Бывший муж. Я хочу нас вернуть

Глава 38 Юля

После вчерашнего разговора между нами неловкость. Она висела в салоне машины, пока мы ехали к Даше в центр. Она и сейчас, словно огромный валун, нависает над нами обоими. Но никто из нас не спешит изменить ситуацию, потому что по факту мы оба понимаем. Точнее, я точно, а Озеров видимо осознал до конца. Или, может быть, у него есть ещё пища для размышлений. Не знаю и лезть в это не собираюсь. Даже несмотря на обнаженные обиды пятилетней давности.

— Что с вами? — воодушевленная своими любимыми слойками, не прожевав, спрашивает дочка.

Ее глаза мечутся от меня к нему, от него ко мне. И я буквально вижу, как резко тускнеют её глаза, и как растворяется вся эйфория.

В глазах дочери мелькает страх, и кажется, она успела себе напридумывать те сценарии, которые едва ли возможны в нашей жизни.

Растягиваю улыбку на своем лице.

— Все хорошо, милая…

Саша сосредоточен и явно его мысли где-то не здесь. Он успевает догнать меня своей вялой улыбкой, и продемонстрировать ее Даше. Но забывает, что я слишком хорошо его знаю. И сама уже не скажу, к сожалению или к счастью.

Поникшая резко дочь кивает. И я чувствую как обязана проговорить ей всю подноготную, потому что иначе ожидания ребенка разобьются вдребезги о реальность. Снова. И возможно, это станет дополнительной проблемой.

— Саш, — обращаюсь к бывшему: — Могу я переговорить с Дашкой минутку? — шепотом спрашиваю, на что он потерянно спохватывается и кивает.

Моя сострадательная и нежная натура раньше бы обязательно поинтересовалась, что его гложет… Но теперь это не так. От этого полностью не избавишься, бесспорно, впрочем контролировать я научилась и видимо сейчас это дано мне, чтобы отточить навыки.

Он выходит, так и не взглянув в мою сторону. Вздыхаю, оборачиваясь к Дашуле. А как только дверь закрывается, сажусь на её постель по-турецки напротив нее.

— Дочь, — начинаю, но ощущение, что она уже понимает.

— Что с папой? — тревожится она: — Он на себя вообще не похож…

— Он переживает за тебя, — честно признаюсь: — За Карину, за работу…У взрослых порой тоже не может быть ответов на все вопросы, да? И, возможно, у твоего отца сейчас именно такая ситуация…

Обтекаемо звучат собственные слова.

— Вы снова не ладите, да? — спрашивает Даша с полными глазами грусти.

— Нет, — мгновенно отрицаю, но вижу, что она мне не верит: — Мы очень стараемся наладить общение, Дашуль. Ради тебя, ради твоей сестры. Но, случается так…

— Папа обидел тебя, я понимаю.

Перебивает меня ребенок.

— Да, и он не стал плохим человеком, понимаешь? Несмотря на то, что мы отдалились от них, мы оба ваших родителя. И когда надо будет встать горой против кого-то или чего-то… например, этого вируса, мы встанем и возьмемся за руки.

Казалось бы, воодушевляющая речь. Только ребенок ошарашивает меня своей следующей фразой.

— Может быть мы встанем горой против папиной Алены? — широко распахиваю глаза на её гримасу неприязни.

Даша всегда была очень сдержанной в отношении этой женщины. Да, проскальзывало нечто подобное после поездок. Но потом резко прекратилось…

— Я чего-то не знаю? — аккуратно спрашиваю ее, потому что если откровенно эта змея у меня уже в печенках. А мы тут всего ничего, считай.

— Просто она противная мам, — откусывает свою слойку дочка: — При папе вечно чуть ли не оближет, а как только он за порог… — она замолкает, а я резко вздергиваю бровь.

Внутри снова бушует ураган злости. И мне, по правде, хочется вырвать ее волосы и отфильтровать ее лицо стеной.

— Она однажды Карине сказала, что тот мальчик, который ей нравится никогда не взглянет на сумасбродную девчонку, чье лицо все в прыщах. А у нее тогда пошла сыпь, аллергическая реакция… и самое главное, что этот крем, на который оказывается была аллергия дала сама Алена, прикинь⁈ — откровения ребенка заставляют меня с силой сжать веки.

Я даже не замечаю, как ногти впиваются в кожу ладоней. Со всей силы.

— А когда вошел папа, то сразу принялась сочувствующе демонстрировать свои переживания…

— Почему вы не сказали отцу⁈ Я ещё могу понять Карину, там сложнее ситуация и влияние этой… — стискиваю челюсти: — Но ты, Дашуль?

Она опускает глаза, прожевывая до конца свою булочку с ветчиной и сыром, а потом признается.

— Карина попросила, — жмет плечами: — Я должна была наверное рассказать папе сразу… Но она пригрозила, что перестанет вообще со мной общаться…

Волна негативного удивления накрывает настоящим вакуумом. А сквозь него прорывается хриплый и мрачный баритон.

— Что рассказать папе, дочь?