Цель мафии

Глава 23

Джулио

— Серьезно, какого хрена, Джулио? — жена отца и по совместительству моя близкая подруга смотрела на меня. Мы все еще стояли на террасе.

Я поднял кверху ладони в примирительном жесте.

— Спокойнее, у меня была очень веская причина, по которой я не мог тебе позвонить.

Фрэнки придвинулась ближе и тихо сказала:

— Ты позвонил Зии. Твой отец не знает, но она рассказала мне. Зия не хотела, чтобы я волновалась из-за ребенка.

Черт побери. Жаль, что Зия рассказала Фрэнки о телефонном звонке.

— Мне не хотелось ставить тебя в такое положение. Он твой муж, и я не хотел, чтобы он знал, где я нахожусь.

— А теперь у тебя есть парень?

Я неловко провел рукой по волосам.

— Пойдем, пройдемся со мной, и я все объясню. Я скучал по тебе.

Фрэнки улыбнулась уголками губ.

— Я тоже по тебе скучала, — затем крепко обняла меня за талию. Я долго держал ее в объятьях испытывая радость от встречи с ней.

— Я думала, ты умер, — проговорила Фрэнки уткнувшись мне в грудь. — После того, как ты повесил трубку на Санторини, Фаусто не мог найти тебя. Господи, Джулио. Ты не представляешь, как я переживала за тебя.

— Мне жаль. Правда, Фрэнки. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

Она отпустила меня, и взяла меня за руку.

— Пойдем. Давай проверим Рафа, пока он не свел Бруно с ума, —

Мы пошли к конюшням. Ее светлые волосы были собраны в беспорядочный пучок на макушке, и она была без макияжа. Даже в таком виде она была просто секс-бомбой. Неудивительно, что мой отец сошел с ума, когда встретил ее.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал я. — Беременность тебе к лицу.

— Спасибо. Я постоянно чувствую себя уставшей. Наверное, у меня не один ребенок.

— Что говорит Зия?

— Близнецы.

Я разразился смехом, и она ударила меня локтем в ребра.

— Прекрати смеяться, stronzо(застранец). Я не справлюсь с близнецами. Мне это просто не по зубам.

— Ты со всем справишься, matrignа (мачеха). Мой отец позаботится о тебе. Окажет любую поддержку, которая тебе будет нужна.

— Ага, знаю я, как он обо мне позаботится, — сухо сказала она. — Именно из-за него я и попала в эту передрягу.

— Он любит тебя, — я помахал рукой одному из работников поместья, который назвал мое имя в знак приветствия. — Вот почему я не мог сказать тебе, Фрэнки. Не мог поставить все это под угрозу. Я не мог рисковать ни тобой, ни детьми.

— Рисковать нами, как?

Я рассказал о сицилийцах, о том, что Алессио нашел меня в Малаге. Все, что произошло до сегодняшнего дня.

— Черт знает что. На тебя заключили два контракта?

— Да.

— Ты не боялся, что Алессио хотел убить тебя?

— Сначала. Но потом... мы полюбили друг друга.

— Ты влюбился в человека, которого послали убить тебя. Господи. У меня такое даже в голове не укладывается.

— Ой, да ладно, ты влюбилась в человека, который похитил тебя, чтобы отдать в жены мне. Так что моя история такая же хреновая, как и твоя.

— Кто его нанял? — она хихикнула и положила голову мне на плечо.

— Он мне не говорит.

— И тебя это устраивает?

Я доверял Алессио всеми фибрами души. Это было трудно объяснить, но меня больше не волновало прошлое. Впервые за много лет я задумался о будущем. И за это я должен поблагодарить Алессио.

— Я уверен, что в конце концов он мне расскажет, но я не волнуюсь.

— Фаусто не понравится такой ответ.

— Ну, Фаусто это никак не касается.

— Фаусто касается всё. Кто, как не ты, должен это знать.

И то верно, поэтому и планировал переехать в Малагу и основать свою собственную империю. Вместе с Алессио. Тогда я смогу возвращаться в Сидерно и навещать его, когда захочу и сколько захочу.

На моих губах заиграла улыбка. Никогда не думал, что смогу вернуть свою жизнь или найти другого мужчину, которого смогу полюбить. Но за последние несколько недель я добился и того, и другого.

— Как здорово снова видеть это глупое, влюбленное выражение на твоем лице, — сказала Фрэнки, когда мы шли по тропинке. — Прошло много времени, понимаешь?

— Он тебе понравится. Он отчасти Адам Драйвер, отчасти Джанлуиджи Буффон.

— Кто такой Джанлуиджи Буффон?

— Разве ты не изучала великих героев своей приемной страны? Да ладно Фрэнки, — я покачал головой, словно глубоко в ней разочаровался.

— Тогда это должен быть футболист. А если честно? Меня зацепил Адам Драйвер.

— Я так рад видеть, что ты не изменилась, — наклонившись, я поцеловал ее в макушку.

— Ну, я рада видеть, что ты изменился. Ты счастливее и светлее, а круги под глазами исчезли, выглядишь как человек, которого я впервые встретила тогда.

— Ты имеешь в виду, когда ты думала, что тебе придется выйти за меня замуж?

— Слава Богу, этого не случилось, — в поле зрения появился загон, и она помахала рукой, когда Раф увидел ее. — Мы бы сделали друг друга несчастными.

Честно говоря, я не мог себе этого представить, я любил ее как сестру. Что-то большее, чем это, было бы невозможно.

Мой мобильный зажужжал в кармане. Я достал его и увидел сообщение от Зио Марко.

Приходи в офис. Сейчас же.

Minchia! (Твою мать!) Что-то случилось между моим отцом и Алессио?

— Мне нужно идти, — сказал я Фрэнки. — Ты как себя чувствуешь нормально или вернешься со мной в замок?

— Я останусь здесь. Теперь, когда Раф меня увидел, он закатит истерику, если я попытаюсь уйти.

— Хорошо, увидимся позже. Найди меня, когда вернешься в дом, — наклонившись, я поцеловал ее в щеку.

Она пообещала, и я поспешил в сторону замка. Мне следовало присутствовать при их встрече. Нельзя было оставлять Алессио наедине с Фаусто. Отец наверняка допытывался у Алессио о его предыдущих делах, в том числе и о моем покушении.

Мне нужно пойти туда и объяснить ситуацию Фаусто. Алессио никогда не планировал убивать меня. Не совсем. Мне не угрожала опасность, а потом мы не могли оторваться друг от друга в Шотландии. Мой отец бы понял. Все это звучало гораздо хуже, чем на самом деле.

И мне нужно рассказать ему о том, что случилось в Палермо. Нино Бускетта и нарушенное перемирие.

Я трусцой поднялся на небольшой подъем, который вел к дому, через внутренний дворик, а потом оказался внутри. Звук ботинок эхом расходился от старой плитки, по полу, по которому я бегал вверх и вниз в детстве.

Я не стал стучать. Распахнул дверь и вошел внутрь. В комнате было смертельно тихо, как бывает после ссоры.

— Che c'è? (В чем дело?) — сразу же спросил я. Кто-то должен был ввести меня в курс дела прямо сейчас.

— Садись, figlio (сын), — сказал мой отец. Он откинулся в кресле, углы его лица стали резче, чем обычно. Марко выглядел напряженным, настороженным.

Алессио не встречался со мной взглядом.

Я сел на свободный стул рядом с Алессио. Мне бросилось в глаза, что он крепко сжимает подлокотники, костяшки его пальцев побелели. Мне было известно, что мой отец иногда может быть страшным, как черт, но я мог с ним справиться.

Протянув руку, я коснулся руки Алессио, пытаясь успокоить его. Он просто сидел совершенно неподвижно, застыв, поэтому я повернулся лицом к отцу.

— Папа, позволь мне все объяснить.

— Я буду первым, пожалуйста, — Фаусто подвинул ко мне через стол стеклянный пузырек. — Ты знаешь, что это такое?

— Пуля, — я присмотрелся. Металлические фрагменты.

— Да. Точнее, пуля, которую извлекли из меня четыре года назад.

— Ужасно. Хорошо, какое отношение это имеет ко мне?

— Это имеет отношение к твоему ragazzo(парню).

— Не понимаю, — я взглянул на Алессио, но тот не взглянул на меня в ответ.

— Ты скажешь ему, или я? — Фаусто переключил свое внимание на Алессио.

На щеке Алессио дрогнул мускул и я потерял терпение.

— Madre di dio!( Да боже мой!) Кто-нибудь, скажите уже, какого хрена здесь происходит.

— Контракт на твоего отца? Снайпер на крыши Сидерно? Это был я, — говорит не громко, но отчетливо Алессио.

С моих губ сорвался недоверчивый возглас.

— Это был ты? На крыше? Это значит... — и тут я все понял. Все кусочки головоломки соединились в единую картину, и жесткая правда и суровая реальность тяжестью легла на мои плечи.

Я отдернул пальцы с руки Алессио.

Ужасное ощущение боли в сердце, опустошение, разочарование охватили меня когда я выпрямился. Алессио стрелял в моего отца. Нет, Алессио практически убил моего отца.

Но я не мог в это поверить. Алессио должен был рассказать мне. Мы даже говорили о покушении. Я спал с этим человеком, целовал его и занимался сексом с ним. В конце концов, я доверял ему.

Я отдал ему все.

Секундочку. Чего-то не хватает. Причины, какого-то объяснения. Это был слишком большой секрет, слишком важный, чтобы он не поделился им со мной.

— Мне нужно поговорить с Алессио наедине, — я сжал руки в кулаки, ногти впивались в кожу.

— Ни хрена подобного, — огрызнулся Фаусто. — Я не оставлю тебя с ним наедине.

— Он не причинит мне вреда. Оставь нас, папа.

— Ты можешь быть уверен в своей безопасности, но я — нет. Я не оставлю тебя наедине с этим куском дерьма.

— Ради всего святого, Фаусто. Дай мне эту чертову комнату! — сорвался я.

Я никогда не разговаривал так с отцом. Он бы наказал меня за любой намек на неуважение, еще до того как я покинул бы дом. Но сейчас я совсем не думал об уважении. Сейчас я был готов к разгадке. Необходимо было получить ответы от Алессио. Наедине.

— Мы с Марко будем снаружи, — Фаусто оттолкнулся от стола и встал. Он снял со спинки стула свой пиджак и надел его, поправляя манжеты.

Они ушли, и дверь мягко закрылась.

У меня зазвенело в ушах, когда на меня нахлынули воспоминания. Алессио, преследующий меня на Санторини, стоящий на крыше здания напротив и смотрящий на меня сверху вниз. Точно такая же позиция, как и при убийстве моего отца. Cazzo (блядь), почему я раньше не собрал все воедино?

Потому что я не думал, что он стал бы скрывать от меня что-то подобное.

Я знал, что мой отец был для Алессио просто работой. Большим заработком. Он не знал меня в то время, поэтому я не винил его за то, что он согласился на контракт. Но я винил его за то, что он не рассказал мне об этом.

Сердце болело от предательства, и каждый вдох становился мучительнее предыдущего. Мне не хотелось заводить этот разговор. И не хотел, чтобы он был реальным.

Как, черт возьми, это произошло? Только сегодня утром мы с Алессио смеялись и целовались, остановившись выпить кофе по дороге сюда. Держались за руки, когда я ехал по холмам Сидерно.

Он знал и ничего не сказал.

— Я должен был тебе сказать, — заговорил Алессио первым.

— Значит, это правда, — вырвалось у меня, обида и гнев усилили мой голос.

— Да.

— Почему ты, блядь, не сказал мне?

— Потому что ты бы ушел.

— Вместо этого ты солгал и позволил мне трахнуть тебя, делить с тобой постель, свою жизнь и ты заставил меня... — влюбиться в тебя. Мне удалось сдержать слова, ибо он не заслуживал их.

— Я не лгал, — ответил он.

— Ты эгоистичный кусок дерьма, — встав, я обошел стол, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты знаешь, что утаивание правды — это то же самое, что солгать. Мы говорили с тобой о покушении! У тебя было много возможностей признаться мне.

— Я не смог, — нахмурив брови он смотрел на меня, шрам на его лице исказился. — Я не хотел потерять тебя.

— И ты надеялся, что я никогда об этом не узнаю.

По крепко стиснутым зубам было ясно, что я прав. Он похоронил этот секрет, думая, что правда никогда не выйдет на свет.

Но ведь я поверил этому человеку. Опустошённый смертью Паоло я доверил свое разбитое и израненное сердце Алессио. Я строил планы, как мы переедем в Испанию и вместе создадим империю.

А он все это время скрывал от меня правду.

— Я был там в тот день, и видел, как пуля угодила в него, — я пронзил его суровым взглядом. Фаусто находился на волосок от смерти. Если бы не военная медицинская подготовка Зио Марко, Фаусто истек бы кровью в машине по дороге в больницу.

— Знаю. Я видел тебя.

— Не сомневаюсь. Сверху, с крыши, — усмехнулся я. — В одиночестве, хладнокровный снайпер не сводящий взгляда со своей цели, получающий зарплату за убийство.

Алессио вздрогнул.

— Нет, я видел тебя. Как только ты вышел из машины. Ты был и остаешься самым красивым мужчиной, с густыми темными волосами и светлыми глазами. Я был сбит с толку и потрясен, — он пожал плечами. — Поэтому я промахнулся.

— И я что, должен почувствовать себя польщенным?

— Знаю, ты мне не поверишь, но мне жаль, Джулио, — Алессио потер грудь, потрогал корничелло, который всегда носил на шее.

Жаль? Ему жаль лишь то, что он попался и я узнал его тайну.

— Выкладывай остальное. Кто нанял тебя, чтобы убить меня? И лучше не говори мне, что ты не можешь раскрывать своих клиентов.

— Энцо Д'Агостино, — тихо ответил он. — Потому что я облажался с твоим отцом.

Я уперся ладонями в стол отца, опустив голову в знак поражения. Вот почему он не мог сказать мне, и почему контракт отменили, как только Джиа и Энцо полюбили друг друга. Джиа и Фрэнки сошли бы с ума, если бы Энцо убил меня, а оба их мужчины хотели, чтобы их женщины были счастливы.

Cazzо (блядь), как же я не собрал все воедино?

Какой же я дурак. Я вел себя как влюбленный дурак.

Я весь дрожал от ярости и агонии. Я был проклят. Первый мужчина, которого я любил, взорвался на моих глазах, его останки рассыпались на парковке, как конфетти. Второй мужчина, которого я полюбил, лгал мне, хранил такой большой секрет, что я не мог этого простить.

Теперь мой отец знал, Зио Марко, а скоро все узнают, каким идиотом я был.

— И я, блядь, привез тебя сюда! — хлопнул я ладонями по столу. -—Хотел познакомить с моей семьей. Как же я гордился, как же я хотел, чтобы они познакомились с тобой. — Гнев наполнил всю мою душу, Я едва понимал, что делаю, когда поднял пустой стакан на столе отца и швырнул его в стену.

Бокал разлетелся на мелкие кусочки, осыпав осколками пол. Дверь мгновенно распахнулась, и на пороге появился отец. Он окинул меня взглядом, проверяя, все ли со мной в порядке.

Cristo santo, папа, наверное, в ужасе от моего выбора. Неужели я буду постоянно его разочаровать?

Мне хотелось побыть одному. Я не мог вынести жалость в глазах отца. Не мог справиться с мыслью, что снова потерпел неудачу. Что не был идеальным сыном и наследником, о котором мечтал отец. Что я влюбился в человека, который не уважал меня настолько, чтобы сказать правду.

Словно в оцепенении, я вышел из комнаты. Но нужно было принять решение, я был Раваццани до мозга костей. Как бы нам не было больно или трудно, мы всегда делали то, что должны.

Остановившись возле отца, я сказал:

— Я хочу, чтобы он уехал. Пусть его отвезут в аэропорт и посадят на самолет. Мне все равно куда.

— Джулио, пожалуйста. Дай мне все объяснить, — Алессио вскочил на ноги, но я проигнорировал его. Моя душа заледенела, в сердце не было ни сочувствия... ни прощения.

Я встретил взгляд отца, так похожий на мой собственный. И прочел в нем его намерения, ясные как день. Мне стало дурно от такой возможности, и я сказал:

— Не убивай его.

Когда папа хмуро взглянул на меня, морщинки вокруг его глаз стали глубже.

— Figlio,(Сын) это единственное...

— Не убивай его, папа, — повторил я. — Пусть живет. Поклянись мне жизнью своих детей.

О, Фаусто это не понравилось. Сжав челюсти, папа кивнул один раз.

— Te lo prometto. (Клянусь.)

— Вот мобильный Нино Бускетты, — я передал телефон отцу. — Может быть, твои люди смогут найти в нем что-нибудь полезное.

Затем я вздохнул и встретился взглядом с последним возлюбленным. Алессио умолял глазами меня передумать, по выражению его лица я видел мольбу поговорить. Я все проигнорировал.

— Держись от меня подальше, снайпер. Потому что, если увижу тебя, учую тебя в дуновении ветерка, я найду тебя и всажу тебе пулю между глаз.

— Джулио...

— Оставь свои оправдания. Ты мертв для меня, Алессандро Риччи.

Алессио

Я знал, что будет дальше, и приготовился к худшему едва меня привели в подземелье.

Трое людей Раваццани под руководством Марко по очереди наносили мне удары. Сначала в ход пошли кулаки, а когда я уже не мог стоять, принялись пинать. Я свернулся клубком в попытке защитить голову, но это оказалось бессмысленным. Боль разливалась по всему телу, каждый вдох - агония. Наверняка сломаны несколько ребер.

И мне некого винить, кроме себя. Я разрушил самое дорогое в моей жизни, предал доверие единственного желанного человека. Величайшую любовь всей моей жизни. Я заслужил гораздо большее наказание, чем избиение.

«Что не так с этим мальчиком?» — голос отца эхом отдался в голове.

Отец всегда был рядом и искал возможности напомнить мне, как я сломлен, что меня никто не любил, кроме Нонны. Я молился, чтобы меня поглотила черная тьма, и жаждал забвения, которое в конце концов должно было наступить.

Тогда, возможно, смогу забыть. Его улыбку, его неспешные прикосновения. Его обещания, его поцелуи. Те ласковые слова, которые говорил мне Джулио, те планы, которые мы строили. Все это осталось в прошлом, и мне хотелось бы всё забыть.

Голова кружилась, и я едва заметил, как меня подвесили к крюку над потолком. Я обмяк, с трудом мог сделать глоток воздуха.

На мгновение показалось, что меня сейчас вырвет, но Марко Раваццани схватил меня за лицо. Я задыхался от мучительной боли и был уверен, что у меня сломана челюсть.

— Джулио спас твою жалкую жизнь. Если бы это зависело от нас, ты бы сейчас лежал мертвым на этом холодном каменном полу.

После этого я потерял счет времени, проваливаясь в дымку боли и забвения, когда висел, едва касаясь пальцами ног пола. Я не мог сосредоточиться или держать глаза открытыми, кровь стекала по лицу, плечи горели огнем.

Я пришел в себя, когда упал ничком на пол, боль лишила меня возможности дышать. Я застонал, кровь снова прилила к рукам, ощущение было такое, будто под кожу втыкают иголки.

Словно издалека я услышал голос Марко.

— Затащите его в машину.

Меня подхватили под руки и перед глазами все поплыло. Я не знал, куда меня везут, и мне было все равно. Я хотел вернуться в беспамятство.

Видимо мое желание было услышано, потому что следующее что помню, как очутился на полу частного самолета. Вибрации от двигателя были настоящей пыткой для моего избитого тела. Я задыхался от боли. Правая рука подо мной лежала под неестественным углом, и знал, что она сломана. Несомненно, подарок от людей Раваццани.

Знал ли Джулио, что они сделали со мной в подземелье? Или ему все равно?

«Ты мертв для меня, Алессандро Риччи».

Не Алессио. Не любимый. Даже не убийца.

Я то проваливался, то приходил в сознание, сердечная мука было гораздо сильнее физической боли. Как я должен был держаться от него подальше? Как не попытаться все объяснить? Я не чувствовал уверенности, что смогу вынести будущее без него. Я бы предпочел, чтобы Джулио убил меня.

Я очнулся, когда самолет приземлился. Колеса подпрыгивали на взлетной полосе, каждая заминка и провал словно удар ножом по костям. Пот выступил на коже, сломанная рука пульсировала подо мной.

Мы остановились. Спустя несколько минут услышал, как открыли дверь самолета. Шаги приблизились, затем меня понесли. Скорее, потащили волоком. Я услышал свой крик, когда сломанная рука вывернулась, и я прижал ее к телу.

Кто-то дотащил меня до подножия лестницы, а затем отпустил. Открыть глаза я не мог, сконцентрировался на том, чтобы меня не стошнило. Когда тошнота прошла, взглянул сквозь опухшие веки и увидел, что самолет Раваццани медленно удаляется. Над головой протиралось голубое небо, подо мной раскаленный асфальт.

Понятия не имею, сколько я пролежал, но мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем кто-то подошел ко мне. Я сразу же узнал арабское восклицание.

Мужчина склонился надо мной и спросил.

— Вам нужен врач?

Я облизал свои пересохшие губы. В ответ я ответил на его родном языке.

— Телефон, пожалуйста.