Цена манильской сигары

Темно-коричневые коробки, украшенные золотым орнаментом или перетянутые атласными лентами, стоят в дорогих магазинах рядом с украшениями. Их не увидишь в городских, не говоря уж о сельских, лавках. Да и в обычных торговых центрах встретишь редко. В коробках знаменитые манильские сигары. А они, согласно неписаной буржуазной табели о рангах служат признаком богатства, политической власти, социального превосходства. Манильская сигара, которой уже более ста лет, — достопримечательность Филиппин. О ней постоянно напоминают путеводители, гиды: «Необыкновенный аромат, сравнимый лишь с лучшими французскими духами».

Однако рекламный ореол мгновенно исчезает, как только переступаешь порог фабрики «Компании Хенераль де Табакос де Филипинас», или попросту «Табакалера». Желтые, табачного цвета лица работниц — вот что видишь прежде всего.

— Когда вечером откладываю нож, — рассказывает Амалита, — я сначала минут пять-десять стою с закрытыми глазами. Иначе можно упасть — перед глазами еще плывут сигары: за смену ведь нужно свернуть сто пятьдесят штук. Вручную. И не просто свернуть. Каждая должна быть точь-в-точь такой же, как предыдущая, иначе либо в коробку не поместится, либо в ней останется пустое пространство.

По фабрике меня водит Исаак Сан-Хосе, начальник производства. Вот сушатся большие, со сковороду, листья, вот некоторые из тех, что «пересидели» в сушилке, чуть-чуть увлажняют. Затем цех, где я познакомился с Амалитой, — длинные столы, разделенные барьерчиками на ровные квадраты, похожие на открытые телефонные будки. У каждого — работница. Никаких инструментов, кроме ножа.

— Сколько получает работница? — спрашиваю.

— Пятьсот песо в месяц. Это начинающая, после шести месяцев учебы. Через пять лет, когда овладеет мастерством в совершенстве, научится не только сворачивать листья, но и подбирать их точно по цвету и по запаху, — восемьсот песо. Конечно, очень мало за такой труд.

— Каковы доходы крестьянина, который выращивает табак?

Хосе пожимает плечами. Что ответить? Гроши! Но это неполный ответ. А палящее солнце? А отсутствие всяких норм, когда приходится, не разгибаясь, работать в поле день, месяц, почти весь год? Но самое печальное — не сегодня завтра можно лишиться и этой работы — пусть жалкого, но все-таки источника существования.

Когда монахи привезли на Филиппины из Латинской Америки семена табака, они говорили крестьянам: «Сейте — и благодать снизойдет на ваши дома! Сейте — и вы будете счастливыми!». Табак быстро распространился на значительные территории ряда провинций. В конце XIX века уже около двадцати тысяч рабочих было занято в табачной промышленности, ставшей государственной монополией. Многие тысячи крестьян поставляли для нее сырье. После ликвидации монополии, в 1882 году, правительственные фабрики были закрыты, а на их месте возникли частные предприятия, в том числе «Табакалера».

Компания, хозяева которой и штаб-квартира находились в Барселоне, прошла извилистый путь. С приходом на Филиппины США на острова ринулся американский капитал. Разоряя испанские предприятия, он создавал свои. Задыхались и разорялись испанские конкуренты. Кроме «Табакалеры». До войны Филиппины выпускали в год свыше трехсот миллионов штук сигар и были первой страной в мире по экспорту. Большая часть их — продукция «Табакалеры». Во время второй мировой войны производство резко сократилось, а когда наступил мир, вновь начало расти, хотя и медленно (главным образом из-за того, что трудно было быстро восстанавливать посевные площади под сигарным табаком). Однако «Табакалера» выстояла, хотя сейчас она дает всего четырнадцать-пятнадцать миллионов сигар в год.

Секрет конкурентоспособности «Табакалеры» прежде всего в том, что десятилетиями тысячи и тысячи рабочих, крестьян, не покладая рук, трудились на компанию. И труд их всегда обходился «Табакалере» дешево. Компания одной из первых приступила к созданию частных армий из наемников. Поэтому на плантациях всегда царили «спокойствие и порядок». Следили за послушанием 1и на фабриках. Своими силами, а также силой армии и полиции владельцы компании не допускали «нарушения классового мира». Адвокаты «Табакалеры» немало постарались, чтобы правительственные органы постоянно совершенствовали законодательные положения о стачках (в сторону запретов), дабы свести требования рабочих к минимуму. Стоит ли поэтому удивляться тому, что за сто лет существования «Табакалеры» в жизни рабочих мало что изменилось, — тот же изнурительный труд, те же лачуги, тот же испуганный взгляд.

Гораздо больше проблем и беспокойства для компании создавала конкуренция с долларом. Но здесь дельцы из Барселоны проявили удивительную способность приспосабливаться. Выхватив бразды колониального правления у испанцев, американцы не закрыли «Табакалеру», поскольку сама компания охотно шла на сотрудничество с новыми колониальными властями. Более того, некоторые карательные операции американской армии субсидировались из кассы «Табакалеры».

Но дружба дружбой, а табачок, то есть денежки, врозь. Сигара не выдерживала натиска миллионов дешевых «верблюдов»: так по сорту сигарет «Кемел» — «верблюд» — называли все американские сигареты. Нужно было спасаться. Первая и главная мера — сокращение производства. В результате из двенадцати тысяч рабочих остается шестьсот. Остальных — за ворота, на произвол судьбы. С крестьянами поступили еще проще:, продали «лишние» земли, ничего даже им не объяснив.

«Сэкономленные» на сокращении рабочей силы и вырученные от продажи земли деньги «Табакалера» вкладывает в страховое дело, морские перевозки, торговлю прохладительными напитками, в производство копры, сахара, бумаги, соли, веревок. Поэтому-то ее и называют «всеядной компанией».

Заканчивая осмотр фабрики, Исаак Сан-Хосе привел меня в упаковочный цех. Сотни красивых коричневых коробок. На некоторых вижу надписи: «Сити бэнк», «Японские авиалинии» и т. п.

— Это заказ для подарочных фондов, — объясняет мой спутник. — Чтобы преподнести сигары своим клиентам или именитым гостям…

На подарках цену обычно не ставят. А «Компания Хенераль де Табакос де Филиппинас» особенно пе любит говорить о стоимости своего товара. Никто не должен знать, чего стоила филиппинская сигара, пяти, если не больше, поколениям рабочих на «Табакалере». Здесь люди умирали раньше, чем на других предприятиях.