Цель мафии

Глава 3

Алессио

Десять дней спустя

Санторини, Греция

Я положил в рот еще одну помидорку и зашагал вдоль крыш. По правде говоря, это та часть работы, которая мне больше всего нравилась. Отслеживать цель, оставаться в тени, быть призраком. Никто не знал о моем присутствии, пока я не давал им знать.

Как в ту ночь, когда я позволил ему увидеть себя в Малаге.

Джулио исчез сразу после того минета. Я ненадолго потерял его из виду, но пять дней назад снова нашел его, в Греции.

После Малаги я потратил много времени на изучение Джулио Раваццани. После взрыва машины в Бельгии он перебрался в скандинавские страны. Но полагаю, его средиземноморская внешность не позволила ему там слиться с толпой, поэтому он стал умнее.

Он отправился в места, где люди больше на него походили. Начал работать со своими бывшими знакомыми, чтобы импортировать наркотики и подмять под себя местных дилеров. Когда ситуация стала опасной, а она всегда становилась опасной для человека, работающего в одиночку, то он переезжал в другой город и брал себе другую личность.

Джулио был умен. Его деньги лежали на офшорных счетах, которые почти невозможно было отследить. На людях он носил кепку, чтобы не попасть на камеры видеонаблюдения. Менял телефон каждые несколько недель и никогда не заходил в свои профили в социальных сетях. Он никогда не терял бдительности, за исключением его поздних ночных визитов в клубы.

Джулио не мог устоять перед соблазном анонимных встреч. Каждая из них была такой же, как и в случае со мной. Темный уголок, мужчина на коленях с членом Джулио во рту. Он никогда не предлагал минета взамен, вместо этого он сразу же уходил после того, как кончал, и снова возвращался в свою квартиру.

То, что я был одним из многих, меня не устраивало.

В Малаге все было по-другому, мне было хорошо, и я был удовлетворен, хотя он и не прикоснулся ко мне. Я не мог этого объяснить.

Но знать, что Джулио делал это снова и снова, каждый раз с другим мужчиной? Это омрачало мои воспоминания.

Я напоминал себе, что это просто работа.

Но сложно это забыть. Энцо Д'Агостино крепко держал меня за яйца, и моей единственной задачей было убить наследника Раваццани. В противном случае моя карьера наемного убийцы будет закончена. Пойдут слухи, что я провалился, а после этого никто не станет меня нанимать.

До Фаусто Раваццани также дошли бы слухи, что я нажал на курок в Сидерно четыре года назад. Он стал бы охотиться за мной, используя все имеющиеся в его распоряжении ресурсы.

Так почему же Джулио еще не умер?

Может быть, потому что этот человек казался мне очаровательным. Я знал, каково это — жить скрытно в опасном мире. Я ушел из отчего дома в семнадцать лет и вступил в ряды итальянской армии. К тому времени уже знал, что я бисексуал, и, находясь рядом с таким количеством мужчин, держался настороже. Встречи были мимолетными и очень, очень тихими.

Джулио повернулся и вошел в продуктовый рынок под открытым небом. Зажужжал мой телефон. Пока Джулио ходил по магазинам, у меня выдалась свободная минутка, чтобы проверить, кто мне звонит.

Постучав по стеклу, я ответил:

— Pronto.

— Ты где? — бывшая сотрудница российской разведки, Саша курировала мой бизнес. Она была безжалостной, холодной и методичной. Точь-в-точь как я.

— На крыше, — ответил я.

— Со мной связался сербский...

— Нет.

— Ты даже не хочешь услышать сколько?

— Нет.

В данный момент я не был наемным работником. Когда я закончу эту работу, я смогу уехать в Сербию, или Танзанию, или Новую Зеландию куда угодно. Но сейчас я работал над Джулио.

— И это все?

— Козлина! — выругалась она по-русски. — Я сижу и ничего не делаю, трачу свое драгоценное время, а ты тянешь время. Просто убей его уже и...

Пока я отключил звонок, Джулио расплатился за овощи и уходил с рынка. Мне нужно было двигаться.

Крыши здесь располагались близко друг к другу, что позволяло легко перемещаться по городу сверху. Джулио не подозревал, что за ним следят, хотя держал голову опущенной и ни с кем не разговаривал. Я любовался его широкими плечами, гладкими мышцами под одеждой. Моя бабушка назвала бы его un vero fusto (настоящим красавцем). В последние годы жизни она много смотрела американские реалити-шоу, которые обогатили ее и без того богатый словарный запас.

Я до сих пор по ней скучаю. Она была единственным человеком, на которого мне было не наплевать за всю мою жизнь.

Отправив в рот последний помидорчик, я перепрыгнул на следующую крышу. На дальней стороне целовалась парочка, но они не заметили моего появления, пока я бесшумно крался за ними. Джулио шел к своей квартире, вероятно, чтобы приготовить обед. Он предпочитал ризотто, обычно с грибами, а затем фриттату³. В завершение он нарезал абрикосы или персики. Затем работал на ноутбуке или смотрел что-нибудь на планшете. Так он коротал время до похода в ночной клуб.

Но утро было моим самым любимым.

Выпив кофе, он выполнял жесткую тренировку в одних трусах. Отжимания и подтягивания, высокоинтенсивные прыжки и выпады. Его член и яйца были выставлены напоказ, и мне нравилось наблюдать за ними, когда он двигался. Иногда он одевался и выходил на пробежку. Я с легкостью следовал за ним, хотя каждый день вставал до рассвета, чтобы пробежать десять миль.

Когда он дошел до своего здания, я остался на крыше, спрятавшись в тени. Я снимал квартиру прямо напротив его, но был прекрасный полдень, и мне нравилось находится на улице.

Он включил музыку и достал электронную сигарету. Я никогда не пил и не курил, поэтому не понимал его пристрастия, но смотреть на Джулио, раскинувшегося на диване, на его темные волосы, спадающие на лоб, когда он наполнял свои легкие, было невероятно сексуально. Скоро он расслабится, и мне захочется проползти между его ног и облизать со всех сторон, сосать его, пока он снова не кончит мне в горло.

Убить его прямо сейчас не составило бы никакого труда. У меня был хороший обзор для выстрела в лоб. Сегодня стояла безветренная погода, и он ни за что не заметит меня здесь. Но я и не стал бы. У меня еще много времени, чтобы убить.

А пока мне было любопытно. Почему я так увлечен этим человеком?

Я проклинал себя за то, что согласился на убийство Фаусто Раваццани. Обычно я не вмешивался в мелкие разборки мафии. Но я был наемным убийцей, не более того. Никакой верности, никакой преданности, кроме как самому себе.

Если кто-то был готов заплатить большие деньги — я был доступен.

И все же мне не стоило браться за работу семнадцатого числа. Ужасное невезение, но люди Д'Агостино надавили, сказав, что это единственный день, когда Раваццани будет вне замка. У его жены был прием у акушера, но я потерпел неудачу.

Телефон Джулио зажужжал. Он проверил абонента и бросил трубку на стол. Скорее всего, его отец. Дон Раваццани стал внимательно следить за своим старшим сыном, когда стало известно о покушении. Несомненно, он давил на Джулио, чтобы тот вернулся в Сидерно. К счастью, Джулио сопротивлялся, что было глупо с его стороны. Кроме Ватикана, замок был единственным местом в мире, где я не смог бы до него добраться. Возможно.

Телефон снова зажужжал. С тяжелым вздохом Джулио поднял трубку и посмотрел кто звонил, после усмехнулся и принял вызов.

— Ciao, matrigna. (Привет, мачеха.)

Франческа Раваццани. Они были близки, разговаривали почти каждый день.

Все, что она говорила, заставляло его усмехаться, смягчая суровую горечь, обычно таившуюся в его глазах. А может, это было действие травки? Как завороженный, я не мог отвести от него глаз, в то время как член у меня увеличивался при воспоминании о Малаге.

Раздраженный собой, я издал маленький незаметный вздох.

Джулио повернул голову в сторону окна, и его взгляд встретился с моим. Я оставался совершенно неподвижным. Он меня заметил?

Нет, нет. Невозможно. Я был скрыт тенью, моя одежда сливалась с окружающей обстановкой.

И, кроме того, никто никогда меня не замечал.

В мгновение ока он скатился с дивана и исчез из виду.

Твою мать! Он заметил меня.

Джулио

Два месяца спустя

Остров Канна, Шотландия, Великобритания

Мои яйца скоро замерзнут.

Выросший на юге Италии, я привык к теплой погоде. К солнечному свету. К зеленым холмам и вину. Здесь все было с точностью до наоборот.

В Шотландии было чертовски холодно.

Канна – самый малый остров из западного архипелага в шотландских Внутренних Гебридских островах, четыре мили в длину и одну милю в ширину. С населением всего шестнадцать человек, включая меня, и местным жителям плевать на чужаков. В большинстве случаев они смотрели на меня, как на диковинку. Я не обращал на них внимание. Самое главное, что это место было чертовски отдаленным. В течение недели сюда приходили и уходили только три парома, в основном за припасами.

Пусть Алессандро Риччи найдет меня здесь.

Как этот coglione (ублюдок) отследил меня до Греции, оставалось загадкой. Смены стран, телефонов и имен, очевидно, было недостаточно, чтобы ускользнуть от него.

Я выбросил все, что могло оставить цифровой след на Санторини. Затем полностью отключился от сети и не трогал свои банковские счета. Не звонил и не писал никому из знакомых. Я снял фермерский домик, когда только приехал сюда, и просто жил. Было одиноко, но главное я был жив.

Отсутствие устройств означало, что мое расследование по делу Паоло застопорилось. Именно это больше всего беспокоило меня, когда я был вынужден уехать сюда. Не отсутствие фильмов и телепередач, и не отсутствие приличной бутылки вина. Убийцы Паоло остались безнаказанными, а я застрял здесь, прячась. Только из-за этого я всей душой ненавидел Риччи.

Несомненно, отец работал над ликвидацией заказа. Но я не хотел быть больше под его ответственностью. Я больше не его наследник, ушел из Ндрине⁴. Ему нужно сосредоточиться на моих единокровных братьях и сестрах и своей молодой жене. Я сам мог разобраться со своей проблемой.

Я закутался в пальто, прижал плечи к ушам и продолжил идти. На ферме обитали три овцы. Поскольку я вырос на ферме в Сидерно, то знал как нужно обращаться с ягнятами а также со свиньями и лошадьми, и как ухаживать за животными. К тому же животные составляли мне компанию.

Моя жизнь представляла собой печальное зрелище, но я был жив.

Овцы заблеяли, едва меня увидев и подбежали к загону. Знал, что они рады ведру с кормом, но все равно улыбнулся, когда они ко мне прижались.

— Ciao, amici! (Всем привет!)

Я провел несколько минут, гладя их, прежде чем насыпать немного корма в маленький контейнер. Они набросились на еду, не обращая на меня внимания, их плотная шерсть согревала в холодную погоду. После того как они закончили, я поговорил с ними по-итальянски и уделил им еще немного внимания. Но вскоре они потеряли ко мне интерес и пошли прочь.

Вздохнув, я начал возвращаться к дому и задумался о предстоящей длинной ночи. Мне нечем было заняться, кроме как читать скучные сборники поэм. А мог осилить лишь пять ямбических пентаметров.

Блядь, я мечтал о настоящем итальянском коктейле или бокале нашего вина. В фермерском доме было только виски.

Не думая, я пошел в сторону «города», который состоял из здания, где находились паб, магазина и бакалеи. Я ходил туда каждую неделю за продуктами, но сегодня мне захотелось чего-то другого, кроме виски.

В пабе было пусто, поэтому я сел на табурет у барной стойки.

— Эй? — позвал я.

Из магазина вышла пожилая женщина. Миссис Кэмпбелл, владелица. Она напомнила мне Зию в молодости, и волна тоски по дому осела а душе как камень.

— Мистер Дракос, — сказала она на своем густом шотландском наречии. — Не ожидала вас здесь увидеть.

Все считали меня Ником Дракосом, греческим писателем, который нуждался в уединение и тишине для работы над следующим романом.

— Я решил сегодня ненадолго отлучиться.

— Это хорошо. Такому молодому парню, как вы, нужны физические упражнения. Скоро закончите вашу книга?

— Трудно сказать. Я не очень быстро пишу, — вернее, даже медленно. Я не знаю ничего о том, как написать роман.

— Самое главное закончите. Что будете пить?

— Кампари и содовую.

— Конечно, — она начала суетиться за барной стойкой.

Глубокий мужской голос сказал что-то на гэльском языке, садясь на табурет рядом со мной. Миссис Кэмпбелл улыбнулась ему и кивнула, ответив на том же языке.

Я ожидал увидеть местного жителя, сидящего рядом со мной, но кого я не ожидал найти, так это Алессандро Риччи.

Матерь божья!

Я соскочил с табурета и настороженно посмотрел на него готовый к бою.

— Che cazzo? (Какого хрена?) — рявкнул я. — Что ты здесь делаешь?

Вместо того чтобы встать, он повернулся на табурете лицом ко мне и оперся рукой о стойку. По-итальянски он продолжил:

— То же, что и ты. Покупаю выпивку.

Он собирался убить меня здесь? В этом пабе, на глазах у свидетеля?

—Я знаю, кто ты, Риччи.

Он, похоже, не удивился.

— Я предполагал. Иначе ты бы не исчез с Санторини.

— Знаю также, почему ты следишь за мной.

— Опять же, я предполагал.

Миссис Кэмпбелл поставила два напитка на барную стойку. Риччи протянул ей крупную купюру и заговорил с ней по-гэльски. Конечно, этот stronzo (ублюдок) говорил по-гэльски.

Я стоял совершенно неподвижно, думая, смогу ли я пройти мимо него и выбраться через дверь. Как, черт возьми, он нашел меня? Он не был человеком, который мог бы слиться с толпой, особенно здесь. Риччи был большим, устрашающим и красивым. Он привлек бы внимание в любом месте.

Миссис Кэмпбелл ушла, оставив нас наедине. Это был момент. Или я, или он. Я угрожающе шагнул в его сторону.

— Сядь, — тихо сказал он. — Я не собираюсь убивать тебя прямо сейчас.

Прямо сейчас. Так он играл со мной? Следил за мной, отсосал мне и наблюдал за мной.

— Мне пох*й, чего ты хочешь. Мы закончим это здесь.

— Ты этого хочешь? Сдохнуть в дыре у черта на куличках? — вздохнув, Риччи потянулся за спину и достал пистолет из-за пояса джинсов, положил его на стойку.

— Да пошел ты.

— Сядь, — Риччи пнул мой пустой табурет. — Я обещаю, что сегодня ты не умрешь.

— Обещания от такого человека, как ты, преданного только тому, кто ему платит, для меня ничего не значит.

Подняв пистолет, он вынул магазин и передернул затвор, извлекая патрон из патронника. Все произошло в мгновение ока. Он выложил все части на стойку.

— Вот. Теперь, блядь, сядь.

Если бы он собирался застрелить меня, я бы уже лежал в луже крови. Хотя мне не нравилась его наглая демонстрация, но я уважал ее.

Я осторожно подошел к табурету и сел. Взяв свой коктейль, сделал два длинных глотка. Знакомый вкус напомнил мне о доме, и на душе стало тоскливо.

— Что тебе нужно? — огрызнулся я.

— Думал, ты будешь умолять сохранить тебе жизнь, — он отпил из своего бокала.

— Я никогда не умоляю.

— И видимо, не отвечаешь взаимностью на минет.

— Я не знал, что ты этого хочешь, — мне не хотелось думать о той ночи.

— Думаешь, мне не понравится, если такой красавчик, наследник крупнейшей мафиозной империи в Европе, сделает мне минет? Ma dai. (Да ладно.)

Не имело значения, чего он хотел. Я не был больше наследником империи Раваццани. Причем уже давно.

— Жаль, что так вышло.

— Да, жаль для меня, — он потягивал свой коктейль.

Теперь мы обсуждали минет?

— Кто нанял тебя убить меня?

— Каким бы я был человеком, если бы раскрыл своих клиентов?

— Я могу предложить тебе больше, чем они тебе платят.

— Думаешь дело в деньгах?

Разве нет?

— Это, наверное, Ла Провинция. Они хотят моей смерти, потому что я гей и ушел от них — это был совет лидеров Ндрангеты. Мой отец член клана, и, хотя он клялся, что другие доны не преследуют меня, я в это не верил.

Риччи ничего не сказал, просто уставился на бар, беря очередной бокал.

Я не мог не спросить:

— Как долго ты находишься на этом острове?

— Четыре дня.

Cristo.

— Наблюдал за мной, я полагаю.

— Ага, аж заскучал. Ничего, кроме овец и поэзии, — фыркнул Риччи.

Конечно, он знал это. Я потерял бдительность, должен был его заметить. Он мог спокойно меня убить в любой момент.

— Ну прости, что навеял на тебя скуку Алессандро.

— Алессио. Никто не называет меня Алессандро.

— Я и не подозревал, что мы друзья.

— Тебе лучше так думать, Джулио. Ты же не захочешь, чтобы я был твоим врагом.

— Любой человек, пытающийся убить меня, автоматически становится моим врагом.

— Это работа. Ничего больше. Ты должен понимать это, учитывая все, что ты сделал для своего отца в «Ндрангете».

Странным образом я понимал, но мы не были похожи. Даже не близко.

— Я делал это во имя семьи, во имя братства. Ты же служишь только одному человеку – себе.

— Да, это правда. Но мне лучше работать одному. В «Ндрангете» полно шакалов, которые пытаются сожрать своих детенышей.

Теперь мы говорили о мафии? Что, блядь, тут происходит?

— Хотя у нас захватывающе идет разговор, я хочу знать, как долго ты следил за мной. Ты ответственен за то, что произошло в Бельгии? — я наклонился к нему, мои мышцы напряглись в готовности.

— Я не несу ответственности за смерть твоего парня.

— И я должен поверить тебе на слово?

— Я не использую бомбы. Слишком публично. Слишком грязно. Работа дилетанта, — насмешливо усмехнулся Риччи.

И я ему и правда поверил.

— Похоже, многие хотят убить тебя, — продолжал Алессио. — Ты очень популярен, не находишь?

В ответ я молчу.

— Почему ты еще не убил меня?

— Ты так хочешь умереть?

— Я ушел из «Ндрангеты». Они не хотят меня отпускать, потому что я гей, — я стиснул зубы, меня захлестывал гнев на него и на себя.

— Не все зависит от твоих сексуальных предпочтений.

— Cazzata. (херня полная) Это единственная причина, по которой кто-то может нанять тебя, чтобы меня убить.

— Ты глупее, чем я думал, если в это веришь.

Может быть, он намекал на другую причину?

— Если это для того, чтобы нанести удар по моему отцу, то наверняка они не слышали, что он отрекся от меня, — это была публичная история, которую распространил Фаусто, чтобы меня уберечь.

— Любой, кто знаком с Раваццани, знает, что он никогда не отпустит тебя, — Алессио допил свой напиток и поставил пустой стакан на барную стойку.

— Тогда они ошибаются. Я отказался от права на его трон, как только покинул Сидерно.

— Как ты любишь говорить, cazzata, (чушь собачья) — он не проявил никаких эмоций, его голос оставался ровным и безэмоциональным, а лицо бесстрастным. Если в его груди и билось сердце, я не мог сказать.

За исключением ночи в клубе. Стоя на коленях, он смотрел на меня с таким огнем и тоской, что опалило мою кожу. Тогда он был совсем не холодным и отстраненным.

Я не хотел думать о той ночи, ни сейчас, никогда-либо еще.

— Это правда, веришь ты в это или нет, — раздраженно огрызнулся я.

— Поживем увидим?

Я залпом допил напиток.

— Думаю, увидим, — я встал и бросил еще денег на барную стойку.

— Я ухожу. Если ты не планируешь пристрелить меня через несколько секунд, знай, что в следующий раз я приду за тобой, Риччи.

Мелькнула улыбка, но он ее скрыл.

— Я с нетерпением жду этого, il bel principe. (прекрасный принц.)

Сжав кулаки, я поспешил выйти на улицу, навстречу холодному шотландскому ветру.