Броквен. Город призраков

Глава 22. На озере Бэддайнилейкер

Когда Амабель, убедившись, что Юла и Ула разогнали всех призраков по домам, отодвинула тяжелый хрусталь с задней нижней части купола, и мы вышли из Силенту и зашагали в сторону озера Бэддайнилейкер через городские кварталы и лесочки.

Улицы Города призраков пустовали, всякий призрачный гул стих; ветра, колыхающего рощи деревьев, совсем не было, а сияющие светлячки и маленькие рыбки парили над нами бесшумно, лишь изредка лязгая цепочками. Везде стояла тишина, от которой не гудели уши, но билось быстро сердце, и мелькали расплывчатые пятна пред глазами.

Погасли повсюду фонари, в домах не горела даже свеча, а свет белых плодов на кустах и деревьях стал тусклым, из-за этого они казались чёрными. Мы шли к озеру практически в полной темноте. Козлиные тропы освещал нам лишь месяц да бирюзовая магия, что стремглав неслась через рощи к озеру. Запах влажности становился все отчетливей.

Каждый из нас шёл уверено, даже Юнок важно задрал головку. Не было ни у кого и капли страха в глазах, появились на лбах желваки и светились на грудных клетках осколки Особенных. Теперь, когда узнали историю Броквена и то, на что пришлось пойти нашим предкам ради спасения города, поняли, что мы не просто счастливчики, которых из-за горящих магических стекляшек созвали на озеро… А потомками основателей Броквена, перед которыми есть долг — спасти город, в который они вложили свои души, и дать по заслугам человеку, который когда-то предал их и все разрушил. Сейчас, в этот самый миг, когда шли за волнами Призрачной броши, мы по-настоящему осознали, что являемся Особенными, Огнём и Светом, что силы основателей текут по нашим венам.

— Значится, почва прокричала тебе разговоры о гимне, — задумчиво подтвердила мои недавние слова Амабель, обволакивая дымом из трубки ребят. Она не видела ничего такого в том, что пыхтела в общественных местах с некурящими людьми, даже громкое подкашливание ее не смущало.

Я кивнула, следя за бирюзовыми волнами, что вели вперёд по каменным дорожкам. Уже мимо нас пролетали синие бабочки, которых я когда-то ловила на озере. Еловых лесков также становилось все больше, месяц сдвигался и прятался за острыми чёрными верхушками. Земля под нами становилась влажной, на траве проявлялись дорожки из серебристо-розовой пыльцы. Это говорило о том, что мы уже у цели.

Амабель помассировала висок, качая головой и рассматривая спины Особенных и Эйдана, что шли чуть впереди нас.

— Что вы думаете насчёт этого, Амабель? — поинтересовалась я несмело. Мысли о гимне, озере и ритуале перемешались в моей голове, одни сменяли другие и наоборот. Тяжело… — Это нормальное явление? Или все-таки почва хотела донести что-то важное?..

— Скорее второе, — сказала хрипло Пруденси, и теория о том, что это моя лишь паранойя, отпала. Даже не знаю, хорошо это или плохо. — Почва действительно кричит, когда шепчет что-то важное. Однажды она так прокричала фразу Итана Тайлера — «Обхитрим его!». Ну, мы и обхитрили с Силентийцами Отца…

— А причём здесь вообще гимн Броквена? — влился в разговор незаметно Эйдан, водя языком по губам. — Хотите сказать, что в этой простой песенке есть секретный шифр?

Амабель пожала плечами и многозначно ухмыльнулась.

— Это Броквеновская почва, все может быть, — ее ответ меня не очень порадовал, хотя я и понимала, что в Броквене действительно может случиться все, что угодно. Но потом Амабель продолжила как бы невзначай: — Не думайте, что почва просто начала бредить от отравления. Намотайте себе на ус, что гимн Броквена важен для спасения, неважно, понадобится ли он вообще. Все же помнят хотя бы припев?

— Его слова — мой первый стих перед Сантой, — подметил горделиво Кёртис.

— А мы с Юнком его пели солдатам в первые годы войны! — улыбнулась широко Телагея, скоча по серебряным дорожкам.

— Приблизительно помню, — ответила спокойно Мартисса.

— И я помню… — прошептал смущенно Милтон.

— Бабушка мне его с детства напевала, — кивнул Эйдан, поднимая уголки губ.

А мне вспомнилось, как мы с Филсой пели гимн Броквена вместе каждый раз, когда шли гулять… Будь то озеро, площадь, холм с Ивой — мы пели его везде, где только можно, слова сами вырывались из уст, ведь мечты о спасении Броквена и становлении героями не покидали нас ровно до того момента, как Филса умерла. Шесть лет после ее кончины я не смела даже и слова из песни проронить, потому что какой в этом был смысл, если без Филсы гимн не звучал.

А сейчас я резко вспомнила все слова, все куплеты и припевы… Захотелось напеть мелодию… Может, так бы она откликнулась и нашла меня?..

— Да… я тоже помню гимн, — подняв голову к небу, молвила я. — Надеюсь, моя п…

— Чудненько! — перебила Амабель, громко хохотнув. Кхм, говорить поверх других она тоже любила и довольно часто этим промышляла. Так Милтон не успел договорить на выходе из Силенту десять слов!

— Юнок, а ну-ка, брысь от лягушки!

Послышался строгий голосок Телагеи, что побежала по мокрой траве за Юнком. Боковым зрением увидела, как козлёнок поскакал за голубой озерной лягушкой, по пути сбивая длинные камыши. Его копытца создавали хлюпающий звук, разлетелись по сторонам все светлячки, проснулся лягушачий хор, сопровождаемый аккомпанементом шуршащей травы.

Призрачная брошь забилась на грудной клетке, тело будто пронзили сотни иголок, резко задышала свободней. Я почувствовала ту самую родную ауру, несравнимую ни с чем — ауру места, где находился Источник магии Гостленов, ее настоящий дом.

Все так же вдохнули полной грудью и остановились, Тела замерла на бегу, так и не поймав Юнка. А я вышла вперёд, осматриваясь.

Озеро Бэддайнилейкер было спокойно в эту ночь, загадочно и бесшумно. Сверкающий месяц, белые звёзды и чёрное небо отражались в безмятежной водной глади, озеро походило на большое зеркало. Ели чуть колыхались, на них собрались, казалось, все светлячки Броквена; свет попадал на знакомое полчище кустов и призрачных зайцев. Бабочки кружились вместе с синей пыльцой, затем их обволакивали бирюзовые волны. Они так посветлели, что даже сквозь них были видны пейзажи Бэддайни: могучие ели, танцы синей живности средь кустов и само озеро — великое, волшебное.

Что ещё удивительно, оно совсем не отличалось от озера в живом Броквене. Здесь я также чувствовала себя умиротворено и блаженно, словно оказалась в самом безопасном месте мира, а магия не чуяла никакого подвоха, играясь с водой и пыльцой. Отцу удалось изменить все в Броквене, кроме озера Бэддайнилейкер.

— Это… оно, — от вида старого мостика на глаза даже навернулись слёзы.

— Мы дошли… — Эйдан протяжно выдохнул, открепляя жезл Эйнари от рюкзака и поднимая в воздух, пропитанный волшебством Гостленов. — Даже не верится!

— Такое же красивое, как и всегда, — медленно подошла ближе к Эйдану. Тайлер тоже подрагивал и с явным трепетом водил по искрящейся рукояти жезла. Я же опустила голову на его плечо, стараясь унять приятную дрожь в кончиках пальцев. — Мое любимое место в Броквене…

Стало так хорошо здесь, как никогда в жизни не было. Испарились бесследно все переживания, сцены смертей Особенных, весь беспредел призрачного Броквена… Болезненные воспоминания из прошлого и настоящего точно смыла озёрная пена. Я уж совсем позабыла, каково это — слушать лёгонький плеск воды и не думать ни о чем, смотря с мостика на древние ели, обвитые бирюзовыми нитями. Все-таки Цветущая гора Дарли не сравнится с Бэддайнилейкер, хоть там и яркий свет, и радость за умерших, чьи белые призраки забирала Смерть. Только на тихом озере средь камышей и призрачных лягушек я могу полностью забыться, поддаться своим мыслям, которые Бэддайни, уверена, сохранит на века.

— Что ж, надо достать свиток, да побыстрей, — после небольшой тишины и минутки наслаждения столь дивным местом Эйд полез в рюкзак. Послышались шуршания, нарушающие благоговейную тишину. — Я уже не могу видеть эти синюшные пердящие-смердящие силуэты! Посмотрим, куда ты должна встать и что делать мне с Осо…

— Ммх, не могу, меня прямо распирает ностальгия!

Кёртис стал первым, кто осмелился шагнуть к озеру. Он широко расставил руки, запрыгивая сначала на мостик, а затем и… идя по воде ближе к другому берегу. Цепь на ноге звонко залязгала, ударялся о выпирающие лопатки дробовик, развевались края брюк клёш с золотыми выкройками карточных символов. Громкий, манящий пойти за ним голос отразился на всех деревьях, пронёсся по никогда спокойной глади, даже напугал зайцев:

— Это озеро не раз меня спасало… Окунёшься разочек с головой — не найдут тебя Агенты и Отец после бунта, да и сил будет, как у быка; посидишь в тишине часа два — излечишься от скорбных, поедающих изнутри мыслей… Да это озеро просто производит какой-то невероятный эффект!

Пока Эйдан, посмеиваясь, вытаскивал все барахло из рюкзака, а Особенные потихоньку расхаживали по округе, я кое-что заметила.

Кёртис весь светился. С него слетали блестящие пылинки, точно опускались на гладь звёзды. Ярко-синяя магия, что огромными вьющимися волнами сочилась из осколка, оплетала тело на воде. Даже вены стали синими, из глаз шла дымка, кончики волос электризовались. Когда Револ шагал, казалось, что неведомая сила из воды освещала круги; рябь становилась все сильнее, она отливала темно-лазурными оттенками и указывала на одно местечко. Оно появилось неожиданно, точно шаровая молния возникла у воды. Ноги Кёртиса прямо сами несли его к появившейся вспышке.

Так он и встал именно там. Стали подниматься в воздух и аккуратные брызги, что размеренно кружили вокруг Керта и сливались с магией осколка. Получался маленький вихрь, который только больше подсвечивал Револа. Пестрые синие круги все продолжали появляться, но шли они теперь только оттуда, где Кертис остановился с сошедшим с ума осколком. Он уже вырывался из обнаженной грудной клетки!

— Это что такое, Кертис?! — Эйдан вдруг выронил бутылку с минералкой и широко раскрыл рот.

— Что? Что такое? У меня в ребре арматура? — невозмутимо задвигал бровями Кёртис, а Особенные, что оказались в совершенно разных уголках озера, снова замерли словно статуи, явно пребывая в безмолвном шоке.

Волны Призрачной броши окружили нас с Эйданом. Я прямо чувствовала их удивление. Оно активно передавалось мне, я даже перестала моргать и, если честно, дышать. Взгляд был прикован только к стоящему на воде Керту, с которого сыпалась невиданная доселе белая пыльца, и чей осколок синими магическими волнами захватывал мелкие частицы и мутные капли. Это сам Кёртис сделал? Или осколок? Или озеро?

— Кертис, ты светишься! — крикнула я, неуклюже ступая на мостик. Ноги не слушались, и я чуть не упала, отчаянно держась за деревянные перила и не отрывая очей от Револа.

— И твой осколок… Он прямо извергает потоки магии! Смотри, Кертис! — добавил Эйдан, яро указывая на дрожащий в груди осколок. Мерцающая фигура отражалась в его глазах, свет попадал на одежду. — Это надо сфоткать!

Кёртис растерянно оглядел себя с ног до головы; всмотрелся в опадающие с него частички, пощупал магию и осколок, а затем пару раз невысоко прыгнул. Губы скривились, глаза так широко раскрылись, что чуть стала видна синяя радужка.

— Не знаю, оно само, — Керт развёл руками, пуская неловкий смешок. — Говорю же, я не понимаю свой осколок! Хотел оглядеться вокруг, а тут это…

— Ох, Кёртис, вы походите на солнечного зайчика! — возникла откуда-то справа Мартисса.

Кёртис характерно усмехнулся, выпрямляясь и расставляя ноги на ширине плеч. Круги на воде стали ярче и больше.

— Ты тоже ничего такой лучик, Мартиша!

Мы с Эйданом повернулись направо и узрели Мартиссу, которая светилась точно так же, как и Кёртис. Подняв до бёдер пышную юбку платья вместе с кружевными подолами, Марти аккуратно ступала по поверхности озера, придерживая зонтик под подмышкой. Круги были маленькими, напоминали сотни белых нимбов ангелов. Магические частицы осели на шляпке и платьице, осколок ее изливался нежно-сиреневыми волнами, что неспешно плыли за ней по самой глади и игрались с маленькими капельками. Длинные волосы де Лоинз слегка поднялись, кончики отсвечивали светло-лавандовым оттенком. В уголках глаз собрались слезки, которые по форме своей напоминали половинки сердец; на мокрых ногах и руках в сетчатых перчатках пульсировали фиолетовые жилки.

— Бог мой! — воскликнула Мартисса, кружась на поверхности озера. — Это… я такое сотворила? Я даже ничего не почувствовала!

Эйдан подбежал к правой стороне берега, запинаясь и задыхаясь. Он принялся рьяно махать жезлом и подпрыгивать:

— Мартисса, круг! Рядом с тобой такой же светящийся круг, как у Кёртиса! — голос Тайлера подрагивал, он сквозь кашель истерично посмеивался. Бирюзовый свет Эйнари полегоньку освещал все озеро и лесок, что окружал его. Мерцание было ярким, наполненным силой. Казалось, над Бэддайни образовывался купол, что мог защитить нас и предотвратить вторжение Отца и Агентов.

— О, вот этот? — вопросила Марти, указательным пальцем показывая на вспышку, что точно так же возникла у беспокойной глади.

— Д-да! Попробуй встать на него! — кричал неугомонно Эйдан, то краснея, то бледнея.

И Мартисса неуверенно ступила на огонёк сначала одной ногой, а затем, перекрестившись, поставила рядом вторую.

И тут же Бэддайнилейкер на секунду вспыхнуло. Магия Кёртиса и Мартиссы слилась воедино, синие и сиреневые волны примкнули друг к другу и развевались на поднявшемся ветру, на кругах появились пузырики. Разлетелись птицы, заквакали в камышах лягушки, и запрыгали по светящейся воде караси.

Я, удивленная, чуть перегнулась через перила мостика, водя ладонью по появившейся озёрной пене. От моих движений она мгновенно стала бирюзовой, волны подняли ее и закружили в магическом танце. Магии Призрачной броши становилось все больше, ее потоки яростно колыхали ветви елей, захватывали Бэддайни и подбирались к осколкам, паря над синими и сиреневыми кругами. Чтобы волны взяли в оборот все озеро за несколько секунд… Такого они никогда не делали здесь! Неужели…

— Чипсы с крабом, Елена, что ты делаешь?! — Эйд взялся за голову, наблюдая, как бирюзовая магия кружит над Кертисом и Мартиссой.

— Я не уверена, но походу то, что когда-то много лет назад сделала Сабо Гостлен, — пискнула я резко охрипшим голосом.

— Ой-ой, я тоже хочу! Давай, Юнок, запрыгивай ко мне на ручки!

С левой стороны берега послышались возбужденные визги Телагеи. Я увидела, как она взяла в охапку Юнка и запрыгнула на воду, смеясь с появившихся брызгов.

Неподалёку от Марати зажегся белый огонёк, и она тут же заулыбалась и захлопала большими глазками, а Юнок в ее руках заблеял.

— Я тоже вижу этот огонёчек! Он такой яркий!

Тела, сжимая в объятьях козлёнка, вприпрыжку понеслась к сияющей вспышке. Ее маленькая фигура стала светиться резко, сыпящиеся с неё крупицы были похожи на фейерверки. Осколок выплёскивал красно-желтые потоки магии, похожие на мелкие метеориты. Когда они приземлялись на водную гладь, то становилось похожи на растёкшиеся звездочки, которые делали мелкие круги на воде желтыми. Телагея точно создавала своими прыжками солнышки, над которыми скапливались белые частички магии. Даже тельце ее покрылось багровыми и золотыми точечками, которые медленно превращались в тонкие мерцающие линии.

Марати звонко смеялась, вертела огненными хвостиками и подкидывала Юнка вверх. Ещё один высокий прыжок, и она оказалась в светящемся круге.

Желтая рябь прошлась по озеру. Магия осколка Телы мигом слилась с волнами Кёртиса и Мартиссы. Теперь на Бэддайнилейкер образовался сине-сиренево-желтый треугольник, чьи линии неровно плавали по глади. И осколок Телагеи так же съехал с катушек, расплёскивая желто-красные лучики и вырываясь из грудной клетки.

— Правильно я встала, Эйдан?! — приставив одну ладошку к щеке, взвизгнула вопросительно Марати. Юнок выбрался из ее объятий и спокойненько так устроился на кружке, наблюдая за светящейся рябью и желтыми волнами. Мне бы его спокойствие…

Эйдан незамедлительно ответил, показывая два больших пальца вверх:

— Да! Молодец, Тела! Никуда оттуда не уходи!

Затем Эйд повернулся ко мне, взволнованно смотря прямо в глаза.

— Это началось, Елена, — шумно сглотнув, сказал он. — С минуты на минуту мы спасём Броквен!

Я медленно кивнула и часто заморгала, стараясь избавиться от пятен в глазах. Магии из Призрачной броши вылилось очень много, она сделалась такой сильной на озере, что ее стало довольно тяжело сдерживать. Я поняла, что если не контролировать порывы волн, то ритуал пойдёт по одному месту, так как магия совсем озвереет и наверняка заберёт осколки раньше положенного. Так ещё и устроит беспорядок на озере…

— Эйдан, ты давай не радуйся до поросячьего визга, а лучше встань к Елене! — где-то издалека послышался деловой голос Амабель. Мне показалось, что она уже шла по озеру… — Вспомни, что я рассказывала! Твой прапрапра-до-хрена-прадед сохранял баланс на Бэддайни!

Эйд рассеяно ойкнул, откинул рюкзак к ближайшему кусту, сжал в руках Эйнари и быстренько подбежал ко мне. Хоть я ещё не сморщилась как изюм, он заметно перепугался.

— Прости, Еленочка, я такой дурень! — Тайлер воткнул жезл в землю и принялся нажимать на серебристую рукоять, пуская синие молнии из камня. Теперь бирюзовый купол стал виднеться отчетливей. — Сейчас все будет, пять секунд!

— Вона как быстро среагировал, умница!

Оглянувшись на Бэддайнилейкер, я увидела, как Амабель действительно шла по поверхности воды, беззаботно махая остальным Особенным и попыхивая трубкой. Белые частицы пропадали в сигаретном дыму. Ее проглядывающий из-под ткани осколок покрылся матово-красным, он испускал большие потоки багровой магии, что становилась похожа на огромные цветки лотоса. Они прокладывали Пруденси путь до самой вспышки, расступаясь перед ней и рябью. На водных кругах появлялось яркое пламя, что подсвечивало фигуру Амабель, покрывшуюся изогнутыми красными линиями, похожими на стебли цветов. Она шагала по глади расслабленно, посматривая на магические цветы и отвечая на возгласы остальных призраков лишь усмешками. Было такое ощущение, что Амабель шла на соседнюю улицу в гости, а не пополнять ряды спасителей Броквена.

Только Пруденси встала на свой кружок, и багровые волны слились с остальной магией, делая озеро ещё ярче, а мои бирюзовые потоки активней. Амабель позвала Милтона:

— Дядь Мил, ну чего ты ерзаешь на одном месте? Иди к нам!

Милтон стоял с левой стороны берега и нервно перебирал складки воротника. Он расстегнул первые четыре пуговицы и прожигал неуверенным взглядом осколок, отливающий серыми и зелёными оттенками. Очки запотели, практически съехали с переносицы. Крейз хрипло дышал, топча траву.

— Д-да, сейчас, ребятки!.. — замямлил Милтон, стараясь улыбнуться дрожащими губами. — Т-только соберусь с мыслями, сейчас, сейчас…

— Полно вам бояться, Гилберт! — внушающим басом крикнул Кёртис.

— Милтон, Милтон, тут ничего страшного нет, я уже попробовала! — Телагея вновь подняла Юнка на руки и принялась махать его копытцами.

— Ах, ну что же вы тормозите, Милтон? Скорее сюда! — зазывала Мартисса, придерживая шляпку.

Мы с Эйданом же вылупились на Миля и только озадаченно надули губы. Честно, я не понимала, чего Милтон медлит. Только его не хватало, чтобы пополнить ряд Особенных и спасти Броквен. Разве ему не хотелось наконец освободиться от этих ржавых оков, изгнать Отца и вознестись на Небеса, наблюдать за семьей? Бог знает, что у него было в голове в этот серьёзный момент…

— Иду, уже иду, — вдруг вымолвил Крейз с долей равнодушия. В его глазах я прочитала некое опустошение, смешанное с какой-то тяжестью. Возможно, он просто так настраивается на спасение.

Милтон бесшумно поплыл над светлой гладью озера, опустив руки. Он не шагал, как остальные, а именно летел совсем близко над водой. Фигура Милтона несколько тускло засветилась, частицы практически не слетали с него, прилипнув к телу. Осколок принялся сочиться нежной салатовой магией, она оседала на озёрной синеве и потихоньку закручивалась в аккуратные витки. Они один за другим расплывались с появлением волшебной ряби, ведя Милтона к появившемуся последнему кругу.

Так Миль и приземлился на него, выпрямившись и поправив очки. Особенные подбадривающе похлопали.

Ну вот и все. Момент «x» настал.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Выставила руки вперёд и расставила ноги. Капельки пота застыли на висках, также как и слезинки в уголках глаз. Дрожь прекратилась, колкие мурашки пропали. Было чувство, что тело само выполняло все то, что надо. Наверняка это влияние Призрачной броши.

— А теперь стойте, как стоите, — решительно приказала я. Вся магия, и моя, и Эйнари, и Особенных замерла, только чуть развеваясь. Деревья прекратили шуметь, живность попряталась, а водная гладь снова успокоилась. — Я начинаю ритуал создания Ромба Освобождения, — даже не верилось, что это говорила я — пятнадцатилетняя трусиха Елена Гостлен.

Эйдан встал рядом с жезлом, нахмуриваясь и сжимая руки в кулаки. Он серьезно смотрел на Особенных со светящимися осколками и что-то трепетно шептал.

— Удачи, Елена! — в унисон прокричали мне Особенные, воодушевленно улыбаясь.

Сердце быстро билось, брошь неистово колотилась. Магия ждала моих действий.

— Спасибо. Она мне понадобится, — это была последняя моя фраза перед исполнением ритуала.

Я напрягла мышцы рук, замерев в одной позе. В голове было только два слова «Ромб Освобождения». Они повторялись из раза в раз, призывая магию забрать осколки.

На этот раз ее не пришлось долго уговаривать. Потемневшие бирюзовые волны стали постепенно приближаться ко мне, выкручиваясь и извиваясь, задевая деревья и впитывая озерную пену. Снова поднялся легкий ветер, что раскачивал ветви елей и шелестел листьями ив. Озеро Бэддайнилейкер начало светиться лазурно-бирюзовым, волны Особенных обратились в пар, что вместе с белыми крупицами испарялся в воздухе.

Как только магия Призрачной броши настигла призраков, она принялась забирать у них сияющие трясущиеся осколки: сначала волны оплели желтый осколок Телагеи, затем синий — Кёртиса, сиреневый — Мартиссы, багровый — Амабель и, наконец, бледно-зелёный осколок Милтона. Теперь на месте осколков у Особенных образовались белые мерцающие ожоги.

Я по интуиции сложила пальцы вместе и легко раздвинула руки по бокам, образовывая невидимый круг. Волны вмиг повторили за мной; они разделились на пять отдельных каскадов и закружились в воздухе вместе с осколками. Теперь вся местность Бэддайнилейкер окрасилась в бирюзовый: ели, ивы, некошеная трава с камышами. Даже стали видны проблески бирюзы на фигурах Особенных и на мне с Эйданом.

Как только я осмелилась поднять одну руку, волны сразу же замедлились, качая осколки туда-сюда. Сглатывая, очертила кистью полукруг, желая подвинуть осколок искренности в центр. Тогда магия послушно сделала это, легонько снуя вокруг стекляшки, точно сдувая пылинки.

Затем я обратила внимание на застывший в воздухе синий осколок. Левая рука сделала движение в сторону, и второй бирюзовый каскад соединил стекляшку Кертиса с осколком Телагеи. После этого последовала маленькая вспышка, обломки Особенных прочно соединились. Получается!

На глаза попался сиреневый осколок любви. На этот раз я более уверенно взмахнула правой рукой, и к двум стекляшкам присоединился посередине осколок Мартиссы. Осталось собрать нижнюю часть Ромба… У меня получится…

Когда я подняла левую руку, бирюзовая волна мигом присоединила красный осколок мудрости вниз. Ромб становился все ярче, подо мной уже пульсировала земля, испарялась постепенно повисшая зелёная жижа. Как будто Ромб Освобождения вытягивал на уничтожение всю собравшуюся за несколько столетий грязь, что мешала жить всем горожанам Броквена.

Собрав волю в кулак, я вновь подняла правую руку, и бирюзовые волны соединили последний осколок семейных ценностей с остальными.

Ромб Освобождения засветился, начал переливаться всеми цветами Особенных. Он обрёл объём, стал больше в размерах. Весь яд поглощал свет Ромба: он собирал сине-зелёную жижу с деревьев, растений и цепей животных… Так потихоньку и исчезала ненавистная отрава в сиянии Ромба, в котором заключены силы Особенных призраков.

— Получилось! — Эйдан яро запрыгал, чуть ли не выдирая волосы с головы, и бросился ко мне в объятья. Он обнял меня крепко, будто в последний раз; сжал до такой степени, что заболели рёбра и брызнули из глаз слёзы. — Елена, мы смогли! У нас получилось!

Я, проглатывая сопли, обняла Эйда в ответ, наблюдая за тем, как радостные Особенные подходят к нам. Они смотрели за светящимся Ромбом Освобождения и указывали на него пальцами, улыбаясь и взвизгивая.

— Мы смогли… У нас получилось… — шептала я, представляя светлый Броквен и избавившихся от оков призраков.

— Поздравляю, Хелен, Эштон! — Кёртис налетел на нас с Эйданом самым первым, ещё сильнее сжимая. Ожог на его груди немного щипал кожу. — Вы — мощь, слышите?! Вот така-а-ая! — и резко поднял нас, смеясь.

— Получилось, получилось, получилось! — подлетела и Телагея с Юнком, протискиваясь между нами. — Скоро мы попадём в Рай!!!

Так меня и Эйдана обняли все Особенные призраки. Они чмокали в щеки, трепали по голове, хвалили и приговаривали, что Отец уже побеждён. Я слушала только одним ухом и лишь обнималась с холодными телами, прикрыв глаза. Совершить этот ритуал оказалось сложнее, чем я предполагала перед походом в Город призраков… Ноги подкашивались, руки подрагивали, по телу разливалось странное тепло. Так и хотелось обниматься с Особенными и Эйданом, и смотреть, как в Броквене впервые за почти четыреста лет образовывается Круговорот Того Света…

— Елена?

Я услышала, как кто-то позвал меня. Это не был кто-то из Особенных и не Эйдан. Тот, кто позвал меня, стоял чуть поодаль от нашей кучки.

Девичий глуховатый голос, что позвал меня, тут же выбил из коматозного состояния, тепло перестало разливаться внутри, а сна уже не было ни в одном глазу. Этот глас был чуть надрывный и сиповатый. Он явно принадлежал девочке-подростку, но именно легкая дрожь и певучая интонация заставили меня проснуться.

Ведь и эту дрожь, и интонацию я узнаю везде. Где бы не находилась, в горах или в пустыне, визжала бы от радости или была при смерти, всегда узнаю этот голос, что когда-то давно звонко звал меня погулять…

Я аккуратно отстранилась от друзей, немного выходя вперёд и пошатываясь. Они вопросительно взглянули на меня, расступаясь. А когда я распахнула глаза и прикрыла двумя трясущимися руками рот, и волны полетели к леску, друзья повернулись в ту же сторону и удивленно охнули. Эйдан стукнулся о жезл, а Милтон вообще чуть не упал.

— Филса? — мой голос сорвался на произношении имени той, которую я так отчаянно хотела найти шесть лет. Из глаз полились градом слезы, одна за другой капая на рубашку. Губы дрожали, щеки покрыли колючие мурашки, меня точно облили холодной водой.

Бирюзовые волны сновали у молодой невысокой девушки худощавого телосложения, нашей с Эйданом ровесницы, только мертвой. Распущенные белые волосы аккуратно лежали на маленьких плечиках, макушку украшала зелёная заколка в виде стеблей цветов. Призрак носила белёсое платьице, только на юбке и коротких рукавах блестели зелёные острые узоры. На руках были темно-изумрудные перчатки: на правой руке длинная, а на левой — короткая. К ногам прилипли уже подгнившие водоросли, которые тянулись до светло-зелёных босоножек. За спиной у привидения было что-то вроде копья без наконечника. На меня глядели большие глаза с густыми длинными ресницами, и улыбалась она припухлыми губами.

А на груди сверкал знакомый ярко-зелёный кулон Возрождения. От него исходили малахитовые волны, что превращались в растения. Да что уж там — при каждом шаге призрака появлялись новые растения и зацветали старые.

И это была Филса Хьюстон — моя подруга, погибшая шесть лет назад.

— Привет, Елена, — она застенчиво помахала рукой и сдержанно хихикнула. — Давно не виделись, хах.

Филса и моргнуть не успела, как к ней уже подбежала я, заключая в объятия и прижимая к себе. Я не сдержалась и громко зарыдала на все озеро, щупая лопатки и трясь о ее щеку. Перед глазами всплыли те времена, когда мы с Филсой беззаботно гуляли по Броквеновским улицам, ели бутерброды у Ивы, ловили лягушек у озера… Когда рисовали в булочной дяди Синамона, запугивали на Хэллоуин соседских мальчишек байками о мёртвой плачущей невесте в Яблоневой роще и детях с заброшенных приютов… Когда пили какао у тети Элис в дождь… Все, все воспоминания с Филсой сейчас ярко мелькали перед глазами, такое было у меня впервые. Вспоминать о ней и обнимать ее в этом момент… Это необыкновенное чувство, от которого хотелось кричать и плакать одновременно. И не отпускать Филсу никуда…

— Филса! — заплаканная и взбудораженная, я немного отстранилось от Фил и принялась щупать ее плечи, цепляясь пальцами за ткань платья. Улыбка не слезала с лица, голова чуть кружилась, теперь тело горело от счастья. Голос вдруг окреп и стал громким, но, правда, язык заплетался. Даже волны взволновались. Черт возьми, передо мной и правда стояла Филса! — Я наконец-то нашла тебя! Все это время я так переживала: что ты, где ты, как ты… Я так… так хотела увидеться с тобой… Да что уж там, увидеть тебя хотя бы на несколько секунд. Веришь, Фил?!

Филса прыснула, в ответ легонько хлопая меня по скрюченному плечу.

— Конечно же верю, Еленочка, — певуче проговорила она, сверкнув глазами. — Я тоже хотела увидеться с тобой все эти шесть лет. Ах, столько всего хочется тебе рассказать!..

— А мне-то сколько всего надо тебе рассказать, Филса! — я пустила неловкий смешок, отряхиваясь. Рот меня не слушался и принялся рассказывать все события, произошедшие со мной в Броквене за эти несколько суток: — Сначала мы с мамой наткнулись на новости про Броквен, и я узрела весь ужас, что тут происходит… А приехав в Броквен, я наткнулась на одного прекрасного мальчика… Точнее, он спас меня, представляешь?! Знакомься, Эйдан Тайлер!

Отреагировав на мои слова, Эйд немного вышел вперёд и помахал Филсе, смущенно улыбаясь:

— Д-да, это я. Привет, Филса!

— Вот он разузнал абсолютно обо всем! — продолжила я, показывая Фил Эйдана во весь рост. — О том, что есть некие Особенные, с помощью которых можно спасти всех, что можно сделать волшебный жезл, что есть целый другой Броквен! А-а потом, ища Особенных, мы с ним столько всего пережили! П-помнишь, мы с тобой мечтали, чтобы в Детской обители было много сладостей, помнишь?!

— Ага! — кивала головой Филса, внимательно меня слушая. Наверняка я выглядела сейчас как бегающая туда-сюда курица, но Фил, уверена, понимает меня. — Мы же даже туда приходили конфеты сыпать!..

— Так вот, тут в другом Броквене есть такое место с кучей сладостей и плюшевых игрушек — это Этис! А там мы нашли вот эту девочку, — я указала на Телу, что уже, наверное, минут пять махала Филсе, — ее зовут Телагея, и она жила в Броквене во времена Американо-Мексиканской войны! А-а потом мы оказались в месте для умерших, живших в во времена молодости наших родителей. И через тернии и кости мы нашли там Кёртиса Револа — очень хорошего парня, который борется за справедливость в городе!

— Ого… — Филса прикрыла рот ладонью, смотря на Кертиса, что, в свою очередь, также ее рассматривал.

— И да, он наполовину итальянец, — я тут же лукаво заиграла бровями, — а я помню, ты у нас любишь иностранцев…

Кёртис не растерялся, заметив посиневшие щеки Филсы и рваные движения (она всегда так смешно пыталась спрятаться за мной, когда смущалась!), коротко бросил, слегка ухмыляясь:

— Ciao, signora.

— Привет, синьор, — Фил подняла уголки губ.

— Во-о-от… — затем я быстро показала на заинтересованную Мартиссу. Ох, так хотелось рассказать Филсе все в мельчайших деталях! — Мартиссу мы встретили в месте времён девятнадцатого века, там было так волшебно, везде играла музыка, и-и танцевали в воздухе красивые люди!

— Прямо в воздухе?! — Филса прикрыла рот ладошками. Аж цветы около неё цвели не по часам, а по секундам от удивления.

— Да, Фил! А вот чтобы найти этого молодого человека — Милтона Крейза, нам пришлось притворяться статусными людьми, чтобы напугать озверевших призраков!

Как только Фил перевела свой, удивительно, наполненный жизнью взгляд на Милтона, тот ничего не сказал, не помахал даже, а лишь шумно сглотнул. Я думала, он этой слюной и подавится…

Но я не обратила внимания на их странную реакцию друг на друга, а оживлённо продолжила бегать вокруг Особенных и каждого близко показывать Филсе. Чтобы она рассмотрела, увидела, каких поистине сильных и волшебных людей мы нашли вместе с Эйданом.

— Ну а вот эту всезнающую женщину, которую зовут Амабель Пруденси, мы нашли в месте, где царит колдовство и магия! Там даже есть твоя любимая астрология, представляешь?! В Силенту есть также и хиромантия, и гидромантия, и гадания на картах… В общем, о-очень много всего!

Потом я подозвала волны показать, как Ромб Освобождения медленно, но верно высасывал всю дрянь из земли Броквена. Глаза Филсы засверкали ещё ярче, только она увидела парящую белую фигуру.

— Ромб, который всасывает весь яд и испаряет его… — подруга возбуждённо облизнула блеск со своих губ, покрываясь мурашками. Мне не верилось, что мы с ней вдвоём видим вживую, как Броквен постепенно отчищается от аномальной скверны. — Черт возьми, Ель… Как… Как у тебя это получилось? Так гладко и идеально? Ты же, хах, ещё какая неуклюжая, хоть я всегда верила в твои магические способности.

Я смягчилась, подходя к Филсе и беря ее за плечо, тихонько усмехаясь. От волнения и трепета становилось тяжело дышать, рубашка намокла от пота. А ребята вместе с нами вновь обернулись к священному озеру. Я принялась с придыханием рассказывать самую важную вещь в этом приключении:

— Уверенности мне придала история Броквена, которую мы узнали от Амабель и моей реликвии — Призрачной броши…

Хьюстон подглядела на меня с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом. Зелёные волны потянулись к броши, щекоча тело.

— Что?.. — изумилась Филса. — Призрачная брошь все знала?..

— Да, Филса, — я заговорила монотонно, серьезно, стараясь донести до Фил всю правду. — Она показала мне далекое прошлое, восемнадцатый век… Раньше Броквен назывался Виллоуленом в честь Ивы, и он был не аномальным, а волшебным. Его основала моя прапрапрабабушка с несколькими людьми, один из которых был одарённый Жизнью человек из того вымершего рода, о котором рассказывала бабушка — химик Эрнесс Вайталши. Он хотел достичь бессмертия и провёл ужасный эксперимент над бывшим Виллоуленом, превратил призраков в чудовищ своим ядом! Но моя прапрапрабабушка и предки Особенных выполнили ритуал на озере Бэддайнилейкер и спасли Виллоулен от разрушения! Но Эрнесс был хитрее, он убил себя, чтобы отравить землю, и из-за этого образовалось много аномалий, что сейчас бы помогли ему вновь захватить Броквен и весь мир, если бы не мы!

— Ох, вот это да… — Хьюстон часто заморгала. Казалось, она не очень была удивлена, будто знала все наперёд. Не было такой уж слишком бурной реакции до визгов на происходящее, Фил только понимающе кивала. Повзрослела однако…

— И тогда на кладбище тебя увёл он, — от горьких воспоминаний на глаза снова выступили слезы, но я быстро втянула все обратно. — Эрнесс взял себе кличку «Отец» и дурил всех в Броквене больше трёхсот лет, манипулировал простыми людьми и в итоге захватывал в свой призрачный плен! — я начала осматривать Филсу на наличие ран или трупных пятен. — Надеюсь, ты сбежала от него, и он не причинил тебе вреда и не промыл мозги какой-нибудь дурью…

Вдруг Филса широко улыбнулась, щурясь. Ромб Освобождения, странно мигая, осветил ямочки на исхудавших щеках. От неё повеяло чем-то большим, чем загадочностью, почувствовалось лукавство, которое явно узнала брошь, начав биться на груди. А ещё я ощущала, как что-то оплетало ноги. Такое тоненькое, но крепкое и дымящееся… Кажется, я не могла пошевелиться и Особенные, судя по их ерзанью, тоже.

— Нет, Отец не ранил и не промыл мне мозги, — Фил растягивала каждое слово, словно рассказывала страшилку. С долей жуткости и клокота. — Наоборот, дал крышу над головой, вкусную еду, тёплую комнату. Он окружил меня заботой и не бросил гнить в Броквене…

Простите, но я немного охренела. У меня задёргался глаз, а на это Филса как-то ядовито прыснула:

— Что такое, Еленочка?..

— Подожди… — я старалась держаться… просто держаться. Слова Филсы выжигали дыры на груди, резали по ушам. — То есть ты жила с Отцом все это время? Ты не путаешь?..

— Нет, я не такая отсталая, как остальные призраки, — Филса говорила с презрением, с той вредностью, которая мне в ней никогда не нравилась. — Я этого попросту не достойна.

— Т-то есть это Отец сделал тебя такой… взрослой? — вопросила ошарашено я. Именно телосложение подруги смущало меня все это время. Призраки не могут взрослеть!

Фил как ни в чем не бывало пожала плечами, буднично произнося:

— Душа Вайталши имеет свойство изменяться, так как в нашей крови бушует жизнь даже после смерти… Такие вот пироги.

— Что?! — не сдержавшись, выпалила я надрывно.

— Что слышала, Елена, — Филса открепила копье без наконечника, крутя в руках. — На самом деле я Филса Вайталши. К сожалению, когда мой дедушка, да-да, Эрнесс, умер, наш род потерял эту фамилию, и мне было суждено родиться под фамилией Хьюстон. Всю недолгую жизнь я не верила в свои способности и боялась их. Да что уж там, каждый из нас скрывал эти силы, не до конца веря в то, что мы можем принадлежать к самим одаренным… К Вайталши, которые как бы вымерли…

Филса начала идти к Милтону, уже опустевшими холодными глазами посматривая на меня.

— Но Эрнесс открыл мне глаза на абсолютно все в этом мире. С ним все мои страхи и обиды испарились. Он показал мне, каково это — быть Вайталши. Эрнесс помог мне развить силы, данные Жизнью, и понять, в чем мой долг перед миром. Мой долг — избавить Человечество от горя раз и навсегда. Сделать так, чтобы люди жили вечно.

— Зачем же ты поверила ему?! Он обманул тебя, Филса! — я попыталась добежать до Фил, но не смогла даже и на сантиметр сдвинуться, только чуть не упала. Посмотрев на ноги, я поняла, что их оплели ромашки. Выцветшие, с порванными кончиками лепестков, со светящимися стеблями, они сдавливали ноги до боли. От напора цветов гетры порвались, на щиколотках выступила кровь.

И держали на месте ромашки не только меня. Корчились от неприятных ощущений все. Ромашки постепенно окрашивались синей кровью Особенных. Неужели это сделала Филса?..

Фил спокойно молвила металлическим скрипучим голосом, стиснув зубы и сжав одну руку в кулак:

— Это ты обманула меня, Елена. Каждое твоё слово, каждое объятие — ложь. Теперь я не позволю тебе меня обмануть.

— Чт… Что ты такое… Филса!.. — от боли в ногах и шока, что сковывал легкие, я с трудом говорила.

Филса на этот раз проигнорировала меня. Она остановилась около Милтона и указала на Ромб Освобождения.

— Давайте Ромб, Милтон.

Милтон поправил очки, утёр пот рукавом халата и тяжело вздохнул. Он медленно кивнул, виновато глядя на нас.

— Уже несу… — и спешно полетел к Ромбу Освобождения, надев перчатки.

Я замерла в безмолвной панике. Не моргала, не сглатывала. Послышались яростные крики Особенных и Эйдана:

— Э, отец, вы совсем охренели?! — орал Кёртис гневно.

— Дядь Мил, ты дурью давай не страдай! — Амабель даже перестала пыхтеть трубкой.

— Милтон, вы что творите?! — кричал Эйд, пытаясь сорваться с места.

Но Милтон словно не слышал нас, будто пребывал в каком-то чертовом трансе. Он поднялся на уровень Ромба и, уворачиваясь от потоков яда, взял в руки. Ромб Освобождения замигал, начал переливаться серыми и болотно-зелёными цветами, издавать трескающие звуки. Моей магии не давали пролететь к озеру зелёные волны. Черта с два…

Под возмущённые крики и блеяние поникший и помрачневший Милтон спустился к Филсе и подал ей потускневший Ромб.

— Простите, ребятки… — только и смог прошептать Миль, опуская голову.

— Не предавайтесь сомнениям, Милтон, — улыбнулась Филса, прожигаемая нашими взглядами, прикрепляя Ромб к рукояти копья. Теперь у него был наконечник. — Дедушка всегда выполняет свои обещания. И я ему в этом помогу.

— Что ты задумала? — я чуяла, что дело ее дрянь.

Со сверкающим копьем и мигающим позеленевшим ромбом Филса зашагала по озеру.

— Ничего особенного, — отмахнулась Фил, вставая по центру Бэддайни. — Всего лишь спасти мир с помощью вашего ненаглядного Ромба Освобождения. Для ваших дел он не подойдёт, так как испорченный осколок Милтона испортил всю малину. А вот для пробуждения портала… очень даже. Ну, момент истины!

Филса высоко взлетела над озером, подняв копье. Ромб Освобождения поглотила зелёная магия, он теперь светился ею! Ромб задымился, а сам кончик его загорелся изумрудным пламенем.

Вновь поднялся сильный ветер, он чуть ли не вырвал с корнями все ели. Животные разбежались, трава погнулась. Озерные почерневшие потоки принялись подниматься в воздух, превращаясь в водяной вихрь. Он окружил Филсу. Был виден только ее искаженный силуэт с горящим Ромбом и зелёными волнами.

Вдруг Филса в вихре понеслась с копьем вниз, прямо ко дну озера! Вихрь окрасился в болотный цвет, магия кулона Возрождения понеслась на бешеной скорости за Филсой.

Спустя несколько секунд Фил не стало видно, она словно так и осталась лежать на дне. Озеро позеленело. На мгновение повисла страшная тишина, а затем раздался громкий бабах прямо в земле. Он чуть ли не разорвал барабанные перепонки!

Не успели мы моргнуть, как небо пронзила белая молния, что образовала на нем… пеструю ядовитую дыру. Постепенно расширяясь в размерах, пожирая облака и всасывая туман с ядом, она переливалась всеми ядерными оттенками, от которых рябило в глазах. Поглощая броквеновское небо, дыра будто ревела, она стала похожа на огромную пасть какого-то инопланетного монстра. Эта «пасть» принялась изрыгать ядреные брызги мертвесилы, точно плеваться слюной. Ну или тошнить на Броквен, настолько брызгов было много. Филса активировала Портал Безрассудия!

Послышались крики, много криков. Раздирающих, наполненных страхом и муками, срывающихся вскоре на рычание и звериные визги. Зазвенели яростно цепи, обрушивались вдалеке крыши зданий, падали деревья, тряслась земля под ногами. Я с ужасом осознала, что так орали уже не просто заблудшие души, а мертвепризраки. Нет…

Те самые ромашки, оплетавшие ноги, вдруг подняли нас и куда-то понесли, точно буйные скоростные потоки ветра. Магия Призрачной Броши и Эйнари полетела за нами, пытаясь освободить, но ромашки держали слишком крепко.

Наши крики разносились по всему Броквену, который… становился живым. Сливались призрачные дома с кирпичными, проявлялись магазинчики, которых в призрачном Броквене не было. Пропадали яркие голубые и зелёные растения, исчезала дымка. Весь Город призраков стал одним целым с живым Броквеном. В полёте мы видели людей, настоящих, из плоти и крови. Они, слегка обеспокоенные, ещё не до конца понявшие, что произошло, куда-то бежали и указывали на Портал Безрассудия, из которого продолжали литься ядовито-зелёные капли. А со всех сторон на площадь Сияния скапливались сверкающие противные болотные фигуры — мертвепризраки.

Ромашки как раз и уронили нас на главной площади Броквена. Пока содрогались от боли во всем теле и пытались встать, мы увидели, что живые броквеновцы собрались именно здесь. Они шептались между собой, кричали, что наступил Конец Света, плакали, показывали на меня и Эйдана. Их освещал ядреный свет Портала Безрассудия, просвечивая кости через одежду. А зловонные корни и лианы уже оплетали здания, зелёная дымка подавляла бирюзовую магию. Вырастали на пустом месте ядовитые плющи, гипертрофированные цветы, зубастые кусты. Черт, зачем же горожане сюда приперлись?!

— Уходите отсюда, живо! — заорал Эйдан, размахивая жезлом. — Теперь на улице небезопасно, видите?!

Везде послышалось рычание: с воздуха, с павой и левой сторон, та даже из-под земли! Здания площади стали разрушаться, асфальт колоться, деревья гнуться…

— Мертвепризраки, это мертвепризраки!!! — завизжала Телагея, беря Юнка на руки.

Посмотрев по сторонам, я убедилась в словах Телы. Площадь рушили и окружали мертвепризраки, бывшие души, которые повстречались нам. Только теперь они стали сами на себя не похожи. Кожа полностью покрылась трупными пятнами, она разъедала каждый сантиметр тела, образовывала дыры. Руки удлинялись, на них выросли огромные волдыри, ладони стали аномально большими, как и стопы ног. Пасти были широко раскрыты, из них виднелись сотни острых зубов, с чёрных языков капал яд. Остатки кандалов булькали на поясах. В не моргающих глазах призраков читалась только звериная злоба и яростный гнев. Они агрессивно рычали, стирая стены домов в порошок:

— Уби-и-ить!

— Ради-и-и м-и-ира!

— Ради-и-и Отца-а-а!

Завидев мертвепризраков, люди заорали, принявшись разбегаться кто куда, прятаться, стараться обороняться от этих неземных чудовищ. Начался сущий хаос, асфальт запачкала первая людская кровь, послышался хруст костей, горький плач, который глушил загробный рык.

Особенные, подсвечиваемые светом из пройденных грудных клеток, смело принялись спасать людей любыми способами: Тела достала свой горящий мячик, Кёртис зарядил дробовик серебряными патронами, Мартисса пронзала зонтиком огромные извивающиеся туши, Амабель пыхтела трубкой в лица мертвепризракам, превращая дым в бардовый огонь, Эйдан отбивался Эйнари. Только Милтон куда-то пропал… Он оказался за Отца…

Не успела я приказать волнам защищать горожан, как надо мной появилась Филса. Окутанная магией кулона Возрождения, средь выросших ромашек, она ухмылялась. Во взгляде, направленном на меня, читался цинизм. Я не могла поверить в то, что это была Филса, девочка, которая дорожила дружбой со мной больше жизни, хотела по-настоящему спасти Броквен вместе со мной, с которой я не смела грустить. Сейчас в ней ничего этого не осталось, словно она это забыла…

— Как тебе, Елена? — веселым тоном поинтересовалась Фил. — Правда круто? Это я сделала, сама! Теперь я даже сильнее тебя!..

Я сжала кулаки, нахмурилась. Магия броши потемнела.

— Люди гибнут на твоих глазах, город разрушают бедные отравленные призраки, — произнесла я через сомкнутые зубы. — Ты совершила ошибку, а не начала операцию спасения! Тебе не стыдно?

— Мне? Мне не стыдно, — покачала головой Хьюстон-Вайталши. — Это должно быть стыдно всему Броквену. У горожан даже не возникало мысли, что пора бы прекратить плакать и страдать, умирать и пропадать из этого родного мира, оставлять тех, кто тебе дорог, отказываться от того, что тебе нравилось! Они не думали, что пора бы пойти против законов Небес! Во все времена броквеновцы старались как можно быстрее забыть об умерших, даже не приходили на могилы! Из-за этого цепи все сильнее врастали в почву, мы становились ненужными, гнилыми! Дедушке было сложнее готовить второе спасение мертвых горожан именно из-за этого правила, которое придумали Гостлены!

— Никому ничего не оставалось, кроме как тихонько проживать свои дни в Броквене! Страх сковывал все мысли мирных людей все это время! — я поражалась на Филсу, на слова, которые она говорила с такой ненавистью. — Теперь ты считаешь, что невинные, не знающие даже истории своего города люди должны страдать втрое больше призраков?!

— Такова цена освобождения, — прошипела Филса. — Мы с дедушкой спасём мир и души людей от смерти и небытия. Больше никто в этом мире не умрет и не покинет свой мир.

— Да ты просто не можешь смириться со смертностью всего живого, вот и вытворяешь этот беспредел! — бросила истерично я. — Не надо прикрываться спасением!

Фил состроила презренную гримасу.

— Ты права. Я не могу смириться со смертностью, с тем, что жизнь не вечна, что рано или поздно нас всех забудут, — она подняла копье, утирая одной рукой слезы. — А меня вот уже забыли. Забыли родители… И забыла ТЫ! А ведь ты обещала, клялась мне, что в случае чего не оставишь меня одну! Ты обещала, что мы переживём все вместе, что ты меня не забудешь, спасёшь со мной призраков! А ты так подло поступила, уехав в другой ссаный городишко, где нет призраков и боли! Ты сделала себе лучшую жизнь, оставив меня и наши детские мечты в трёх метрах под землей! И я тебе этого никогда не прощу!!!

Срываясь на крик, Филса взмахнула копьем, сотрясая землю. Это спровоцировало Портал Безрассудия выпустить еще больше брызгов мертвесилы.

Вокруг замелькало сотни искр. Туман неприятно намозолил глаза, обжег кожу своими ярко-ядовитыми цветами. Повсюду послышались крики людей: кто-то летал в воздухе, кого-то бросало в разные стороны, ударяло о кирпичные стены уже полу развалившихся зданий. А те люди, что корчились от жутких головных болей на дрожащей земле, купались в густых лужах крови. Запах мертвечины уже давно пропитал их одежду.

Слова Филсы поразили меня в самое сердце. Как же… Как же она могла посчитать, что я ее забыла, и из-за простой слепой обиды активировать Портал Безрассудия?! Это ведь неправда! Я так и не смогла найти лучшую жизнь и забыть Броквен и ее! Филса — второй дорогой мне человек после родителей! Я бы никогда не оставила ее одну просто так, из-за своих прихотей, например, даже из-за Круговорота Того Света! Только как же ей это сказать, когда вокруг разруха и ужас?!

— Черт возьми, она активировала Портал Безрассудия! — прокричал Эйдан, держась за кусок своей толстовки, которую пропитала кровь. Господи, Эйд! — Елена, нужно как-нибудь остановить ее!

Из глаз брызнули слезы. Меня скрутило чувство горя и боли. Слова Филсы все звенели в ушах, от одного ее вида хотелось закричать.

— Как?! — почти что провизжала я, захлебываясь солеными слезами, что ручьями текли по щекам. — Филса отравила камень! Без него у нас нет даже малых шансов!

— Должен же быть какой-то другой выход! — возникла Мартисса, что чуть порванным зонтиком отбилась от истлевшего мертвепризрака.

— Какой там выход, если все осколки у нее?! — возразила я. — Конечно, если только подо…

— Елена, берегись!

Не успела я отреагировать на вскрик Эйдана, как заметила летящий прямо на меня огромный плющ. Перед глазами пролетела вся жизнь, я уж подумала, что все…

Но Эйд среагировал быстрее меня и успел отразить магией атаку растения до того, как оно бы пронзило грудную клетку. Быстро оправившись, я уж хотела накинуться на Тайлера с объятиями и отблагодарить, но знакомый насмехающийся голос заставил замереть не только меня, но и весь город:

— Ох, Боже правый, простите за опоздание! Чай просто долго заваривался!

От этого голоса мертвепризраки встали, точно восковые фигуры. Люди раскрыли рты в удивлении, прибежавший мэр Броквена упал на колени и снял шляпу, содрогаясь от страха.

Особенные скривились, подходя к Эйдану. Тот еле сглотнул, опуская жезл Эйнари.

Филса, захлопав в ладоши, радостно взвизгнула:

— Дедушка!

Я медленно повернула голову в сторону звучания голоса, и меня тут же будто пронзило сотни стрел. На вьющихся больших кувшинках, что испускали зелёный туман, стоял тот, кого боялись основатели, горожане и призраки. Не спеша хлебал из аккуратной чашечки чай человек, который придумал мертвесилу и сломал гармонию в Виллоулене, из-за которого его переименовали в Броквен. Он смотрел на всех свысока оценивающим взглядом, лучезарно улыбался и покачивал головой. Высокий, гордый, в синем камзоле, с плесенью на теле…

— Эрнесс Вайталши? — икнула я, осипшая.

Он на секунду выпучил глаза, а затем махнул рукой — мол, «Чего ты, как к неродному?» — и кокетливо хихикнул:

— Зачем же так официально? Зовите меня просто Отец…