Целитель(ница) на факультете легионеров

Глава 15. Выходной в Дортмунде

Не помню, что мне снилось. Но явно что-то хорошее.

Проснулась от шума в коридоре. Видать, старшекурсники, покончив с утренними процедурами, спускались к завтраку. Есть не хотелось. Ужасно хотелось расправить затёкшие мышцы, перелечь в нормальную кровать и спать, спать… А перед тем сбросить с себя эти проклятущие бинты!

Я поморгала, сбрасывая с глаз сонную пелену, и в ярких подробностях вспомнила о событиях минувшей ночи.

Передо мной стояла совершенно пустая, идеально заправленная постель.

– Стив?..

С ним всё в порядке? Может, случилось непоправимое и его унесли в лазарет? Как я могла проспать и не услышать того, что здесь творилось?!

А может, он в ванной? Подожду.

На тумбочке стоял поднос с завтраком: овсянка, два тоста с апельсиновым джемом и кофе. И короткая записка: «К.Б.». Кристоферу Блэкстону?

Окно оставалось зашторенным, и я подняла глаза на настенные часы. Ой. Уже почти полдень, а я в комнате у малознакомого мужчины! Хорошо, что одета и завернута в одеяло. Я отогнула край. На пододеяльнике аккуратно вышиты инициалы «У.Э.».

Где всё-таки Стив? И что делать мне?

Я постучала в ванную. Там оказалось пусто. Тревога усиливалась. Оставаться в спальне у Стива бессмысленно, я свернула одеяло и решила отнести его в соседний номер. Осторожно выглянув в коридор и никого там не обнаружив, я тихонько постучала в дверь с табличкой «Уиллард Эванс». Не отвечают. Ну что ж…

Я вошла.

В комнате, не считая отсутствующего одеяла, царил идеальный порядок. Как и у Стива, на специальных этажерках красовались многочисленные спортивные награды, кубки, медали, дипломы, грамоты. На тумбочке в посеребренной рамочке семейная фотография: Уилл с отцом и матерью – графом и графиней Рэйвенсвортами. Улыбающийся, счастливый, без привычного высокомерия на лице. Как будто и не Уилл вовсе, а его адекватный двойник.

На письменном столе аккуратными стопками разложены учебники и тетради. В карандашнице отточенные карандаши одинакового размера. А что я, собственно, ожидала здесь увидеть? Коллекцию человеческих черепов или разноцветных бюстгальтеров?

Вчерашний разговор не прояснил ничего, только окончательно всё запутал. То ли Уилл так и не понял, что я та самая девчонка, которая сбежала накануне помолвки, то ли нарочно держит меня в напряжении, желая помучить подольше.

Не отдавая себе отчёта, что именно делаю, я потянула за ручку верхний ящик прикроватной тумбочки. Там обнаружилась одна-единственная вещь – молитвенник. Уиллард Эванс читает на ночь молитвы?

Вместо закладки из книги торчал уголок фотокарточки. Я раскрыла книгу и тут же захлопнула. На карточке была изображена я.

Не помню, как покинула комнату. Помню, как летела вниз по лестнице, а кровь стучала у меня в висках.

По дороге мне встретились старшекурсники. Я поинтересовалась, не видели ли они сегодня Стивена Барроу.

– Стива? – переспросил один. – Видел за завтраком. Где он сейчас, понятия не имею.

От сердца немного отлегло. Буду думать, что Стивен окреп настолько, что может передвигаться самостоятельно, хотя я бы настоятельно рекомендовала ему оставаться в постели как минимум до следующего дня.

Спустившись на свой этаж, я обнаружила вполне исправную дверь. Первым делом я заперлась и привела себя в порядок. После, перебирая содержимое чемоданов, обратила внимание на завёрнутую в крафтовую бумагу свою отрезанную косу. Сомнений нет: бумагу разворачивали. Всё-таки я поступила правильно, вложив в свёрток карточку, подписанную своим изящным девичьим почерком: «Дорогому Крису на долгую память от Э.Р.». От Эммы Райс, значит.

Среди остальных вещей тоже особого порядка не обнаружилось. Даже прикасаться к ним стало противно! Тем не менее, я произвела полную ревизию в шкафу, в ящиках стола, в неразобранных чемоданах. Все ценности оставались на месте, но сам факт того, что кто-то рылся в моих вещах, ужасно действовал на нервы.

Нет, жаловаться коменданту или декану я не собиралась. Не стоит привлекать излишнее внимание к своей персоне. Тайны дольше хранятся в тихом омуте. А с Уиллом у меня свои счёты.

Если вчера я собиралась запереться у себя в комнате на целый день и прочесть пару книг, то сегодня планы резко изменились. Я и так проспала половину своего законного выходного! Мне нужно развеяться. Отвлечься от невыносимых мыслей и подозрений. Вырваться хоть на время из душной ловушки под названием Дортмундская академия легионеров и врачевателей.

Я решила позвонить своей школьной приятельнице Милли Алфорд, которая жила в Дортмунде. Не то чтобы мы крепко дружили, как с Зильдой Фергюсон, но хотя бы не враждовали.

Мне пришлось отстоять длинную очередь к телефонному аппарату – он традиционно был доступен для студентов только в выходной день. Я ужасно волновалась, как разговор будет восприниматься со стороны, потому что за мной тоже собралась толпа, и все дружно подначивали:

– Эй, Ходжес, поторапливайся, хватит сопли распускать! И трубку после себя протри!

– Беджер, не забудь передать своей матушке привет от меня!

– С кем ты там треплешься, Годфри? Сворачивай лавочку!

– Дьюк, если твои сёстры такие же красотки, как ты, скажи, что Руперту не терпится с ними встретиться!

Наконец, настала моя очередь. Я шумно выдохнула, попросила телефонистку на другом конце провода соединить меня с Алфордами и, дождавшись, когда важный дворецкий произнесёт своё: «Вы позвонили в дом Алфордов», – сказала:

– Будьте добры, пригласите мисс Алфорд к телефону.

Сзади тотчас послышалось:

– Опа! У Блэкстона есть невеста?

– Откуда? Он наверняка звонит своей бывшей нянюшке!

– Это Крис-кхе-кхе Блэкстон, – ответила в трубку я.

– Мисс Блэкстон? – недоверчиво переспросил дворецкий. – Минуточку, будьте добры.

Хорошо, что сокурсники не слышат, что говорят по другую сторону провода.

– Слушаю! – послышалось через минуту. – Милли Алфорд у телефона. Крис, это ты?

– Привет, Милли! Мы можем сегодня увидеться?

– Увидеться? Кристина, ты ли это? Что у тебя с голосом?

– Всё в порядке, просто связь не очень хорошая.

– Ты здесь, в Дортмунде?

– Да.

– Как здорово! Я сегодня целый день свободна. Куда мне приехать?

– Давай встретимся в кафе. Скажи, какое здесь самое лучшее?

– Ого! Да у Блэкстона, похоже, всё схвачено! – надрывались сзади.

Я отпихнула кого-то локтем, чтоб не подслушивал.

– Через час тебя устроит? Кафе «Чайка» на речной набережной.

– Через два, – сказала я. Мне нужно время, чтобы подготовиться.

– Отлично! До встречи! Целую!

– И я тебя целую, Милли! – последнюю фразу я выговорила погромче, чтоб все лопнули от зависти.

Итак, у меня имеется запас времени, чтобы прогуляться по магазинам. Я честно отработала деньги, которыми снабдил меня брат.

Я выезжала из академии как Кристофер Блэкстон, но уже в первом из бутиков переоделась в шикарное платье цвета красной розы и белую меховую накидку. Пусть наряд мой был смелым и даже немного вызывающим, но сегодня как никогда хотелось почувствовать себя привлекательной девушкой, а не тщедушным первокурсником с вечно опухшим лицом, над которым издевается собственный куратор. В салоне по соседству из остатков моих волос мастерицы соорудили вполне сносную прическу, слегка подкрасили глаза и губы, и перед старой подругой я предстала в новом смелом образе.

– Крис! Вот это да! Какая ты прехорошенькая! Я так рада тебя видеть! – причитала Милли, обнимая меня.

– Ты тоже невероятно похорошела, дорогая! – не осталась в долгу я.

– Ой, скажешь тоже! – захихикала Милли. – Ты здесь какими судьбами?

– Приезжала навестить брата, – не моргнув, ответила я. – Он учится в Дортмундской академии легионеров.

– Ах, вот как! – восхитилась подруга и порозовела.

Она была вполне во вкусе моего брата. Невысокая, склонная к полноте, восторженная и не блещущая интеллектом. Хотя, кто знает, вдруг он остепенится, женившись?

И тут она выдала:

– Может быть, и я его как-нибудь навещу. Как думаешь, он мне обрадуется?

– К сожалению, он очень занят, дорогая. – Я скорчила гримаску. – У них бешеная нагрузка, даже в выходной не дают времени на себя. Он и мне смог уделить каких-то десять минут. Даже меньше. И вот я здесь, в этом чудесном городе. И готова развлекаться!

– Странно, что ты одна, без сопровождения. Я помню твоего отца, он у тебя ужасно строгий.

Я поспешила развеять сомнения:

– Отец мне доверяет! Раньше я была простой гимназисткой, а теперь взрослая самодостаточная девушка. В конце концов, что может с нами случиться в городе, полном легионеров?

– Ты совершенно права! – Милли подхватила меня под локоть. – Идём! Я покажу тебе самые лучшие места.

Сперва мы напились чаю с пирожными и вдоволь посплетничали, вспоминая старых школьных знакомых, затем нагулялись по городскому парку, покормили плескающихся в озере уточек, полюбовались чудесными поздними розами и старинными скульптурами. Завернули в картинную галерею. Затем снова очутились на речной набережной. Я немного побаивалась попасться на глаза кому-то из соглядатаев отца, которые вполне могли оказаться и в Дортмунде, а ещё – повстречать знакомых по академии, тем более, Милли обращала внимание на каждого, кто носил чёрный или синий китель легионеров, но, к счастью, из однокурсников до сих пор никто, кроме Джулии и Риты, мне не встретился. Девушки меня не узнали и лишь проводили завистливыми взглядами моё платье, за которое я заплатила целых двести золотых.

– Ого! – удивилась Милли. – Девушки в академии легионеров? Неужели служить хотят? Или за мужьями охотятся?

Замечание Милли меня задело, и я ответила резче, чем планировала:

– Представляешь, некоторые девушки хотят сами носить китель, а не только чистить его для своего мужа-легионера!

Милли надула губки – обиделась.

Но долго обижаться она не могла, и вскоре, завидев кого-то из местной знати, принялась за своё любимое занятие – сплетни. Я не особо вслушивалась и просто дышала полной грудью, не стянутой бинтами.

Стоял приятный погожий день, солнце грело, но не пекло. Ветерок играл в волосах и приносил самые разнообразные запахи – от речной тины и вареных раков, коими торговали тут же, на набережной, до свежей сдобы из булочной и цветочных женских духов. По реке плыли белоснежные парусники. Разносчики газет, продавцы леденцов, мороженщики и чистильщики обуви наперебой предлагали свои товары и услуги. По мостовой проезжали дорогие автомобили, а вдоль реки прогуливались нарядные дамы в компании джентльменов. Мы с Милли то и дело удостаивались заинтересованных взглядов последних, отчего их спутницы, заметив подобное, поджимали губы и ускоряли шаг. А одна и вовсе стукнула своего нерадивого жениха зонтиком по спине, когда тот присвистнул нам вслед. Обычно подобное внимание нервировало меня и пугало, но сегодня, наоборот, лилось бальзамом на раненую душу. Я упивалась свободой, молодостью, отличной погодой и вниманием противоположного пола.

Упивалась до тех пор, пока на другом конце улицы не показались знакомые лица.