Целитель(ница) на факультете легионеров

Глава 35. Осенний бал и не только

– Это немыслимо! Неприемлемо! Недопустимо! Мы не можем пойти против правил, хоть вы трижды женитесь на мисс Блэкстон! – в один голос твердили ректор Тентерфилд и мой отец. Когда только успели отрепетировать?

– Мисс Блэкстон успешно прошла испытание, – Уилл старался говорить спокойно, но желваки на скулах так и играли, – и я настоятельно рекомендую продолжить мисс Блэкстон обучение на факультете, который она выберет.

– Весь профессорско-преподавательский состав факультета врачевателей настаивает на зачислении мисс Блэкстон на нашу специальность, – поддержал декан Вальмонд. – Мы не можем упустить такую талантливую студентку!

– При всём моём уважении к профессорско-преподавательскому составу факультета врачевателей и к вам лично, виконт Леконгфилд, – молвил ректор Тентерфилд, – позвольте напомнить, что формально испытание прошёл мистер Кристофер Блэкстон.

– Нет, прошла именно мисс Блэкстон, – настаивал Уилл. – И за финишной чертой вы видели именно её.

– Хм, – был ответ.

– Я всё подробно изложил в отчёте.

Ректор пошуршал разложенными на столе бумагами, крякнул, видимо, прочитав там нечто, не вписывающееся в общепринятые правила, и сказал с нажимом:

– В академию зачислен Кристофер Блэкстон, а не его сестра!

Видит бог, Уилл едва сдержался, чтобы не нагрубить ректору или что похуже, благо, декан Крекстон не остался в стороне.

– Позвольте напомнить, господин ректор, – ввернул он, – что Кристофер Блэкстон отсутствовал на занятиях с первого сентября. В ином случае его женитьба на мисс Эмме Райс будет считаться недействительной.

– Она и считается недействительной! – Отец побагровел и сжал подлокотники своего кресла так, что побелели костяшки пальцев. – Мой сын был зачислен в академию и присутствовал на занятиях, что зафиксировано в ваших журналах!

– Вместо Кристофера на занятиях была я, – подала голос я. – И это может подтвердить не только кадет Эванс, но и кадет Мердок. И, думаю, любой маг-менталист.

– Мисс Блэкстон более чем достойна того, – говорил Уилл, – чтобы комиссия в составе глубокоуважаемых профессоров провела дополнительные экзамены и рассмотрела вопрос о её зачислении в академию.

– Я настаиваю на этом, – повторил Вальмонд. – Легион нуждается в таких одарённых целителях, как мисс Блэкстон!

– Если просьба будет отклонена, я заберу документы из академии, – пригрозил Уилл и, судя по выражению лица, он не шутил.

– Мы не можем потерять лучшего кадета Дортмунда, – обратился к ректору Крекстон, – а на фоне перевода Эдварда Мёрфи в академию Дилхорна министерство непременно задумается над тем, не отдать ли пальму первенства среди военных академий Дилхорну, не так ли, мистер Блэкстон?

Отец поёрзал в своём кресле, не рискнув дать ответ.

– В таком случае, – начал было ректор Тентерфилд, но отец его перебил.

– Помилуйте, но это же смешно! Девица в Легионе! – взвизгнул он, и голос его звучал жалко. – Это минутная блажь! Моя дочь передумает, как только вы подпишете документы. Всем известно, что женщины не способны принимать ответственные решения и доводить начатое до конца! Да она и пешком-то практически не ходит, а вы мне про какие-то упражнения говорите!..

– Она прошла почти сто миль за два дня, – рыкнул Уилл.

Мне пришлось ухватить Уилла за локоть – его взгляд сочился презрением и ненавистью, и я всерьёз опасалась, как бы он сгоряча не схватил отца за лацканы пиджака. Вряд ли бы он причинил ему боль, но достаточно малого, чтобы отца хватил от страха удар, а Уилла исключили из академии.

– Полегче, сынок, – едва слышно проговорил Крекстон.

– Мисс Блэкстон не раз доказывала свою самоотверженность, аккуратность, исполнительность и преданность делу, – продолжал Уилл. – Кроме того, она посещает дополнительные занятия по спортивной подготовке под моим руководством.

Я быстро-быстро заморгала, словно таким образом пытаясь согнать румянец со щёк. Вчера Уилл провёл со мной индивидуальное занятие. Пробежался со мной по лесу, помог пройти полосу препятствий. А потом мы влезли на искусственную гору и долго любовались закатом. И целовались. Да, целовались, конечно, больше. И так увлеклись, что после пришлось влезать в жилой корпус через окно на первом этаже, ибо двери уже заперли на ночь.

– Я протестую! – выкрикнул отец. Его лицо налилось кровью, и я испугалась, как бы родителя не хватил удар и без помощи Уилла. – Это противозаконно! Вы выкрали мою дочь и удерживали в академии без родительского на то согласия! Я в суд подам!

Тут я не могла не вмешаться:

– Никто меня не удерживал! Я сделала свой выбор самостоятельно и совершенно осознанно! Да, я присутствовала на занятиях под именем Кристофера. Мало того, я успешно сдала вместо него вступительный экзамен по теории, и ни одна живая душа не заподозрила подмены. Я признаю свою вину и готова понести наказание. Но и вы, отец, совершаете преступление, запирая меня в четырёх стенах и не позволяя совершенствовать дар, данный мне Всевышним с вполне определённой целью. Я должна лечить людей! И я могу это делать! Спросите у Уилларда, у моих друзей, у профессора Дюраншан, наконец.

– Да-да, – закивал декан Вальмонд, – мы все наслышаны о талантах мисс Блэкстон.

– Подтверждаю, – выступил вперёд Уилл, словно защищая меня от отца и всего мира заодно, – если бы не сильный целительский дар мисс Блэкстон, граф и графиня Рэйвенсворт сейчас бы оплакивали мои останки.

– Я ни за что не подпишу разрешение на обучение! – отрезал отец. – Кристина, собирай вещи и жди меня в холле.

– Отец!.. – ахнула я.

– Я подпишу, – заявил Уилл и, поймав мою ладонь, крепко сжал пальцы.

– Пока ты не замужем, должна подчиняться мне, – отец давил похлеще Ходящей горы, – а я тебя здесь не оставлю. Хватит. Я по горло сыт твоими выходками.

Я подняла взгляд на Уилла. Его глаза как два бушующих океана, вот-вот выплеснутся из них сокрушительные волны и сметут всё вокруг. Он будто соревновался с моим отцом, кто кого сильнее и круче. Только без кулаков. Редкое зрелище.

– Она никуда не поедет, – сказал Уилл. – Свадьба состоится сегодня.

Последняя фраза Уилла стала самым весомым аргументом в мою пользу. Как будто ректор именно её и ждал. Но при этом он недобро усмехнулся, видно, решив, что я захомутала Уилла, заставила его жениться на себе ради титула и дальнейшей карьеры. Обидно, но не критично. Переживу.

– Вот как мы поступим, – рассудил Тентерфилд, – мы соберём комиссию и, учитывая обстоятельства, устроим дополнительные экзамены для мисс Блэкстон. Игнорировать поручительство виконта Леконгфилда, как и факт прохождения ею испытания на выбывание, невозможно. Поэтому предлагаю считать дело решённым. Остальное за вами, – и он выразительно повёл бровью, бросив взгляд на наши переплетённые пальцы.

– Спасибо, ректор Тентерфилд, – сказал за нас двоих Уилл, ибо от волнения я оказалась не способна на осознанную речь.

– Всё это просто замечательно, – совершенно иным тоном произнёс отец, – но как мы решим вопрос, касающийся моего сына? Как глава попечительского совета я настаиваю на том, чтобы Кристофера восстановили в правах! Он полноправный кадет Дортмундской академии легионеров!

Ректор повысил голос:

– При всём моём уважении к главе попечительского совета и я, и мои коллеги считаем этот вопрос совершенно неуместным.

– Ректор Тентерфилд, – вмешалась я, – я присоединяюсь к просьбе отца. Дело в том, что у Кристофера недавно проснулся целительский дар, и причиной тому явилась непродолжительная болезнь его супруги.

При этих словах отец поморщился, а я продолжала:

– Устройте ему испытание, дополнительный экзамен, что угодно, только, прошу, не упустите возможности пополнить ряды кадетов сильным целителем и выдающимся спортсменом, коим является мой брат, и Дортмундская академия в очередной раз подтвердит своё звание лучшего высшего учебного заведения в Королевстве.

– Учитывая тот факт, что ваш брат отсутствовал на испытании на выбывание, – ответил ректор, – и интересное положение миссис Блэкстон, я считаю целесообразным назначить ему дополнительные занятия у профессора Дюраншан, скажем, два раза в месяц. И буду ждать его на вступительных экзаменах в следующем году. Что скажете, коллеги?

Коллеги выказали полное единодушие.

– А что касается вас, виконт Леконгфилд, я надеюсь, что после свадьбы вы остепенитесь и перестанете, наконец, нарушать Устав, – добавил ректор.

– Так точно, господин ректор, – кивнул Уилл.

Более-менее удовлетворённые таким решением, мы с Уиллом, не сговариваясь, сдержанно поклонились отцу и покинули кабинет ректора.

Из холла доносились весёлые звуки музыки и смех. В противоположном конце коридора проскользнули две тени – мужская и женская. Должно быть, влюблённая парочка.

– По поводу нарушения Устава, – прочистив горло, начинает Уилл.

– Я догадываюсь, о чём ты. Это касается ранения Стивена, не так ли?

Уилл молча кивает, и я продолжаю:

– Мёрфи или Стюарт открывают порталы, и вы регулярно устраиваете бои без правил. Не с людьми, а с хаоситами. Такими, как безрогий дьявол или пустынный странник. Думаю, там замешаны немалые деньги.

– Тебе Дьюк рассказал?

– Сама догадалась.

– Мёрф не мог уйти просто так, не сдав весь курс, – в своей манере рычит Уилл.

– А ты знаешь, в этом решении я его, пожалуй, поддержу.

Уилл крепче сжимает мою руку.

– Такого больше не повторится, обещаю.

– Я хочу тебе верить, Уилл. Пожалуйста, не подведи. Я тоже со своей стороны обещаю больше не врать и не притворяться Кристофером.

– И никуда больше не убегать, – добавляет Уилл.

– Бегать буду только в специально отведённых для этого местах, – уточняю я.

– Ловлю на слове, – улыбается он.

Моя рука в руке Уилла, наши сердца бьются громко и хаотично, а тело раз за разом прошивает сладкая дрожь. Я всё ещё не могу поверить в собственное счастье, вот-вот свихнусь, толком не осознав всей его полноты.

Но осмысление слов Уилла о предстоящей свадьбе наступает только сейчас, и я замираю на верхней ступеньке лестницы.

– Подожди, Уилл. – Меня трясёт, как осиновый лист на ветру. – Что значит – свадьба сегодня? Сейчас? У нас же ничего не готово. Ни гостей, ни священника, ни подружек невесты, ни меню, ничего. У меня даже платья нет.

Хвала богам, Уилл не упрекает меня, мол, я же предлагал, а ты предпочла платью полосу препятствий! Вместо этого он говорит:

– Ты восхитительна в любом виде, даже в помятом кителе и с чёртовыми амулетами. Но мы мигом всё исправим.

И он тащит меня дальше по коридору, туда, где на одной из дверей красуется табличка «Декан факультета легионеров, профессор Александр Крекстон».

– Что ты задумал? – удивляюсь я.

– Увидишь.

К счастью, кабинет оказывается не запертым. В приёмной пусто, видимо, секретарь отлучился по делам.

Уилл с видимым сожалением отпускает мою руку, и я сразу ощущаю холод – не только в ладони, но и во всём теле. А мой жених тем временем прикладывает телефонную трубку к уху и прокручивает диск.

– Соедините с бутиком готового платья в Дортмунде, – говорит он. – С самым лучшим.

– Уилл!.. – всплёскиваю руками я, но он лишь мотает головой в ответ и заказывает самое дорогое свадебное платье из коллекции.

– Для моей невесты, – уточняет он. – Да, и пришлите самого лучшего парикмахера. Срочно. Куда? Дортмундская академия легионеров и врачевателей. Запишите на счёт виконта Леконгфилда.

Я пытаюсь возразить, но с губ срывается какой-то лепет вперемешку с восторгом. Я до сих пор не могу примерить на себя статус невесты и студентки Дортмундской академии, которые отныне связаны со мной неразрывно, как всё новые и новые сюрпризы сыплются на голову, словно подарки из мешка сэра Кристмаса.

– Твой отец здесь, – говорит Уилл, – и Милли со Стивеном. И многие из наших друзей. А остальные прибудут через порталы. Все, кто нам нужен, будут здесь через пять-десять минут, только Стюарта кликнем. Платье сейчас привезут. А угощений здесь навалом – это же Осенний бал.

Никогда даже в самых смелых фантазиях я и представить не могла, что самое главное торжество в моей жизни произойдёт именно так, но я поймала себя на том, что совершенно не против.

– Хорошо, – говорю я, – я согласна.

Возвратив трубку на место, Уилл притягивает меня к себе и целует.

Новый всплеск эмоций перезапускает и обновляет все действующие системы. Меня будто омывает огромной горячей волной, не давая лёгким наполняться кислородом, и тут же током бьёт. Шарахает, не давая опомниться. Замыкает так, что искры летят. Если в радиусе мили остались ещё неинициированные маги, шквал эмоций, который мы выдаём, наверняка всё исправит в считанные минуты.

Когда дверь тихонько скрипит, впуская секретаря или кого-то ещё, мы продолжаем так же одурело целоваться, даже не думая разрывать объятий.

Смущенное покашливание. Мне всё равно. Уиллу тоже.

Секунда – и дверь закрывается снова. Нас оставляют наедине.

Но ненадолго. Спустя какое-то время в Дортмунд прибывает целая команда стилистов, выдворяет из кабинета жениха и быстро преображает меня в настоящую принцессу.

Кода я верчусь перед зеркалом, приходя в полный восторг от увиденного, а стилисты наводят последние штрихи, в комнату входит отец. Скептически оглядывает моё красивейшее белоснежное платье и диадему в волосах.

– Твоя мать не дожила до этого знаменательного события, – безэмоционально высекает он, и я не понимаю, радуется ли он по этому поводу или печалится.

– Всё готово, мисс Блэкстон, – шепчет одна из девушек и отходит в сторонку, предоставляя мне возможность выслушать последнее отцовское наставление.

– А если бы сразу послушала меня, обошлись бы малой кровью, – качает головой отец. – Твоя мать не одобрила бы такого поведения.

– Одобрила бы, папа, – отвечаю я. – Она уже одобрила. В отличие от тебя, она и за чертой смерти поддерживала меня в трудные минуты, помогала, подсказывала мне верный путь и благословила мой дар.

– Ты неблагодарная дочь, – цедит сквозь зубы отец.

– Извини, я вовсе не хотела тебя обидеть. Я просто говорю правду, и не моя вина в том, что иногда она оказывается горькой. Мама являлась ко мне в образе своей любимой кошки Снежинки. Она и теперь здесь, ты не видишь её? Стоит на пороге, указывает путь, призывает поторопиться.

Отец глядит туда, куда я ему указываю. Видит ли он светящуюся кошечку или нет, я не знаю – он не говорит мне о том. Знаю лишь то, что среди его предков не было магов. Целительницами были бабушка и прабабушка по маминой линии. Если мама захочет, она сама ему покажется.

И это происходит. Кошка вдруг вырастает, поднимается ввысь, одновременно меняя форму и превращаясь в человека. В мою маму – такой, какой я запомнила её навсегда – молодой и красивой. Но всё такой же сияющей, полупрозрачной и эфемерной, как кошка.

– Джоанна, любовь моя, – потрясённо шепчет отец и устремляется к ней.

– Джордж, – говорит мама, – рада свидеться с тобой вновь.

Я стою в сторонке, не желая мешать их беседе, и чувствую, как горячие слёзы катятся по щекам. Стилисты, оторопевшие от увиденного, смущенно топчутся у стола. Покинуть кабинет не решаются, боятся испортить момент.

Наконец, мама с улыбкой подзывает меня к себе, и родители по очереди благословляют меня и желают всего самого доброго. И обнимают. Мне кажется, я чувствую хрупкость и тепло маминого тела, и плачу, плачу от переполнявших меня чувств…

Когда светящийся облик растворяется в ярком свете комнаты, отец вытирает слезинку. Он выглядит таким растроганным, что я вмиг прощаю ему всё, из-за чего, бывало, плакала по ночам, бунтовала, лелеяла свои не самые лучшие черты характера и рискнула сбежать из дома.

– Пора. – Отец протягивает руку и я принимаю её.

Мы идём по ярко освещённой галерее. Внизу играет приятная музыка, слышится смех и гул нескольких десятков голосов. Моё сердце от волнения то заходится в нереально быстром темпе, то останавливается на середине удара. Ноги слабеют, по спине бежит озноб, а в голове шумит от прилива крови.

На лестнице меня встречает Уилл в парадном мундире. Красивый, точно сказочный принц – лучшего сравнения у меня нет. Отец со словами: «Береги и холи мою дочь», – передаёт мою руку жениху. Уилл благодарит и с дрожью в голосе обещает всё сделать так, чтобы оправдать его доверие.

А внизу уже собрались гости – весь профессорско-преподавательский состав академии, кадеты, друзья, родственники. Впереди всех мой брат Кристофер с женой Эммой, моя школьная подруга Зильда Фергюсон, сияющая Милли и обнимающий её Стивен, сбросивший несколько фунтов и разом посвежевший Дьюк в новеньком синем кителе, улыбающийся Годфри, Рита с Бобом, Рейчел с Сэнди… Я замечаю печаль в глазах Дьюка, когда он глядит в сторону Рейчел, но держится молодцом и искренне радуется за нас с Уиллом. Беджер тоже здесь, и Голдсмит, и многие другие. Профессор Дуглас что-то рассказывает на ушко мисс Маршалл, и та, кокетливо прикрываясь веером, заливисто смеётся. У колонны замечаю и Элизу, цепляющуюся за плечо незнакомого кадета в кителе боевых магов. Среди первокурсников не хватает нескольких человек из числа таких же лузеров, каковыми считали всего лишь несколько дней назад и нас. Нет среди моих будущих одногруппниц и Эмбер – я уже знаю, что она не прошла испытания на выбывание. Где-то в толпе мелькает расшитое драгоценными камнями одеяние священника. Гости рукоплещут, поздравляют и желают долгих лет счастья, фоном идёт музыка, но я слышу лишь биение наших с Уиллом сердец.

Толпа расступается, и мы оказываемся лицом к лицу с графом и графиней Рэйвенсвортами, родителями Уилла. Граф, статный мужчина с тронутыми сединой бакенбардами, сдержанно благословляет нас, а вот графиня, с виду холодная и высокомерная леди, вымолвив несколько приличествующих случаю фраз, не сдерживается и обнимает. Тепло и нежно, как моя мама, отчего у меня в груди снова что-то переворачивается, и я понимаю, что буду любить её почти так же сильно, как люблю родную мать. А может быть, и не почти…

– Добро пожаловать в семью, доченька, – говорит она.

Я шепчу в ответ слова благодарности, Уилл тоже, и нам позволяют пройти в центр холла, где чьи-то добрые руки соорудили арку и украсили её сияющими розовато-лиловыми цветами. Там нас поджидает священник, телосложением и чертами лица удивительно напоминающий Дьюка, и я понимаю, что этот служитель церкви наверняка приходится ему отцом.

Музыка стихает, в зале воцаряется молчание, и священник начинает:

– В этот чудесный вечер мы собрались здесь для того, чтобы перед лицом Всемогущего и семи великих богов Зелёных Земель навек соединить судьбы двух любящих друг друга людей – Кристины и Уилларда.

Голос Мердока-старшего негромкий, но удивительно сильный, певучий, волшебный, притягивающий внимание всех без исключения, и мало-помалу волнение растворяется, ему на смену приходит что-то такое щемяще необъяснимое, отчего меня разрывает от противоречивых желаний расплакаться и рассмеяться, закружиться в танце и обнять весь мир, закричать в пустоту и взлететь в небеса с самой высокой в мире скалы.

– Мисс Кристина Блэкстон, вы согласны стать верной подругой и женой Уилларду Эвансу, поддерживать его во всех делах и так же принимать его поддержку? Делить с ним свет и тьму, горе и радость, богатство и бедность? Посвятить себя его счастью, вдохновлять и любить, как в этот день и отныне? Пройти весь жизненный путь до конца и соединиться в жизни вечной?

– Согласна, – отвечаю я.

– А вы, мистер Уиллард Эванс, согласны стать верным другом и мужем Кристине Блэкстон, защищать от всех невзгод, любить и лелеять, как в этот день и отныне? Делить с ней свет и тьму, горе и радость, богатство и бедность? Праздновать её успехи и оплакивать её потери как свои собственные? Пройти весь жизненный путь до конца и соединиться в жизни вечной?

– Согласен, – отвечает Уилл.

– В таком случае в знак любви и преданности друг другу прошу вас обменяться обручальными кольцами, которые издревле символизируют святость вашего союза и служат напоминанием о том, что ваши сердца всегда и отныне будут биться в унисон.

К священнику подходит Стивен, облаченный, как и Уилл, в парадный мундир, и подаёт на алой бархатной подушечке два блестящих золотых кольца.

Я едва справляюсь с эмоциями. Перед глазами всё плывёт, руки дрожат, а ног и вовсе не чувствую. Уилл надевает мне на палец колечко, которое по сравнению с моими вмиг похолодевшими верхними конечностями ощущается невероятно горячим, словно расплавленный металл, но на удивление ни капли не обжигающим. Я проделываю то же самое, и оба кольца переливаются золотистым светом, принимая и скрепляя наши свадебные клятвы.

– Отныне вы муж и жена, – объявляет Мердок-старший, – Уиллард, можете поцеловать Кристину.

Пока мы приближаемся друг к другу, глаза в глаза смотрят и насмотреться не могут. Миг растягивается до бесконечности, между нами не искры сыплются, а настоящие звёзды рождаются. И как только наши губы соприкасаются, земля уходит из-под ног, а рукоплещущая толпа исчезает. Вокруг только радужный туннель мерцает.

– Что происходит, Уилл? – шепчу я, отстранившись всего лишь на дюйм. – Куда мы летим?

– А ты куда хочешь? Выбирай, – отвечает он и начинает перечислять самые модные курорты в Зелёных Землях: – Хантергрин? Маунтин-Лейк? Реддинг?

– Но…

– Академия должна тебе неделю жизни, Крис. Только мы с тобой, пока практически весь мир замрёт, а наши гости будут веселиться в Дортмунде.

– Только не Хантергрин, пожалуйста, – улыбаюсь я. – И, наверное, не горы с озёрами. Пусть будет Реддинг.

– Как скажешь.

И мы продолжаем лететь, не расцепляя объятий и больше не прерывая поцелуя, в нашу новую жизнь – в наше новое совместное приключение, захватывающее, головокружительное и прекрасное.