Цена манильской сигары

И В СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ, И В НЕНАСТНЫЙ

Куда бы в Маниле ни пошел, везде увидишь женщину в ярко-желтой рубашке, похожей на нашу футболку, со словом «Эйд». Если дать точный перевод, — «помощник», но что значит «помощник»? У нее метла и совок. Значит, главное занятие — подметать улицы. Но это не совсем так. Часто эйд берет в руки садовые ножницы, чтобы подстричь газон, лопатку, чтобы посадить в прогалине или, как здесь говорят, на «островке», делящем автостраду пополам, цветы. Эйд хорошо знает город и часто выступает в роли ходячего справочника. Она примет меры в случае пожара, поможет ребятишкам достать выкатившийся на мостовую мяч, эйд называют еще «хранителем манильских улиц», «косметологом города». Она стала неотъемлемой чертой филиппинской столицы.

Чуть только забрезжит рассвет, эйд на своем рабочем месте. В будни и в праздники, в солнечный лень и в дождливый, даже когда обрушивается тайфун и закрываются школы, государственные учреждения, многие предприятия.

В свое время компьютеры подсчитали, что каждый житель Манилы в среднем выбрасывает в день пятьсот граммов мусора, что траву нужно «стричь» минимум раз в два месяца, а цветы высаживать чуть ли не каждый месяц. Норма эйд — пятьсот метров в день. Однако по многим причинам она получает тысячу метров улицы, а то и больше. Можно представить себе объем работ, если учесть, что «косметологи» трудятся главным образом на наиболее оживленных, перегруженных транспортом артериях, в деловых и торговых центрах города. От пыли, выхлопных газов мало помогает прикрывающая рот и нос тряпица, в сезон дождей (а здесь он длится чуть ли не полгода) плащ тоже плохой защитник. У многих и его нет. Отсюда профессиональная болезнь эйд — туберкулез. Нередки случаи, когда они гибнут под колесами автомашин (ведь и эйд, и водителя часто ослепляет либо яркое солнце, либо падающая стенка дождя), от рук бандитов, которые, убегая с места преступления, убивают или калечат свидетеля.

Однажды, листая в библиотеке подшивки газет, я увидел заголовок «День эйд Большой Манилы». За ним следовал рассказ о Ховите Балдомер: она работает на одном из самых трудных участков улицы Эпифанио де лос-Сантос (кстати, одного из своих сыновей Ховита назвала Эпифанио — так глубоко вошла в ее судьбу улица, которую она прихорашивает каждый день). Героиня очерка представлялась мне женщиной жизнерадостной, довольной судьбой, хотя жизнь ее, судя по всему, была далеко не легкой.

Мне захотелось поговорить с X. Балдомер о ее житье-бытье, тем более что адрес в газете был: Макати, баррмо Битого, улица Палаван, 4743. «Баррио» в переводе с испанского означает «деревня». Но я никогда не думал, что попаду действительно в деревню — ведь буквально в двух шагах деловой центр столицы, именуемый «местным Уолл-стритом». И достаточно свернуть с Эпифанио де лос-Сантос не направо, к «Уолл-стриту», а налево, как метров через шестьдесят окажешься в совсем другом, не столичном мире. По бокам узких улочек теснятся хижины, многие под соломенной крышей. Каким-то чудом сохранившаяся речушка придает кварталу еще более деревенский вид. Нет, Балдомер не переехала на новое место, она продолжает жить в домике вместе с восемью детьми, мужем, племянниками. Две, а точнее, полторы комнаты (половина одной из них занята кухонькой и хранилищем для риса, дров и других хозяйственных вещей) разгорожены цветными занавесками.

Навстречу мне вышел муж Ховиты Альфредо, который и рассказал мне о ее жизни. Встает в пять утра, а в шесть уже на своем участке. Перерыв на обед в одиннадцать. Рис в пакетике, багооунг (мелкая рыбешка, поджаренная с чесноком) да стакан холодной воды, которую по-дружески, бесплатно, дает владелица продуктовой лавчонки Лина. А что после работы? Иногда Ховита вышивает, иногда зайдет к соседке. Нет, в кино они не бывают. Дорого. Правда, зарплата немного увеличилась. Три года назад Ховита получала триста песо, а теперь получает пятьсот сорок. Но если раньше за электричество (в доме две лампочки) платили десять песо в месяц, то сегодня — сорок. Да и вообще все подорожало.

— Однажды, — Альфредо улыбнулся, — жена нашла на дороге толстую пачку чеков, принадлежащую одной из компаний на улице богачей — Айале. Владельцы чеков отблагодарили Ховиту, выдав ей в награду пятьдесят песо. Пожалуй, и все перемены в нашей жизни. Да, вот еще: родилась дочка, назвали ее Лилия.

Ховита пришла сразу после двух. Женщина совсем не походила на словесный портрет в газете, была очень уставшей, даже подавленной.

— Снова завяли цветы, — говорит она. — А что я могу сделать? Ведь дышать-то им нечем: бензин да гарь. Машины идут день и ночь, каждую секунду. Извините, я скоро приду.

Альфредо, желая, как мне показалось, объяснить настроение жены, продолжал рассказ о жизни семьи. Теперь он заговорил о себе. Ему сорок три. Однако по-прежнему работает «мальчиком» на площадке для игры в гольф — подбирает и подносит игрокам мячи. Конечно, унизительное занятие в такие годы. Но трудно, очень трудно найти в Маниле работу, тем более что ищущих ее становится все больше и больше. Вот недавно к соседу приехал родственник со своей многочисленной семьей. У него был небольшой — два с половиной гектара — участок земли, каждый год дававший тридцать мешков риса. Восемь отвозили бывшему помещику Гонсалесу в уплату долгов, пять — родственникам, которые помогали убирать урожай, еще пять уходили на долги и удобрения. Семья, правда, давно не покупала сардин (любимое лакомство крестьян провинции Пампанга), но кукурузный суп с овощами был всегда. Тяжелая, конечно, жизнь. И вот как-то появился человек по имени Бонг, который сказал, что он агент по найму рабочих в Саудовскую Аравию. Обещанные «золотые горы» заслонили все вокруг и заставили забыть об осторожности. Земля была продана, вырученные деньги отданы агенту на «оформление» визы, авиабилеты, организацию медицинского освидетельствования и так далее. Однако Бонг оказался жуликом, и тридцать (а с семьями и все триста) обманутых остались без крыши над головой. Большинство решили искать спасения в Маниле.

Альфредо закурил самодельную сигарету. Вошла Ховита. Продолжая рассказ мужа, она сказала:

— Разве я могу сделать нашу улицу красивой, если она для бездомного, часто забредшего сюда в поисках работы человека — и кухня, и столовая, и туалет, и спальня… Из-за того, что каждый клочок застроен, негде и куста посадить, нет специального места, куда можно было бы вылить грязную воду. Конечно, мы стараемся, но…

Действительно, филиппинцы горячо поддержали меры правительства по наведению в городах чистоты, украшению их цветами, быстрорастущими деревьями ипил-ипил. Эйд выступали в скученных кварталах с лекциями о том, как бороться с мухами, о необходимости сжигать мусор и вообще соблюдать чистоту. Сами эйд и их слушатели с удовольствием делают все, чтобы каждый уголок Манилы радовал глаз. Для бедняков города это значило больше, чем просто борьба с грязью на улице. Они видели в атаке на грязь признак перемен, коренных преобразований. Стремление к чистоте — это своего рода вызов бывшим колонизаторам, которые уверяют, будто «азиаты никогда не вылезут из грязи». Наведение чистоты, этот весьма важный шаг, успешно сделан с помощью самоотверженного труда эйд. Но ведь нужно делать и другие шаги. Их ждут. Лишние руки, о которых рассказывал Альфредо, — это капля в океане, состоящем из людей, согнанных судьбой со всех островов. Представители городских властей рассказывали мне, что, действительно, многие переселенцы обращаются за помощью к родственникам, пристраивают к их лачугам новые клетушки. Часто, чтобы избежать репрессивных мер полиции, строят за одну ночь. Но если бы люди ехали только к родственникам и делали пристройки только к их домам… Многие селятся где придется — в результате узкие улицы становятся уже, обостряется проблема снабжения водой, топливом, чаще случаются пожары. А какие беды приносят тайфуны, сопровождаемые наводнениями, и говорить не приходится!

Цветы Ховиты вянут. Подсчитано, что заводы и фабрики города выбрасывают в атмосферу ежедневно около 172 тонн окиси углерода, 111 тонн взвешенных' частиц, 445 тонн двуокиси серы. Кроме того, есть немало предприятий, работающих на топливе низкого сгорания. Серьезное беспокойство вызывают реки столицы. На многих участках — это зловонные протоки, ставшие рассадниками эпидемий. Не лучше положение на многих^-городских бойнях и рынках. Однажды газета «Филиппни дейли экспресс», ссылаясь на авторитетные источники, сообщила, что причиной заболеваний жителей столицы на семьдесят процентов являются продукты питания.

Ликвидация этих и других причин страданий городского населения, конечно же, не по плечу эйд-«косметологу».

Как-то в праздник я увидел Ховиту. Сначала даже не узнал ее: белое в цветочках платье преобразило женщину. На больших улицах и бульварах столицы, прибранных ранним утром, гуляли тысячи манильцев. Яркая, красивая толпа. А ведь многие из этих людей надели свое единственное выходное платье и вышли <из лачуг. «Чисто вымытая бедность, — сказал поэт, хорошо знающий филиппинскую действительность. — Такую не стыдно показать иностранцам…».

Но ведь люди живут здесь не напоказ. Поэтому они мечтают избавиться от бедности, даже будь она трижды чистая.