Бриллиантовое ожерелье

ГЛАВА XXIX. Мнѣ бы лучше уѣхать.

Люси Морисъ чувствовала себя очень несчастною въ описанное утро воскресенья передъ завтракомъ, когда лордъ Фаунъ внезапно вскочилъ и пошелъ прочь къ дому. Она во второй разъ обвинила лорда Фауна во лжи. Она не вполнѣ понимала свѣтскіе обычая относительно этого предмета, но знала, что единственный проступокъ, дозволенный джентльменомъ, есть ложь. Этотъ проступокъ можетъ быть совершенъ джентльменомъ такъ-же какъ и прочими людьми, и чаще, чѣмъ всякой другой; но тѣмъ не менѣе по обычаямъ свѣта предполагается, что джентльменъ никогда не говоритъ неправды. Объ этомъ Люси имѣла нѣкоторое понятіе. Она знала, что "ложь" слово въ высшей степени гнусное. Она и дѣвицы Фаунъ не разъ говорили о тою, что Лиззи Эстасъ немножко лгунья, но сказать леди Эстасъ, что каждое произнесенное ею слово есть ложь, было-бы болѣе тяжкимъ преступленіемъ, чѣмъ самая ложь. Взвести подобное обвиненіе и въ такихъ словахъ противъ лорда Фауна значило-бы унизить себя навсегда, тѣмъ болѣе, что она хорошо знала, что лордъ Фаунъ не сказалъ никакой лжи. Онъ самъ вѣрилъ каждому слову, которое онъ произнесъ противъ Франка Грейстока. Правда, Люси считала малодушною жестокостью съ его стороны то, что онъ отзывался такъ о любимомъ ею человѣкѣ въ ея присутствіи, но это не могло быть основаніемъ къ обвиненію его во лжи. "Все-таки это была неправда", сказала она себѣ самой, наблюдая за быстро удалявшимся лордомъ Фауномъ, и стараясь думать, что теперь ей лучше позаботиться о себѣ самой. Лордъ Фаунъ, какъ большой ребенокъ, конечно, тотчасъ-же сообщитъ своей матери, что сказана ему эта злая гувернантка.

Въ залѣ она встрѣтила свою пріятельницу Лидію.

-- Ахъ, Люси, что сдѣлалось съ Фредерикомъ? спросила она

-- Лордъ Фаунъ разсердился ма меня до того, что, я увѣрена, не станетъ завтракать со мною. Поэтому я не сойду внизъ. Не потрудитесь-ли вы сказать объ этомъ вашей мама? Если ей вздумается переговоритъ со мною, то пусть пришлетъ сказать, и я, разумѣется, тотчасъ-же явлюсь къ ней.

-- Что такое вы сдѣлали, Люси?

-- А опять сказала ему, что онъ говорить неправду.

-- Но почему?

-- Потому что... но какъ могу я объяснить -- почему? Почему какой нибудь человѣкъ дѣлаетъ что-либо такое, чего ему не слѣдовало-бы дѣлать? Тутъ виновато грѣхопаденіе старика Адама, я полагаю.

-- Вамъ не слѣдовало-бы обращать этого въ шутку, Люси.

-- Вы и представить себѣ не можете, до какой степени это мучитъ меня. Разумѣется, леди Фаунъ скажетъ мнѣ, чтобы я убиралась вонъ. Я вышла съ мыслью просить у него извиненія въ томъ, что я сказала въ прошлый вечеръ, но мнѣ пришлось повторить снова то-же самое.

-- Зачѣмъ-же вы повторили?

-- Я повторила-бы снова, если-бы онъ вздумалъ говорить мнѣ, что м-ръ Грейстокъ -- не джентльменъ. По моему мнѣнію, ему не слѣдовало этого дѣлать. Конечно, я была очень виновата; я знаю это. Но я думаю, что и онъ былъ неправъ. Почему-же только я должна признаться въ своей винѣ? Я пойду на верхъ и останусь въ своей комнатѣ, пока ваша мама не пришлетъ за мною.

-- А я скажу Дженъ, чтобы она принесла вамъ что-нибудь позавтракать.

-- Я нисколько не думаю о завтракѣ, возразила Люси.

Лордъ Фаунъ сказалъ своей матери и леди Фаунъ была этимъ въ высшей степени разстроена. Ея сужденія и чувства были раздѣлены между несомнѣнно существовавшею, хотя и не обширною привилегіей Люси, какъ дѣвушки, имѣвшей признаннаго жениха и еще большею привилегіей лорда Фауна, какъ мужчины, какъ пэра, какъ помощника государственнаго секретаря, которая, впрочемъ, принадлежала ему преимущественно въ качествѣ главы и единственнаго мужчины въ семействѣ Фауновъ. Подобная особа, если она удостоиваетъ явиться разъ въ недѣлю въ домѣ своей матери, побуждаемая къ тому сыновнимъ долгомъ, имѣетъ право говорить все, что ей заблагоразсудится, и ей ни подъ какимъ видомъ не долженъ никто противорѣчить. Конечно, у Люси есть женихъ, но, можетъ быть, на этотъ фактъ надо смотрѣть не болѣе, какъ на противовѣсъ ея ничтожества въ качествѣ гувернантки и леди Фаунъ, разумѣется, была обязана принять сторону своего сына и побранить Люси. Но что если Люси не вынесетъ покорно эти упреки и вздумаетъ оставить ихъ домъ!

-- Ты, конечно, не думаешь, что она пришла къ тебѣ съ цѣлію надѣлать тебѣ новыхъ дерзостей? спросила леди Фаунъ своего сына.

-- Нѣтъ, не думаю. Но ея характеръ такъ упрямъ и она такъ избалована вами,-- т. е. сестрами,-- что не умѣетъ сдерживать себя.

-- Но ты знаешь, Фредерикъ, она золотая дѣвушка, замѣтила леди Фаунъ.

Сынъ пожалъ плечами и объявилъ, что объ этомъ ему нечего говорить болѣе. Разумѣется, онъ можетъ оставаться въ Лондонѣ до тѣхъ поръ, когда м-ру Грейстоку будетъ угодно взять свою невѣсту.

-- Ты разбиваешь мое сердце, воскликнула несчастная мать.-- Она, разумѣется, должна оставить нашъ домъ, если ты желаешь этого.

-- Я не желаю ничего, сказалъ лордъ Фаунъ.-- Но мнѣ нѣтъ охоты вѣчно подвергаться опасности выслушивать, какъ меня называютъ лжецомъ.

И онъ величественно пошелъ по коридору и спустился внизъ завтракать, мрачный, какъ громовая туча.

Послѣ завтрака Амелія пришла къ Люси и вступила съ нею въ продолжительный разговоръ.

-- И такъ, Люси, вы знаете, нужно сдѣлать что-нибудь, сказала Амелія.-- Вы должны повидаться съ мама. Она не можетъ допустить, чтобы лѣто продолжалось, такимъ образомъ. Мама очень огорчена и не съѣла ни кусочка за завтракомъ.

Подъ этимъ Амелія подразумѣвала, что ея мать отказалась отъ обычной второй порціи ветчины.

-- Конечно, я пойду въ ней, какъ только она пришлетъ за мною. Мнѣ очень досадно, что случились такія непріятности.

-- Я не удивляюсь этому, Люси. Братъ мой тоже не въ духѣ. Подобные споры разстраиваютъ людей. Тутъ играетъ роль то, что называется норовомъ, Люси.

-- Зачѣмъ онъ сказалъ мнѣ, что м-ръ Грейстокъ не джентльменъ? М-ръ Грейстокъ истинный джентльменъ. Я не думала сказать ничего больше.

-- Но вы сказали больше, Люси.

-- Когда онъ сказалъ, что Грейстокъ не джентльменъ, я возразила, что это неправда. Зачѣмъ онъ сказалъ это? Ему вѣдь извѣстны наши отношенія. Они извѣстны всѣмъ и каждому. Развѣ вы нашли-бы благоразумнымъ оскорблять въ моихъ глазахъ м-ра Грейстока, когда вы знаете, что значитъ онъ для меня? Я не могу выносить этого и не хочу. Я уѣду завтра-же.

-- Я думаю, Люси, что вамъ лучше-бы выразить глубокое сожалѣніе о случившемся.

-- Вашему брату?

-- Да.

-- Тогда онъ снова станетъ оскорблять м-ра Грейстока. Я, пожалуй, попрошу у лорда Фауна извиненія, если онъ предварительно дастъ обѣщаніе никогда не говорить при мнѣ дурно о м-рѣ Грейстокѣ.

-- Я, право, не думаю, чтобы онъ согласился на такую сдѣлку, Люси.

-- Я тоже полагаю, что не могу. Должно быть я очень зла; я слишкомъ зла для того, чтобы оставаться здѣсь. въ этомъ состоитъ вся суть.

-- Боюсь, что вы слишкомъ горды, Люси.

-- Я думаю, что горда. Мнѣ одно непріятно, что я огорчила леди Фаунъ.

Амелія ушла, сознавая, что ей не удалось уломать гордую дѣвушку.

Между тѣмъ лордъ Фаунъ, шагая по берегу рѣки, въ одиночествѣ, размышлялъ о положеніи своихъ дѣлъ. Несчастенъ былъ для него тотъ день, когда онъ впервые увидѣлъ леди Эстасъ. Съ первой минуты своей помолвки съ нею, его преслѣдовали разныя непріятности ея обращенія съ нимъ; разные слухи о ней, переданные ему м-съ Гиттевей; угрозы м-ра Кампердауна судомъ но поводу брилліантовъ; оскорбленіе, нанесенное ему Франкомъ Грейстокомъ,-- все это вмѣстѣ внушало ему, что онъ едва-ли можетъ жениться на леди Эстасъ. Тѣмъ не менѣе онъ не видѣлъ приличнаго выхода изъ затруднительнаго положенія. Онъ былъ человѣкъ довольно совѣстливый и его мучила мысль, что онъ не хорошо поступаетъ съ женщиной. Надо, впрочемъ, признаться, что его совѣстливость происходила отчасти изъ опасенія, что свѣтъ обвинитъ его, а не Лиззи, но, во всякомъ случаѣ, онъ переживалъ теперь весьма тяжелыя минуты. Наказаніе за его проступокъ началось неотомщенными оскорбленіями со стороны Грейстока, и теперь ему казалось, что поведеніе Люси было продолженіемъ наказанія. Свѣтъ началъ уже относиться къ нему, лорду Фауну, съ тѣмъ недостаткомъ уваженія, котораго онъ такъ боялся. Онъ чувствовалъ, что у него не хватитъ силъ на борьбу съ общественнымъ мнѣніемъ, обвинявшимъ его въ дурномъ поступкѣ, и страдалъ отъ своей слабости...

Онъ обѣщалъ жениться на этой вдовѣ и намѣренъ исполнить свое требованіе, т. е. отдать ожерелье. Изъ за нея онъ получилъ два сильныя оскорбленія и долженъ перенести ихъ съ достоинствомъ. И развѣ онъ не вправъ поступить такимъ образомъ? Ничтожная обида, нанесенная ему Люси, стояла въ его умѣ на ряду съ другой сильной обидой, которую онъ получилъ отъ Грейстока. Онъ подозрѣвалъ, что даже и сестры относятся теперь къ нему съ меньшимъ уваженіемъ, чѣмъ прежде. А между тѣмъ онъ такъ заботился о томъ, чтобы поступать согласно съ своимъ долгомъ! Таковы были его сомнѣнія; въ одномъ онъ былъ вполнѣ увѣренъ, что Франкъ Грейстокъ -- негодяй, а Люси Моррисъ самая дерзкая дѣвушка во всей Англіи.

-- Что ты думаешь дѣлать, Фредерикъ? спросила его мать, когда онъ вернулся.

-- Въ какомъ отношеніи, мама?

-- Относительно Люси Моррисъ. Я еще не видала ее. Я находила, что лучше оставить ее на нѣкоторое время въ покоѣ, прежде чѣмъ увижусь съ ней. Я думаю, что она сойдетъ къ обѣду, какъ всегда.

-- Мнѣ до нея нѣтъ никакого дѣла.

-- Конечно;-- но на счетъ встрѣчи съ нею? Если во время обѣда всѣ станутъ молчать, это будетъ весьма непріятно, въ особенности, я полагаю, тебѣ.

-- Я не хочу, чтобы кто-нибудь безпокоился о моемъ комфортѣ.

На самомъ дѣлѣ, если-бы съ Люси никто не сталъ говорить во время обѣда, то это произвело-бы успокоительное дѣйствіе на лорда Фауна, который счелъ-бы всеобщее молчаніе и скуку жертвой, принесенной его чести.

-- Я, конечно, могу настаивать, сказала леди Фаунъ,-- чтобы она извинилась, но если она откажется -- что мнѣ дѣлать въ такомъ случаѣ?

-- Пожалуйста, мама, пусть не будетъ никакихъ извиненій.

-- Что-же мнѣ дѣлать, Фредерикъ?

-- Не мое дѣло говорить, что вамъ слѣдуетъ сдѣлать. Если правда, что она невѣста этого человѣка...

-- Конечно, невѣста.

-- То нѣтъ никакого сомнѣнія, что она хочетъ поставить себя въ совершенную независимость отъ васъ и я понимаю, что ея присутствіе здѣсь въ подобныхъ обстоятельствахъ должно быть весьма неудобно для всѣхъ насъ. Безъ сомнѣнія, она чувствуетъ свою силу.

-- Право, Фредерикъ, ты не знаешь ее.

-- Да, едва-ли и желаю знать ее лучше. Вы же можете предположить, что я хочу дальнѣйшаго сближенія съ молодой дѣвушкой, которая два раза назвала меня лжецомъ въ вашемъ домѣ. Подобное поведеніе, по меньшей мѣрѣ, не согласно съ обычаями и такъ какъ нельзя употребить противъ нея никакого наказанія, то слѣдуетъ только избѣгать сношеній съ нею. Я буду удовлетворенъ, если вы дадите ей понять, что я не желаю, чтобы она обращалась ко мнѣ съ разговорами.

Бѣдная леди Фаунъ начинала думать, что Люси была права, считая свой отъѣздъ единственнымъ средствомъ для умиротворенія лорда Фауна. Но куда-жъ она уѣдетъ? У ней нѣтъ своего угла; она могла заработаютъ себѣ хлѣбъ только въ качествѣ гувернантки; но, въ ея настоящемъ положеніи, ей почти невозможно было искать себѣ другого мѣста. Притомъ леди Фаунъ дала обѣщаніе м-ру Грейстоку, что до слѣдующаго года Люси будетъ имѣть пріютъ въ Фаун-Кортѣ. Она сама и ея дочери любили Люси, которая сдѣлалась для старухи столь дорогимъ существомъ, что выгнать ее изъ ихъ семейства значило-бы то-же самое, что отрѣзать одинъ членъ его,-- это было просто невозможно.

-- А думаю, мнѣ слѣдовало-бы лучше повидаться съ нею, сказала леди Фаунъ.

-- Только не для меня, замѣтилъ лордъ Фаунъ.

Леди Фаунъ медленнымъ шагомъ отправилась въ комнату Люси.

-- Люси, сказала она, садясь,-- какой будетъ конецъ изъ всего этого?

-- Если-бы вы знали, отвѣчала Люси,-- какъ мнѣ тяжело, что я огорчила васъ!

-- Я огорчена, моя милая; мнѣ кажется, что вспыльчивость завела васъ слишкомъ далеко.

-- Я знаю, что такъ.

-- Почему-же вы не сдерживаете своего нрава?

-- Если-бы кто нибудь пришелъ къ вамъ, леди Фаунъ, и сталъ-бы взводить тяжкія обвиненія противъ лорда Фауна или противъ Августы,-- развѣ вы не разсердились-бы? Развѣ вы были-бы способны перенести это?

Леди Фаунъ была женщина ограниченная, но честная. Она знала, что накинулась-бы на всякаго, кто въ ея присутствія отнесся-бы объ ея дѣтяхъ такъ оскорбительно, какъ относился лордъ Фаунъ о м-рѣ Грейстокѣ въ присутствіи Люси. Но она также привыкла думать, что лордъ Фаунъ въ Фаун-Кортѣ не могъ быть неправъ. Пришлось ей придумать какой-нибудь вѣскій аргументъ, повидимому, опровергающій доводы Люси.

-- Моя милая, сказала она,-- вы еще очень молоды. И хотя мнѣ и моимъ дѣвочкамъ вы такъ дороги, какъ только можетъ быть дорогъ другъ, и хотя вы можете мнѣ и имъ говорить, что вамъ угодно, но вамъ слѣдовало-бы знать, что лордъ Фаунъ составляетъ особое исключеніе.

-- Хотя-бы онъ говорилъ мнѣ, что м-ръ Грейстокъ не джентльменъ?

-- Насъ, конечно, огорчила-бы всякая ссора. Во всемъ этомъ виновата эта скверная, коварная женщина.

-- Совершенно такъ, леди Фаунъ. Я думала объ этомъ цѣлый день и убѣдилась, что мнѣ не слѣдуетъ оставаться здѣсь, покамѣстъ вы и ваши дочери имѣете дурное мнѣніе о м-рѣ Грейстокѣ. Я постоянно чувствую потребность сказать что-нибудь хорошее о м-рѣ Грейстокѣ, а вы постоянно думаете о немъ что-нибудь дурное... Скажите, леди Фаунъ, если у дѣвушки есть человѣкъ, котораго она любитъ и за котораго она обѣщала выйдти замужъ, то не долженъ-ли онъ быть ея лучшимъ другомъ! Не такъ-ли, леди Фаунъ?

Старуха наклонилась и, вмѣсто отвѣта, поцѣловала Люси.

-- Думать о немъ, какъ можно болѣе, заставляетъ меня не неблагодарность къ вамъ, продолжала Люси.

-- Конечно, душечка.

-- И такъ мнѣ необходимо оставить васъ.

-- Но куда-же вы поѣдете, Люси?

-- Я посовѣтуюсь съ м-ромъ Грейстокомъ.

-- Но что-же онъ можетъ сдѣлать? Вы его поставите въ большое затрудненіе. Онъ не можетъ найти для васъ пріюта.

-- Можетъ быть, меня примутъ въ домѣ декана, медленно проговорила Люси: она очевидно много думала обо всемъ этомъ.-- И вотъ еще что, леди Фаунъ: я не сойду внизъ, пока лордъ Фаунъ здѣсь, я не стану безпокоить его моимъ присутствіемъ,-- онъ можетъ быть увѣренъ въ этомъ. И вы можете также передать ему, что я не намѣрена извиняться; напротивъ, всегда останусь при своемъ мнѣніи, что онъ не долженъ былъ говорить мнѣ, что м-ръ Грейстокъ -- не джентльменъ.