Броквен. Город призраков

Глава 9. Песнь удачи[8]

Погода в Броквене сегодня выдалась просто отличная; холодный ветер совершенно не пробирал до костей, лишь игриво поднимал пола моей юбки в клеточку. Серые тучи освободили маленькую территорию для солнышка, которое не грело, но создавало тепло внутри лишь своим присутствием. В субботний день мы с Филсой отказались от каких-либо семейных обязанностей и рванули на горы, просто отдохнуть от городской суеты. Мы взяли все необходимое для пикника; сандвичи, фрукты, два пледа и хорошее настроение. Когда наступали суетливые дни в Броквене, например, сбор урожаев на искусственных плантациях или подготовка к какому-то празднику, всегда становилось непривычно шумно для монотонного города. В это время призраки старались впасть в некую временную спячку, шум их раздражал, также как и маленькую меня, которая привыкла к полному спокойствию. Филса хоть и славилась энергичностью, но всегда поддерживала меня, а потому мы и ходили на родные склоны. Они находились достаточно далеко, там всегда было спокойно и чувствовался некий уют, который могли понять только такие девочки, как мы.

— Колбаса или грудка? — вопросила с интересом Филса, сравнивая передо мной два аппетитных сандвича. Изумрудные глаза горели, а белоснежные волосы, заплетенные в хвост, развевались на горном ветру.

Я отложила раскраску и упаковку фломастеров. Поправив брошь на груди, я, состроив мину а-ля «напыщенный дядька», принялась выбирать. В колбасе виднелись белые кружочки, а копчённая грудка выглядела очень даже ничего.

— А грудка без кожицы? — я облизнула губы, накрашенные блестящим блеском.

Филса повела круглым носом.

— Мама сказала, что вычищена от и до, — писклявый голос по тону напоминал ученого.

Мы любили вот так вот сидеть и не торопясь изображать кого-то. Такие игры приносили нам двоим удовольствие. Это всегда так сближало нас после трудной недели, что даже в памяти вдруг появлялись кусочки совсем раннего детства, когда мы в одних трусах ползали по глиняному песку Акилессы.

— Если будешь долго выбирать, в следущий раз Кена не принесу, — Филса указала взглядом на свой рюкзак, где мирно лежала кукла Кена с выкрученными шарнирами.

Знаете, даже капризный характер Хьюстон не раздражал меня. На её детские обиды и капризы я лишь усмехалась, ведь знала: мы с Филсой были одним целым. Это было видно ещё с самых пелёнок, как рассказывали наши мамы. Нас будто связывала невидимая нить. Когда мне было жутко хреново из-за минования очередных девяти дней, по истечении которых призраки Броквена так и не поднимались туда, моя подруга служила некой отдушиной. Мелодичный, удивительно бархатный голос и самые искренние и лечащие слова поддержки заставляли забыть о ночных кошмарах, где ко мне являлась строгая женщина и призрачный мужчина. Её понимание и энтузиазм вместе со мной капнуть глубже в историю Броквена заставляли сердце привычно забиться. Каждый проведённый день с Филсой после тех девяти суток все больше оживлял меня. Она как будто воскрешала меня, возрождала вместе с увядающими цветами, делилась чистым кислородом. После прогулок с Хьюстон я просыпалась другим ребёнком, почти беззаботным, со светлейшими игривыми волнами. Филса словно тоже обладала магией, как я. Этим она меня и зацепила, своей магической энергией. К слову, только Хьюстон приняла мой дар. Больше никто. Без неё я бы стала изгоем и, скорее всего, наложила бы на себя руки в будущем.

— Я торжественно заявляю, что выбираю грудку, — деловито отточила я, забирая из горячих рук Филсы сандвич и запихивая первый кусок в рот.

— Хороший выбор! Тогда я тоже за быстрое решение выберу грудку! — подлизалась Хьюстон сразу же. К слову, капризы быстро пропадали, стоило мне только повиниться ей. Хех, чудачка.

Дальше мы занялись нашей любимой детской рутиной. Сначала, уплетая сандвичи один за другим, мы рисовали в раскраске; разукрашивали платья принцессам разными, совершенно не сочетающимися цветами. Здоровый человек сказал бы, что это самая худшая гамма в человеческой жизни, но нам просто нравилось хаотично вместе разукрашивать, смеясь над «глазами, полными отчаяния» принцесс. Затем, объевшись, мы принялись играть в куклы. Несмотря на то, что нам было всего-то по восемь лет, драмы в наших кукольных сериалах было даже больше, чем в самом драматичном и страстном одновременно фильме. Чего только мы вместе не придумывали, смеясь на всю безмолвную гору: и измены, и любовный многоугольник, и тернистый путь к успеху. Потом, вдоволь насмеявшись, мы просто лежали на животе, вглядываясь в самый массивный склон Броквена, размышляли о том о сем…

— Как думаешь, сможем ли мы спасти Броквен вместе? — спросила полушёпотом Филса, смотря на далёкую старую иву, чьи длинные зеленые сгнившие ветви медленно качались туда-сюда. Это дерево было настолько особенным для Броквена, что его поместили на эмблему города. Говорили, что плакучая ива обладает особенной энергией, её облик должен знать каждый броквеновец. Живой и мёртвый, без исключения. Правда, никто не знал, зачем. Но почему-то все чувствовали Иву.

Я повернулась набок, всматриваясь вдаль.

— У Броквена слишком много загадок для маленьких девочек, — хихикнула я, но потом приняла серьезный вид, — думаю, как только я больше разовью свою магию, мы продвинемся.

Филса мечтательно вздохнула, вытаскивая из кармана комбинезона свой зелёный кулон. Она принялась вертеть его в руках, смотря через сверкающий аметист на высокий склон.

— Было бы классно, если бы нам помог кто-нибудь из этих, ну…

— Вайталши? — вздрогнула я, переводя взор на подругу.

— Угу, — кивнула Хьюстон. — Думаю, они были классными ребятами. Это ж как род Гостленов, только наоборот. Представляешь, к чему не прикоснутся — то вновь оживет. С этой силой так можно было бы возродить сотни мертвых деревьев Броквена! Сила Вайталши так бы помогла нам. Ну, знаешь, твоя сила и сила этого рода… гармония была бы, не иначе.

— Да, наверное, помощь кого-то из них была бы кстати, — сказала я тоскливо, понимая, что такого никогда не случится, — Но моя бабушка нам говорила, что…

— Помню. Род Вайталши истребили много лет назад.

— Соответственно, наследника не осталось, — продолжила я, озадаченно жуя травинку.

Филса сглотнула, сжимая в ладони кулон.

— Жаль, конечно… — в изумрудных очах подруги пропала искра. — Если бы не геноцид Вайталши, наверняка с Броквеном было бы все хорошо. Гостлены и Вайталши спасли бы призраков. Сто процентов уверена, Вайталши Броквена никогда бы не причинили городу зла.

Я похлопала помрачневшую Хьюстон по плечу.

— Хоть история и умалчивает, уверена, Вайталши никогда не хотели никому зла, — я усмехнулась. — Бабушка говорила, что Вайталши хорошо дружили с Гостленами много лет назад. Хэй, даже если этот чудо-род что-то натворил, до уничтожения мира ни один член рода не додумался бы, уверяю.

Филса кивнула, улыбаясь.

— Да и тем более, — продолжила я, надевая на шею Хьюстон кулон Возрождения, — ты лечишь меня каждый день и не даёшь тоске сожрать. Умная и действительно возрождающая меня, ты вполне подходишь на роль второго спасителя Броквена!

— Ага, мы раскроем эту тайну вместе, Елена, — сказала спокойно Филса и коснулась кулона, что будто передал ей через кончики пальцев зеленые искры.

Я чувствовала на своих щеках наполненные теплом руки и влажный шершавый язык на мочке. Слышала прерывистое дыхание и боязливое тихое блеяние. Где-то недалеко лязгала цепь.

— Елена! — голос Эйдана совсем охрип, даже чуть стал похож на женский. — Еленочка, ты в порядке? Что ты увидела?!

Беспокойный тон заставил стыд пробраться незаметно.

— Прекрати кричать, Эйд! — резко распахнула глаза, беря Тайлера за кисти, облачённые в белые рукава. Впервые я назвала Эйдана коротко… его взволнованный, до боли слезливый голос, пробирающий до костей, не нравился мне, вводил в панику и стыд. Почему-то мне представлялся его детский плач, когда узнал, что родители погибли. Не-е-ет, второй раз, тем более из-за меня он реветь не будет.

Лицо Эйдана было совсем близко к моему; губы, пронзительные чёрные глаза, мягкий нос и дыхание. Рядом с Тайлером сидела на коленях Телагея, сложив пальцы вместе и произнося какие-то обрывки фраз. Видимо, она молилась. У неё уже успело стечь с круглого лица несколько слезинок. Кислые персики…

— Ох, Елена! — ребята вмиг оживились, Телагея утёрла мокрые дорожки, облегченно улыбаясь. Эйдан протяжно выдохнул, отпуская мои щеки. Юнок отошёл к хозяйке, радостно блея.

Я сглотнула, сразу же проглядывая меж призрачных деревянных стеллажей, сквозь образовавшуюся недавно щель. Я ужаснулась, увидев, что круглый стол с обилием бирюзовых волн был пуст. За этим проклятым столом не было тех странных людей — стулья опустели, стояли так же, как и десять минут назад. Пять персон, Гостлен и… тот мужчина с кулоном Филсы. Что это, черт возьми, было?!

— Сколько я пролежала? — я изумилась, ощупав затылок. Боли не почувствовала.

Телагея хотела подлететь ко мне сзади и, видимо, осмотреть голову, но первым заговорил Эйдан, дрожащими руками вцепляясь в жезл Эйнари:

— Две минуты.

— Головой не ударилась, Эйдан успел тебя поймать, — еле выговорила Тела.

— Я уже почти превратился с этим жезлом в овоща, и тут ты летишь, — Тайлер хотел отшутиться, но совершенно не получалось; обеспокоенный взгляд, дрожащий голос и побледневшее лицо портили все его попытки создать мне хорошее настроение. — Ты зависла между стеллажами. Мы окликали тебя несколько раз, ты не отвечала, а потом… Ты что-то увидела, верно?

Скажу вам так, у Эйдана очень хорошая чуйка. Зуб даю, если бы он строил теорию про зону 51, то они все бы оправдались. От вида пустого стола меня пробрало. Голос того дядьки все ещё отдавался у меня эхом в ушах, и Филса, Вайталши, кулон… Я вдруг почувствовала, как изумрудные, горящие ненормальным огнём глаза этого Эрнесса будут сниться мне в самых страшных кошмарах. Он мне не нравился.

— …Потом скажу, по дороге, — сказала напряжённо я и узрела, как любопытство ребят сменилось печалью. Я судорожно добавила: — Мне не хочется здесь находиться. Где этот чертов Кабак?!

Эйдан встал, помогая мне подняться. Телагея нервно затопала ножкой.

— Мне кажется, что движения слишком тихие, — прокартавила задумчиво Марати, — давно я зашла сюда, когда мячиком пробила окно.

Тайлер цокнул.

— Ишь, не нравятся Кабаку мои нежные постукивания. А он мазохист, я погляжу, — Эйд от злости кинул книжку и растоптал её. — Эй, мафиозей кусок, открывайся!

Но ничего не произошло. Телагея вздохнула, поправляя сарафан и взяла Юнка на руки. Потёрла затылок, скрючивая губки бантиком.

— Не слишком сильно, товарищ Тайлер, — отчеканила Марати.

Я поставила руки в боки, быстро очухиваясь ото сна.

— Позлить тебя надо.

Тела вдруг вскрикнула. Я и Эйдан вздрогнули, Тайлер чуть жезл не уронил. Телагея всплыла в воздух, осматривая помещение со сверкающими глазами. Она очень возбудилась, как тогда, в нашу первую встречу.

— Повтори ещё, Елена! — проверещала громко девчонка, зарываясь в темные хвостики.

Я выгнула бровь.

— Ээ, позлить?..

Телагея закивала, проезжая цепью по всем половицам.

— Эйдана надо позлить! Кажется, здесь твоя магия, Елена, слаба, раз уж ты упала в обморок, а волны так и продолжали колобродить вокруг стола. Тем более, тебе надо отдохнуть, а вот товарищу Тайлеру стоит использовать эту сверкающую штуку по назначению! Там же, как вы рассказывали, хранится часть дара Елены, а значит, ты, Эйдан, тоже можешь колдовать. Расчеты производить я не умею, а вот запоминать детали — очень даже!

Я и Эйд замерли. Посмотрели друг на друга и увидели в глазах прозрение. А ведь правда…

— А что, идея хорошая! — Эйдан впервые за эти минуты улыбнулся. — Елена пока отдохнёт от магии, а я свой гнев направлю прямо во-о-от сюда! — и указал на алмаз Эйнари.

Отойдя от радости за хорошие для десяти лет мозги Телагеи, я нахмурилась.

— А как тебя разозлить, Эйд? — вопросила я, а Тайлер, кажется, чуть покраснел от моего произношения.

— Ну-у-у… — он замялся.

И начали мы все втроём думать. Предложения лились рекой, как и отрицательные кивки Эйдана.

— Шутки про чипсы? — начинала всегда Телагея, а продолжала я.

— Мне самому от них смешно.

— Мои нравоучения о том, как ты не должен есть чипсы? — повела бровями я.

— Я тогда съем тебя, но не разозлюсь.

— Товарищ Тайлер, а что насчёт шуток про помолвку?

— Э-эй, они меня только в краску вгоняют!

— Родственники? — я сразу укусила себя за язык.

— А это вгоняет меня в тоску.

— Надеть на тебя женскую одежду и сделать макияж? — с надеждой предположила Тела.

— По-моему, я не похож на гомика, — буркнул Эйд.

Попробовать-то надо.

— Ээ, ну почему же, — я попыталась подобрать соответсвующие острые шутки, — вона как на военных в Этисе глядел, «я люблю военных, красивых, здоровенных» или как там в этой русской песне пелось… Короче, ты вполне себе гомик, как Элтон Джон…

Эйдан надул губы и отрицательно покачал головой, мол «неудачно, подруга».

— Ну хотя бы на пять минуточек…

— Елена, не дури, — прошептал Тайлер.

Гнилые персики!

— Ну и люби своих девочек дальше. Когда передумаешь — скажи.

— А подставить под выстрел Елену? — предложила Телагея, ехидно щурясь.

— Весеннее обострение у подростков уже про… погоди, что? — Эйдан часто заморгал.

— Тебя злит, когда Елене плохо от кого-то или от чего-то, так во-о-от!

Я почувствовала недоумение.

— Что? Мне стало плохо только сейча…

Телагея закрыла мне рот рукой и продолжила:

— Верно, товарищ Тайлер?..

Эйд замер с открытым ртом.

— Ээ, ну, допустим?..

Тела толкнула меня к Эйдану, заставила посмотреть прямо в его непонимающие глаза. Я чуть слюной своей не поперхнулась. Кажется, я поняла, чего хотела юная Марати. Но театральности у меня как таковой было с грош.

— Елена? — Тайлер сжал жезл плотнее, направляя его вверх.

Стоило мне посмотреть на пустой стол позади друга, вспомнить всех тех людей, сидящих за ним. А ещё мне вспомнилась живая Филса и такой же кулон, как у Эрнесса. Меня замутило, веки потяжелели, желание уйти отсюда куда подальше вновь приобрело былой огонь.

— Эйд, прошу… — очи заслезились сами собой. — Я видела что-то жуткое и необъяснимое. Мне хочется уйти отсюда как можно скорее. Мне плохо, Эйдан, ужасно некомфортно. Открой этот проклятый Кабак, ради меня. Иначе я здесь не продержусь и сдохну. Нам задница, Эйд. Большая и жирная, если Кабак так и не откроется.

На руках и лице Тайлера выступили вены. Глаза загорелись огнём ненависти, на том месте, где он держал жезл, заискрились бирюзовые дорожки. Смотря наверх, Эйдан злостно зарычал, а дорожки принялись подниматься к чреву Эйнари.

— Из-за тебя, гребанный Кабак, у нас может ничего не получится! А ну, повернись жопой к нам!

От дикой злости, что набирала обороты, Эйд стукнул жезлом об пол, да так, что половицы провалились, а магия Эйнари ярко проявила себя, продырявив своим светом и бешеным потоком крышу здания. Все вокруг затряслось, начало расплываться и рассыпаться на мелкие щепки. Яркий бирюзовый свет озарил нас, защипал глаза. Вибрации и ультра звук надавили на все места. Было непривычно. Когда последние деревяшки под нами рассыпались, мы втроем упали на что-то более крепкое и, как мне показалось, пока визжала, на что-то явно каменное.

Крики наши прекратились спустя пять минут, на замену шоку пришло осознание. Перед нашими глазами засияли тысячи ночных огней; жёлтые, зеленые, голубые, оранжевые, красные. Кабак весь состоял из них, каждое здание в девять-пятнадцать этажей пестрило обилием ярких искр. По довольно гладким, чёрным дымчатым дорогам разъезжали старые, блатные автомобили восьмидесятых-девяностых годов. «Фольксваген-жук», «Форд», «Митсубиши» и много других. Из них кричали друг на друга да и просто громко смеялись в шутку призраки, такие же синие с кучей оков. Но они не выглядели муторно и слишком весело, как в Этисе, а вполне походили на реальных людей по поведению своему; какие-то были злы на кого-то, слышались отдаленные звуки драк, а в других уголках веселые пьяные визги и оживленные диалоги. Умершие здесь одевались знакомо до боли: брюки клёш, блестящие, смелые короткие платья и юбки, чулки до бёдер на подтяжкам, рубашки-размахайки с вычурными узорами, широкие шляпы, ободки с пером. Дым из толстых сигар и трубок оплетал каждый жёлтый фонарь, музыка с частым битом и высоким пением доносилась из каждого бара, ресторана и гостиницы, коих было на каждом шагу завались. Все светились неоновым жалящим светом, параллельно вылетающие из элитных зданий призраки удивляли. Казалось, Кабак был похож на Лос-Анджелес или Нью-Йорк, только поменьше. Но зато как ярко, какая живость чувствовалась повсюду, сколько эмоций вызвал! Думаю, яркий, пестрящий блатными мертвяками Кабак мне запомнится надолго в хорошем смысле. Огни даже подсвечивали месяц, а дымка меркла на фоне проезжающих машин и широких домов. Неужто эпоха семидесятых-девяностых…

— Опять крышу чинить, ну сколько можно! — где-то вдалеке вскрикнул недовольный басистый голос.

По сторонам от себя я увидела взъерошенного Эйдана, что все ещё сжимал жезл и направлял к верху, и Телагею, что с раскрытым ртом и, казалось, посветлевшим личиком смотрела на крупные здания Кабака, а также свесившиеся гирлянды. Юнок заблеял на всю округу, подпрыгивая, а Тела даже и не сильно-то его и держала, будучи заворожённая старинной красотой второго аномального места.

— Обкусанная чипса, это вот это?.. — у Эйдана язык все продолжал заплетаться. Подсвечиваемый яркими огнями, Тайлер закрепил Эйнари на застежке.

— Да! — воскликнула будто в экстазе Телагея, взлетая над рухлядью, которую Эйдан и пробил. — Ого, да вы застали времена, когда Кабак… стал ещё лучше!

— Кау-кау, Особенная! — к ней подплыл недовольный призрачный дядька, выдыхая из сигары дым прямо на девочку. — Ты, это, поаккуратней играй около городской администрации! То мячом пробила окно, то крышу сломала, бесстыжая! Что, на фронте манерам не учили?!

По своему тону этот призрак напоминал какого-то колхозника, не иначе. Он плевался слюной во все стороны, а Телагея лишь виновато улыбалась, теребя мячик в руках. Марати усмехнулась, одаривая мужика ярким блеском в белых глазах:

— Никак нет, мистер Смокнут! — Тела закартавила так, что её слюни полетели на призрака. — Я умею только петь и играть на органе, грамоте и этикету никак не обучена! Из словарного запаса у меня только военные фразы! — Марати указала на нас с Эйданом, что потихоньку поднялись. — А это мои друзья — Эйдан Тайлер и Елена Гостлен! Они…

Телагея осеклась, как только мужчина резко подплыл ко мне и заглянул прямо в глубину моих очей. Он едко заклокотал, глядя на Призрачную брошь, а Эйдан помрачнел.

— Гостлен, значит? — мужчина сделал затяжку.

Я чуть отстранилась, прикрывая брошь рукой.

— Распутная была девица… — засмеялся хрипло призрак, снимая шляпу, — убила одного, а потом нашла сразу другого и даже свою фамилию взять заставила. Вона каких девок оставила после себя аппетитных и зрелых, согласна, Особенная?

Телагея поежилась, светлое лицо скривилось от явного отвращения. Как же я её понимала сейчас…

— Зато я смогу вас спасти от Отца, как она, — улыбка никак не налезала.

Мужик усмехнулся. Кажется, моя одежда насквозь пропиталась запахом табака и перегара.

— Я бы на твоём месте так не радовался, детка, — белые глаза бандита хитро сузились. — Здесь, в Броквене сидит ещё сотня его последователей, я в их числе. Его планы восхитительны, и я не собираюсь в Ад по вашей воле, Гостлены. Как бы он не растоптал такое красивое личико, глаза-то её.

Я напрягалась ещё сильнее, выступили толстые вены. Тайлер еле сдерживал себя, а Телагея уже кусала ногти. Я вспомнила ту женщину за столом. У меня действительно были глаза Сабо Гостлен.

— Я знаю, о ком вы говорите, — твёрдо отрезала я. — И я, как Сабо Гостлен, так же не потерплю раздора.

Мужчина резко приблизился ко мне, злобно хихикая:

— Тогда побыстрее, до ночи Активации осталось совсем немного… Тик-так-тик-так…

— Мистер, давайте-ка вы пойдёте по своим делам, а мы по своим, — процедил Эйдан, взял меня за руку, бедную Марати за цепь вместе с Юнком, и повёл за собой, даже не оглядываясь.

А я оглянулась. Призрак сверлил нас взглядом; сигара давно потухла, шляпа понеслась по призрачным волнам Кабака, а дымка вокруг бандита стала зеленой. Количество тошнотворной слизи на его кандалах поражало. Мужчина, заметив мой боковой взор, поднял руку и стянул рукава кожаного пальто. Дыхание перехватило, когда я узрела жилистые руки, и каждый их сантиметр был покрыт трупными пятнами. Темно-зеленые дыры гноились, пузырились, чёрные капельки, обнажающие кости и мясо, стекали на асфальт. Призрак тихо хохотнул, облизнул гной и рот его расширился, стал похож на чёрную дыру, как у тех одичавших мертвяков. Я ускорила шаг, не давая Телагее даже чуть перевести взгляд назад. Она даже не спрашивала, вцепляясь ручками в мою блузу, словно я была ей старшей сестрой. А изуродованный бандит хмыкнул, гноящимися культями надел шляпу и, извиваясь, точно червяк, юркнул в глубину рухляди.

— Сотня последователей есть у Отца этого, — забурчал Эйд, постепенно отпуская нас. — Та мы вместе с Особенными не только последователей поставим раком, но и самого этого деда неосязаемого-невидимого-неслышимого!

Я как-то странно хихикнула, стараясь прогнать образ гнилого призрака из головы. Ощущение липкого страха и тошноты затаилось внутри.

— Я вот лично порешаю всех этим, как его… руволером! — отчеканила важно Тела, плавно прыгая по освещенным дорожкам и переглядываясь с блатными призраками, что рьяно и громко перешептывались между собой. Но драки и пьянки не прекратились, а глухие постанывания из мотелей продолжали терроризировать слух.

— Револьвером, — поправила осторожно я, трепля Телагею по плечу.

— Это не так важно, в любом случае мы победим и ничто нам не помешает! — Эйд кричал на всю улицу, все больше привлекая внимание призраков.

Нас с Телой и Юнком это совсем не напрягало. Мы знали, что призраки и так и так будут откровенно пялиться на нас. Они открыто обсуждали, не стеснялись преследовать, в прямом смысле идти за нами и вздыхать — удивленно и даже в какой-то мере восторженно. Призраки Кабака дивились нашей магии, придерживая шляпки и очки.

— Томми, Томми, смотри же! — крикнула толстая женщина из борделя на худого мужчину с призрачными густыми усами. — Глянь, из плоти и крови!

— Упаси Всевышний, это ли не Особенная с Людьми? — раздался хрипловатый деловой голос женщины, что стояла поодаль от двух лежачих в хлам призраков, и непринужденно курила кисэру.

— Японский городовой, настоящие! — призрак в порванных на коленях брюках клёш, который недавно смотрел в окно бара, а теперь выбежал, зазвенев дверным колокольчиком. Городская дымка вокруг затрепетала рядом с мужичком: по бороде стекали последние капельки мёда, в руках он держал две старые бутылки виски и коньяка, а также трясся чистый фартук.

Проходя средь оживленных улиц с полчищами гангстеров, мафиози, городских оторв и простых пьяниц, чьи синие фигуры освещали дымчатые фонари, а каждое здание в прямом смысле плыло за нами, Телагея подлетела к тому мужчине, отпуская из рук Юнка. Мясники из-за кромешных углов не добро так посмотрели на прыгающего около лавочек бомжей козленка, точа серебристые окровавленные ножи. Я мигом подхватила серого проказника, вопросительно взглянула на Эйдана, что наблюдал за тем, как Тела оживлённо болтала с таким же суетящимся призраком с бутылками спиртного.

— Что думаешь? — спросила я полушепотом, оглядываясь по сторонам. Обстановка стояла, ну, не очень милая, как в Этисе. Кто-то из блатных призраков смотрел на нас действительно с надеждой, как бы невзначай указывая на кандальную слизь. А кто-то неодобрительно шипел, сощурившись и идя то в противоположную нам сторону, то свистя проезжающим мимо автомобилям, то заходя в живые движущиеся здания с неоновым светом. Везде витал не аромат конфет и цветов, а настоящий смрад табака и алкоголя, что смешался с запахом крови, подозрения и презрения. Маленькие багровые кляксы на асфальте, домах и деревьях не давали мне покоя, вызывали легкую тошноту о представлении истории этих пятен. Даже призраки животных здесь напрягали; потрепанные дворняжки, противно гогочущие птицы, куча крыс с чёрными дырами по бокам, всклокоченной шерстью и когтями. Рыбы в небе здесь напоминали акул — свирепых, зубастых и таких же странных, как и эти призраки. Но знаете, что действительно пугало? Хруст. Под нами и тяжестью цепей безостановочно хрустела земля, хотя никаких камней и прочего хлама не было от слова совсем. Был очень странный звук; создавалось ощущение, что от каждого шага под землёй что-то перекатывалось, ударялось друг об друга. Магические волны плыли по асфальту, будто выискивая что-то или же чувствуя.

— Думаю, нам здесь долго задерживаться не стоит, — озадаченно повёл ртом Эйдан, топча хрустящую землю, — я дрался в своей жизни только один раз.

Все ещё внимательно следя за Телагеей, что размахивала руками перед призрачным мужчиной и смеялась вместе с ним, я фыркнула:

— А я вообще не дралась, тем более с использованием магии.

— О чем Тела с ним болтает? — вдруг изумился Тайлер, подходя к ним обоим. — Вот она глупая, зарежет же ведь мужик и не заметит.

Я поспешила за Эйдом, аккуратно кладя руку на рот белящему Юнку. Когда мы подбежали к призрачному, дымчатому коричневому зданию, где светил приглушённый жёлтый свет, мужичок добродушно улыбнулся, а Тела незаметно подмигнула. Такой жест от маленькой, неопытной невинной девочки удивил меня и Тайлера.

— Здорова, детишки! — мужик поздоровался рукой с бутылками. — Рад видеть в таком чудесном и, наверное, самом живом месте — Кабаке! Можете не представлять себя, Особенная малышка Телагея уже рассказала про вас! Вы, значится, спасители наши: огонь — Эйдан и свет — Елена, да не просто, а сама Гостлен! Слыхал я давно про тебя и про дар чудный твой, а бирюза как блещет из груди и по всему порочному району-то, выросла девчонка!

Я смутилась, оглядывая Призрачную брошь, что и впрямь искрилась родным бирюзовым цветом, слегка пульсируя. Рожицы приведений внутри будто улыбались.

— Знакомьтесь, это добрый дяденька, с которым я виделась в последний раз сто лет тому назад — мистер Брункинвункин! — Телагея хлопнула в ладошки.

— Здравствуйте, мистер Брункинвункин— Эйдан пожал призраку руку. — Да, мы пришли по ваши души, в хорошем смысле.

— Зовите меня просто Вунка! — хрюкнул бармен. — Мы вас ждём тут много созвездий, уже аж выпивка заканчивается! Я работаю в этом чудненьком баре, где сидит куча всезнающих бандитов! — он подмигнул Теле. — Телагея сказала, что вам кровь из носу нужно найти второго Особенного призрака. Сам я ни разу не видел эту сверкающую душу, но мои посетители говорили, что стукались с этим парнишкой!

Глаза Эйдана засверкали, он, заворожённый вновь пришедшей удачей, поплёлся ко входу в бар, а я за ним. Но путь нам преградила голубая волосатая рука Вунки.

— Я не договорил, детишки, — усмехнулся призрак, лязгая испачканными в соплях цепями. — Но за информацию нужно платить, таков закон Кабака.

— Сколько мы должны? — протараторил Эйд, копаясь в карманах рюкзака в поисках бумажника.

— Мне не нужны деньги, огонёк! — отмахнулся бармен. — Мне нужно выступление. Мужики мои женаты были, с дитятками, а сколько они тут уже сидят без них? Скучно им без детских песенок да танцев, а в Этис я… сами знаете, в Этис никто из Кабака не сможет попасть. А Телагея, ух, звездочка моя! — он обнял Марати за плечи. — Ваша подруга так любит петь для бандитов, да и в целом плохих людей, что с удовольствием согласилась выступить! Да, Телочка?

— Конечно, Вунка! — Телагея активно закивала, придерживая ногами Юнка. — Давно хотела дать здесь выступление! Убийцы — тоже люди, и их надо пожалеть, правда ведь, товарищи?..

Эйдан и я хотели возмутиться. Бандиты, что мертвые, что живые, были опасны для такой маленькой девочки, как Тела. Мало ли, зайдём мы в этот бар, нас там закроют и начнётся какая-нибудь потасовка?! Да, нам надо было как можно быстрее найти второго призрака, но не любой ценой же! Тем более не жизнью ребёнка! Но раскрыть рты нам не дали хитрые глазёнки Марати, лукавая улыбка и волны, что стали бледно-серыми, как бы говоря, что у неё есть… план.

— Ага, считаю, чистая правда! — по вискам Эйдана покатились капельки пота, но старался он держаться максимально убедительно, даже посмотрел на меня с улыбкой.

— Это ж ещё доказать надо, что убивали, — я нервно улыбнулась в ответ, кивая сначала Тайлеру, а потом и призраку.

Мёртвый бармен, видимо, подвох не почувствовал, даже глаза у него чуть заслезились от сказанной нами «правды».

— Верно подмечено, — сказал весело Вунка и, раскрыв дверь с колокольчиком, впустил нас внутрь здания.

— Нам наверх, — промолвил бармен, указывая на ветхую лестницу в темном коридоре, покрытую паутиной и жирным слоем пыли, — вы поднимайтесь, а я пока допинга в вискарь добавлю.

Мы все дружно кивнули и принялись не торопясь подниматься, слушая шум воды. Юнок (ого!) послушно скакал чуть впереди, издавая своими копытцами робкий звук. Оглянувшись вниз, Эйдан, легонько похлопав Телу по плечу, тихонько, не без удивления вопросил:

— Телагея, мы с Еленой искренне ценим твой энтузиазм и доброту, но тебе не кажется, что идти к… настоящим бандитам, а уж тем более поощрять их — немного странно для той, которую в прямом смысле застрелили?

— Это вам Вунка сказал, — я заметила тень улыбки на лице Марати, которую подсветил свет осколка. — А ему сказала я. Но это же Кабак, а значит, дурить здесь не запрещено. Да, некрасиво, да, плохо, но что не сделаешь ради блага? Когда я ещё живая была, чтобы получить продукты от влиятельных богатых людей, мне приходилось вмазываться им в доверие и петь песни про любую чепуху. Этот трюк сработает, уверяю вас!

Мы с Эйдом переглянулись. По глазам Тайлера было видно, что он поражён такой смекалке маленькой девочки, которая даже писать и читать не умеет. Телагея же, напевая странноватую мелодию, гордо поднималась к залу. Уже были слышны возгласы, куча брани и звон бутылок. По мере приближения жёлтого света становилось больше; виднелась богатая спиртным и размерами барная стойка, круглые столы с крошками от крекеров, а также освещённая деревянная сцена, за красными бархатными кулисами которой виднелся рояль. Зал казался большим, у каждого столика было расстояние метров пять минимум. Под тяжелыми оковами мускулистых, безумно отталкивающих огромных призраков с различными ранами скрипели половицы. Отвратительный запах давил на виски.

Как только мы зашли за порог действительно большого зала, по которому витала голубая дымка вместе с нашей магией, все бандиты синхронно повернулись к нам. Их лица были даже страшней, чем у одичавших призраков; бледно-голубые и с пустыми злыми глазами, на их мордах красовались шрамы, большие и не очень. У одного не было ноздри, у другого половины рта. Все прекратили разговаривать и выпивать, неодобрительно скалясь и харкая на пол:

— Эт че ещё за шпана?! — рявкнул призрак с повязкой на глазу.

Не успели мы ответить с оледеневшими ладонями, как из-за наших спин нарисовался Вунка с двумя бутылками алкоголя:

— Господа, прошу не злиться незваным гостям! Это наши герои — Елена Гостлен, Эйдан Тайлер и Особенная Телагея Марати! Тела — ребёночек из Этиса, она пришла к вам, чтобы повеселить, прошу любить и жаловать!

— Привет! — Телагея рьяно запаха рукой, отпуская Юнка к самому дальнему столику. Думаю, козел был прав: хорошо было бы сесть да самый край и не наблюдать эти глазища.

Призраки вяло похлопали, ничего не говоря и снова возвращаясь к выпивке. Создалось такое ощущение, что они и не очень-то жаловались на одиночество без детей. Невежды. Ну, бандиты и в Африке бандиты.

Вунка, ставя бутылки на стойку, вдруг наклонился к моему уху.

— Садитесь куда хотите, — подмигнул он. — Вам что-нибудь хочется?

Эйдан услышал.

— У вас есть лимонад? — поинтересовался Тайлер.

Призрак кивнул, указывая на бутыль тархуна.

— Подойдёт?

— Елена?

Я кивнула в ответ.

— Да, две порции, пожалуйста, — и вручила бармену пару купюр, которые мне незаметно передал Эйдан.

— Вунка, выкатите рояль, пожалуйста, — исподтишка высунулась Тела, — мне нужно минутки две.

Бармен встрепенулся.

— Конечно-конечно, минута, звездочка!

Призрак бросился на сцену к потному роялю, а Телагея вновь подмигнула нам.

— Удачи, — только и смогли промямлить мы.

— Ага, она мне понадобится! — хихикнула Марати и, поклонившись, полетела через бандитов за кулисы.

Мы с Эйданом удачно сели за дальний столик. Гангстеры не обращали внимания ни на нас, ни на Телагею, что что-то мельтешила за кулисами. Через несколько минут бармен принёс нам зелёный бурлящий тархун. А подкрепиться мы, наконец, решили сандвичами из дома. Несмотря на то, что тархун так напоминал вкусный свойский лимонад, в нем отчетливо чувствовались нотки стоялой воды. Вунка добавлял её в каждый напиток, наливая мутноватую воду из большой цистерны. Бандиты активно выпивали стакан за стаканом, будто не чувствуя этот странный привкус.

— Хэй, Елена, — меня окликнул Эйд, проглатывая кусок копченой колбасы.

Я подняла голову, с удовольствием откусывая часть сандвича с сырным соусом и помидорами.

— Может, это, пока никто не слышит, расскажешь про то, что ты видела в той рухляди? — голос его подрагивал, стал глубоким.

Я еле проглотила кусок, чуть не поперхнувшись. Горло стало жечь, пальцы закоченели. Перед глазами снова всплыл облик того дядьки с зелёным кулоном. И его почему-то страшные фразы…

«Старая гармония падет, появится новая. И город мы назовём в честь сломавшейся гармонии!»

— Эм, ну… — я сжала стакан с тархуном, сглотнула. — Тот круглый стол был пустым, верно?

— Угу.

— А я видела за ним семерых людей. У всех них на плечах был герб Броквена. Это ещё что. Кажется, я видела Сабо Гостлен, мою родственницу. И видела странного мужчину. Они с Сабо о чём-то оживленно разговаривали. Я слышала весь диалог. Тот мужчина говорил о воскрешении, об особенной почве какого-то места и о том, что хочет свои силы воскресителя взять из этого места и сломать ту гармонию. Он хотел, чтобы призраков видела не только Гостлен, но и весь мир. Проще, этот мужик планировал оставить мертвых на Земле.

Эйдан отложил сандвич в сторону, шумно проглотил и весь посинел, раскрыл широко очи.

— Оставить мертвых на Земле? — казалось, Тайлер даже перестал дышать. — Это как до такого додуматься можно?.. Почва… особенная почва. Его силы и сила той Сабо. Гармония. А его что-нибудь характеризовало? Ну, дар его?

— Да, — подтвердила я, — у него был зелёный сверкающий кулон из аметиста с вырезанным цветком.

Эйдан кивнул, придерживая щеки ладонями. Он нахмурился, бледное лицо с выгоревшими веснушками приобрело мрачноту.

— Значит, возможно, его дар воскрешения был как-то тесно связан с Гостленами и той гармонией. То есть гармонией между миром живых и миром мертвых.

— Ты прав, — подметила я, — он говорил об этом, буквально втирал остальным людям и Сабо, а те кивали.

— Возможно, он из какого-то особенного рода, — предположил Эйд. — Как Гостлены. У вас же семейная реликвия — Призрачная брошь, а у этого этот кулон, с помощью которого он и колдует. Может, ты и узнала, какой век?

Я похолодела.

— Нет, но выглядели эти люди достаточно по-старинному. Точно не двадцать первый и даже не двадцатый.

— Давай предположим, что этот мужик уже умер, раз одеты старо. Получается, он не Отец. Какой-нибудь нанятый Сабо колдун, который немного того, ты понимаешь, о чем я.

— Умер, — из меня вырвался истерический смешок, — главный прикол в том, что этот кулон носила Филса.

Эйдан напрягся, но старался не подавать виду.

— Э, знаешь, безделушка-то может и осталась. Их сейчас на наших рынках таких пруд пруди, сама знаешь. Возможно, тебе показалось или же какая-нибудь знахарка сделала копию кулона того мужика. Но, Елена, успокойся. Это не Отец. Он такой здесь страшный, что творит херню похуже того колдуна по логике Броквена. Вон, сопли свои размазывает и запугивает кого ни попадя. Нам его самое главное сейчас поймать.

Я хотела ответить, чуть успокоенная, но осеклась, да и все посетители осеклись, как только заиграл рояль. Тихая и нежная мелодия раздалась по всему бару. Играя верх, до четвёртой октавы, все больше бандитов концентрировались на Телагее. Улыбаясь, она ловко перебирала клавиши пальцами, образуя минорную умеренную мелодию. Её ангельский, завораживающий высокий голос заставил всех окончательно замереть:

Минорная умеренная мелодия, что впилась в каждую клеточку тел призраков, резко сменилась на мажорную и задорную мелодию. Она граничила с форте, мецифорте и крещендо, веселые аккорды стаккато вылетали из-под тоненьких юрких пальцев. Правая рука перебирала высокие ноты то легато, то нон-легато, задевая высокие чёрные клавиши. Вы удивитесь, но бандиты начали… похлопывать в бодрый такт. Голос Телы стал весёлым, поднимающим со стула:

Уже двигая телом, призраки оторвались от выпивки и даже заулыбались, переводя вместе с Телагеей взор на бандита, что подыгрывал роялю на клавесине, смущенно ведя бровями. Хлопки становились все оживленней, слышались бодрые посвистывания, стук оков и тяжелых сапог. Бандиты мычали мелодию, следя за Телагеей. Та вдруг взлетела и, даря свой сладкий голос каждому гангстеру, плавно прыгала от стола к столу, а пианино продолжало само играть уже въевшуюся музыку:

Телагея раскрыла куртку большому бородатому призраку в чёрном, давая узреть на его футболке четырёх фигуристых женщин в латексных костюмах чёрных кошек, ярко-красной помадой и розовыми микрофонами. А на верху было написано белым шрифтом «Black cat». Призрачные мужики в прямом смысле басисто заверещали, подлетая в смутившемуся и улыбавшемуся бандиту.

— Бог ты мой, Чёрный Аметист, ты тоже их слушаешь?! — провизжала высокая гора мышц, раскрывая кожаную куртку с такой же футболкой.

Тот гангстер прикрыл рот руками, на глазах выступили слезы.

— Какие ты альбомы больше всего любишь?! — спросил он. — Я обожаю их «Мячик и лягушка»!

— А мне нравится «Фея с огненным глазом»!

Веселая, льющаяся широкой рекой песня заполнила весь бар. Музыка, её яркие аккорды, нежная мелодия и правдивые слова успели запасть жестоким мужчинам в душу. На припеве про хорошие дела, добро и радугу они танцевали до упаду, уже запомнив несложные слова. Все вокруг загремело, призраки наслаждались таким искренним пением и детским танцам Телагеи, что вместе с ними хлопала в ладоши, собирая в круг:

Все вдруг замерли и Телагея повисла на носочке, бегая глазами по залу. Но вдруг, взлетев до люстры, она громко пропела:

Затем Телагея вновь подлетела к роялю, началась та умеренная мелодия, постепенно затухающая, но мажорная, отдающая теплом и семейным духом:

Телагея нажала последний аккорд, ярко и гордо, а затем бахнула крышкой рояля и, улыбаясь, встала в позу балерины, а Юнок проскакал перед ней и громко проблеял. Зал наполнился громкими аплодисментами, множеством басистых мужских «браво!». Бандиты, продолжая хлопать и кричать, все чокнулись и на пол разлилось пиво со стоялой водой. Рассмеявшись, призраки принялись яро копошиться в своих карманах, доставая бронзовые монетки. Тела сняла ботинок со своей ноги и щедро представила вперёд. Все ещё отходя от такого шоу, устроенного Марати, мы с выпученными глазами наблюдали, как в туфлю сыпались одна за другой монеты, наполняя почти до края.

— Это было прекрасно, звездочка! — прокричал воодушевленно бармен, подтирая платком выступившие слезы.

К Вунке неожиданно подлетел один бандит, лязгая цепями. Он что-то шепнул призраку на ухо, а затем Брункинвункин подозвал нас с Эйданом и Телагеей к себе:

— Детишки, а ну-ка сюда, мистер Рыжий Бес хочет вам кое-что сказать!

Когда мы все втроём подлетели к барной стойке, громадный призрак приказал нам жестом сесть за стулья. Он наполнил курительную трубку табаком и сел рядом с веселым барменом, перебирая в руке две костяные руны.

— У вас есть алмазная руда, бирюзовая магия и Особенная, — сказал бандит очевидную вещь, — значит, вы пришли в Кабак за вторым Особенным. С таким же розово-зелёным осколком, верно?

Мы кивнули.

— Вам несказанно повезло, детишки, — хмыкнул Рыжий. — Не было бы чего-то взамен, никогда бы вам не сказал, хорошо мне здесь, в Кабаке. Но раз уж спели песню, я признаюсь, что знаю его. Противный сопляк, жаждущий революции и освобождения. Юнец этот никого не боится, с несогласными с общим мнением дерётся, как со мной, например. Видите этот шрам? От него осталось, чтоб его. Второй Особенный обитает на западе Кабака, где мост проходит Броквеновский, а там бар-гостиница такая есть, «Сто ночей» называется. Она прямо у моста, ближе к началу лесов. Вот там его и найдёте. Звать этого мальчишку Кёртис Револ.

— Только аккуратней, — добавил бармен со странной улыбкой, — сейчас самое время для танцев на костях.