣчалъ стряпчій.-- Откуда она его возьметъ?

-- Ну, представьте, что она уже продала брилліанты?

-- Тогда мы начнемъ слѣдить за людьми, которые купили ихъ, воскликнулъ Кампердаунъ.-- Десять тысячъ фунтовъ, милый Джонъ! Помилуй Богъ мою душу! да вѣдъ это великолѣпное приданое для дочери, хорошее достояніе для младшаго сына. А мы позволимъ ей утаить ихъ, какъ утаиваютъ нѣкоторыя вдовы китайскія чашки или пару чайныхъ ложекъ. То -- дѣло обыкновенное, но чтобы можно было рѣшиться стянуть такое сокровище, какъ ожерелье,-- этого я отроду не слыхивалъ.

-- Это пренепріятное дѣло, сказалъ Джонъ.

-- А затѣмъ, не забудьте, прибавилъ Кампердаунъ,-- что она вездѣ разглашаетъ, будто помѣстье Портрэ также составляетъ ея собственность. Съ нею не скоро сладишь. Я съ перваго разу это понялъ. Да, надѣлаетъ таки она намъ хлопотъ, нечего сказать!

М-ръ Эстасъ замѣтилъ старику, что по его мнѣнію имъ не остается другого средства для развязки дѣла, какъ пріискать вдовѣ какого-нибудь почтеннаго джентльмена въ мужья.

-- Рано или поздно она все-таки выйдетъ за мужъ, продолжалъ Джонъ,-- а съ каждымъ мало мальчики приличнымъ человѣкомъ вамъ будетъ легче сладить, чѣмъ съ нею.

-- Да, признаюсь, надо быть изъ неприличныхъ неприличнѣйшимъ малымъ, чтобы не умѣть съ нами сладить, отвѣчалъ Кампердаунъ.

Но м-ръ Эстасъ, говоря о своемъ планѣ, не упомянулъ объ адвокатѣ Франкѣ Грейстокѣ, какъ предполагаемомъ имъ приличномъ мужѣ для леди. Когда Лиззи получила письмо отъ повѣренныхъ покойнаго лорда (это случилось, какъ мы сказали, день спустя послѣ визита, сдѣланнаго ею въ Фаун-Кортъ), она оставила его нераспечатаннымъ цѣлыхъ двое сутокъ. Распечатавъ-же конвертъ, она увидѣла незнакомый почеркъ, пробѣжала глазами первую строчку письма, взглянула на подпись и отложила письмо въ сторону. Два дня сряду послѣ этого она занималась своими домашними дѣлами, выѣзжала въ свѣтъ какъ будто письма и не бывало; но думала она о немъ ежеминутно. Брилліанты были у нея въ рукахъ, она возила ихъ для оцѣнки къ старому своему знакомому, м-ру Бенжамену, подъ фирмой Бартеръ и Бенжаменъ. М-ръ Бенжаменъ замѣтилъ ей, что держать въ Лондонѣ дома драгоцѣнные камни такой большой стоимости -- вещь весьма рискованная; но Лиззи чувствовала, что если м-ръ Бенжаменъ захватитъ брилліанты къ себѣ въ руки, то очень можетъ быть, что она ихъ обратно отъ него не получитъ. "Кто знаетъ, думала она,-- можетъ статься, гг. Кампердаунъ и Гарнетъ составили противъ меня заговоръ съ Бенжаменомъ? Что со мной будетъ, если вдругъ Бенжаменъ объявитъ мнѣ, что движимый долгомъ присяги, онъ передалъ брилліанты Кампердауну"? Лиззи намекнула ювелиру, что она пожалуй продала-бы ожерелье, если-бы нашелся хорошій покупатель. М-ръ Бенжаменъ (обращавшійся съ нею очень фамильярно) въ свою очередь намекнулъ ей, что тутъ можетъ встрѣтиться маленькое семейное препятствіе со стороны Эстасовъ.

-- О! никакого! возразила Лиззи,-- при томъ, прибавила она,-- я еще не рѣшила, разстанусь-ли съ брилліантами, или нѣтъ.

Затѣмъ она дала порученіе Бенжамену купить для нея несгораемый ящикъ, который былъ немедленно доставленъ къ ней ва домъ. Ящикъ этотъ до того былъ тяжелъ, что она съ трудомъ могла поднять его съ мѣста. Она поставила его къ себѣ въ спальню, въ лондонскомъ домѣ..

Утромъ на третій день, она, наконецъ, прочитала письмо. У нея въ то время была въ гостяхъ миссъ Мекнэльти; но ей она даже и не намекнула о содержаніи письма. Прочитавъ его у себя въ спальнѣ, Лиззи долго сидѣла, раздумывая о прочитанномъ. Вспомнилось ей, какъ она, вмѣстѣ съ покойнымѣ мужемъ, собиралась куда-то на обѣдъ, который давался въ честь ихъ, во время ихъ проѣзда черезъ Лондонъ, и какъ сэръ Флоріанъ принесъ ей ожерелье, упомянувъ, что это фамильные брилліанты.

-- Оправка ихъ сдѣлана по заказу матушки, присовокупилъ онъ,-- но теперь этотъ фасонъ вышелъ уже изъ моды; когда мы вернемся въ Англію, я велю передѣлать ихъ.

Къ этому сэръ Флоріанъ прибавилъ еще легкую супружескую шутку, сказавъ, что эти брилліанты впослѣдствіи достанутся ихъ старшей невѣсткѣ. "Что за бѣда, возразила сама себѣ Лиззи,-- что онъ такъ выразился, а все-таки ожерелье принадлежитъ мнѣ". Она два раза совѣтовалась съ м-ромъ Мопюсомъ объ этомъ дѣлѣ, и м-ръ Мопюсъ спросилъ ее, не существуетъ-ли какого-нибудь фамильнаго акта на ожерелье. О существованіи такого акта она никогда ничего не слыхала, да и Кампердаунъ объ немъ нигдѣ не упоминалъ. Прочитавъ письмо одинъ разъ, Лизви перечитала его еще разъ двѣнадцать и затѣмъ, какъ и подобаетъ хенщинѣ, увѣрила себя, что безопаснѣе всего оставить его совсѣмъ безъ отвѣта. Но ее томило предчувствіе чего-то непріятнаго. "М-ръ Кампердаунъ не такой человѣкъ, чтобы поднять вопросъ и оставить его безъ послѣдствій, думала она.-- Онъ пишетъ: "законныя мѣры". Что означаетъ слово: "законныя мѣры", и что именно могутъ они ей сдѣлать? Неужели м-ръ Кампердаунъ рѣшится посадить ее въ тюрьму, или отнять у ней помѣстье Портрэ? Она скажетъ, что готова присягнуть, что мужъ подарилъ ей ожерелье и пожалуй приведетъ даже слова, которыми онъ сопровождалъ подарокъ -- сочинить ихъ такъ легко! Вѣдь въ это время подлѣ нихъ никого не было. Но ее пугало слово законъ, она объ немъ понятія не имѣла, она даже не знала, какъ нужно дѣйствовать въ подобномъ случаѣ, какъ настоящій. Единственными ея совѣтниками были господа Мобрэ и Мопюсъ и м-ръ Бенжаменъ, но вѣдь на нихъ положиться нельзя, между тѣмъ какъ Кампердаунъ и сынъ и господа Гарнетъ тверды, какъ скала и пользуются такимъ-же довѣріемъ, какъ англійскій банкъ. Обстоятельства, несчастныя обстоятельства заставили ее обратиться къ Бартеру и Бенжамену, къ Мобрэ и Мопюсу, а какъ-бы она чувствовала себя спокойной, если-бы истинно честные люди были на ея сторонѣ! Съ какимъ удовольствіемъ она стала бы говорить своимъ друзьямъ о Кампердаунѣ и объ ювелирахъ дома Гарнетъ! Но довольство, безопасность, приличное положеніе въ свѣтѣ стоятъ такъ дорого -- десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ!.. Естьли у ней наготовѣ такая большая сумма? Сдѣланныя ею попытки показали, какъ трудно достать такія деньги. Когда она намекнула м-ру Бенжамену, чтобы онъ купилъ у нея ожерелье, этотъ достойный торговецъ чуть не прыгнулъ отъ радости. И на что ей теперь ожерелье, если она должна будетъ держать его всю жизнь въ желѣзномъ ящикѣ, который не сегодня, такъ завтра можетъ быть украденъ агентами Кампердауна въ то время, когда ея не будетъ дома? Ужь не лучше-ли пойти на сдѣлку и взять выкупъ? Но вѣдь нужно прежде узнать условія сдѣлки?

-- Если-бы у меня былъ хоть одинъ другъ, съ которымъ-бы я могла посовѣтоваться! воскликнула мысленно Лизви;-- истинный, вѣрный другъ, человѣкъ съ умомъ и съ открытымъ характеромъ, но такой, что не задумавшись посовѣтовалъ-бы мнѣ вернуть брилліанты кому слѣдуетъ и дѣло съ концемъ! Дядя деканъ, кузенъ Франкъ, старая леди Фаунъ,-- всѣ они навѣрно запоютъ одну и ту же пѣсню. Люди всегда очень умны, когда имъ приходится разрѣшать вопросы, касающіеся интересовъ ихъ друзей! Не обратиться-ли за совѣтомъ къ лорду Фауну?

Мысль о вторичномъ супружествѣ нерѣдко пробѣгала въ головѣ леди Эстасъ, и эта мысль не была изъ числа самыхъ дурныхъ мыслей, гнѣздившихся въ ея головѣ. Эта себялюбивая, черствая маленькая женщина, нерѣшавшаяся выпустить изъ рукъ заграбленное ею сокровище, задумала отдать себя и все свое состояніе за счастье испытать сильную страсть. Флоріана Эстаса она, конечно, никогда не любила. Сидя возлѣ него, она глядѣла на его красивое лицо, читала ему вслухъ стихи,-- но все это дѣлалось потому, что онъ былъ богатъ, и что для нея необходимо было сдѣлать выгодную партію. Онъ былъ хорошій мужъ, человѣкъ великодушный, откровенный, съ рыцарскими манерами, нѣсколько вспыльчивый, но вмѣстѣ съ тѣмъ очень тяжелый по своему умственному развитію; влюблена въ него она никогда не была. А теперь именно ей захотѣлось такъ любить, чтобы чувствовать себя способной всѣмъ пожертвовать для любимаго человѣка. Но такимъ чувствомъ еще никогда не билось ея сердце. Она во всю свою жизнь не встрѣтила человѣка, который-бы могъ возбудить въ ней сильную привязанность, и только мечтала объ немъ. Она была, такъ сказать, влюблена въ идею такой романической любви. "Ахъ, говорила она сама себѣ, въ часы уединенія,-- если-бы у меня былъ свой корсаръ, какъ-бы пламенно сторожила я его лодку, сидя на берегу моря".

И она вѣрила, что могла-бы поступать такимъ образомъ.

"А вѣдь не дурно быть и женой пэра, продолжала она разсуждать,-- тогда я сдѣлалась-бы одной изъ самихъ важныхъ леди въ Лондонѣ?"

Какъ вдова баронета, пользующаяся огромными доходами, она и теперь была важной леди, но въ ней таилось внутреннее сознаніе, что положеніе ея было довольно шатко. Семья епископа и домашніе декана мало ее уважали. Кампердауны и Гарнеты совсѣмъ не уважали. Мопюсы и Бенжамены обращались съ нею гораздо фамильярнѣе, чѣмъ съ настоящими леди. Она была довольно проницательна, чтобы понять все это. На комъ-же ей остановиться -- на лордѣ Фаунѣ или на невѣдомомъ корсарѣ? Самымъ невыгоднымъ атрибутомъ лорда Фауна былъ тотъ несомнѣнный фактъ, что самъ по себѣ онъ далеко не походилъ на великаго человѣка; не смотря на свое пэрство, онъ былъ бѣденъ и имѣлъ хвостъ сестрицъ; скученъ онъ былъ какъ синяя книга и не обладалъ никакими другими преимуществами. То-ли было-бы дѣло напасть на холостого пера съ оттѣнкомъ корсара! Все это хорошо, но покамѣстъ надобно-же на что-нибудь рѣшиться съ ожерельемъ?

Въ это время у нея гостила нѣкая миссъ Мекнэльти, состоявшая въ далекомъ родствѣ съ старой леди Лнилитгау. Средствъ у этой миссъ не было положительно никакихъ; она представляла образчикъ бѣдныхъ, но благородныхъ англичанокъ, средняго возраста и получившихъ довольно порядочное воспитаніе. Жить на счетъ своихъ знакомыхъ, какіе-бы они ни были,-- вотъ что составляло единственный источникъ ея существованія. Нельзя сказать, чтобы она но доброй волѣ поставила себя въ это зависимое положеніе: но она не старалась и избавиться отъ него. Она избрала свою долю, какъ необходимость: ей предстояли двѣ дороги -- или сдѣлаться приживалкой, или идти въ богадѣльню; она выбрала первую. Мысль о возможности заработывать себѣ хлѣбъ иначе -- никогда не входила ей въ голову. Она ничего не умѣла дѣлать, кромѣ двухъ вещей -- одѣваться какъ леди самымъ дешевымъ способомъ и стараться угодить другимъ. Въ настоящую минуту ея положеніе было затруднительно. Она поссорилась съ леди Линлитгау и была приглашена гостить къ старому своему другу Лиззи (скорѣе можно было-бы сказать къ старому недругу), и все по милости этой ссоры. Но о постоянномъ пребываніи въ ея домѣ и рѣчи не было; бѣдная миссъ Мекнэльти успѣла убѣдиться, впрочемъ, что вѣчно жить у леди Эстасъ небольшая благодать.

Въ нѣкоторомъ отношеніи миссъ Мекнэльти была, что называется, честная женщина.

Хозяйка и гостья сидѣли однажды вечеромъ, въ маѣ мѣсяцѣ, вдвоемъ, въ небольшой гостиной дома Моунт-Стрита. Онѣ отобѣдали въ этотъ день рано, пили чай и собирались ѣхать въ оперу. На часахъ пробило шесть; не смотря на то, что на дворѣ было еще совсѣмъ свѣтло, спущенныя цвѣтныя занавѣси совершенно закрывали единственное окно, освѣщавшее комнату; портьеры на дверяхъ также были опущены; входя въ гостянную, казалось, что наступилъ уже вечеръ.

Въ теченіе цѣлаго дня мысль объ ожерельѣ лежала свинцомъ на душѣ Лиззи и не давала даже простору ея воображенію для обычнаго созиданія воздушнаго замка, гдѣ онъ, корсаръ, долженъ царствовать властелиномъ, но гдѣ должна также находиться и другая особа.

-- А что, моя милая, произнесла наконецъ хозяйка дома (она обыкновенно называла миссъ Мекнэльти -- моя милая) вы знаете тотъ ящикъ, который я заказала ювелирамъ?

-- Вы спрашиваете о несгораемомъ ящикѣ? подхватила гостья.

-- Д-да; но только ящикъ, о которомъ я говорю, совсѣмъ не тотъ. Несгораемый -- чрезвычайно великъ. Я его заказала нарочно для брилліантовъ, подаренныхъ мнѣ сэромъ Флоріаномъ.

-- Я такъ и предполагала, замѣтила миссъ.

-- А какъ вы думаете, довольно-ли безопасенъ этотъ ящикъ?

-- Если-бъ я была на вашемъ мѣстѣ, леди Эстасъ, я бы ни за что не стала держать дома такихъ брилліантовъ. Я-бы помѣстила ихъ туда, гдѣ они лежали при сэрѣ Флоріанѣ. Ну, если къ вамъ заберутся воры, да убьютъ васъ?

-- Я никакихъ воровъ не боюсь, сказали Лиззи.

-- А я-бы ихъ боялась. Ну, а если, напримѣръ, вы поѣдете въ Шотландію, куда вы дѣнете свои брилліанты?

-- Я ихъ и прежде съ собой возила. Знаю, что это не совсѣмъ безопасно. Но куда-же мнѣ ихъ дѣть? воскликнула Лиззи.

-- Есть такіе люди, которымъ отдаютъ на сохраненіе подобныя вещи, замѣтила миссъ Мекнэльти.

Лиззи задумалась. Ей до смерти хотѣлось посовѣтоваться и высказать откровенно, что у нея было на душѣ.

-- Я не могу ихъ никому довѣрять, говорила она опять.-- Очень можетъ быть, что изъ-за нихъ возникнетъ процесъ!

-- Какой процессъ? спросила съ удивленіемъ гостья.

-- Я не могу вамъ всего сказать, но признаюсь, меня это сильно тревожитъ. Они требуютъ обратно ожерелье, подаренное мнѣ покойнымъ мужемъ; чтя его память, я ни за что не разстанусь съ этимъ подаркомъ. Когда онъ мнѣ надѣлъ ожерелье на шею то сказалъ, что оно принадлежитъ мнѣ; увѣряю васъ. Возможно-ли, чтобы я рѣшилась отдать кому-нибудь подарокъ мужа, да притомъ умершаго? Что-же касается цѣнности брилліантовъ, мнѣ до нея дѣла нѣтъ. Я не отдамъ ожерелья и все тутъ.

Говоря это, леди Эстасъ расплакалась и такъ успѣшно, что въ головѣ миссъ Мекнэльти родилось даже желаніе повѣрить ей на слово.

-- Если брилліанты точно принадлежатъ вамъ, замѣтила гостья,:-- то никто не будетъ вправѣ отнять ихъ у васъ.

-- И не отнимутъ ихъ, увѣряю васъ. Я имъ докажу, что я еще не совсѣмъ глупа.

Въ эту минуту въ головѣ Лиззи мелькнула мысль, что будь у нея милый, настоящій корсаръ, онъ сохранилъ-бы ея ожерелье, защитилъ-бы ее отъ цѣлой арміи Кампердауновъ. Лордъ Фаунъ едва-ли годится быть защитникомъ, подумала она, но въ то-же мгновеніе дверь распахнулась и слуга доложилъ: "Лордъ Фаунъ"! Визитъ въ молодой вдовѣ въ такой неурочный часъ былъ дѣломъ обыкновеннымъ для лорда Фауна. Правда, что улица Маунт-Стритъ не совсѣмъ по дорогѣ изъ министерства по индѣйскимъ дѣламъ въ палату перовъ, но извощичьему кабріолету ни по чемъ сдѣлать и крюкъ. Лордъ Фаунъ никогда не грѣшилъ въ отношеніи своихъ офиціальныхъ обязанностей, но что значатъ какіе-нибудь полчаса, которые онъ въ промежуткахъ между занятіями по двумъ должностямъ посвящалъ отдыху или частнымъ своимъ дѣламъ?-- самый взыскательный министръ и тотъ не могъ-бы быть въ претензіи на такую маленькую вольность со стороны неутомимаго служаки. Леди Эстасъ была вся въ слезахъ, когда слуга доложилъ о пріѣздѣ лорда, но комната была такъ слабо освѣщена, что онъ не могъ даже замѣтить слѣдовъ ихъ на ея лицѣ. Въ ту минуту, какъ онъ вошелъ, воображеніе Лиззи носилось еще вокругъ корсара и ожерелья, и она совсѣмъ забыла о высокомъ званіи, которое ей могъ доставить лордъ Фаунъ.

-- Сегодня вечеромъ въ палатѣ депутатовъ будетъ поднято дѣло о Саабѣ, произнесъ онъ вмѣсто отвѣта на какой-то вопросъ, сдѣланный ему миссъ Мекнэльти.-- А вашъ кузенъ, м-ръ Грейстокъ, продолжалъ онъ, обращаясь къ леди Эстасъ,-- по этому дѣлу будетъ дѣлать запросъ палатѣ!

-- И вы вѣрно будете тамъ для разрѣшенія этихъ вопросовъ? спросила очень наивно миссъ Мекнэльти.

-- О, нѣтъ! Я тамъ только буду присутствовать. Вы знаете, лорды имѣютъ на то право.

Затѣмъ лордъ Фаунъ довольно пространно началъ объяснять обѣимъ леди значеніе и правила британскаго парламента. Миссъ Мекнэльти млѣла отъ счастья, что лордъ говоритъ съ нею о такихъ важныхъ государственныхъ дѣлахъ. Леди Эстасъ знала, что подъ этой формой рѣчи лорда Фауна скрывается желаніе быть съ ней любезнымъ и подумала, что лучшаго отъ него не дождешься.

-- Только-бы мнѣ выйти за него замужъ, сказала она себѣ мысленно,-- я сдѣлаюсь женой пэра и всѣми уважаемаго человѣка, займу хорошее положеніе въ свѣтѣ; толкуй онъ себѣ что хочетъ, я и тогда буду одинаково выслушивать парламентскія исторіи о Саабѣ и всякій другой вздоръ.

Лиззи знала очень хорошо, что наклонности къ корсарству у лорда Фауна нечего было искать. Онъ опять заговорилъ о Саабахъ, когда Франкъ Грейстокъ вошелъ въ комнату.

-- Теперь у насъ представители двухъ палатъ, замѣтила шутя леди Эстасъ, протягивая руку вошедшему кузену..

-- Что-жъ, приготовили вы свою рѣчь о Саабѣ къ сегодняшнему вечеру? спросилъ съ видимымъ, интересомъ лордъ Фаунъ.

Ему казалось, что если-бы на его долю выпала обязанность говорить сегодня вечеромъ въ палатѣ, то онъ теперь-бы ужь началъ мысленно сочинять свой маленькій спичъ.

Но Франкъ Грейстокъ явился въ домъ своей кузины совсѣмъ не затѣмъ, чтобы толковать о владѣніяхъ индѣйскаго принца. Когда его пріятель Эстасъ намекнулъ ему о женитьбѣ на молодой вдовѣ, онъ расхохотался, но придя домой, долго думалъ объ этомъ бракѣ. Жизнь велъ онъ трудовую, работалъ неутомимо, составляя себѣ репутацію въ парламентѣ, ему везло -- какъ говорили всѣ его друзья -- на поприщѣ адвокатуры. Это былъ молодой человѣкъ, много обѣщавшій, одинъ изъ тѣхъ людей, о которыхъ начинаютъ говорить въ обществѣ; но все-таки онъ былъ бѣденъ. Онъ самъ сознавалъ, что природа, наградивъ его многими хорошими качествами, обошла однимъ -- умѣньемъ беречь деньги. У него былъ небольшой долгъ, и однакожъ, не принимая мѣръ къ уплатѣ этого долга, онъ тратилъ все, что зарабатывалъ. Ему необходимо было завоевать себѣ положеніе въ свѣтѣ посредствомъ женитьбы на богатой женщинѣ. Но найти дѣвушку, которую онъ могъ-бы искренно полюбить, которая была-бы и хороша собой, и богата, и знатна,-- объ этомъ онъ не смѣлъ даже мечтать. Разсуждая самъ съ собой о любви, т. е. о такой любви, которая могла-бы овладѣть всѣмъ его существомъ, Франкъ мысленно рѣшилъ, что кромѣ Люси Моррисъ ни одна женщина не будетъ повелѣвать имъ. Онъ изучилъ себя довольно въ этомъ отношеніи и могъ утверждать, что это такъ; но между тѣмъ онъ зналъ, что его не связываетъ съ нею никакое слово и что онъ свободенъ. Онъ могъ смѣло питать въ себѣ тайное чувство честолюбія, не боясь оказаться безчестнымъ. Вотъ почему онъ и пріѣхалъ къ прекрасной вдовѣ. Ухаживанье за ней не могло быть продолжительно. Онъ могъ сдѣлать ей предложеніе хоть завтра,-- а не-то и сегодня,-- безъ всякаго колебанія. Она могла и принять его предложеніе, и отказать ему, "въ томъ или другомъ случаѣ, разсуждалъ Франкъ, бѣды мнѣ никакой не будетъ".

Точно тѣ-же мысли пронеслись и въ головѣ Лиззи, когда она сѣла между обоими джентльменами и заговорила съ ними. Она знала, что кузенъ Франкъ бѣденъ, но ей показалось, что она можетъ влюбиться въ него. Онъ былъ не совсѣмъ похожъ на корсара, но имѣлъ нѣкоторыя корсаровскія свойства. Онъ былъ смѣлъ, энергиченъ, немелоченъ и уменъ, способенъ составить себѣ имя,-- словомъ, такая личность, которой пріятно повиноваться, какъ мужу. Если-бы ей предложили на выборъ Франка и лорда Фауна, то она не задумавшись указала-бы на перваго. "Франкъ не выдастъ ожерелья, подумала она, возвращаясь къ своему коньку, особенно если онъ пойметъ, что ему можно будетъ извлечь выгоду изъ этихъ. брилліантовъ. А лордъ Фаунъ -- тотъ ужь, конечно, велитъ мнѣ уступить ожерелье Кампердауну".

Лордъ Фаунъ тайно выжидалъ ухода кузена, а кузенъ выжидалъ отъѣзда лорда, и такъ-какъ Франкъ былъ настойчивѣе лорда Фауна, то лорду поневолѣ пришлось ретироваться прежде. Быть можетъ онъ вспомнилъ, что наемный кабріолетъ стоитъ шесть пенсовъ каждую четверть часа, или, можетъ быть, ему захотѣлось показаться въ палатѣ лордовъ прежде разъѣзда пэровъ,-- словомъ, онъ уѣхалъ. Миссъ Мекнэльти вышла также изъ комнаты и Франкъ остался съ глазу на глазъ съ вдовой.

-- Лиззи, заговорилъ онъ,-- вамъ должно быть очень грустно жить здѣсь въ одиночествѣ?

-- Да, я совершенно одинока! отвѣчала со вздохомъ леди.

-- И, конечно, несчастливы?

-- Какое ужь тутъ счастье, Франкъ? Есть дѣла, которыя меня сильно разстраиваютъ,-- вотъ, напримѣръ, хотите, я вамъ разскажу одно обстоятельство?

Франкъ приготовился уже было грянуть, чтобы она позволила ему быть ея утѣшителемъ, какъ вдругъ раздался сильный стукъ въ двери.

-- Слуги мои знаютъ, что я теперь никого не принимаю, сказала леди Эстасъ.

Но Франкъ Грейстокъ не успѣлъ еще опомниться, какъ миссъ Мекнэльти влетѣла въ комнату съ выраженіемъ ужаса на лицѣ и съ извѣстіемъ, что леди Линлитгау стоятъ уже въ передней, внизу.