Цель мафии

Глава 27

Джулио

Малага, Испания

Четыре недели спустя

Ночной клуб пульсировал и вспыхивал, басы музыки отдавались в груди. Тела извивались и раскачивались на танцполе, пары обнимались в темных уголках. Все это напоминало мне о человеке, которого я отчаянно пытался забыть. Даже спустя столько времени я все еще тосковал по нему.

Но я не был на танцполе, ища, чем бы отвлечься. Вместо этого находился в VIP-зоне, глядя вниз на потное море людей.

Я прикурил еще одну сигарету и откинулся на спинку. Мужчина напротив меня, Илья, работал на Николая Кузнецова, который сейчас был занят с Тео в Париже. Но Николай согласился взять на себя решение моей проблемы с Голубевым за крупное вознаграждение.

После того как рассказал Илье все, что знал об операциях Голубева, я спросил:

— Нужно ли мне беспокоиться о том, что кто-то еще попытается вмешаться после его ухода?

— Трудно сказать. Думаю, в будущем у тебя будет много конкурентов. Испания далеко от Италии, да? Ты готов сражаться? — Илья допил свой напиток и поставил стакан на стол.

Я посмотрел на Бенито. Мы прибыли в Испанию на прошлой неделе, потихоньку обустраивались и организовывались. Находили места для хранения, дома. Тайные норы и неотслеживаемые банковские счета. Это была чертова уйма работы, и я был измотан.

Но были ли мы готовы к борьбе? Да, блядь. Вызов, возможность того, что здесь может быть, было единственным, что заставляло меня продолжать.

Но все равно, было ощущение, что чего-то не хватает.

Один из людей моего отца, а теперь уже мой человек, подошел к нам, прижав телефон к уху. За столом он наклонился, чтобы тихо поговорить с Бенито. Мой кузен нахмурился.

— Джулио, — сказал Бенито. — У двери стоит русская блондинка и просит тебя о встрече.

— Che cazzo? (Какого хрена?) —Я взглянул на Илью. — Твоя?

— Нет, но все может быть, — он потер руки. — Я еще не нашел женщину, которую мог пригласить домой сегодня вечером.

— Отправьте ее наверх, — сказал я. — Попытаемся свести ее с Ильей.

Пока мы ждали, я заказал еще одну порцию выпивки. Затем уставился на мужчин на танцполе. Ни разу у меня не возникло искушения найти здесь кого-нибудь и снять напряжение. После Палермо мой член практически перестал работать, за исключением тех случаев, когда фантазировал о сероглазом киллере.

Какой я жалкий.

Охранник подвел к столу молодую женщину. На ней была длинная пышная юбка из тюля и футболка с надписью на русском языке. На ногах были новые кеды Converse, а светлые волосы собраны в высокий хвост.

Девушка смотрела прямо на меня

— Джулио Раваццани.

— Мы знакомы? — я склонил голову.

— Я знаю тебя, — она говорила по-английски с сильным русским акцентом. — Вживую ты еще красивее. Теперь я начинаю понимать.

— Понимать?

— Что он нашел в тебе.

— Ты его помощница, — кусочки головоломки встали на свои места. Русская женщина. Саша.

— Угадал с первого раза. Впечатляет, — она повернулась к Илье и сказала что-то по-русски. По тому, как Илья нахмурился, я заподозрил, что это не дружеские слова.

— Что ты ему сказала? — спросил я ее.

— Она сказала, что Братва убила ее семью и надеется, что мою постигнет та же участь, — ответил вместо нее Илья.

Cristo santo. Я не хотел злить человека Николая. Он был мне нужен.

— Саша, почему ты здесь?

— Я хотела встретиться с тобой, принц Раваццани.

Только Алессио называл меня так. У меня волосы встали дыбом от этого напоминания. Я огрызнулся:

— Ему не стоило беспокоиться. Зря потратишь время.

— Он не посылал меня. Я с ним не разговаривала. И даже не знаю, где он.

Так ли это? Я изучал ее лицо.

— Он не сказал тебе, куда едет? И ты не пыталась его найти?

— Я не глупая. Конечно, пыталась найти его. Но Алессио единственный человек, который может ускользнуть от меня. Он как призрак. Пух.

— Когда ты в последний раз видела его или разговаривала с ним?

— Почему тебя это волнует?

— Меня не волнует, — солгал я.

Она полезла в сумку, и Бенито вскочил на ноги, засунув руку в куртку и доставая пистолет. Саша взглянула на него.

— Спокойнее, здоровяк. Я принесла с собой только безобидные бумаги. Никакого оружия.

Медленно она вытащила из сумки пачку бумаг.

— Для тебя, Раваццани, — она опустила толстую пачку на стеклянный стол передо мной. — И я не видела и не слышала о нем три недели, когда он попросил меня сделать это.

— Три недели! — Я потянулся за бумагами, но не стал их рассматривать. — Ты проверила его паспорт, его счета? Он должен был использовать деньги.

— Он слишком умен, чтобы пользоваться паспортом. И у него нет доступа к своим деньгам.

Что это значит? Алессио был находчивым, возможно, самым находчивым человеком, которого я когда-либо встречал, но зачем уходить в подполье? Это меня беспокоило. А Саша вела себя слишком спокойно, чтобы мне это нравилось.

— Тебе нужно это прочитать, — она указала на стопку в моих руках.

— Садись, — я затушил сигарету и жестом указал Бенито на свободное место. Я еще не закончил ее расспрашивать. — Выпей, пока я все просмотрю.

Илья воспринял это как сигнал, чтобы подойти и поболтать с Сашей. Я проигнорировал их и начал читать. Моя тревога нарастала с каждым предложением. Алессио перевел все свои активы, банковские счета, инвестиции, даже недвижимость на меня. Он отдал мне все. Чертовщина какая-то. Я оставил его на Сицилии, наш статус был совершенно ясен. Несмотря на его извинения, я отверг его. Мне сложно было переступить через ложь.

Взамен он отдал мне все, что у него было, и исчез.

— Che cazzo? — я беспомощно взглянул на Сашу.

— Я не очень хорошо знаю итальянский, — сказала Саша. — Но твое лицо говорит мне, что ты в таком же замешательстве, как и я.

— Он оставил записку? Что он сказал? — перешел я на английский.

— Он дал мне эти инструкции, — Саша жестом указала на бумаги. — Сказал, чтобы я проследила за их выполнением. Как только закончу, чтобы искала себе новую работу.

— Новую работу? — я бросил бумаги на стекло. — Черт, я не хочу этого. Мне ничего не нужно, — и тут меня осенила ужасная мысль. Мне пришлось схватиться за подлокотник, чтобы устоять на ногах. — Это... это что-то типо завещание?

— Год назад я бы сказала, что нет. Но после Малаги он уже не тот, — Саша пожала плечами.

Я легко могу сказать то же самое. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Но затем она изменила направление, и Алессио помог мне сориентироваться, прежде чем все пошло прахом.

«Ты мне не нужен и я тебя не люблю. Как и твои родители».

И пожалел, что сказал это. Я потерял самообладание и хотел причинить ему боль. Уйти от него на Сицилии было трудно, но я заставил себя сделать это. Даже если бы мог простить Алессио за ложь, как я мог быть с ним после всего, что произошло? Смогу ли я привезти его в Сидерно на ужин с моей семьей, зная, что он чуть не убил моего отца? Эта идея была просто смехотворной.

Я потер глаза, и в голове пронеслись слова Фрэнки, сказанные несколько недель назад.

«Мы способны прощать, Джи. И порой прощение — это самое человечное, самое прекрасное, что мы можем сделать».

Но не знал, смогу ли я. Меня переполняли сомнения, я плавал в неопределенности. Паоло никогда не предавал и не лгал мне. Как и никто из людей моего отца. Если бы это было так, их бы убили. Я буду слабаком, если прощу Алессио? Будет ли кто-нибудь уважать меня? Смогу ли я уважать себя?

Но новости Саши заставили меня поволноваться. Это так не похоже на Алессио. Он был одиночкой, но отдавать мне свои деньги? Это настораживало. Он пытался привлечь мое внимание? Или это наказание?

Черт, я не знал. Но мне нужно найти Алессио и узнать правду.

Я поднялся и потрогал запонки на запястьях. Подаренные отцом, запонки принадлежали моему деду, и они напоминали мне о крови Раваццани, текущей в моих жилах. Мы были сильными, бесстрашными и умными. Я надеялся сделать здесь все то, чего добился мой отец в Сидерно.

И я это сделаю обязательно по мере того, как разгребу свое прошлое.

— Саша, — позвал я ее, прерывая спор, который она вела с Ильей. — Где ты видела его в последний раз?

— В Лондоне. Но это было до того, как он уехал на Сицилию.

Куда же он мог поехать после Сицилии без денег и паспорта?

— Он все еще на Сицилии?

— Нет. Он сел на рейс в Лондон, но так и не прилетел.

Интересно.

— Он говорил, что у него недвижимость по всей Европе.

— Больше нет, — Саша жестом указал на бумаги на столе.

— Но он может прятаться в одном из них, — и ждать, пока я найду его.

— Все дома проверили. Даже снаружи, подвалы, чердаки, каморки, но ничего. Он пропал без вести.

— Ты думаешь искать его, принц? — Бенито стоял рядом со мной, и я нахмурился, услышав это прозвище. Он усмехнулся. — Мне нравится. До тех пор, пока ты не дашь мне лучшее имя, я буду называть тебя так.

— Тогда я пристрелю тебя и скормлю свиньям, которых мне явно нужно купить, — я глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. — И да, я думаю его поискать.

— У нас не так много времени. Как долго, по-твоему, ты будешь отсутствовать?

Алессио мог быть в любой точке мира. Мексика, Южная Америка, Антарктида…

О, конечно. Это было вполне логично. На моих губах заиграла улыбка. Было только одно место, куда бы он мог отправиться, место, находящееся так глубоко за пределами сети. Неудивительно, что Саша не смогла его найти.

Но я смогу.

— Мне нужно идти, — я взял бумаги со стойки. Пойду туда и заставлю его объяснить весь этот бред.

— Ты знаешь, где он, да? — Саша заглянула мне в лицо.

— Да, и мне необходимо прихватить с собой гребаный свитер.

Алессио

Остров Канна, Шотландия, Великобритания

Я сделал замах и опустил топор. Бревно раскололось на две идеальные половины. Каждую половинку я бросил на кучу и схватил другую. Когда она оказалась на месте, я уперся ногами и замахнулся. Лезвие скользнуло по дереву, расколов его на части.

Пот струился по вискам, даже в холодном полуденном воздухе. Мне нравилось рубить дрова. Нравились повторяющиеся движения, бездумная работа и бесконечное количество поленьев. К тому же это поможет укрепить мою правую руку, с которой всего неделю назад сняли гипс.

Я остановился, чтобы попить воды, а вдалеке тихо блеяли овцы. Других звуков не было. Несколько дней подряд не разговаривал ни с кем из людей. Это было идеально.

Конечно, были и воспоминания. Джулио был здесь повсюду, от простыней, которые не мог заставить себя сменить, до кастрюль, в которых он готовил нам ужин. Стихи, которые он читал по ночам. Это были самые трудные мелочи, которые постоянно напоминали мне о нем.

Но они также странным образом успокаивали. Как будто со мной все еще оставалась его частичка.

Я такой жалкий. Он не хотел меня. Почему цеплялся за мысль о нем, я не понимал. Мне нужно было отпустить его.

Миссис Кэмпбелл сказала, что со временем станет легче. Что однажды я проснусь, и он не будет меня преследовать. Я не мог ждать. Когда-нибудь вообще не буду его помнить.

Стараясь не думать о нем, я вернулся к рубке дров. Сосредоточился на топоре в руке, на кричащих мышцах рук. Бревно за бревном раскалывалось на части. Штабель становился все выше.

Волосы на затылке внезапно встали дыбом. Краем глаза я увидел одинокую фигуру, идущую со стороны фермерского дома. Человека с опущенной головой. Его пальто было слишком тонким для такой погоды, что означало, что он не местный.

Затем он поднял голову. Это лицо. Я узнал его. Оно снилось мне каждую ночь.

Джулио действительно был здесь? Секундочку, почему он здесь?

Задыхаясь, я отложил топор и вытер лоб рукавом. Я не ожидал, что когда-нибудь увижу его снова, тем более здесь. Как он узнал, где меня найти? Ведь я тщательно скрывал свои следы, и миссис Кэмпбелл ни единому человеку не сказала бы об этом.

А я ждал, пока он приближался. Уловил знакомое движение его плеч. И то, как золотистый свет отражался в его темных волосах. Его прямой нос, твердый подбородок. Он был безупречен, великолепный ангел, и мне очень сильно не хватало его..

Это злило меня. Я устал чувствовать себя таким образом. Надоело хотеть кого-то, кого я не могу иметь. Устал от чувства вины. Я отдал свое сердце и душу этому человеку, а он отверг меня. Так что же ему было еще нужно? Он хотел меня еще больше ранить?

Джулио остановился и прислонился к стене дома, находясь на расстоянии вытянутой руки. Он уставился на меня.

— Я не хочу этого.

Я нахмурился. О чем он говорил? Может быть, это был сон или кошмар.

Когда я ничего не ответил, Джулио свел брови.

— Ты меня слышал?

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Он дважды моргнул, вероятно, удивленный моим тоном, но мне было все равно. Я приехал на этот остров, чтобы побыть одному.

— И тебе привет, Алессио.

— Отвечай на вопрос.

Выпрямившись, он сложил руки на груди. Я старался не замечать, как хорошо он выглядит.

— Мне не нужны твои деньги.

Ах. Так вот почему он был здесь. Конечно. Сердце заныло от тяжести его слов.

— Это очень плохо, потому что я не заберу их обратно.

— Мне они не нужны. Если ты пытаешься купить себе путь обратно в мою жизнь, ты зря тратишь время.

— Я не пытался ничего купить. Пытаюсь помочь тебе, stronzo. Загладить свою вину, — я переложил рукоятку топора в другую руку и сжал зубы. Почему он говорил мне то, что я и так знал?

— Загладить вину? Речь идет о миллионах евро. Ты совсем с ума сошел, Алессио?

Эти деньги представляли для меня нечто ужасное. Пока не появился Джулио, у меня не было никаких привязанностей, никаких связей. Я был корыстен, предлагая свои услуги тому, кто больше заплатит, и эти деньги стали результатом. А зарабатывание денег стоило мне единственного человека, который был мне дороже всего на свете.

— Это ничто.

— Это больше, чем ничто, — сказал Джулио. — И мне они не нужны.

— Тогда раздай их.

— Ты ведешь себя как чертов идиот, — он угрожающе шагнул ко мне, с гневно поджатыми губами. — Ты разрушил то, что было между нами, а не я.

Он хотел драки? Я был более чем готов к ней.

Отбросив топор, я прорычал:

— И я извинился и попросил у тебя прощения. А ты продолжаешь держаться за свой гнев, как за почетный знак. Слишком гордый, чтобы простить, потому что это может не понравиться твоей глупой мафии и драгоценному отцу. Слишком боишься быть самим собой.

— Да пошел ты, — крикнул он.

— Нет, пошел ты, Джулио. Мне надоело возиться с тобой или оставь меня в покое, или прости. Хватит с меня, что в одну минуту ты целуешь, а в следующую говоришь, как сильно ты меня не ненавидишь.

— У тебя нет права злиться на меня. Ты чуть не убил моего отца, а потом солгал мне об этом!

— Он был гребаной работой, ничем не отличающейся от других заказов, которые я выполнял за всю свою карьеру. Я не знал тебя, когда соглашался. И уж точно не знал, что потом влюблюсь в тебя. Люди совершают ошибки, принц. Может быть не ты, ведь ты такой идеальный, не так ли? Но мы, простые люди, совершаем.

— Я совершал ошибки, — сказал Джулио, защищаясь, — но дело не во мне. Дело в тебе. Хватит пытаться все перевернуть.

Я хмуро уставился в землю. Был слишком измотан, слишком сильно болело сердце, чтобы продолжать разговор. Я принял побои в той темнице ради него, поехал в Палермо убить Бускетту, чтобы обеспечить его безопасность. Отдал все свои деньги. Я не знал, как еще доказать свою правоту.

Я хотел, чтобы он ушел.

Подняв топор, положил свежее бревно на пень.

— Ты сказал то, что хотел сказать. Теперь можешь уходить, — я занес топор над головой и с размаху опустил вниз. Едва зажившая рука пульсировала при каждом ударе. Но я ничего не замечал.

— Господи боже, какой же, ты упрямец.

Смешно слышать подобное от него.

Я молчал. Грудь горела, страдание душило сердце, и я боялся, что через мгновение начну умолять. Поджав губы, я старался не выставить себя еще большим дураком перед этим человеком.

Прошло несколько минут, и единственным звуком был звук лезвия, рассекающего дерево. Стук поленьев, когда бросал их в кучу. На заднем плане блеяли овцы. Я не проверял, ушел ли он. Твердил себе, что мне все равно.

Потом подошел Джулио и осмотрел кучу дров.

— Это все только за сегодня?

Я расколол еще одно полено в ответ.

— У тебя идет кровь, Алессио.

Я посмотрел вниз. Волдыри на ладонях лопнули, рукоятка топора окрасилась в красной цвет от крови.

Джулио неожиданно оказался передо мной, отобрал топор и схватил меня за запястья. Я попытался вырваться, но он держал крепко, осматривая мои руки.

— Пойдем в дом. Позволь мне их перевязать.

— Мне не больно.

— А будет. Не знаю, почему ты не надел перчатки, — он схватил меня за запястье и потащил в сторону фермы. Его хватка была сильной.

Он прикасается ко мне.

Я расслабился, и позволил ему завести меня внутрь.

— Сядь на табуретку, — сказал он. — Я принесу аптечку.

Я сделал, как было приказано, и положил свои пульсирующие руки на стойку. Мрамор охлаждал мою перегретую кожу. Через несколько секунд Джулио вернулся, неся аптечку. Затем подошел к раковине и включил воду.

— Давай сначала промоем руки.

Подойдя, я встал рядом с ним у раковины. После того, как он проверил температуру воды, Джулио протянул мне руки. Положив ладони на его ладони, он осторожно опустил их под воду. Я вздрогнул и попытался отстраниться, но он держал крепко.

— Зачем ты это с собой сделал?

У меня не было подходящего ответа, поэтому промолчал. Он взял мыло и начал мыть мои руки. Его прикосновения были легкими и осторожными. Мы стояли так близко, что плечами соприкасалась друг с другом, и я мог видеть каждое движение его груди. Взмах его ресниц, когда он моргал. Щетину на его челюсти и легкий изгиб верхней губы.

— Перестань так смотреть на меня, — тихо сказал он, все еще занимаясь моими руками.

— Ничего не могу с собой поделать, — признался я. — Siе bello.(Ты красивый.)

Он подставил мои руки под воду, чтобы смыть мыло.

— Отдав мне деньги, ты не вернешь меня обратно.

— Я знаю, — и я знал. То, что произошло между нами, нельзя было исправить. Он ясно дал это понять.

Он выключил воду и достал из ящика чистое полотенце. Затем осторожно вытер мои руки.

— Ты планируешь жить на этой ферме до конца своих дней?

— Мне здесь нравится. Что с ней не так?

— Здесь все не так. Садись и дай мне наложить повязку.

Мы молчали, пока он накладывал мазь на раны, и обматывал руки бинтами. Когда Джулио закончил, отодвинул аптечку и оперся руками о стойку. Измученные голубые глаза встретились с моими.

— Вся моя жизнь была сплошными секретами, Алессио. Мне казалось, что ты единственный, что у меня есть, и что было правдой и честностью. Но даже это было ложью.

Не отрывая от него взгляда, я в последний раз сказал ему правду.

— Мне жаль. Если бы я мог вернуться назад и все изменить, я бы это сделал.

Он потянулся в карман пиджака и достал пачку сигарет. Длинными пальцами вытянул сигарету и поднес ее к губам. Щелчок зажигалки, и он втянул щеки, вдыхая никотин и химикаты. Белый дым заполнил пространство между нами.

— Я прошу прощения за то, что сказал в холмах тем утром, — тихо сказал он. — О твоих родителях.

«Ты мне не нужен и я тебя не люблю. Так же, как и твои родители».

— Но разве это не правда? — я безразлично пожал плечами.

— Мне не следовало этого говорить. Я разозлился и хотел сделать тебе больно.

Джулио смотрел в окно и продолжал курить. Наконец, он спросил:

— Как там овцы? Они скучают по мне?

— Я подкармливаю их, поскольку они слишком худые, видимо не доедали, пока никого не было.

— Могу сказать то же самое о тебе, — он окинул меня взглядом.

Я ничего не ответил. Знаю, что выгляжу ужасно. Вот что делают с человеком страдания и сожаления. Джулио все еще был великолепен. Если не считать привычки курить, он выглядел точно так же.

Мы сидели в тишине, пока он докуривал сигарету. Между нами была невидимая стена, и я не знал, как ее разрушить. Да и смогу ли вообще. Я смотрел, как догорает бумага на его сигарете. Что случится, когда он докурит? Он уйдет?

— Поужинай со мной, — слетели сами собой слова с губ.

Он пригвоздил меня к месту своими светло-голубыми глазами.

— Здесь?

— Sì, certo.

— Ты готовишь?

Мы оба знали, что я не умею готовить. Джулио готовил большинство наших блюд.

— Я могу приготовить яичницу, — ответил я.

— С твоими забинтованными руками? — он покачал головой, и намек на улыбку промелькнул на его лице. — И это то, на чем ты выживаешь? Mamma mia. Неудивительно, что ты так похудел.

Повернувшись, он подошел к холодильнику и открыл. Достал яйца, масло и кусок пармезана. Лимон, который почти стал коричневым.

— Чеснок?

— Нету.

— Какой сицилиец не держит в доме чеснок? — он порылся в шкафах и нашел несколько приправ, муку, анчоусы в банках и бутылку оливкового масла.

— Кто-то вычистил холодильник и кладовую после нашего отъезда, — предложил я в качестве объяснения, пока он расставлял все на острове между нами. — Тебе повезло, что у меня есть даже это.

— Если я готовлю для тебя, то открой бутылку вина.

Когда почесал челюсть, я задумался, как сообщить новость. Когда я не сдвинулся с места, он прекратил свои действия. Его выражение лица стало настороженным.

— Ты хочешь сказать, что в доме нет вина?

— Кто бы ни вошел...

— Забрал все мое хорошее вино? Ma dai, эти шотландцы. Иди. — он махнул мне рукой. — Иди и найди вино, убийца. И скажи миссис Кэмпбелл, что я хочу итальянское вино, а не французское.