Броквен. Город призраков

Глава 19. Мистический холм[36]

Я вам уже говорила в самом начале, что после уезда из Броквена тщательно старалась забыть все то, что со мной произошло там за первые девять лет жизни. Я посещала психологов Дарли, отдавая им весь шквал негативных эмоций, гасила тоску и уныние каплями и антидепрессантами… Изо всех сил старалась помочь душам отправиться к госпоже Смерти, сделать так, чтобы никто не потерялся и не испугался. Я полностью отдавала себя новым душам и Цветущей горе, знакомилась с добрыми соседями и заводила маленьких друзей в лесах, уединяясь с природой. Я постоянно была на улице, выполняла сто дел подряд, погрузилась в учебу, лишь бы забыть этот проклятущий город (Да простит меня Кёртис). Мне было наплевать на усталость, на то, что подкашиваются ноги и болит голова, что все плывёт перед глазами. Моей главной целью было всеми способами забыть старые здания, покрывшимся копотью, голубые охающие фигуры, лязг цепей и предсмертные хрипы деревьев…

И благодаря целеустремлённости и твердости от Броквена остались только редкие кошмары и проблески ностальгии, когда я рассматривала старые фотоальбомы с бабушкой.

Но одно воспоминание так и не покинуло мое сердце и мозг. Оно было самым душераздирающим, самым горьким и вместе с тем странным, даже пугающим. Иногда перед глазами всплывала та серая картина, детали которой я потихоньку вспоминаю со взрослением.

Похороны Филсы.

Вы сейчас наверняка охнули и покрылись мурашками. Да, все верно, я была на похоронах Филсы. И не спешите бранить моих родителей. Это… была моя инициатива.

Отговаривали все. Мой отец — Эдвард Гостлен человек эмоциональный и переживающий за мое состояние каждый день, он до конвульсий умолял меня не ходить с ними на похороны. Моя мама, вы уже знаете, абсолютно такая же, а потому не выпускала меня из объятий вместе с папой. Даже дядя Тео и тетя Элис — родители Филсы были категорически против моего присутствия на похоронах, ведь «на таких мероприятиях много негатива и слез».

Но я уже была сгустком негатива и слез на ножках. Вся моя жизнь в Броквене была сплошной тоской и грустью. Я уже нагляделась и на гробы, и на священников в чёрных рясах, и на синих душ, коих стремительно оплетали цепи. А потому твёрдо решила присутствовать и во время прощальной церемонии, и во время захоронения. Я хотела попрощаться со своей единственной и лучшей подругой, которая так рано покинула этот мир, которая так боялась не пережить смерть своих родителей и мою.

А в итоге… нам пришлось переживать её смерть.

Мы уже давно вышли из церкви, в которой хор отпевал Филсу, и пошли вместе со священником и гробовщиками на Броквеновское огромное кладбище. Конечно, на прощальной церемонии я наревелась с лихвой, поток слез было просто невозможно остановить, руки без остановки тряслись, а лицо стремительно горячило. Когда собиралась положить в деревянный лаковый гроб её любимый альбом с рисунками, только взглянув на белое лицо с посиневшими губами, появилось дикое желание её обнять, подергать за плечи в попытке пробудить.

Все же я не могла поверить в то, что все оборвалось так рано и быстро. Не могла поверить в то, что больше она никогда не выйдет гулять.

Что теперь никогда не разложит мокрый плед у Ивы.

Что никогда больше не угостит вкусными бутербродами, не поиграет в куклы и не расскажет об астрологии.

Что не сможет спасти со мной Броквен.

Что она… мертва.

Мы с родителями, родители Филсы, дедушка, её друзья и учителя собрались перед вырытой могилкой. Теодор Хьюстон в чёрных одеждах стоял впереди всех со священником, как самый близкий родственник мужского пола. Кто-то продолжал плакать, а кто-то мрачно наблюдал за тем, как маленький гробик постепенно кладут в пустую могилу, слушая шуршание чёток.

На кладбище пахло сыростью и смолой деревьев с густой листвой. Могильная пыльца осела на каждом памятнике и кресте, серебристые кандалы пролегали по всему кладбищу, а электростанции покрыл бледный туман. День сегодня был пасмурней, чем обычно, с серого неба капал грибной дождик, впитываясь в чёрные пальто. Капли падали и на многочисленные венки с подписями «От родителей любимой доченьке», «От Гостленов лучику солнца», «От Еленочки самой лучшей подруге»… Мелькали синие фигуры заблудших душ, что издалека наблюдали за мной. Послышалась тихая певучая молитва. От неё становилось ещё тоскливей.

Хьюстоны выбрали хорошее место, скромное и довольно уютное. Могила Филсы находилась прямо под старенькой ивой, чьи темные зеленые ветви спустились прямо до земли. Тетя Элис заказала маленькую деревянную лавочку и ограду, которую вот-вот поставят. Мне понравилось это место. Оно очень похоже на местность у Ивы. И я буду сюда приходить и ждать её.

Признаться, я и сейчас её ждала. Искала глазами, проходилась по холмам, лескам и полянам, даже вытягивала шею, чтобы заглянуть за памятники. Я уже все выплакала, поэтому сейчас успокоилась и более менее что-то соображала. Смиренно стояли люди, священник читал молитву, гробовщик уже брал лопату в руки.

А Филсы все не было, хотя она бы непременно пришла сюда, чтобы обнять меня и попросить передать родителям и остальным, что она здесь и очень их любит и обязательно будет навещать, несмотря на сорок дней. Уж поверьте мне на слово, Фил так бы и сделала, она бы не оставила нас просто так горевать и смотреть, как её отпевают. Но тем не менее Филсы не было, я её не могла найти. Были остальные призраки, много, но среди них я не узнавала знакомую фигуру.

Волны стали темней, они оплели мою фигуру, будто крепко обнимая. Вцепились, желая укрыться от чего-то. Я почувствовала их ауру, и мне стало как-то не по себе.

А вдруг с Филсой что-то случилось? Вдруг она заблудилась по пути сюда?

Мимо меня пролетел призрак в кожаном пальто с зелёными узорами, круглой коричневой шляпке с болотной светящейся лентой, кристальной маске и изумрудным копьём с лианами. Выглядел важно, как охранник, следователь или агент…

— М-мистер, постойте!

Я тихонько окликнула призрака, хватаясь за рукав. Бородач вздрогнул, а затем перевёл взгляд белых глаз на меня и нахмурил брови.

— Доброго дня, Елена Гостлен, — металлически промолвил он, сжимая копьё сильнее. Он будто занервничал, завидев меня. Бирюзовая магия тоже не обрадовалась, увидев мертвяка. Воздух стал спертым. — Соболезную вашей утрате. Что-то хотели?

Мужчина отдернул рукав, поправляя шляпу. Я же прикусила губу и принялась теребить чёрные ленточки на косичке.

— Как раз про утрату… — говорила тихо, осторожно идя за призраком. — Вы не видели её, Филсу Хьюстон? Она маленькая такая, на пол головы ниже меня, с белоснежными волосами и… кулоном зелёным. Он очень яркий, невозможно не заметить!

Призрака бросило в дрожь. Он поднял копьё вверх, судорожно поправляя воротник и утирая пот с висков. Густые чёрные брови сделались домиком, глаза забегали туда-сюда, повеяло колючим холодом от фигуры. Я поежилась, но продолжила идти за ним. Чую, что-то знает!

— Н-не знаю, где она, — отрезал призрак и полетел, лязгая цепями. — Попробуйте поискать у Ивы, или где вы там сидели…

Я не отступала. Волны чувствовали ложь в его словах, мое сердце это чувствовало. Нагоняла и нагоняла мертвяка, что с нескрываемым напряжением молча улетал от меня… на полянку с облезлыми антарктическими буками и высокой гнилой травой.

А на этой поляне собрался целый шабаш призраков!.. Вот другим словом это странное дёрганное сборище просто не назвать!

Мужчина, которого я нагоняла, прилетел к кучке других призраков в таких же пальто и с изумрудными витиеватыми копьями. Они рьяно о чём-то зашептались, зашелестели пальто и залязгали оковами, стукая копьё о копьё. Мох на длинных ветках буков будто ожил, заползал по деревьям, словно червь. Трава зашумела, корни и ветви стремились за фигуры призраков… Запах рома вдруг защипал ноздри, каждой клеточкой тела я почувствовала, как это место пропиталось стариной, как останки прошлой жизни вновь воскрешали. Дождь чуть усилился.

Вся полянка оказалась объята зеленой дымкой, к которой моя магия не решалась подлетать близко. Поэтому я замерла недалёко от кучки призраков, тяжело дыша и отчаянно сжимая кулаки. Слышались отдаленные крики родителей, но все внимание я сконцентрировала на странных призраках, что суетились, точно муравьи. Липкое чувство тревоги забирало в свои объятья, сердцебиение участилось.

— Скажите, где Филса Хьюстон?! — мой голос сорвался, волны встревожились не на шутку. — Я чувствую, что вы все пытаетесь что-то скрыть от меня! Вы наверняка видели её где-то неподалёку!

Не успела я закончить кричать, как десятки выпученных глаз посмотрели в мою сторону. Рты призраков задергались, взбухли синие вены, телеса неистово задрожали. Послышались охи и ахи, мертвяки замельтешили и заерзали. А между их фигур я увидела ярко-белую макушку рядом с высоким несуразным деревом, которое, казалось, и изрыгало этот смрад рома. Мое сердце остановилось.

— Нет Филсы Хьюстон, нет, нет, нет! — застонали призраки, стараясь скрыть от моих глаз маленькую девочку в тине и ошмётках водорослей. На грудной клетке блеснул зелёным кулон. Это точно была Филса! А эти треклятые призраки и зловонная дымка не давали мне увидеть ее полностью и подойти ближе…

Я почувствовала, как в груди разгорается гнев. Прикусила до боли щеку, сжала руки до крови, наклонила голову. Брошь яростно запульсировала от потока чувств, волны стали очень темными, почти синими.

Выпрямившись и расставив руки поодаль от себя, я направила наполненные гневом сгустки магии на призраков.

— Отойдите!

Бирюзовая магия преодолела зеленую дымку и распихала мертвяков в стороны, бросая копья. Призраки взвизгнули, вжимаясь в ветви буков. Трава всколыхнулась, послышался треск коры, на небе возникла молния.

Но, завидев трясущуюся голубую душу подруги, радости не последовало.

Я, наконец, вспомнила последний, самый жуткий и непонятный отрывок того воспоминания.

То, что увидела тогда рядом с Филсой, деревом не являлось. Вообще, ни разу. Ведь деревья не обладают человеческими чертами, не носят камзолы и уж точно не разговаривают на английском.

Это был очень высокий призрачный мужчина с длинными ногами и такими же лапищами, похожими на ветви. Бледно-зеленые волосы были заплетены в низкий хвост, голубой камзол вместе с белой рубашкой развевались на ветру. Стоило сделать призраку малейшее движение, и тут же звенели золотые серьги, ножны шпаги, перстни и сапожные шпоры. Именно от этого незнакомца разило ромом и стариной, вся зеленая дымка скопилась вокруг его крепкой фигуры и трепетала от звона цепи на… ноге. Этот мужчина отличался от других заблудших душ; он весь светился голубовато-изумрудным ядовитым светом, от дымки грудь болезненно сдавливало, ушам становилось неуютно от звона, а при взгляде белых очей просыпался животный страх. От одного лишь вида и загробного дыхания появлялось из неоткуда чувство тоски и давней боли… Но ещё больше страшили трупные зеленые пятна на теле. Гнилая дыра булькала на обнаженной груди, жижа вытекала из простреленной коленки с застрявшей серебряной пулей, зеленые вены пульсировали на лбу и руках. Я никогда ещё такого не видела…

К страху присоединился шок. Слезы брызнули из глаз, только Филса повернулась ко мне. Вся в водорослях, мокрыми взлохмаченными волосами и прилипшему к худенькому тельцу платьице с красивым узорчатым воротником. Она выглядела немного удивлённой, в белых глазёнках плясали зеленые искры дымки, что также крутилась вокруг неё, а губы приоткрылись.

— Ф-Филса?.. — меня забила дикая дрожь, коленки подкосились, внутри похолодело.

Она отвлеклась от бесед с мужчиной, делая несмелый шаг вперёд.

— Е… Елена?..

Но второй шаг ей не дал сделать этот жуткий незнакомец. Он обнял Фил своей большой рукой, прислоняя к себе. Хьюстон тут же вцепилась пальцами в камзол, все ещё смотря на меня. Зелёная дымка постепенно окутывала их, а остальные призраки потихоньку собирались вокруг. Они вновь собирались скрыть её.

— Филса, кто это с тобой?! — я сделала большой шаг навстречу, прислоняя руки к внезапно заболевшему сердцу. Все перед глазами начинало плыть, в ушах появился белый шум, стало тяжело ориентироваться. Мужчина все прожигал меня взглядом исподлобья, пока я, шатаясь, практически ползла к Филсе.

Фил глубоко вздохнула, вжимаясь в незнакомца. Тот начал медленно отходить вглубь буков. Дымка стала гуще.

— Елена… он… хороший… — она проглатывала каждое слово, пока незнакомец взял её за руку и повёл на выход из кладбища, изредка глядя на меня с ухмылкой, до дрожи противной и гадкой.

Я постаралась ускорить шаг, но дышать становилось все труднее, ноги практически не держали. Я уже не могла их догнать, все силы что-то неведомое отобрало за мгновение… Даже волны не могли помочь. Мне оставалось только наблюдать за тем, как Филсу уводили в густые еловые леса, как ядовитые плющи обвивали асфальт и статуи ангелов, и как мельтешили призраки, идя за высоким мужчиной.

Я зарыдала.

— Филса, не уходи!!! — я закричала громче грома. Все пыталась ползти за ними, вытягивала руки в попытках хоть как-то поймать её… но ничего не получалось. — Куда ты уходишь?! Кто этот мужчина?! Ответь мне, Филса!!!

Но Фил даже уже не оборачивалась, а только верно шла с незнакомцем за руку, оставляя на дороге водоросли. Она будто не слышала моих рыданий. От этого становилось больней.

Я сгребла пальцами траву, ударяя носками по земле. Она все отдалялась, а я ничего не могла сделать. Меня парализовала эта чертова дымка!

— Не забирайте её!!! — я заорала на того призрака, что все оборачивался. — Что вам от неё нужно?! Кем вы ей приходитесь?!

Незнакомец вновь повернулся, сжимая руку Филсы, чей кулон пестрил изумрудным светом. Этот хищный взгляд пробрал до костей. Зеленые пятнышки на уголках губ забулькали, только он улыбнулся.

Сорняки до боли сжали мои ноги, начиная волочить назад к родителям. Дымка поражала мои волны, словно их душили. От ядовитого света зелёных волн и смрада химикатов я соображала все медленней.

Мне удалось увидеть, как незнакомец подмигнул и подставил указательный палец к поднятым губам.

А дальше темнота.

Но теперь, когда вспомнила те события до конца и увидела прошлое, я точно знаю, кто это был.

Отец.

Как же ты с ним связана, Филса?

Я резко открыла глаза, наблюдая перед собой ночное небо и стаи призрачных журавлей. Послышался короткий вскрик Милтона, что все это время сидел надо мной и теребил в длинных пальцах мешочек с ароматными чайными травами. Охнули и ребята, что смирно сидели по бокам, рассматривая голубые глаза. А вот Юла и Ула смело нависли надо мной с пробуждением, заинтересованно улыбаясь и щекоча прозрачными шлейфами тело.

Да уж, рассказать мне было что. Даже не верится, что я недавно увидела те события, которые положили начало истории аномального Броквена. И, конечно, не обрадовалась тому, что, наконец, смогла вспомнить…

— Елена Гостлен, — выдохнули возбужденно сущности, дуя на меня горсть снежинок, что тут же привели в чувства своим холодком. Сознание тут же прояснилось, а глаза сфокусировались. — Елена Гостлен, как вы? Что показала вам реликвия?

Я медленно поднялась и села, потирая виски. Волны маячили у обрыва, через который пролегал мост из кристаллов. Осознание всего пришло быстро, я сглотнула и разложила события по полочкам. Да, я все ещё была обескуражена, но дрожи и боли в голове и суставах не было, а мозг работал так, как надо. Сонливость незаметно прошла, я снова ощутила ноги и землю. Вновь почувствовала душистый аромат цветов и холод обрыва, и посмотрела на друзей без дымки в глазах. Казалось, мой организм почувствовал, что уже надо приходить в себя быстрее, что действовать надо схвачено, а не сидеть и дрожать. Радовало, что в моем теле происходит какой-то прогресс, готовя к исполнению ритуала у озера.

— Что здесь такого произошло, что ты дёргалась и вскрикивала, Елена? — поинтересовался Эйдан, юрко подползая ко мне и кладя ладони на плечи. Он выглядел взволнованно. — Ты увидела Отца?

Я сложила руки на коленках, вздыхая и опуская голову. Волны принялись оплетать двух сущностей, что прожигали меня взглядами несуществующих очей. Друзья также придвинулись близко, кусая губы и сжимая траву в пальцах. Милтон так вообще обтекал потом и трясся. Видимо, испугался за меня.

Теперь точно пришло время рассказать им о личности Отца. Мои догадки окончательно подтвердились, не осталось сомнений вообще ни в чем. Страх и напряжение от пережитых воспоминаний исчезли, пришла твёрдая уверенность. Магия Призрачной броши показала мне все, что скрывал Броквен долгие столетия.

А я, в свою очередь, готова рассказать эти тайны, выкидывая из головы всю брешь и детские надежды и оставляя лишь факты.

— Сейчас мы сидим на старой улице бывшего Виллоулена, — начала предельно спокойно, оглядывая удивлённые лица товарищей. — Магия показала здесь… Ночь Активации.

Телагея закрыла рот ладошками, а Юнок повёл ушами.

— Прямо тут творил свои грязные делишки Отец?! — вскрикнула она глухо. Мартисса распахнула глаза и охнула, смотря на меня. Милтон принялся ощупывать землю, а Кёртис нахмурил брови.

Я усмехнулась, кивая.

— Именно, Тела. Здесь же и были Особенные того времени, и магия Ромба, которая пронзала призраков. Эти обломки являются разрушенными зданиями старого города, а во-он то чёрное пятно, видите?

Ребята обернулись, только я указала пальцем на пятно, что больше походило на небрежную кляксу.

— Это, дорогие мои, кровь Отца, — продолжила я, облизывая пересохшие губы. — Он сам пронзил себя шпагой Сабо Гостлен после того как вызвал ту на дуэль.

Кёртис покачал головой, кривясь в недоумении.

— В смысле пронзил себя шпагой?

Мартисса сжала кулачки, прерывисто вздыхая.

— Вызвал на дуэль?..

— Что он такое?.. — на выдохе вопросил Эйдан, бледнея.

Я посмотрела прямо в глаза ребятам.

— Отец — ни барон, ни существо свыше и даже ни дерево, — мой голос перешёл на полушёпот, внутри все замерло. Я растягивала каждое слово, ещё не до конца веря, что говорю это своими устами. — Отец был обычным человеком восемнадцатого века, которого одарил господин Жизнь даром воскрешения. Именно Отец заметил особенность земель, на которых стоит Броквен, ведь он был ученым, очень умным и хитрым. И именно Отец воспользовался своим даром не во благо, а во зло, разрушив некогда… нормальный город.

Эйдана забила мелкая дрожь. Он приставил стертые ладони ко лбу.

— Неужели… — промолвил рвано он, — неужели тот гениальный мужчина, которого… обсуждали Чарлоутт и Сабо…

— Да, Эйдан, — отчеканила я, выпрямляясь. Волны потемнели, трепеща от порыва ветра и накаляющегося напряжения. — Эрнесс Вайталши и Отец — один и тот же человек. Верьте моей магии на слово. Она показала все, как было и все как есть.

Послышались короткие вздохи, ребята раскрыли рты. Эйдан отпрянул, выпученными глазами разглядывая местность у Силенту. Милтон закашлялся, мигом весь вспотел. Он достал платок и принялся вытирать лоб, все кашляя и бормоча что-то непонятное:

— Ох, городские бирюзовые сгустки действительно связаны с этой реликвией, брошь такая сильная… Господи, а я не взял их во внимание!

— Как… — Кертис даже не находил подходящих слов.

А вот Юла и Ула вновь улыбнулись и восторженно заахали, проводя тонкими руками по плавным бирюзовым волнам.

— Все-таки права была госпожа Амабель, права-а-а!.. — запели сущности, играясь с волнами и легонько ощупывая меня. — Магия Гостленов невероятно сильна! Эта брошь и вправду хранит столько воспоминаний: она таки смогла показать и рассказать вам почти всю историю нашего аномального городка, которую госпожа маленькими кусочками собирала много лет! Это невероятно!..

Я опешила, также как и остальные. Глаза заслезились от частого моргания, во рту пересохло. Где-то далеко в лесах закуковала призрачная кукушка.

— То есть пятая Особенная… знает всю историю Броквена? — просипел удивленно Эйд, приникая к сущностям, что светились ярче Солнца.

— И знает даже о первых Особенных, о тех, кто передал нам эти чудные осколки?! — Тела широко раскрыла рот, случайно отрывшая горсть травы.

— И знает о наших корнях?.. — Кёртис посмотрел на месяц, глаза его стали влажными. — Если… если она знает, то, возможно, мой сумасшедший прапрапрадед не такой уж и сумасшедший, как считал отец, рассказывая о его давнем завещании.

Юла и Ула закивали, похлопывая в ладоши. Бирюзовые волны посветлели, покрываясь рябью.

— Она знает абсолютно все, ведь госпожа Амабель на протяжении многих лет пребывала в созданном ею же храме То Хомы. Она общалась с почвой Броквена! И мы считаем, что вы обязаны в нем побывать, потому что храм То Хомы, как вид медитирования, распространился на все Силенту так же, как и гадание на озерной гуще!

— Прапрабабушка… — Мартисса приподняла уголки пухлых губ, — я, наконец, смогу узнать о ней побольше!

Милтон часто задышал. Он встал, кружась и приговаривая:

— Наши корни, ребятки, это не самое главное. Мы, в первую очередь, сможем узнать главную, самую главную причину Броквеновской аномалии! История городского «брака» кроется прямо за этим куполом, в столице колдовства! Поверить не могу!

Он взял смеющуюся Телагею на руки, тиская и крепко сжимая.

— Узнать историю! Мы сможем узнать историю Броквена! — визжала неустанно Тела, пока Юнок подпрыгивал за Милтоном. — Вот же тетушка Жаклин обрадуется, когда Там я расскажу, как узнала всю историю живьём! Да я буду самой известной девочкой приюта!

— Вот именно, звездочка моя маленькая! — восклицал Миль. — Мы сможем вместе узнать главный секрет Броквена… А я смогу за коллег закончить изучать каждую аномалию! Я добьюсь желанного признания!

Юла и Ула подняли меня на ноги, а затем полетели в сторону моста, оставляя белый волнистый след, в котором виднелись осколки снежинок и кристаллов. С лесов полетели голубые сверчки и бабочки, ветер поднял серебристую пыльцу с земли, закружив вместе с волнами. А часть купола принялась раскалываться на мелкие блестящие осколки, отворяя вход в Силенту.

— За нами, Особенные и Елена Гостлен! Скорее, пройдемте же за хрустальные врата в Силенту… — пели несколькими тонкими голосами сущности, вытягивая руки. — Здешним призракам ещё есть, что рассказать вам!

Мартисса и Кёртис потихоньку пошли за ожившими Милтоном и Телагеей, обсуждая своих дедушек и бабушек с нескрываемым трепетом.

— А почему ваш отец считал прапрапрадедушку сумасшедшим? — интересовалась Мартисса, даже не решаясь вдохнуть.

Кертис пожал плечами.

— В завещании он разрешал пользоваться всем своим Броквеновским имуществом, лишь бы Револы не покидали город до того момента, пока не заболеют или не постареют. Также он просил беречь фамильные ружья и серебряные пули, которые изготавливал на своем патронном заводе… А еще он завещал бежать с того места, где Револы увидят зеленую жижу и начнут замерзать. Я вот считаю, что он хотел нас предостеречь от чего-то… Поэтому и ношу дробовик везде.

— Ох, какая история! — прошептала восторженно Марти. — А вот мой папенька подарил зонтик потому, что в нем хранится вся мудрость и сила прапрабабушки… Говорил, что этот зонтик был с ней, когда она открывала первый театр Броквена, и когда выступала на сцене…

Я же выдохнула, отряхнулась. Вот и славно, пятая Особенная расставит все на свои места и… поведает в мельчайших подробностях историю Броквена. Все мы узнаем то, о чем не догадывались сотни тысяч горожан много лет… подумать только! Возможно, она даже доболталась с почвой до того, что знает, для чего Отец забрал у меня Филсу тогда! Все же было паршивое чувство, что с Филсой что-то случилось. Я хотела избавиться от него, хотя бы узнав, что она не отравлена.

— Это правда происходит, Елена, — Эйдан взял меня за руку, посмеиваясь и натягивая рюкзак с Эйнари на плечи. В его больших глазах отражались искры купола. — Мы уже почти у цели! Ты вообще осознаёшь, что происходит?! Скоро мы поведаем броквеновцам самое главное, скоро увидим у «КТС» мою бабулю и твою подругу! И… и мы увидим, как хнычет этот псих-гений Эрнесс! А я-то думал, что он адекватный человек…

Я не скрыла улыбки. Было приятно осознавать, что мое шестое чувство все же работало правильно. А ещё приятней осознавать, что мы на верном пути. Все Особенные призраки почти найдены, они обладают невероятной силой; я также изменилась, развила свою магию и таланты, перестала поддаваться страху и панике; Эйдан привык к призракам и узнал меня, теперь на озере он сможет контролировать мое состояние и Особенных, сохраняя баланс. И самое главное — нам известна почти вся история Броквена. Несмотря на приближающееся Отцовское безумие, я была уверена, что мы победим.

— Скоро все закончится, — прошептала, глотая холодный воздух. Сердце билось о рёбра с бешеной скоростью. А ещё я найду Филсу и смогу отпустить. Спустя столько лет у меня наконец-то получится. Девятилетняя Елена сейчас бы очумела от нынешней меня, а Филса… похвалила. — Мы смогли это сделать, Эйд. Мы смогли найти Особенных призраков, и вот-вот окажемся на озере!

Эйдан ступил на кристальный крепкий мост, что подсвечивал всеми оттенками радуги его круглое веснушчатое лицо. Мост оказался чуть скользким, поэтому пришлось держаться за угловатые выступы.

— Вот когда все закончится, будем коллективно целовать твою брошь, — хохотнул Тайлер. — Эти существа правы, в ней действительно запечатана многовековая мощь и воспоминания. Как и написано в той старой книге из библиотеки. А я ведь ещё и сомневался, дурак!

Я лишь ухмыльнулась. Помнится, в детстве меня тоже терзали сомнения о полезности сего украшения.

— Больше никто не засомневается в Призрачной броши… — и погладила большим пальцем реликвию. Волны подлетели ко мне и принялись ластиться. Они терлись холодными невесомыми кончиками о щёки, точно щенки их лизали. Теперь до меня дошло, что эта маленькая брошь точно удостоена своего почетного звания Семейной Реликвии. Надо отучаться забывать её надевать!

— И мы станем героями Броквена взаправду! Уверен, Сабо и Особенные сейчас гордятся нами! — Эйдан сверкнул глазами и прыснул, ещё раз крепко обнимая за шею и трепля по голове так, что макушка стала похожей на гнездо. Признаться, я очень хотела, чтобы мои родственницы гордились мной, видели, чего я добилась за это… удивительное приключение по призрачной изнанке Броквена. Нет, я, конечно, не дралась с Эрнессом Вайталши на шпагах, но зато смогла стать смелее и поглядеть своим страхам в глаза! А еще я надеюсь, что первые Особенные убедятся в том, что Броквен не до конца сгнил под влиянием Отца, породив таких замечательных людей…

Чем ближе мы становились ко входу внутрь купола, тем больше поднималось из обрыва кристаллических дымящихся частичек, оседая на волосах и фасаде разрушающегося моста. Трещины на центральной части купола заискрились неоново-голубым, выступы зачиркали и запульсировали, уступая проход двум сущностям на каменную дорожку.

— Возьмитесь за руки, Особенные и Елена Гостлен! — клокотали вдали Юла и Ула, тонкими конечностями зазывая внутрь треснутого щита. — Скорее, иначе врата вновь закроются!

Мы послушно взяли друг друга за руки, только глаза ослепил белый свет, а под ногами заплясали жалящие искры. Уж слышался робкий топот чьих-то копыт, множество мелодичных возгласов, напоминающих церковный хор; бил в нос аромат благовоний и горелой травы, дурманящий, отдающий мятой и лавандой. Кажется, Милтона спереди резко взяли и потянули, раз он вновь вскрикнул, а мы с ребятами чуть не упали друг на друга, как домино. И, судя по паническому блеянию, чуть не раздавили Юнка…

Под ногами уже была твердая дорожка, сзади снова послышались характерные чирканья, а потом… я почувствовала себя совершенно в другом месте. Ни в Городе призраков, ни в живом Броквене, вообще где-то не в этом мире. Каждая клеточка кожи ощутила невероятную уникальность этого аномального места: запахи, аура, отдаленные звуки, четкое чувство вакуума…

А когда распахнула очи под восторженный писк Телагеи и возбужденные ахи Мартиссы, Кертиса и Эйдана, я убедилась в этом окончательно.

Мы оказались в Силенту, так называемой столице призрачного колдовства. Это место полностью оправдывало свое название, ведь внутри огромного холодного купола скрывалась волшебная мистическая обитель, совершенно не похожая на Лайланд, Джайван, или любой другой уголок призрачного Броквена.

Силенту стояло на одном большом холме с пологими склонами, поросшими густой темной травой и целыми полянами пышных цветов голубых глаз, где порхали рои мертвых бабочек и светлячков; там, где пролегали светло-серые узкие каменные дорожки, расположились аллеи деревьев со светящимися синими листьями. Когда они опадали на асфальт, то закручивались в чудную овальную форму, напоминая опилки, что подсвечивали камни и ограды. По округе бегали оленята и кролики, резвились белки, и строили гнезда дрозды. В воздухе парила белая дымка, что сыпала на головы те кристаллики.

Средь деревьев находились небольшие одноэтажные и двухэтажные дома с бежевой штукатуркой, медной коричневой кровлей, различными ловцами снов с узорами птиц и прозрачными колокольчиками фурин; было открыто куча магических лавочек, мерцающих перламутровыми огнями круглых светильников у входа и вывесок с рисунками карт Таро, рунами и хрустальных шаров. На различных прилавках висели пучки засохших трав, дымились палочки благовоний и содрогались от ветра раскрытые гримуары.

От самого начала холма до верхушки стояли многочисленные квадратные ворота, напоминающие тории. Голубого жемчужного оттенка, украшенные бирюзовым лазуритом и лицами прекрасных призрачных дев, они вели к дому с синими фонариками и бумажками, что стоял на самой вершине холма.

А перед нами показались толпы призраков Силенту и их фамильяров и сущностей. Они взволновались, завидев нас и Юлу и Улу, не отрывали взор больших сияющих глаз от осколков Особенных и ошеломленно прикрывали рты, когда бирюзовые волны оплетали их ноги. Темные шелковые мантии испачкались в зеленых разводах, на осунувшихся лицах стали видны вены, а цепи почти покрыла ядовитая жижа.

Но при виде этих душ я совершенно не чувствовала той тревоги, что была в Джайване на Празднике. Внутри все расслабилось, развязались тугие узлы напряжения и страха и успокоилось сердце. Волны рядом с ними становились нежными, развевая ауру загадочности. От Силентийцев не шел смрад химикатов, глаза горели не странным возбуждением, а… облегчением. Да, эти мертвяки уже почти превратились в мертвепризраков, но чувствовалось, что они были не рады такому перевоплощению.

А потом призраки тепло улыбнулись, и кожа их засверкала, только сущности отошли по сторонам. Даже не верится… Они ждали Особенных! Они рады мне и Эйдану!

— Дорогие призраки Силенту, — начали вместе Юла и Ула, развевая дымку вокруг нас. — В наше благоговейное место, наконец, нагрянули истинные спасители Броквена! Позвольте представить тех, кого видели в астрологических прогнозах ведуньи, — и сущности принялись указывать на каждого Особенного пальцем: — Звезда — Телагея Марати, Особенная искренности.

Тела сделала что-то наподобие реверанса, кружась в воздухе и посылая вздыхающим призракам воздушные поцелуи.

— Привет! — она широко улыбнулась и подняла блеющего Юнка. — А это Юнок — мой козлик! Рады познакомиться!

Юла продолжила:

— Луна — Кертис Револ, отважный Особенный патриотизма. Он уже гостил у нас…

Кертис коротко поклонился, ухмыляясь под возбужденный шепот Силентийских дам в длинных коричневых платьях и косынках. А его тут любят…

— Рассвет — Мартисса де Лоинз, талантливая Особенная любви, — подхватила следом Ула, поворачиваясь к улыбающейся Марти. — Призраки все еще читают и любят ваши поэмы, Принцесса верности.

— Ах, как чудесно и трогательно! — Мартисса утерла слезинку со щеки, махая оживившимся душам. — А я до сих пор люблю ваш народ!

— Облако — Милтон Крейз, полный энтузиазма Особенный семейных ценностей!

Миль поклонился практически до колен под смешки призраков, судорожно поправляя очки.

— З-здравствуйте, здравствуйте, уважаемые призраки Силенту! — он синел все пуще, не решаясь поднимать взгляд на Силентийцев. Затем он еле слышно прошептал: — Боги, Боги вездесущие, как же стыдно перед ними за свои неудачные опыты… Больше никогда не буду работать на границах!..

Следующую фразу Юла и Ула произнесли уже в унисон:

— И два живых ребенка, которых выбрала Судьба! Огонь — Эйдан Тайлер и Свет — сама Елена Гостлен. Просим любить и жаловать!

И тут толпы призраков и их друзей подбежали к нам, радостно ахая и охая, осторожно дергая за ткань одежд и активно жестикулируя. Увидела среди них и лавочников с пентаклями, и спиритуалистов с планшетками-указателями, и гадалок с узорчатыми платками на головах. Все, все призраки Силенту жаждали что-то показать, рассказать нам…

Пока они не потеряли себя окончательно.

— Наконец-то вы пришли, Особенные! — восклицала одна старушка, придерживая в морщинистых ладонях ухающую сову. — Силенту и госпожа Лотос ждали вас, так долго ждали!

— До Ночи Активации осталось совсем немного времени, — поддерживал бородатый мужчина, показывая костяные руны, — нас почти уничтожил туман, но нам столько надо всего показать и рассказать! Не зря же пожертвовала собой госпожа Мунлес Лэйк, не зря старалась госпожа Лотос, и не напрасно медитировали, прогнозировали и гадали мы — призраки Силенту!

— Скорее, Елена Гостлен и Эйдан Тайлер! — кричали астральные сущности, кружась вместе с магией Эйнари и Призрачной броши. — Погадаем же на озерной гуще!

Было столько криков и возгласов, света фонариков и звона колокольчиков… Силентийцы окружили нас, чуть ли не разорвали в этом потоке радости и торопливости. Мы неловко посмеивались, кивая каждому призраку, старались всем ответить и согласиться с их мыслями. Я была безумно рада такому радушному приему, сердце трепетало от светлых лиц призраков, от их желания рассказать и показать какую-то важную информацию. Речи здешних мертвяков про озерную гущу и (О Боже!) отрывки городской истории так манили, что я не знала, куда кинуться сначала, в какую лавку зайти и с какой ведуньей выпить целительного отвара. Атмосфера Силенту вводила в гипноз…

Но Юла и Ула мигом разогнали эту возбужденную толпу, приговаривая:

— Особенные и Елена Гостлен с ее проводником, как и полагается, пройдут по каждому уровню Силенту. Все призраки однозначно успеют рассказать важные сведения, которые достались Силенту кровью и потом! Ну же, готовьте руны, карты и доставайте озерную воду Бэддайнилейкер!

С этими словами народ тут же разлетелся кто куда, каждый в свои лавки и дома. Послышалось шуршание, заиграла отдаленно арфа, лаская слух мистическими мелодиями. Зашелестели листья на деревьях, от врат отскакивали искры, переливался перламут. Лица нефритовых дев будто ожили, заиграли с нами тонкими бровями. Казалось, каждый уголок Силенту приглашал нас подняться по волшебному холму.

— Госпожа Амабель наказала нам сопровождать вас, — сущности не спеша поплыли через аллеи синих деревьев, касаясь кончиками пальцев каждого лепестка цветов и задевая колокольчики «хвостами».

Мы пошли за Юлой и Улой по гладким каменным дорожкам, воодушевленно оглядывая каждую поляну и зачарованную лавку с пузырьками отваров и пучками трав. Из окон на нас смотрели остальные существа и различные зверьки с именными повязками и ошейниками, пока их хозяева копошились с колдовской атрибутикой и проклинали склизкие цепи на поясах. Они изо всех сил старались не поддаваться действу яда.

— Куда путь держим, дорогие Юла и Ула? — поинтересовался Эйдан, вместе с остальными поднимая голову на первые врата Силенту. — Неужто тут мне смогут нагадать по линиям руки будущее?!

— Чтобы добраться до храма То Хомы, нужно пройти три основных уровня холма. Их обозначают лазуритовые врата Юрэ, — размеренно молвили сущности, изредка оборачиваясь и дуя опавшие листья. — Первым Уровнем у нас зовется Лес благовоний, Второй — Астрологический квартал и, наконец, Третий Уровень — Гадальный проспект. На Четвертом и находится сам Храм. А причина такого ярого желания завести вас во все лавки этого места проста: на каждом Уровне находятся частички и куски истории Броквена, которые Силентийцы украли из Резиденции Отца… Только благодаря этим артефактам нам удалось сделать правильные прогнозы, расшифровать Броквеновские созвездия и шепот почвы.

Мне вдруг стало жарко, Эйдан раскрыл рот в изумлении. Юнок даже престал жевать штанину Кертиса.

— Крутое аномальное место, однако… — икнул Эйдан, сжимая лямки рюкзака. Волны Эйнари закружились с моей магией и во всю парили над лавками Силенту, чертыхаясь от клубов дыма из труб. — Нехило тут колдуют…

— А ты как думал? — Кертис громко усмехнулся, трепля мимо пробегающую дворняжку за уши. — Это тебе не шатер гадалки по имени Изольда Всемогущая-Точно-Не-Врущая. Силенту ого-го какое место, мощнее Джайвана с их благословенными Отцом полянками!

Милтон улыбнулся, мельком поглядывая на фотографию своей семьи.

— Отец больше, намного больше Особенных ненавидит только Силенту… — потом Миль прикрыл рот рукой, бегая мутно-серыми глазами по сторонам и убирая фото обратно в карман. Кертис и Эйдан вопросительно изогнули брови, переводя взгляд на Милтона. Тот добавил, отмахиваясь: — В Джайване Агенты Отца на одном из пиров рассказывали об этом… Ныне сомнений в этих сплетнях нет, абсолютно нет.

Кажется, теперь понятно, почему Силенту оградили таким большим хрустальным куполом… А еще у меня появились определенные догадки насчет внушительных страшных царапин и трещин на щите, которые я заметила только когда прошла через первые врата Юрэ. Думаю, Отец и его «Дети» пытались разбить купол, узнав про кражу. Жутко и одновременно завораживающе…

Однозначно, Силенту сможет удивить!

С преодолением первых ворот началась наша чарующая и насыщенная прогулка по столице призрачного колдовства, Мистическому Холму, чьи окрестности поразили своим ярким колоритом.

Как и задумывалось, сначала Юла и Ула вывели нас на Первый Уровень холма — Лес благовоний. Это название дали призраки Силенту неспроста: каждый уголок и здание местности были увешаны обилием пучков и связок различных трав и растений на серебристых веревочках, что раскачивали их на ветру. Из-за густых букетов полыни даже почти не было видно неба! Прикрепленные к веревкам миниатюрные ветряки развевали душистый аромат лаванды, шалфея и мелиссы, мы впервые задышали медленно и глубоко; прямо на улице призраки сушили цветы бальзамина, ромашки и душицы, кладя на страницы гримуаров с зеленым переплетом. Шел дурманящий дымок от горящих длинных палочек в узорчатых узких сосудах, продавались изогнутые деревянные курительные трубки и золотые вытянутые кисэру с травяными наполнителями, а также пакетики со специями (никогда бы не подумала, что мне понравится сочетание запахов табака и молотого перца!). Мы успели разглядеть красочные алтари, на которых горели ароматические свечи в виде богов и богинь, растекались медовые соты, блестели на лунном свету яблоки и отбрасывали жуткие тени черепа лосей и воронов. Везде лежали гримуары, пентакли, чаши с солью и склянки со всякими бальзамами и кремами.

Когда надышались благовониями, нам повстречалась лавка мастеров, что делали украшения и аксессуары из эпоксидной смолы и засохших цветов: мы заворожено наблюдали, как призраки аккуратно лили вязкую прозрачную жидкость в самодельные формочки, щипцами брали нежные лепестки, создавая ложечки, вилки, расчески, сережки и кулоны. Души хоть и были на грани сумасшествия, но не утеряли свою щедрость и доброту, подарив нам маленькие кулончики с фиалками на память.

В местном кафе нас даже покормили супом из крапивы, в одном баре угостили лечебным отваром из мяты и имбиря, в ресторане с десертами предложили инжир…

А перед тем как пройти на Второй Уровень, Юла и Ула предложили сходить к одной травнице. Ее домик находился совсем близко ко вторым воротам Юрэ, и в отличие от остальных магазинов этот оказался усеян давно сгоревшими растениями. Запах горящей травы туманил разум, появлялось странное чувство ностальгии…

— При жизни меня привлекали растения Броквена, — шепелявила низкорослая призрачная дама в синем комбинезоне и объемным пучком каштановых волос, в котором сверкала изумрудная заколка. Мы с интересом наблюдали за ней, сидя на длинных лавках. — Странные они какие-то у нас, ночью светились, днем извивались, как дождевые черви, а по весне так вообще росли ежеминутно, словно возрождались.

Сплюнув в глиняный горшок яд, женщина спокойно сняла с веревочек несколько связок травянистых растений, давно завядших и засохших. Была и медуница, и незабудка, и гравилат… Одно лишнее сжатие или касание — и лепестки тут же оторвутся, а стебель развалится.

Мертвячка положила пучки на деревянный стол под загадочные улыбки сущностей и вздохи Милтона. Он все никак не мог оторваться от остальных связок растений. Миль обожал все, что связано с травами, отварами и чаями, а потому от Леса благовоний был в огромном восторге. Он коллекционировал виды чаев и заварок из разных уголков планеты, куда они с Агатой ездили отдыхать или по работе. Собственно, в первую очередь Милтон планировал путешествия и походы ради того, чтобы попробовать новый вид чая. По дороге сюда он рассказывал о своем умении делать лечебные настойки, которые действительно помогали!

— А когда после смерти я попала в Силенту и разузнала о некоторых аномалиях, созданных Отцом, — продолжала дама, подставляя к пучкам медуницы и дудника свечку на медной подставке, — то обнаружила, что по аромату растений можно вспомнить события многолетней давности и испытать некоторые эмоции, которые чувствовали определенные люди… возможно, даже ваши предки!

Милтон полной грудью вдохнул резковатый запах горящих растений и тут же подошел к женщине, вытягивая шею. Его ноздри часто задвигались, он прикрыл глаза, сморщиваясь от густого грязного дыма. Пепел и искорки оседали на халате Крейза, точно летели к нему.

— Какой странный, ни на что непохожий аромат! — воскликнул удивленно Милтон и снял очки, рассматривая травы со всех сторон и обнюхивая. — Так однозначно не пахнет медуница! Я-то знаю, сам своей любимой жене варил отвар из нее!

Юла и Ула подкрались к Милю сзади, беря пальцы в рот и склоняя головы.

— А чем тогда пахнет, Милтон Крейз? — голос сущностей стал глухим и обеспокоенным. Они посерели, в то время как моя магия потемнела, посновав у призрака со связками. Мертвая дама также напряглась, хлюпая цепями, а я встала со скамьи, ощущая, как живот неприятно потянуло внизу. — Что вы чувствуете?

Милтон часто задышал, застучал пальцами по столу и закачал головой. Я заметила, как по его вискам скатились капли пота. От Крейза теперь разило тревогой, страшной, холодной. Дым пропитал всю комнатку, и вдруг появилось навязчивое ощущение, что кто-то глядит мне в спину. И это не ребята, которые тоже встали и принялись оглядываться и сглатывать. Казалось, у них тоже появилось это жуткое чувство.

Миль начал заикаться. А ведь его фишкой было тараторить!

— Н-непонятные ощущения… — он взял из рук травницы пучок, рассеивая хриплым дыханием дым. — Какое-то… с-смятение, от-тчаяние и… страх, — Милтон поежился. — Я ч-чувствую себя на городской улице близь в-воинской части. К-кажется, я даю Эйдану… нет, не Эйдану, подождите! Кому-то оч-чень похожему на него чемодан с какими-то п-препаратами и удобрениями. Мне так страш-шно, я… хочу поскорее отсюда уехать! Но нужно отдать ей препараты, чтобы урожай н-не так быстро портился… Что я несу вообще, Юла, Ула?!

— Ой, коровки-и-и!

Телагея неожиданно зарыдала, только взяла в руки пучок с горящими одуванчиками. Дымок оплел ее тело, уже маячил около ноздрей. Юнок испуганно забежал под лавку.

— Что случилось, Тела?! — Мартисса быстро подошла к Телагее, принявшись утирать с синего личика слезы, что лились градом.

— Я учуяла тридцать коровок! — Марати шумно всхлипнула, сжимая связку в руках. — Они все… мертвы! Лежат на пастбище и стремительно гниют! Они же только вчера были живы, а сегодня уже истекают странной жижей, Божечки! Неужели наступил Судный день?! Я чувствую панику, я не знаю, как так получилось! Бедные, бедные мои детки!

Я вдохнула запах дудников и пошатнулась, меня затошнило. Уже второе убийство за неделю… Так, о чем я думаю?!

Юла и Ула обернулись к травнице, что выпучила глаза, смотря на трясущихся Особенных.

— Случай с неожиданной гибелью тридцати коров на Пастбище Марати произошел 25 сентября 1732 года… — промолвили тихо сущности, скрещивая руки на груди. Шлейфы задрожали, а кристаллики на теле замерзли.

— А удобрения для урожая дал Броквену вовсе не Отец, — на одном выдохе проговорила женщина. — Их создал доктор Крейз… Запах растений показал им воспоминания первых Особенных!..

Но дальше мучить Особенных Юла и Ула не стали. Они поспешно вывели нас из домика и поплыли через вторые ворота с нефритовой девой и астролябией, пока призрачная травница тушила пучки. Даже жуткий кашель и тянущая боль в суставах не мешали ей вдохновенно охать и желать удачи нам вслед. Я заметила, что призракам Силенту хорошо удавалось контролировать себя, хоть яд уже почти заполнил кандалы, а тело потихоньку менялось…

Очухавшись от аномальных запахов и около пьяного состояния, мы прошли на Второй Уровень холма — Астрологический квартал.

Это была небольшая местность с пересекающимися улочками, которая плотно прилегала к третьим вратам Гадального проспекта (это логично, учитывая, что гадания являлись отраслью астрологии, факт от Елены!). В отличие от Леса благовоний — пестрящего уникальными алтарями, увешанного растениями, пропитанного ароматами и населенного энергичными призраками, Астрологический квартал был местом загадочным, таинственным и тихим.

Вместо асфальта здесь пролегал сверкающий пурпурный гравий, в котором вяз яд. Мертвяки торговались не на свежем воздухе, а в бархатных шатрах с рисунками золотых созвездий. Открыты здесь были только определенные участки ночного неба, где астрологи предсказывали судьбу и характер человека по звездам. Остальное пространство оказалось увешано всякими фиолетовыми, черными и синими полотнами, на которых были изображены планеты и лица богов и идолов. Отовсюду доносился аромат мускуса и ванили — сладкий и тягучий, а в окнах горел ультрафиолетовый свет.

В Астрологическом квартале измеряли широты и долготы Броквеновских небесных тел на позолоченных вычурных астролябиях, смотрели за звездами из больших длинных телескопов, а также изучали на звездных глобусах движения светил; качались в разные стороны различные маятники из конусообразных минералов, когда призраки задавали разные вопросы, блистали в темноте стрелки астрологических серебряных часов и звенели ритуальные чаши.

В шатрах же торговались самыми разными минералами: аметисты, тигриные глаза, азуриты… Острые, круглые, в форме фигурок они лежали в прозрачных чашах и тарелках, на них лил свет от светильников в форме звезд и луны. Тут за небольшую сумму предсказывали по знаку зодиака твои будущие дни и задачи, по тени угадывали скорейшие происшествия и что надо сделать, чтобы избежать плохого исхода. Нам рассказывали о наших планетах-покровителях, и как они влияют на наше состояние, на каких богов мы похожи по характеру, и даже какое наше тотемное животное! Вот, например, зверь Эйдана — это таррар, ведь у него хороший аппетит и смелость абсолютно перед любым врагом, а мой — сова, так как основные мысли и идеи возникают у меня именно в ночное время суток. И это оказалось абсолютной правдой!

Ну и, конечно, местные астрологи нам показали собственные созвездия, что характеризовали нас как личностей и предугадывали судьбу. Например, созвездием Милтона оказались два лица: один лик с бородой и нимбом, другой же — вытянутый и острый, что касался звездными губами щеки первого лица. А вот созвездием Мартиссы являлся лебедь со стрелой в зубах. Было еще одно интересное созвездие, ничейное, которое меня попросили распознать: хризантема, расцветшая в могильной земле. Это был странный опыт, но зато интересный. Теперь я понимала увлечение Филсы астрологией…

Затем мы с Юлой и Улой прошли к третьим вратам призрачной девы с картами в руках. За ними виднелись лавки, где занимались гидромантией, хиромантией, гадали на костях и хрустальном шаре… Деревьев с синими листьями здесь было много, они росли даже из крыш домов! Пролетали там духи и фамильяры, разнося хозяевам всякие предметы. А еще здесь пахло озером Бэддайнилейкер… этот пресный и влажный запах с нотками пыльцы ромашек я везде узнаю.

— До храма То Хомы осталось совсем немного! — улыбались Юла и Ула, указывая на высокий дом, окутанный синей дымкой. И правда, он уже был совсем близко. Туда потихоньку собирались остальные призраки. — Призраки Силенту рассказали и показали вам почти все, Особенные и Елена Гостлен, осталось только получить информацию от гаданий на озерной гуще… Не устали ли вы?

— Что вы, нам очень интересно узнать, с чего это вдруг озерная гуща решила, что нам лучше на озеро не соваться, если не обкашляем какие-то вопросы с Предвестницей Отца, — хмыкнул Кертис, переглядываясь с нами.

Знаете, Кертис был абсолютно прав. Все-таки озерную воду Силентийцы брали не абы откуда, а с самого озера Бэддайнилейкер! Значит, гадания на этой воде действительно правдивые. Ребята тоже кивнули, соглашаясь с Револом.

— Поэтому я требую, чтобы нас отвели в соответствующую лавку сразу же, — я решительно подтвердила слова Кертиса, подходя к сущностям.

Юла и Ула сначала помолчали, покачали головами, а потом поклонились нам и поманили руками.

— Тогда пройдемте же на Гадальный проспект, — запели они протяжно. От их голосов, сливающихся с арфой, я даже покрылась мурашками. Последнюю фразу сущности прошептали, но она, казалось, отлетела от колонн ворот: — И помните, что озерная гуща никогда не врет… Не соврет она и вам.