Целитель(ница) на факультете легионеров

Глава 31. Чудовище

– А наш куратор насмерть втюрился, – издали услышала я и застыла как вкопанная.

– Тоже мне удивил! – разочарованно протянул Беджер. – Он же помолвлен с сестрой Блэкстона!

– Любовь и помолвка не всегда связаны, разве нет? – проговорил Годфри.

– В смысле? Он собирается жениться по расчёту? Откуда знаешь? Ты у его постели свечку держал, что ли? – посыпались вопросы.

Неизвестно, сколько бы я так простояла столбом в темноте, если бы Годфри не угораздило оглянуться. Глаза его округлились, рот приоткрылся, но я подала ему знак, чтоб молчал.

Поздно. Беджер тоже обернулся.

Тогда я сделала несколько шагов и как подкошенная упала на траву рядом с Годфри, лишь бы подальше от Дьюка.

– Ой, Крис!.. – смутился Дьюк. – И ты здесь!.. Странно, почему я тебя не услышал?

– Продолжай, Дьюк, интересно, – скрипя зубами, процедила я.

– Ты не так понял, Крис, – начал было Годфри, но я перебила:

– Давай без этого. Моя сестра виделась с Уиллом лишь раз. Какая тут любовь? Очевидно же, этот брак нужен их родителям, а не им самим.

Удивительно, но мой голос не задрожал.

А ребята, убедившись, что я не собираюсь поднимать бучу, снова забросали Дьюка вопросами.

– Эмоции выдают, – с видом знатока ответил Дьюк.

– Врёшь! – не поверил Беджер.

– Я же говорил, у меня дар. Я эмпат. А после этого прыжка, – Дьюк поёжился, – чувствую чужие эмоции как свои. Нет, свои вообще на фоне чужих меркнут.

– Ну ты и урод! А мы тут с тобой в секреты играли!

– Ты сам предложил, я не стал отказываться, – развёл руками Дьюк.

– А ну, скажи, о чём я сейчас думаю? – наседал Беджер. – Если тебе, конечно, не нужно при этом ко мне прикасаться.

– Идиот. Я сказал, читаю эмоции, а не мысли.

– А какая разница?

– Мысль есть высший продукт мышления, – важничал Дьюк, – произведенное умом словесное или образное суждение. Эмоции же – психическая реакция на определённые ситуации. Душевные переживания. Наше отношение ко всему, что нас окружает. Вот ты сейчас транслируешь недоверие, недоброжелательность и в некоторой степени зависть.

– Чего? – презрительно протянул Беджер и замахнулся для удара.

Дьюк увернулся.

– А я? – заинтересовался Годфри.

Дьюк с минуту смотрел в чистые доверчивые глаза Годфри и наконец произнёс:

– Воодушевление, преданность и симпатию.

– Тебе показалось!

– А Крис…

Я перебила:

– Так что же Уилл?

– О, у него очень интересный набор эмоций. Одновременно любовь и ненависть, обида и гнев, вина и жалость, азарт, бешенство, восхищение. А главное, весь этот букет направлен на одного человека.

– И на кого же? – полюбопытствовал Годфри.

Дьюк бросил на меня виноватый взгляд и заморгал с таким остервенением, будто ему комар в глаз залетел.

– Ну? – торопил Беджер.

– Точно не скажу. Но. – Дьюк с победным видом перевёл взгляд с Годфри на Беджера, избегая смотреть на меня. – Эта девушка из нашей академии. Зуб даю.

– А поконкретнее?

– Пока не знаю. Но я над этим работаю.

– Я знаю, – вдруг выдала я и при этом не узнала собственного голоса, – я видел его с медсестрой.

– Всем известно, что он бабник, – отмахнулся Беджер. – Я его третьего дня с молоденькой ассистенткой застукал. А до того с целительницей со второго курса.

Дьюк пихнул локтем сидевшего рядом Беджера и что-то прошипел на ухо, но ожидаемо получил тычок в плечо.

До моего сознания слова Беджера дошли будто с опозданием, и каждое из них, точно выпущенная снайпером пуля, попало точно в цель.

– А в прошлое воскресенье, – хрипло говорю я, точно собираюсь добить себя сама, – его видели на яхте с девчонками.

– Он, верно, перед свадьбой совсем с цепи сорвался, – ухмыльнулся Беджер.

А мне резко захотелось его прибить. Или рот заткнуть, как Голдсмиту. Не могу больше сидеть тут и делать вид, будто мне всё равно. Тем более, рядом с Дьюком, который может прочесть у меня невесть что и не станет держать язык за зубами, несмотря на обещанную Уиллом взбучку.

– Прошу прощения, мне срочно нужно, – и убежала.

А в спину донеслось Дьюково:

– Ревность и злость. Видать, Крису тоже та второкурсница приглянулась.

Что он мелет вообще? Какая ревность? Дьюк ошибается! У него не инициация произошла, а настоящее помешательство! Может, он о камни головой ударился, когда падал? Ревнуют только тогда, когда любят, а я никого не люблю и не собираюсь влюбляться. Да! У меня и без того куча проблем! Главное, у меня есть дар и в последнее время я активно его развиваю, а большего мне и не надо. Разве что от отца разрешение на обучение получить.

Да нет же, у самой мозги набекрень! Дьюк просто мне подыграл. Он настоящий друг, не то что некоторые. Те, которые на бал зовут, а сами с второкурсницами и ассистентками у всех на глазах всякими непотребствами занимаются. И с медсёстрами тоже!.. Как же я была права в том, что отказалась связывать судьбу с этим ужасным человеком! Патологическим лгуном! Извращенцем! Чудовищем! А я ещё прощения у него просила! Как глупо получилось!.. Если бы мне выпал шанс прожить жизнь заново, я бы снова сбежала! Только не в Дортмунд. В Зелёных Землях, хвала богам, достаточно учебных заведений, где обучают целителей. На этой чёртовой академии свет клином не сошёлся.

Мне послышалось или кто-то зовёт меня по имени?

– Блэкстон! Куда побежала? Вернись!

Это Уилл, кто же ещё.

Не хочу ни видеть его, ни слышать. Вообще никого не желаю видеть. Мне нужно побыть одной, выпустить пар и как следует всё обдумать.

Я углубляюсь в лесную чащу. Не видно ни зги – светящиеся цветы здесь не растут, луна скрыта непроницаемой кроной. Ветви папоротников хлещут по щекам. Над головой щебечет ночная птица, вдали протяжно воет волк.

– Крис! Крис, постой! Нам нужно поговорить! Да стой же ты!

Голос ближе. Чёрт возьми! Сцепив зубы, я ускоряюсь, перехожу на бег, то и дело сослепу натыкаюсь на стволы деревьев и стараюсь не думать о возможной встрече со змеёй. Нет, я сегодня не увижу змею. На одного человека не выпадает столько злоключений, сколько выпало на мою долю за последние несколько дней. Я уже исчерпала свой лимит невезения.

Шорох впереди. Наверняка какой-нибудь ёж или лиса, их здесь немало. Хаоситы сюда не суются – люди близко. Но на всякий случай я вынимаю из кобуры заряженный снотворным пистолет. Зрение постепенно привыкает к темноте.

Но это и вправду ёжик. Выскакивает из-под куста и пробегает прямо у моих ног, чудом уворачиваясь от обитого железом носка сапога.

– Крис! Кристина! – зовёт Уилл. – Чёрт!.. Остановись. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто хочу поговорить!

Поговорить он хочет. А я хочу, чтобы меня оставили в покое!

– Крис! – раздаётся уже совсем близко. – Что там тебе Дьюк наговорил? Ты поэтому убежала? Далеко не все проблемы на свете бегством решаются!

Я впечатываюсь спиной в дерево и замираю, задерживаю дыхание. Все чувства обострены, нервы на пределе.

Судя по звукам шагов, Уилл проходит чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Я едва не умираю от перенапряжения и мысленно возношу мольбы всем известным богам, лишь бы Уилл меня не заметил.

– Кристина, пожалуйста, отзовись! Здесь озеро неподалёку. Там небезопасно. Поворачивай обратно.

Дождавшись, пока звуки голоса отдалятся, я сворачиваю резко вправо и просто бегу, не разбирая дороги. Впереди в лунном свете мерцает водная гладь. Я выскакиваю на берег и вижу идеально круглое лесное озеро, окружённое лесом, точно частоколом.

Попробовать обойти водоём? Поздно. За спиной трещат тонкие веточки, громко ухает сова. Уилл вот-вот меня догонит!

Но вместо того, чтобы обернуться и наконец расставить все точки на i, я делаю несколько шагов к воде и спотыкаюсь. Сердце по инерции совершает пару критически сильных ударов и замирает на середине третьего. Кожа покрывается холодным липким потом.

Из воды поднимается чудовищная голова на толстой, покрытой чешуёй шее. Всё поднимается и поднимается, никак не заканчиваясь. Светящиеся глаза с вертикальным зрачком смотрят прямо на меня. Пасть раскрывается, обнажая ряд острейших, загнутых внутрь зубов, меж которых струится похожий на щупальце длинный раздвоенный язык.

Я не успеваю до конца осознать происходящее, как этот язык выстреливает в мою сторону, а сзади кто-то обхватывает за талию и швыряет в папоротники. Ветви бьют по лицу, обжигая кожу, правый локоть пронзает болью. Ещё и сверху придавливает тяжёлое тело. Но ненадолго. С меня слезают, и я кашляю, пытаясь восстановить дыхание. Оглядываюсь…

Озёрное чудище возвышается над Уиллом футов на двадцать6. Пасть приоткрывается и оттуда показывается раздвоенный кончик языка. Уилл прыгает в прибрежные камыши и палит из пистолета прямо в прыжке. Не знаю, все ли шесть выстрелов достигают цели, но чудовище издаёт потрясающе утробное шипение, отчего по коже табунами бегут мурашки, и извивается в агонии. Кровь хлещет из ран. Но, прежде чем погрузиться в воду, оно успевает утащить Уилла за собой. Всё это проносится перед моими глазами с такой сумасшедшей скоростью, что я не успеваю не то что позвать друзей на помощь, но и толком вдохнуть. Все функции моего организма дают сбой, внутри воцаряются холод и пустота. И только ночные птицы возобновляют свою весёлую перекличку.

– Уилл! – бестолково зову я, входя по колено в бурлящую, окрашенную красным воду. – Пожалуйста, Уилл! Отзовись! Скажи, что ты жив! Уилл!..

Я выстреливаю наугад из своего пистолета, но это ничего не даёт.

На поверхность выбрасывает ещё несколько пузырьков воздуха. Волны постепенно успокаиваются. Кровавое пятно расплывается на несколько футов вокруг.

Горящая бездна! Неужели это… конец?

Перед мысленным взором возникает сценка нашей первой встречи: граф и графиня Рэйвенсворт приезжают к нам в Вудфорс, мне представляют Уилла, и тот галантно целует мне руку.

Следующая картинка: мы в комнате Стивена, я вожусь с инструментами, чтобы взять у Уилла кровь. Я напугана, растеряна и взволнована, а Уилл, напротив, собран и хладнокровен, несмотря на тяжелое ранение лучшего друга.

За грудиной пульсирует дичайшая боль, будто мне сердце тупыми зубами выгрызают. Могла бы – сама вырвала, лишь бы повернуть время вспять. Лишь бы ничего этого не случилось. А память услужливо подсовывает новую сценку, где Уилл предлагает мне… «руку и сердце» – слишком громко сказано, но он был готов пожертвовать своей свободой ради того, чтобы я могла спокойно учиться.

Я вспоминаю и наши посиделки в библиотеке, и ночь на драконовом дереве, и ужин на яхте. Элизу Пратт тоже вспоминаю. Но, вопреки ожиданию, желания выдрать ей волосы не возникает. Пусть, как говорится, лучше любовью займутся, а не войной, только бы все живы были.

Но вот воды снова взбурлили, расступились, и на поверхности показался Уилл. Мокрый, грязный, но живой! В руках какой-то овальный предмет держит.

– Уилл!

Я бросилась к нему, несмотря на резко уходившее из-под ног дно.

– Не прикасайся ко мне! – прохрипел он. – Его кровь ядовита.

Тут только я поняла, что он еле перебирает ногами. Он ранен, причём серьёзно. Кровь на нём – его собственная, смешанная с кровью чудовища. Несмотря на приказ, я подхватила его за руку, помогая выйти на берег.

– Главное, ты жив! – шептала я. – Я помогу тебе. Всё будет хорошо.

– Никогда не обещай того, чего не сможешь выполнить, – Уилл едва шевелил онемевшими губами.

– А ты можешь не поучать хотя бы пять минут?! – выкрикнула я. Скорее, от осознания собственного бессилия, чем от злости на Уилла.

Верила ли я своим же словам? Нет сомнений, чудовище, которое убил Уилл, – озёрный аспид, хаосит высшего уровня из моей книги. Считается, что от его укусов нет противоядия, во всяком случае, после встреч с таким чудищем выживших не находили.

– Мне было приятно оказаться в одной группе с тобой, Крис, – произнёс Уилл. – Прости, я вёл себя как последний…

Последняя фраза утонула в моём возгласе:

– Не смей со мной прощаться!

Он не успел ответить, как из чащи выскочили Беджер и Годфри, а за ними и Дьюк. Суетясь и задавая уйму ненужных вопросов, они помогли оттащить Уилла подальше от берега и уложить на китель Дьюка, заботливо расстеленный на траве. Отобрали округлый предмет, похожий на страусиное яйцо.

– Крекстону передайте, – прохрипел Уилл.

– Сам ему передашь! – прорычала я и коротко отвечала друзьям: – Огромный озёрный змей. Хаосит. Высший уровень.

– Но как он здесь оказался? – недоумевал Беджер. – Это же, считай, окрестности Сюзанвилля.

Вопрос Беджера остался без ответа.

– Нужна кобра! Сюзанвилльская! – кричала я. – Найдите её срочно! Пожалуйста!

– Где мы тебе её сейчас найдём? – возмутился Беджер.

Но Годфри увёл его со словами:

– Идём, я знаю, где можно поискать.

– Дьюк, воды! – командовала я.

Друг подал полную флягу с чистой пресной водой.

– Ещё!

Мы заставили Уилла выпить всё, что было во фляге, водой из второй промыли ему раны. Я наскоро продиагностировала своим «магическим зрением» состояние организма.

Увы. Яд озёрного аспида действовал быстро. Я как могла замедляла всасывание и распространение токсинов по организму, но Уилл сам мешал мне. Из-за интоксикации стадия апатии сменилась стадией чрезмерной активности, Уилл то порывался встать на ноги, то сбрасывал мои руки, пытаясь убедить меня, что всё тщетно. А действовать нужно быстро. Не быстро – молниеносно.

– Прости, – и я выстрелила ему в бедро двумя оставшимися пулями со снотворным, как он учил. И уже про себя: «Только не умирай, Уилл! Мы же так и не поговорили!»

– Кстати, по поводу слов Беджера, – начал Дьюк, едва глаза Уилла закрылись.

– Не до Беджера сейчас! – отмахнулась я и запричитала: – Дьюк, что мне делать? Что? Я не умею лечить укусы высших хаоситов! Никто не умеет! Он умрёт! Дьюк!

– Не ори зря, Крис… тина. Выдохни. – Он положил тяжёлую руку мне на плечо и тут же убрал. – Прости. Просто делай то, что можешь.

– А что я могу? Я самоучка, которая только последствия драк исцелять способна! Не могу смотреть, как он умирает!

– Да брось, – ответил Дьюк, – я же видел, что ты сделала во время дуэли Уилла и Мёрфи. Все видели. Ты всё можешь, если захочешь. Настройся. Поймай ту же волну.

Я невоспитанно отёрла рукавом мокрое от слёз лицо, но щёки и подбородок тут же залило новыми.

– Не получается.

– Ты оплакиваешь его раньше времени, – горячился Дьюк, – лучше разозлись. Давай. Я помогу. Только защиту сними, не хочу тебе навредить.

Я не только убрала ментальные щиты, но и стащила с шеи единственный оставшийся амулет.

– Всё, – кивнула, давая добро на обмен эмоциями.

Сделала вдох, другой, безуспешно пытаясь вернуться в прошлое и поймать за хвост те же эмоции, как неожиданно почувствовала мощную энергетическую волну, которая буквально захлестнула меня с головы до пят. Сознание уплывало, раздваивалось, тело огненные стрелы пронизывали. А дальше… Это можно сравнить с десятком горящих факелов, которыми подожгли облитый бензином дом. И внутри, и снаружи в одночасье разгорелось пожарище, высвобождая такую энергию, что я, кажется, армию легионеров на расстоянии способна вылечить.

Но сработает ли это с одним-единственным человеком?..

Я упала на колени и принялась лихорадочно шарить ладонями по неподвижному телу. Убирала отёки, затягивала шрамы, восстанавливала работу дыхательной и кровеносной систем, снимала жар, сама за это время умудряясь бессчётное количество раз остановку сердца схватить. Одновременно молюсь, ругаюсь, зову по имени и мелю несусветную чушь, о которой, конечно же, впоследствии пожалею. Пытаюсь понять, что ещё нуждается в исцелении, залечиваю всё, что хоть мало-мальски повреждено: царапины, заусенцы, обветренные губы, заодно обнаруживаю неправильно сросшуюся после перелома ключицу, исправляю и этот дефект. Но самое главное – яд из организма вывести не могу!

Когда Годфри возвращается, я подрываюсь на ноги, выхватываю из его рук завёрнутую в китель змею. Разворачиваю, беру голой рукой отчаянно извивающуюся кобру и кричу, хотя никто меня о том не спрашивает:

– Я знаю, что делать! Профессор Морстед учил!

Госпожа Цукербраун была бы мной довольна.