Броквен. Город призраков

Глава 2. Леденящие кровь новости

До начала урока оставалось пятнадцать минут. Благо, яблоневую рощу, полную глины и тонких прутьев, что валялись на дороге, я успешно прошла. Моя магия продолжала следовать за мной, вызывая приятную дрожь во всем теле.

Как я уже говорила, та самая роща, заваленная барахлом, была позади и мне оставалось только перейти дорогу к своей школе. Трехэтажное бежевое здание уже почти возвышалось надо мною. За воротами были многочисленные кучки подростков, которые, скинув портфели на газон, разговаривали со смешками между собой. Девушки попивали из медных банок лимонад, кокетничая, поправляли выбившиеся пряди волос. А большинство парней активно затягивались сигаретным дымом, явно выпендриваясь перед своими одноклассницами, мол: «Йоу, детка, смотри, какой я крутой с сигаретами, йоу! Я курю и одет как какой-нибудь верховный демон из Преисподней, а это значит, что ты должна пойти со мной на свиданку, йоу!»

Я зажмурилась от светящего в глаза солнца и прыснула про себя.

Сколько я уже таких модных курильщиков отправила на Тот свет? Десять-двадцать?

Блин, я опять за свое!

Кхм, прошу прощения.

Пока я наблюдала за цветущими растениями за тонким забором и школьниками, я не заметила, как в мою спину вцепились чьи-то холодные руки с длинными пианистическими пальцами. Ох Всевышний, я узнаю эти пальцы даже будучи в коме.

— Опять Мисс Гостлен спит!

Каштановые, чуть кудрявые волосы защекотали мне нос. Я утробно чихнула, почувствовав сладкий запах карамельных духов.

Я усмехнулась и обернулась назад. Позади меня, скрестив руки на груди, стояла в свободной позе никто иная, как моя подруга — Эбони Айвери. Раскаленное золото вокруг зрачка как всегда блистало, темные накрашенные брови по-доброму были нахмурены. Звенели на ушах длинные сережки; на левом была сережка с ромашкой, а на правом — с красным сердечком. Ярко накрашенными устами Айвери пускала жвачные пузыри. Волнистые волосы по плечи, темно-синий кардиган и красная юбка в черную клетку развевались на апрельском ветру.

— Мисс Эбони Джулиан Айвери, какая встреча! — радостно воскликнула я, размахивая руками.

После переезда в Дарли я была са-а-амой серой мышью, наверное, за всю историю школы Тэнсар. Ходила одна, ела за самым краем стола и старалась избегать лишнего общения. Я до жути боялась, что из-за моей легкой чудаковатости и дара меня начнут травить и насмехаться, как это обычно бывает с необычными детьми. Именно Эбони Айвери первая заговорила со мной. Подруга до сих пор припоминает мое удивленное лицо, когда она спросила имя и предложила вместе пообедать в столовой. Тогда в столовой стремительно завязался разговор и пошло-поехало. Эбони была веселой, любвеобильной и дружелюбной девушкой, любила много трещать о мальчишках и модных вещах. Ах, забыла сказать, что Эбони еще была и пианисткой. Как она рассказывала, отдать ее в музыкальную школу было инициативой родителей, и изначально Айвери вообще не хотела учиться играть на инструменте, лень было. Но потом у подружки в мозгу что-то переклинило, и на третьем году обучения она вдруг сильно влюбилась в фортепиано. Так что, если вы увидите ненормально длинные пальцы у Эбони Джулиан Айвери, то не переживйте, она не монстр, а, скорее, э-э, пианиноголик?.. Ну, вы поняли короче.

— Я, конечно, прекрасно-препрекрасно понимаю, что сегодня тот самый день, но переживать о своей-то жизни тоже надо! Ты посмотри на нее — стоит на краю дороги и зевает! Непорядок, Ель! — наигранно сердито толкнула меня в бок Эбони.

Глубоко вдохнув запах цветущих школьных яблонь, я скрестила руки на груди, с долей усмешки поглядывая на подругу.

— Ну-ну, не кукарекай, Эб, — посмеялась я, начиная идти на зеленый свет. — Ты же знаешь, что у Елены Гостлен все всегда идет по плану: если Елена стоит на краю дороги и зевает — значит, так надо.

Айвери зафыркала, быстрыми и даже строгими шагами идя за мной, пытаясь сравняться. Магические бирюзовые волны тоже окутывали все ее подтянутое тело. Я слышала, как она, фыркая и запыхаясь, еще и успевала ехидно посмеиваться:

— Ага, а вчера чуть не подавилась салатным листом О великая Елена Гостлен тоже по плану?

На этот раз мои щеки вспыхнули.

— Ну-у-у, это редкое исключение.

Мы уже перешли дорогу и вступили на плиточный асфальт с еле заметными проростками травы. Эбони, продолжая ехидничать и щурить глаза от лучей солнца, заскрипела черными воротами. Наконец мы оказались на живом школьном дворе, от которого прямо-таки и веяло беззаботностью и юностью. От здания школы пахло тем самым притягательно-ядовитым запахом краски, все вокруг было усажено клумбами и деревьями, чьи ветви вылезали за границы забора. А разговоры школьников только придавали живости всей этой картине.

— Таких «исключений» за нашу дружбу было пруд пруди! — лопнула жвачным пузырем Айвери. — Елена, пора бы уже признаться, что ты иногда бываешь неуклюжей!

Я хмыкнула, поправляя рюкзак на плечах. Над нами пролетело несколько призрачных белых птиц, что также спешили на Цветущую гору. Прошло еще двое душ школьников, что, плывя павушками, о чем-то оживленно болтали, певуче растягивая слова. Но видела всю эту призрачную красоту только я. Больше никто. Эб продолжала допытывать меня, идя сквозь души, также как и остальные дети.

— И не подумаю.

— Ах ты, маленькая козя…

Только мы хотели вступить на первую ступень школьного крыльца, как преградил путь бывший парень Эбони, — Валентайн Эльбрусси, или, как мы его коротко с подругой называем «Валя». Нет, ну а что, подходящая же кличка для слабоумного отбитого ребенка…

— Оп-оп, кто это тут у нас? — Валек выдохнул сигаретный дым прямо в лицо Эбони, а та, рыкнув, скривилась в отвращении.

Я закашлялась, с явной натужностью подавляя желание измазать дорогой жакет и вельветовые брюки Эльбрусси грязью. А еще очень хотелось плюнуть ему в противную рожу.

— Фу, Валентайн, брысь с дороги! — гавкнула Айвери. — От тебя разит табаком как от моего покойного дяди!

— Ну чего ты, в самом деле, Э-бо-ни, — усмехнулся молодой куряка. — Уже отвыкла от моего аромата? Какая ты чувствительная…

Знаете, я ни разу не пожалела, что Эбони бросила Валю. Этот чурбан, несмотря на свой молодой возраст, любил засиживаться в барах, часто оскверняя и унижая при своих дружках, и еще, оказывается, подружках, тогда еще его девушку Эбони. Когда мы об этом узнали, Эбони так разозлилась, что надавала пощечин Валентайну, окончательно завязав с отношениями. И слава Богу!

— Сгинь, Валя, — сдержанно процедила я, — Оставь Эбони в покое.

Валек, затянувшись, перевел взгляд своих ядовитых зеленых глаз на мою фигуру и раздраженно хмыкнул. Мои мутно-голубые очи горели безмолвной ненавистью к этому отродью, который все равно через один десяток лет сгинет из-за того, что его легкие загниют в организме. Вы не подумайте, я не хочу, чтобы Эльбрусси побыстрее умер, нет. Я желаю ему прожить нормальную жизнь, хотя, о чем я говорю, его бедные легкие уже на несколько хороших процентов прогнили, как и мозги. На моем лбу взбухли вены, а губы свернулись в трубочку.

— Не возникай, Гостлен, — язвительно прощебетал бывший Эбони, легонько толкая меня в бок. — Ты всегда совала свой кривой нос в наши с Эбони отношения, всегда защищала ее, упертая ты наша. Сегодня тот самый день, так что думай о том, как будешь отмывать с себя запах мертвечины.

— Заткнись, Эльбрусси! — вскрикнула Айвери, одаривая хулигана хлесткой пощечиной. — Ты не имеешь права так говорить о Елене, она будет возносить твою гнилую душу к Смерти!

Между нами троими росло напряжение с каждой секундой, забивая нос своим гадким запахом, что смешался с табаком. Школьники, естественно, на крик Эбони обратили внимание, также как и души, что не спеша шли мимо них. Все обратили на нас внимание только ради того, чтобы посмотреть, будет ли драка или еще что похуже. Как же ненавижу такие случаи. Зубы шумно скрипнули, ногти впились в лямки рюкзака, а глаза, очевидно, помрачнели. Моя сила и аура тоже почувствовали противный запах напряжения. Когда я начинала злиться, волшебные волны облачались в тяжелую, темно-синюю магию. От нее веяло злостью и напряжением, также как и от моего сердца. Эта темная магия опять же была видна только мне и чувствовала ее только я, ну и призраки, конечно. Желание наколдовать что-то порочное и не совсем доброе возрастало до небес, ударяясь об язычок. Хотелось выплеснуть весь гнев наружу, распластать объект раздражения в щепки, настолько была сильна моя магия. Но, знаете, я обычно не поддаюсь таким фашистским желаниям. Я уговариваю свою силу сделать всего лишь… маленькую шалость, которую все забудут уже через неделю. Правда я гений?

— Э, ты че творишь?! — зашипел Валентайн, хватаясь за щеку. — Совсем уже без меня оборзела?! Эта чокнутая Гостлен тебе мозги затуманила до конца!

Темные, зловещие липкие волны обвели тело Вали, буквально вжали его в свои объятия. Они словно намекали мне, чтобы я справилась с этим оболтусом побыстрее. И я это сделаю. Призрачные животные и людские души в ожидании замерли, от волнения от них даже шла почти прозрачная дымка. Все души прекрасно знали, что я всегда мщу своим обидчикам, потому что у меня есть собственное достоинство и я, поверьте, никогда не принимаю на себя удары. Я мысленно потерла вспотевшие ладони. Вот сейчас все посмеются…

Пока, надутая гневом и обидой, Эбони собачилась с наглым Валентайном, я немного отошла назад, взглянула на ясное небо, напрягла свои руки, крюча пальцы. Я схематично оглядывала птиц, пролетавших по пушистым облакам. Магия почувствовала, что я собираюсь сделать, и волны последовали ввысь, мимолетно оплетая тушки птичек. Вот одна сорока пролетала прямо над надоедливым Эльбрусси, медленно размахивая крыльями. Я прикусила губу, резко распрямила пальцы. Магические волны вмиг оказались у сороки, начали щекотать брюшко, да яростно так, что птица принялась неестественно извиваться, что-то утробно каркая.

Вдруг Валек затих, за ним и Эбони. Школьники охнули, а призраки прикрыли рты рукой. Короткую тишину разорвал возмущенный, испуганный долгий крик Валентайна и дикое ржание Айвери. Недокуренная сижка слабо покатилась к моим ногам. Вся дорогая одежда и залаченная прическа запачкалась самым настоящим, простите, птичьим дерьмом.

Да, черт возьми, я испачкала этого чурбана какашками сороки!

За смехом моей подруги послышалось дружное хохотание школьных ребят, и еще вдобавок я услышала смех душ. Все показывали пальцами, бросались колкими фразочками в загнавшегося в угол Валентайна. Я же только утробно хихикнула, а магия моя вновь стала светлой и легкой. И не осуждайте меня, этот козел заслужил свое. Эбони знала, что у меня есть магия и я умею колдовать. Однажды я доказала ей это, когда невидимые для нее волны налили в стакан сок. Айвери взглянула на меня, сверкнув глазами и широко улыбнувшись. Мы стукнулись кулак о кулак.

— Твою налево! — все орал панически Валька, не зная, куда ему деваться.

— Лучше уйди, Валентайн, — спокойно проговорила я, аккуратно хлопая бывшего Айвери по чистому плечу, — А то от тебя пахнет даже не мертвечиной, — мое лицо украсила еле заметная ухмылка, — От тебя пахнет говном.

Эльбрусси резко набрал воздуха в легкие, только услышав мою фразу. Губы его задрожали, также как и испачканное тело. Он раздражительно глянул на смеющуюся Эбони, а затем на меня.

— Давай-давай, Валь, — дружелюбно подбодрила я, — Шнеля-шнеля, а то засохнет ведь.

Валентайн рассеянно шмыгнул носом, топнул ногой и под смех старшеклассников побежал вон за ворота.

Постепенно ржание прекратилось, все утихли и вновь начали разговаривать между собой, отвернувшись от нас с Эбони. Привычный, вкусный тягучий запах яблонь снова ласкал нос, а мои мышцы окончательно расслабились.

— Ты гениальна, подруга, — на одном вздохе произнесла Айвери, медленно открывая парадную дверь в школу, — Спасибо, а то я бы с этим придурком уже голос сорвала, — и подруга показательно кашлянула.

Я усмехнулась, заходя в душное здание, и мимолетно здороваясь с охранником.

— Всегда пожалуйста. Никогда мне не нравился этот индюк.

— Вот-вот! — закивала Эбони. — Мне он тоже никогда не нравился!

Я открыто залилась смехом.

— А кто же тогда мне все уши про него прожужжал? А кто же тогда с ним встречался и до последнего оправдывал его?

Айвери прикусила ногти своих длинных пальцев и поредела.

— Ну-у-у, я тогда была молода…

— Ага, два месяца назад молодая она была.

— …И глупа.

— А вот это уже другой разговор. Сейчас ты поумнела, — я легонько потрепала подругу по голове, а та нервно хихикнула, поднимаясь по лестнице вместе со мной.

Мы с Эбони успели удачно. После того как мы зашли в свой класс, сразу же затрещала трель школьного звонка. Начались скучные, неимоверно долгие уроки, которые сопровождались бормотанием учителей. Вроде бы дальше все было без приключений, но… почему-то во время уроков я испытывала какую-то удушающую тревогу. Сердечко быстро колотилось, а кожа совсем похолодела. Мое подсознание как-то странно искажало фигуры душ, которых я видела на улице, в здании. Казалось, что их тела начинают синеть, а глаза — закатываться. Мои уши будто бы слышали лязг цепей, глаза создавали иллюзию того, что там, за окном наступает туман. Уверяю, такого у меня с роду не было, такая сильная тревога никогда не сбивала меня с мыслей с тех пор как я переехала в Дарли. Мое сердце чувствовало, что что-то вот-вот должно произойти, что-то шокирующее и страшное. И нет, это был не страх за сегодняшний приход КТС, нет. Это страх за что-то другое, я даже объяснить не могу. В голове сразу всплывал тот кошмар; разрушенные здания, ядовитый свет некого портала и куча знакомых призраков. Видения, которые я могла испытывать, никогда не обманывали меня. В тревожных мыслях всегда читалась подсказка на будущие события. Мозг рьяно прокручивал в голове единственную фразу:

«Неужели эта тревога связана с Броквеном?»

За дверью послышалась последняя трель звонка. Классы постепенно пустели, а коридоры заполнялись спешащими домой учениками, что нагло толкали друг друга, лишь бы добраться к своему шкафчику. Мы с Эбони и еще одной нашей подругой вышли на улицу, когда толпы школьников почти разбежались по своим сторонам. На улице было приятно прохладно; апрельский ветер игрался с волосами, создавал неопрятные кудри. Воздух стремительно нес перистые облака куда-то вдаль, давая увидеть мне те самые желтые звезды, которые стали еще ярче. Сквозь деревья и заборы, уже торопясь, плыли души, мельком окидывая меня и бирюзовую магию взглядом. Они явно ожидали, когда я вместе с ними пойду на Цветущую гору, чтобы передать в руки госпоже Смерти.

— Если бы этот тухляк-Валентайн был одним из наследников на королевский престол, его бы точно не выбрали из-за мерзкого характера! — скептически подметила наша одноклассница и подруга — Мария, поправляя указательным пальцем очки на переносице.

Эбони усмехнулась, мельком глядя на тетрадки с разными историями о дворцовых интригах у подруги.

— Ага, а потом бы он вызвал своего другого товарища на дуэль и сам погиб, потому что он думает явно не мозгами, хах.

Мария кивнула, улыбаясь своим мыслям и фантазиям. Видимо, Айвери подала отличную идею для следующей главы ее фанфика. Вот такой вот Мария у нас творческий человечек, только о своих историях и думает!

— Да забейте на него, девочки, — прыснула мимолетно я, идя мимо вкусно пахнущих кустов за забором одной миловидной старушки, — Он не стоит наших обсуждений.

Чем дальше мы шли в левую сторону от школы, тем ближе становилась Цветущая гора; шум машин постепенно затухал, становилось все больше скромных домиков и меньше крупных зданий. На плиточных дорожках прорастали маленькие одуванчики и трава, на наши головы падали листья вишни. Время около Цветущей горы всегда замедлялось, воздух становился блаженней. В этом районе я и моя магия чувствовали особенную атмосферу; бирюзовые волны сейчас свободно оплетали гору, становясь все светлее. Знаете, сколько бы я не приходила в это благословенное место, все равно каждый раз будет казаться первым.

— Да вот именно! — Сразу же сменила тему Эбони, обнимая нас за плечи. — Вот сейчас зайдем ко мне домой и послушаем новую главу Марии про горячих принцев, да?

— Э-э, да, — согласилась смущенно подруга, поправляя прядь темных локонов, — в этой главе будет особенно интересно, хе-хе…

Я легонько вздрогнула, увидев, что все души распределились по горе, ожидая меня и КТС.

— Я обязательно послушаю новую главу, девочки, — хихикнула нервно я, — но не сегодня.

Девушки на миг замерли, а потом расслабились, оглядывая меня и гору, на которой они, конечно же, никого не видели.

— Ой, точно, — икнула Мария, — мы же совсем забыли про сегодняшний день…

Эбони глубоко вздохнула, а затем тепло улыбнулась мне, легонько обнимая.

— Иди, Ель, — Айвери похлопала меня по спине. — Они уже наверняка заждались тебя. Ты же знаешь, что мы никогда не обижаемся.

Я слабо обняла подругу в ответ.

— Спасибо.

Эбони отпрянула от меня, кивнула Марии и они начали постепенно отдалятся от меня, махая руками.

— До завтра, Елена!

Я, хихикнув, помахала им в ответ, делая шаги назад:

— До завтра!

Когда подруг уже совсем не стало видно, а волны вокруг меня засуетились, я поспешила к Цветущей горе, спотыкаясь о старые деревянные ступеньки, что вели на само место.

Когда я оказалась на вершине горы, яркий солнечный свет заставил зажмуриться. Он приятно грел все тело, подчеркивал черты лица. Вся гора была под властью солнца; спокойные души, с которыми я уже успела поздороваться, ярко-зеленая трава с одуванчиками и колокольчиками, а также мое любимое одинокое деревце со скрюченным стволом и многочисленной листвой. Под этим деревом я как всегда и устроилась, подложив под себя ветровку. Облокотившись о ствол, я принялась осматривать такое спокойное и блаженное небо, которое подпитывало меня своей энергией и светом. Сияющие души тоже стали ждать ее прихода. По моим подсчетам, все призраки были на месте. Был и Дэнни, и мистер Кэррон, и еще полсотни человеческих душ, а также сотня призраков животных. На горе было почти тихо, только шум ветра и шелест травы скрашивал ожидание. Я полностью отдалась этому шуму, этой атмосфере и этому небу, довольно улыбаясь и прикрывая веки. Мне нравилось вот так сидеть на Цветущей гор, и наслаждаться тишиной и запахом цветов. После того как я переехала сюда, эта гора стала мне практически вторым домом, ведь… такого второго дома в Броквене у меня никогда не было. Не было того места, куда бы магия созывала душ. Не было такого блаженства и успокоения. На горах в Броквене был только туман — страшный и загадочный.

— Смотрите, Круговорот Того Света! — послышался радостный голос малыша Дэнни.

Я резко распахнула очи, выпрямляя спину. Желтые звезды на небе стали часто мигать и сиять, образовывая большой, яркий вьющийся круг, похожий на водоворот. От него последовали несколько сотен лучей, принявшиеся забирать в свои объятия каждого призрака. Поднялся сильный ветер, небо стало почти что белым под сиянием Круговорота Того Света. Прикрыв глаза локтем, я, улыбаясь, смотрела на то, как небесные лучи желтого водоворота тянули душ к нему. Призраки плакали, улыбались и мимолетно касались друг друга, как родные, отдаваясь ярким лучам. Чем души становились ближе к чреву Круговорота, тем ярче становились их нити жизни, что были завязаны узелком вокруг безымянных пальцев. Спустя несколько секунд, когда нити людей стали совсем яркими, сверху водоворота показалась она… девушка в черной, как смоль, накидке, с бледно-фиолетовой кожей, костлявой половиной лица и с огромной серебристой косой. Это была Смерть. Оглядев своими мутными синими глазами душ и меня, она взмахнула косой, а затем… оборвала нити, что связывали людей с миром живых. Желтые веревочки постепенно оседали на траве и исчезали, а душ наконец полностью забрал с собой Круговорот Того Света. Водоворот резко исчез, также как и Смерть. Все вернулось в свою прежнюю форму, будто ничего и не было. Осталась только я, на этой высокой Цветущей горе.

Когда я шла обратно, Дарли постепенно прятал граждан по домам. Солнце медленно скрывалось за Цветущей горой, оставляя на дорогах рыжеватые полосы, по которым проезжали автомобили. Мои бирюзовые волны несли с собой пыльцу цветов, что оседала на рюкзаке, пока я отвечала Эбони ответной смской о том, что все прошло отлично и я благополучно иду домой. И да, миссис Пикок я тоже позвонила и сказала, что Дэнни теперь отправится туда, где ему будет хорошо. Конечно, женщина много рыдала мне в трубку, тысячу раз благодарила через короткие всхлипы. Я, естественно, успокаивала ее по дороге домой, спокойно выслушивая крики ее раненной материнской души. Сейчас я не плачу из-за жалости к родственникам умерших. Мне уже было пятнадцать, и за эти года я научилась держать свои эмоции в узде, делая легче людям. Опять же, научил меня этому именно Дарли, а не город детства…

Я дошла до дома, когда дорогу освещали желтые фонари и моя магия. За то время, пока я была на Цветущей горе, вам могло показаться, что Круговорот Того Света выполнил свою миссию всего-то за две минуты. Спешу поделиться страшной тайной: пока мы с вами сидели на горе, прошло два часа. Эффект быстроты создает именно КТС. Это, можно сказать, иллюзия самих Небес. Так что не удивляйтесь тому, что я пришла только к тому времени, когда уже стемнело.

В окнах горел приятный теплый свет, слышался глухой звук работающего телевизора. Я могла видеть, как по кухне гулял пар. Видимо, мама приготовила очередную вкуснятину. Аккуратно поднявшись по ступенькам, я нажала на кнопку звонка. За дверью послышался противный частый звук и торопливые шаги. Открылась дверь, и на пороге меня встретила слегка запыхавшаяся мама, придерживая в одной руке прихватку.

— Елена, милая! — улыбчиво воскликнула она, а у меня внутри все потеплело от ее улыбки. — Ты как раз к пирогу!

Кончики губ ответно поднялись и я, облизываясь от соблазнительного запаха, мимолетно обняла маму и зашла за порог.

— Я уже чую! — усмехнулась я, ставя обувь на подставку и кидая на пол тяжелый рюкзак.

Намереваясь скорее сесть за стол, я, как сумасшедшая, понеслась в ванную. А мама, звонко смеясь по пути на кухню, приговаривала:

— Только слюнями все не затопи!

Уплетали вкусный персиково-яблочный пирог мы с мамой под звуки телевизора, смотря, словно завороженные, в мелькающий разными цветами экран. Смотрели какие-то скандальные передачи с орущими во всю глотку бабами, потом, как только начиналась реклама, переключали на другой канал, на котором шла ни то комедия, ни то мелодрама. И так мы крутили колесиком пульта по кругу, смотря под чавкающие звуки одновременно сто каналов и передач. Вот под такой уютный вечер, после проводов душ, с мамой и пирогом во рту моя тревога вроде как исчезла. Быстро мелькающие картины зомбоящика, сотни чужих голосов заставляли забыть обо всем на свете и спокойно наслаждаться вечером.

На канале со скандалами вновь началась реклама, и мама, облизывая пальцы, снова принялась крутить колесико пульта. Крутила-крутила и вдруг, как по волшебству, пульт забарахлил и остановился на новостях. Пока мама, тихо ругаясь, пыталась починить пульт, я смотрела на экран телевизора, не отрывая взгляд. Послышался волнующийся и дрожащий голос диктора:

«До недавнего времени ученые и скептики думали, что никакого паранормального в мире не может существовать без четких научных доказательств. Но, оказывается, город в штате Орегон может с этим поспорить».

Когда диктор заговорил, мама тоже принялась вместе со мной смотреть в экран. По телевизору стали показывать некоторые полуразрушенные здания; на дорогах сами собой взлетали машины и летели на другие грузовики и автомобили. Дорожные знаки без непогодных условий гнулись. На следующих кадрах были показаны летающие, держащиеся за все что угодно, граждане. Все свободно парило в воздухе, будто так и должно быть. По улицам, лесам и горам витал непроглядный, густой белый туман.

Мы с мамой замерли, покрылись холодным потом и мурашками. У матушки даже пульт выпал из дрожащих рук.

— Ты тоже это видишь? — шепотом вопросила она.

Я чуть не поперхнулась своей слюной.

— К сожалению…

Наша с мамой реакция была такой потому, что город до боли нам знаком. Все эти здания, дороги, машины и улицы могли быть только в одном городе…

«В Броквене такие аномалии случаются каждый день. Все они разнообразны, каждый, ээ, уже не божий день город встречает новой паранормальщиной, которую добрые люди уже как год стараются побороть изо всех сил. Сколько бы экстрасенсов и колдунов не посещали Броквен, ни один не мог поставить диагноз таким аномалиям. Тысячи священников со всей Америки уже освещали каждое здание некогда доблестного городка, но все бесполезно. Падре Виктор Смит, — священник из восточной части штата Орегон, предположил, что, возможно, именно не тщательно погребенные души Броквена решили дать народу людскому свой знак. Самое интересное, что больше двухсот священников, побывавшие в Броквене, согласились с падре из восточной части. Сейчас в Ватикане идут дискуссии насчет ситуации в Броквене. А тем временем люди в этом городке не падают духом и продолжают жить. Вот, например, сейчас наш корреспондент находится в Броквене и, посмотрите, как смело говорят о ситуации горожане!

— Что вы думаете о паранормальном в вашем городе? — вопрошает худенький мужчина, и подносит микрофон одному проходящему мужичку. Тот лишь с пустыми глазами вздыхает:

— Та ничего нет у нас. Вам все кажется…»