Цель мафии

Глава 7

Джулио

Я разглядывал холмы, пока бежал, моя голова шла кругом, но это было не от недостатка воздуха. Нет, чем больше я общался с Алессио, тем больше запутывался.

Моя рука покалывала, как будто я все еще чувствовал его тело под своей ладонью. Вчера вечером я решил использовать его влечение ко мне в качестве оружия. Мне нужно было подтолкнуть его, подманить и заставить потерять бдительность. Тогда я смогу либо убить его, либо убедить отказаться от заказа.

Я не ожидал, что почувствую что-то в ответ.

«Мне нравится трахаться и быть трахнутым».

Cazzo madre di diо. (Блядь, Матерь Божья.)

Его сильное, большое тело подо мной, напряженное и трепещущее, принимающее меня внутрь. Он молчал, когда его трахали? Алессио не показался мне одним из тех мужчин, которые любят стонать.

Такого мужчины я не встречал со времен Паоло. И мне должно быть стыдно, что я думаю об этом, даже мимолетно, с Алессио. Неужели я настолько сломался, настолько извратился за четыре года, что опустился так низко?

И все же.

Если это сохранит мне жизнь, то какая разница? Алессио хочет меня, я должен использовать это против него. Неважно, что я чувствую.

Заставить его говорить. Заставить его сосредоточиться на мне. Запудрить ему мозги.

Раньше я был обаятельным и легким в общении. По крайней мере, так говорили люди в Сидерно. Это не может быть сложно.

Убить его невозможно. Я уже пытался и потерпел неудачу. Его навыки превосходили мои, а меткость — смертоноснее. Я должен был проявить изобретательность, чтобы сохранить себе жизнь. Мне нужно было использовать свои мозги, чтобы победить его.

Я бросил быстрый взгляд через плечо. Алессио опустил голову, когда бежал, но я знал, что он внимательно следит за мной.

— Ты сказал, что убить меня — это задание, от которого ты не можешь отказаться. Почему?

— Уже накурился с утра? Ты уже спрашивал меня об этом однажды.

— И я так и не получил ответа.

— Потому что я не обязан тебе отвечать.

Отлично. Я попробую другую тему.

— Почему тебе так нравится миссис Кэмпбелл?

— Она напоминает мне мою бабушку.

— Та, которая любила футбол? — я ухватился за этот проблеск его личной жизни.

— Да.

— Что твоя семья думает о твоей профессии?

— Они мертвы.

Моя мать умерла, когда я был маленьким. Убита на пляже врагами моего отца. Я сомневался, что так было в семье Алессио.

— Болезнь?

— Мой отец ушел, когда мне было шесть лет. Мать отдала меня на воспитание, когда мне было восемь, и я больше никогда не видел ни одного из них. Они оба умерли для меня.

Моя челюсть упала. Восемь. Dio santo. (Господи.) Я не мог не почувствовать жалость. Ни один ребенок не должен быть отдан или брошен родителями.

— И ты жил у своей Нонне.

— Sì. Она умерла около десяти лет назад.

— Она, должно быть, гордилась тобой.

— Она вставляла мои медали в рамку и вешала их у себя на стенах.

Медали, множественное число.

— Я полагаю, ты получал много наград.

— В армии ценят тех, кто убивает эффективно, а я очень эффективный убийца.

— Мафия тоже ценит умелых убийц.

— Это почти то же самое, убивать, служа другому. Но когда я ушел из Берсальера, я решил, что любое убийство будет выгодно только мне.

— Вот почему ты самый востребованный убийца в Европе.

Он не ответил. Мы оба знали, что это правда.

Мы находились недалеко от вершины, с этой точки обзора был виден весь остров. Вдали, насколько хватало глаз, плескались океанские волны. Шаги Алессио становились все громче. Вдруг он пронесся мимо меня, обогнав.

— Я наскучил тебе, убийца?

— Нет, но ты замедляешь меня.

Его мощные мускулы ног выступали и двигались под беговыми штанами. Я позволил себе насладиться этим зрелищем, пока он увеличивал наш темп.

— Если ты не убьешь меня, что произойдет?

— Оставь это, принц, — он покачал головой.

— Почему? Мне не нужно беспокоиться, что я тебя разозлю. И мне искренне любопытно.

— Люди, которые заказывают такие убийства, обычно не прощают.

— Откуда мне знать, если ты не назовешь мне имя? Может быть, это Папа Римский.

Мы с ним понимающе усмехнулись.

— Ты высокого мнения о себе.

Мы начали спускаться с другой стороны холма. Это требовало большей концентрации, чтобы не поскользнуться и не упасть на задницу. Алессио, будучи высоким мужчиной, двигался как чертов горный козел. Он удалялся, но мне нужно держать его рядом.

— Итак, мужчины, бомба в машине, — сказал я. — Как бы ты их нашел?

Алессио немного замедлился.

— Что сказала бельгийская полиция?

— Ничего. Ни улик, ни зацепок.

— В их отчетах должно было что-то быть.

— Откуда ты знаешь, что я их видел?

— Если ты получил доступ к записям камер видеонаблюдения, значит, ты заплатил либо хакеру, либо кому-то из полиции. Ты бы позаботился о том, чтобы получить и отчеты.

Он был прав. Я подкупил офицера полиции.

— Бомба была стандартным взрывным устройством, пятьсот граммов тротила. Заложена под машину со стороны водителя. Детонировала дистанционно.

— Проще, чем подключить ее к зажиганию. Где ты был?

— На другой стороне улицы. Мы выходили из клуба, и Паоло забрал мои ключи, потому что я слишком много выпил. Он собирался подъехать и забрать меня.

— Значит, они знали, что за рулем был Паоло?

— Я думаю, они видели, как мы вышли из клуба, уехали, а через несколько минут взорвали.

— Откуда ты знаешь, что целью не был твой ragazzo(парень)?

— Это была моя машина, — сказал я. — И Паоло не должен был присоединиться ко мне в тот вечер. Он удивил меня, когда пришел со смены раньше. Бомба была заложена почти сразу, как я вошел внутрь.

— Кто ее заложил?

— Двое мужчин, среднего телосложения. Они были в шляпах и темных куртках.

— Профессионал отключил бы систему видеонаблюдения, прежде чем устанавливать такую проводку в машине. Какие-нибудь деловые отношения твоего отца сорвались примерно в это время? Низкоуровневые партнеры, я имею в виду, — Алессио задумался на несколько мгновений.

— Я же сказал тебе, это не...

— О твоем отце, — закончил он. — Да, я знаю, но скажи.

Я подумал об Энцо Д'Агостино, но он вряд ли был низкоуровневым. И взрыв машины — это точно не его стиль. Он нанял бы убийцу, чтобы убрать моего отца средь бела дня.

— Насколько я знаю, нет.

— Хм.

— Что это значит? — я зацепился за камень, когда ноги заскользили.

— Что ты недостаточно хорошо думаешь, когда речь заходит о врагах твоего отца.

— Я уже сказал тебе, — огрызнулся я. — Нет никого.

— Cazzata.(Чушь) Если ты не хочешь умереть, я бы посоветовал тебе покопаться в империи Раваццани. Это должно быть легко для тебя, учитывая…

— Учитывая, что? Я больше не в ней.

— Ты - il bel principe. (Прекрасный принц.) И никогда не будешь никем другим.

Алессио не понимал. Я больше не был этим человеком. И у меня не было доступа к такой информации.

— Ты говоришь так просто.

Он исчез за поворотом, но я услышал его слова:

— Это потому, что ты все усложняешь.

— Что бы ты сделал? — я разочарованно вздохнул и свернул за угол вслед за ним.

— Ты имеешь в виду, что бы я сделал, если бы кто-то пытался меня убить?

— Да.

— Это вряд ли одно и то же. И не только террористы пытаются убить тебя.

— Давай на время забудем о тебе.

— Как будто ты можешь, — обиженно бросил он в ответ.

— Я серьезно. Кто-то охотится за тобой. Что ты делаешь?

— Я не знаю, был только по ту сторону этого, и большая часть того, что делаю, это исследование. Я узнаю все, что могу, о своей цели.

Я уставился в его спину.

— Вот почему ты преследовал меня в Малаге и на Санторини.

— Да.

Я смущенно спросил:

— Что ты узнал?

— Принц, — он остановился и откинул свои потные волосы с лица.

— Мне нужно знать. Что ты узнал обо мне? — я остановился, положил руки на колени и втянул воздух.

— Зачем? Чтобы ты мог попытаться изменить свои планы, когда мне понадобится тебя убить?

— А это вообще сработает?

— Нет. Так почему ты хочешь знать?

Я не мог этого объяснить, но мне хотелось знать. Мне было любопытно, что он узнал за те месяцы наблюдения за мной. Я долгое время жил во лжи, а открытым геем еще меньше, прежде чем был вынужден бежать. Все, что я знал, — это прятаться, притворяться кем-то другим. Чтобы выжить я держал в секрете свое истинное «я». Что мог узнать этот незнакомец?

— Алессио, ну же, скажи.

Он сложил руки на груди и расставил ноги. Как будто он готовился к докладу своему начальнику в армии.

— Я никогда не видел тебя за рулем автомобиля, но, вероятно, ты водишь дорогую спортивную машину, потому что любишь скорость. Ты любишь курить травку, когда находишься в депрессии или скучаешь по своим друзьям и семье, особенно по Фрэнки. Хотя ты хочешь выйти из-под контроля своего отца, ты скучаешь по нему. Ты немного завидуешь его детям, хотя и говоришь себе, хорошо, что у отца есть еще один сын, который продолжит наследие Раваццани.

Он глубоко вздохнул и продолжил, его голос звучал staccato, (отстраненно) словно он читал список в голове.

— Ты правильно питаешься и каждый день занимаешься спортом. Встаешь около восьми или восьми тридцати и смотришь гей-порно на своем телефоне. Обычно это видео с Дом/Саб, вероятно, потому что ты предпочитаешь быть сверху. Потом дрочишь в постели, так как спишь голышом. Как только кончаешь, быстро убираешься, словно тебе стыдно. Я подозреваю влияние католической церкви, — он приподнял одну бровь. — Мне продолжать?

Я кивнул, очарованный и напуганный одновременно, не в силах говорить. Но я также чувствовал растущее возбуждение, которого не понимал. Он изучал мою жизнь, у меня не должно быть эрекции, но в то же время член под брюками увеличивался.

— Затем ты тренируешься в одних трусах. Твои соседки-женщины стараются не смотреть, но ничего не могут с собой поделать, кто может их винить? Выпады и отжимания... madre di dio. Ты мог бы продавать билеты и заработать целое состояние. В любом случае, как только ты заканчиваешь и принимаешь душ, идешь в магазин за продуктами на день. Возможно, ты приготовишь грибное ризотто или фриттату. В качестве десерта ты любишь фрукты, хотя время от времени балуешь себя фисташковым джелато. После обеда ты смотришь шоу на планшете. Последний сезон «Гоморры» заставил тебя смеяться и закатывать глаза, — он продолжал.

Когда он сделал паузу, я спросил:

— Что еще?

— Мы уже говорили о кокаине, осталось только ночные клубы.

Я слегка наклонился вперед, желая услышать остальное. В конце концов, наша первая встреча произошла в ночном клубе.

— А что насчет ночных клубов?

Кожа на его шее стала тускло-красной, и я понял, что он смущен. Cazzo, он был очарователен. Этот большой, покрытый шрамами убийца был способен смущаться.

— Dimmi, (скажи мне), убийца, — приказал я.

— Ты идешь поздно, когда там уже многолюдно. В джинсах и обтягивающей футболке, ждешь, пока кто-то подойдет к тебе, а не наоборот. Тебе нужен кто-то страстный, и тебя не очень волнует, как он выглядит. Ты ведешь его в темный угол и никогда не целуешь в губы. Вместо этого ты говоришь ему, чего именно ты хочешь, и никто никогда не отказывается. Они встают на колени и отсасывают у тебя, пока ты не кончишь. Ты никогда не благодаришь их и не отвечаешь взаимностью, и быстро уходишь, как будто они не важны.

Когда Алессио наконец замолчал, я не мог говорить. Все это было правдой. Каждое слово. Он знал меня даже лучше, чем я сам. Алессио был умен, умнее, нежели я ему приписывал. И он долгое время следил за мной, наблюдал за мной. Изучал меня.

Со сколькими мужчинами он видел меня в клубах? В Малаге их было несколько. Двое в Греции. Но ни один из этих минетов не был так хорош, как у Алессио.

Вдруг во мне возникла похоть, неоспоримая и настоятельная. Он не отвернулся, а продолжал наблюдать за мной своим холодными серыми глазами. Ему казалось, что он меня раскусил. Так знал ли он, какие мысли сейчас крутятся в моей голове?

Я сомневался в этом.

Потому что сейчас я был зол и возбужден. Я хотел и наказать его, и заставить его извиваться, и стонать. Я напряженно следило за ним. Отметил каждый его вздох. То, как слегка разошлись его губы, как взъерошились его волосы под дуновением ветра. Я чувствовал, как гудит моя кожа от жара и потребности. И я вспоминал Малагу.

Я ненавидел нас обоих за это.

Шагнув ближе, я прильнул к нему, пока между нами не осталось всего несколько сантиметров. Наши груди практически соприкасалась, и я чувствовал тепло, исходящее от его крупной фигуры. Я заговорил низким и мягким голосом.

— Ты ошибаешься, Алессио. В ту ночь для меня это было очень важно. Я хотел, чтобы это был ты, и с тех пор я не могу перестать думать об этом.

Я услышал его быстрый вдох и продолжал говорить, с любопытством ожидая, как далеко это зайдет.

— Когда ты ждал, чтобы проглотить мою сперму? Это было самое горячее, что я когда-либо видел.

Он облизнул губы, но ничего не сказал.

Мой пульс бился во всем теле. Я стоял достаточно близко, чтобы пересчитать его ресницы. Я считал каждую щетинку, которую он еще не сбрил, и пробегал взглядом по неровным краям его шрамов. Воздух между нами был тяжелым от предвкушения, словно мы ждали, что другой сделает что-то.

— Алессио, ты опять хочешь отсосать у меня? — молчание затянулось. Я не мог понять, о чем он думает, поэтому решил подтолкнуть его еще дальше.

Эти слова были не столько вопросом, сколько приглашением. Он никак не мог пропустить это. Я видел нерешительность, напряжение внутри него, пока он размышлял над этим. Зрачки расширялись от вожделения, он сжал руки в кулаки.

Наконец, он сжал губы и отрицательно покачал головой.

Удовлетворение захлестнуло меня. Я не стал сдерживать улыбку, проходя мимо него.

— Лжец.