Бывший муж. Я хочу нас вернуть

Глава 27 Юля

— Юлечка Марковна, вы уж меня простите, что я докучаю вам. Сейчас непростой период… Но важно, чтобы именно вы просмотрели документацию по краснодарскому филиалу. А то ведь ручонки уже к нему и Филимонов, и Матвейчук тянут.

Я достаю из дорожной сумки планшет, открывая почту. Нахожу нужный файл, который мне прислала мой менеджер Марина. Мы вместе с ней проделали большую часть по созданию проекта реализации, поэтому Марина осведомлена абсолютно обо всех цифрах и расчетах.

— Ничего, Мариш. Наоборот, спасибо, что позвонила. Мне нужно отвлечься.

Листаю пдф-файл, внимательно вчитываясь в каждое слово. Внутри все тумблеры с переживаний переключаются на работу, хоть немного моя голова отдохнет, погрузившись в решение проблем рабочего характера. Отдавать Матвейчук этот проект я не хочу, а Филимонов сам сойдет с дистанции, когда узнает, что я все еще в дела. Кишка тонка.

— Как Дашуля?

— Спасибо, сейчас назначили лечение. По срокам пока непонятно.

Я говорю максимально обтекаемыми фразами, Марина умная девочка, поэтому глубже не капает, пожелав здоровья и сил.

— Хорошие цифры, Марин! Я еще раз все посчитаю, тебе завтра с утра отвечу. Держи руку на пульсе, Матвейчук ушлая, может и на голову тебе наступить. Проект наш, поэтому я верю в тебя.

Это важно. Доверять свои коллегам и верить в них, особенно когда ты руководитель. Ты, как мама, которая ведет за руку своего подопечного от его начала карьеры. И она также многому меня учат, без них я бы не смогла достичь того, что сейчас имею.

Бывали тяжелые периоды, я была на из месте. Я была под руководством не самых приятных людей… Поэтому я знаю, как важно, оставаться человеком, даже если ты занимаешь более высокое место в иерархии компании. Сегодня ты руку протянул, завтра тебя в беде не бросят.

Выключаю звук на телефоне, разрешая себе погрузиться в работу хотя бы на пару часиков. Дашка точно звонить не станет, она написала, что у нее дневной сон после капельницы. А Карина… Она не отвечает на мои звонки со вчерашнего дня. Я волнуюсь, но и бегать за совершеннолетней дочерью, которая решает игнорировать меня, я не хочу.

Да и сил у меня на это нет. Я готова дать ей поддержку, в которой она нуждается. Но видимо эта поддержка нужна ей не от меня.

Документы забираются на себя все мое внимание, я периодически позволяю себе кинуть пару раз взгляд на экран, чтобы удостовериться, что Дашка ничего не писала.

Саша только прислал в вотсап одно сообщение о том, что нашел импортное лекарство, про которое говорил нам врач. В центре есть наши отечественные аналоги, но он четко дал нам понять, что венгерский вариант более эффективен в лечении.

Слышу, как кто-то скребется у входной двери. Сначала замираю, немного напрягшись, надеюсь, что это не воры. Но потом отгоняя смешные до абсурда мысли. Какие воры, Юль?

Тут охрана на каждом углу и камеры. Значит это… Карина. Саша бы не стал без предупреждения приезжать. Он хоть местами и наглый до ужаса, но хоть какие-то рамки приличия пока еще выдерживает.

— И четы ты воюешь с замком? — я не выдерживаю шебуршания и открываю дверь, — Привет, дочь!

Карина поднимает заплаканные, красные глаза с слегка припухшими веками снизу.

Шмыгает носом, заходя внутрь. Кидает сумку на пол, я тут же поднимаю ее, ставя на пуфик.

Сумка на полу — плохая примета. Меня так мать учила. А еще я крышку унитаза всегда закрываю… Но да ладно. Суеверия дело тонкое.

— Что случилось, Карин? Тебя кто-то обидел?

— Нет, — выдыхает, — Мам… Мне плохо.

Я тут же подлетаю к ее телу, ощупывая его. Сердце из спокойно превращается в тревожное, пытаясь вырваться из оков грудной клетки.

— Где болит, Карин? Ударилась? Живот? Голова?

— Мам, ну хватит, — она убирает мои руки, и мне становится словно тесно в моем собственном теле. Неужели ей противны и неприятны мои прикосновения?

Я не думала, что меня что-то еще может задеть… Но оно задевает.

— Мам, я чувствую себя морально плохо. Я сделала плохо… Тебе.

— Кариш, ну о чем ты? Я не держу зла, да, мне было больно, но…

— Мам, — она прерывает меня, падая на пол. Садится на плитку пятой точкой и опирается спиной о дверь, — Это я сказала Алене про эту квартиру. Она выглядела такой разбитой после очередной ссоры с папой. А я… Я проговорилась. А потом я услышала, как она с какой-то подругой обсуждала, что сотрет тебя в порошок, если ты с папой продолжишь общение. И мне так страшно стало, а вдруг, она и правда что-то сделает тебе. Мам, прости. Я запуталась.

Я присаживаюсь на корточки перед ней, хочу вновь протянуть руку, но вовремя себя останавливаю. Не получается у нас телесный контакт.

— Карин, она ничего не сможет мне сделать. Она могла сделать это пять лет назад, когда… Когда я еще боролась за вашего отца. Но сейчас это все пустота. Поэтому в ней говорит ревность и обиженная женщина. Такое бывает. Я тоже винила первое время в своей голове именно ее.

— На самом деле, мам, ты много не знаешь. Как оно было все эти пять лет и тогда.

— И не хочу знать, Карин! Человек делает выбор, и если этот выбор не в мою пользу, значит и я не выбираю его. Вставай, пожалуйста. Иди в душ, приведи себя в порядок. Я подогрею для тебя обед, и мы выпьем бутылку вина. Нужно расслабиться. Хорошо?

— Я не пью. Боюсь.

— Хорошо. Тогда чай.