Цена манильской сигары

ТОНДО ПРОТИВ «АНТИТОНДО»

Число фильмов, выпускаемых филиппинскими компаниями за год, давно уже перевалило за полторы сотни. Это примерно треть того, что идет на филиппинских, экранах. Остальное — иностранный, главным образом американский, товар. Среди привозных фильмов попадаются интересные, талантливые, но в основном — дешевый ширпотреб. Местные критики, публицисты, политические деятели, педагоги неоднократно указывали на ту огромную роль, которую играет кино в духовной жизни филиппинцев. С января по декабрь билеты в кинотеатры приобретают 1,3 миллиарда человек, взрослых и детей. Результаты воздействия кино на людей (рост преступности, наркомании, равнодушие, пессимизм) порождают тревогу. Время от времени со страниц газет, с авторитетных трибун раздаются призывы ограничить приток иностранных фильмов. Предлагаемая мера — дело серьезное. Но, даже если ее и применят, она вряд ли в корне изменит ситуацию в «киноморе и уменьшит разрушительную силу», по словам газеты «Бизнес дей», ибо почти каждая иностранная лента с ковбоями, актерами, чей талант ограничивается пошлой откровенностью, драками и т. п., порождает свою, филиппинскую, копию. Повторяются не только сюжет, содержание, набор трюков, но и жесты, отдельные реплики. Разница лишь в том, что в филиппинских фильмах артисты говорят по-тагальски.

Однако «картина с кинокартинами» не совсем безнадежна. Есть работы, созданные талантливыми художниками, которые руководствуются любовью к родине, идеями социальной справедливости, стремлением отразить правду жизни. Порадовала зрителя целая серия лент о манильском районе Тондо: «Парень из Бангкусая», «Город после наступления темноты», «Властелин Тондо», «Я наркоман», «Девушка из Тондо», «Малыш — главарь Тондо», «Бангкусай-1950», «Изгнание из Тондо». Каждый в отдельности фильм из этой серии, пожалуй, потерялся бы в указанном киноморе, пропал бы. Однако все вместе они создают картину многоплановую и впечатляющую. Но что такое Тондо?

— Считается, что тропические джунгли — самое опасное место для человека. Неправда! Можно защититься от нападения пантеры, спрятаться при виде дикого слона, наконец, принять таблетку, чтобы укус комара не превратился в малярию. Гораздо страшнее… — Антонио Гонсалес, известный парапсихолог, прервал свою неторопливую речь и, как бы найдя нужные слова, продолжил, — гораздо страшнее джунгли цивилизации. Возьмите наш Тондо…

Этот район, называемый «манильским дном», представляет собой скопище жалких домишек. Кажется, какая-то неведомая сила скомкала их в одинаковые (несмотря на самый разнообразный «строительный» материал— от парусины до старых автопокрышек) гигантские серые кристаллы (и их еще называют кварталами!). С особой силой ревут в кафе и лавчонках транзисторы, будто пытаются отвлечь внимание прохожего от всего, что он видит. Человек, случайно забредший в Тондо, при виде первых же домов, поворачивает обратно. Он вспомнит советы обматывать шею толстым шарфом (при почти сорокаградусной жаре!): охотники за деньгами поражают здесь намеченную жертву из рогатки, посылая свинчатку в шею; вспомнит газетные сообщения о том, как в «тондовых джунглях» пропадают люди и найти их невозможно. В Тондо чаще, чем в других районах Манилы, случаются пожары и раздаются взрывы бомб. И все-таки, собственных впечатлений, рассказов коренных манильцев, репортерских сообщений недостаточно, чтобы иметь точную картину о Тондо. К такому выводу приводит экран.

Говорят, что филиппинские операторы отличаются храбростью и дерзостью. Ведь в Тондо хорошо владеют не только рогатками, здесь держат дверь в свою жизнь, в свой быт, а главное, — в свои души плотно закрытыми перед чужаками. А человеку с кинокамерой удалось увидеть и зафиксировать на пленке великое множество деталей и подробностей, никогда не попадавших в поле зрения социологов, полицейских, политиков, градостроителей, журналистов. Миллионы зрителей узнали, что в Тондо и сегодня можно приобрести автомат, что выходцы из разных провинций Филиппин строго сохраняют здесь обычаи родной деревни. В то же время в Тондо сложился какой-то особый моральный климат со своими понятиями о красоте, своим подходом к таким категориям, как взаимовыручка, долг. Об этом говорит фильм «Девушка из Тондо». Отец героини с раннего утра до позднего вечера не выпускает вожжи, и его калеса — двухколесный экипаж, запряженный тощей лошадкой, кружит по улочкам Тондо, перевозя пассажиров и разные грузы. Так бы и катилась жизнь дальше, если бы не авария: лошадь не успела увернуться от автомобиля, возница тяжело ранен. Единственного в семье кормильца заменяет дочь. Она садится на калеса. Девушка лицом к лицу сталкивается с обидой, унижениями, несправедливостью. От них не спасает ни ее добрый нрав, ни красота. Наоборот, они удваивают страдания. В конце концов девушка понимает, что жизнь семьи, ее жизнь зависит не от судьбы и даже не от всевышнего, а всего-навсего от одного человека — владельца калеса. Он хозяин, поэтому сильнее даже всевышнего.

Фильм «Бангкусай-1950». В Тондо в поисках счастья приходит (как и тысячи других) молодой крестьянин. Скромный, честный, работящий. После долгих мытарств ему, казалось, улыбнулось счастье: он устраивается на фанерную фабрику. Но произвол хозяина, обстановка несправедливости, жестокость сильных сталкивают парня в моральную пропасть. Он становится преступником.

Авторам фильмов о Тондо (особенно в «Ягуаре») удалось показать, что в неимущей части общества есть свои собственные слои. На самом дне — деклассированные элементы, уголовники, люмпены. Их души опустошены, они мечтают только об одном: как раздобыть горсть риса.

Однако сила фильмов не только в разоблачении пороков общества, не только в том, что они показывают темные стороны жизни. Их огромное эмоциональное воздействие объясняется также стремлением деятелей кино, истинных патриотов своей страны найти и показать позитивные стороны, выявить силы, помогающие избавить общество от колониального наследия, и поддержать прогрессивные начала. Ведь в Тондо на самом деле живут не только те, кто грабят и торгуют наркотиками. Таких меньшинство. Для большинства норма жизни— честный труд. Здесь живут те, кто разгружает суда, печет хлеб, ремонтирует автомашины, плетет корзины. Правда, далеко не у всех есть работа. Процент обездоленных в Тондо особенно велик. Тут, как и в других районах страны, складывается пролетариат с передовыми идеями. «Наряду с потерявшим всякую надежду люмпеном, — пишет кинокритик М. Эрнандо, — в Тондо есть и настоящие пролетарии. Это трудяги, создающие материальные ценности».

Вот тот главный герой, которого в конце концов находит честный филиппинский кинематограф. Почти во всех фильмах, даже самых мрачных, авторам удалось показать, как жители Тондо стремятся сохранить гордость, чувство собственного достоинства, верность идеалам добра и справедливости. Этим людям обязаны кинематографисты тем, что их не тронули ни нож, ни пули. Зато их часто ранят в респектабельных кварталах, Тех, кому не нравится правда, кто узнает себя в героях, навязывающих законы джунглей, нанимает пресса. А уж она, стараясь обеспечить провал очередной честной ленты, находит столько слов критики, сколько хватило бы на сценарий для другого фильма. Но это уже будет «антитондо», то есть злобный выпад против трудящихся. И выпадов немало. Их делают те, кто, защищая законы джунглей, в страданиях одних, в моральном падении других обвиняет их самих. Применяется и такой метод, как обработка (от запугивания и подкупа до обращения к «патриотическим» чувствам, отрицающим классовую борьбу) владельцев кинотеатров, в результате чего правдивый фильм не может пробиться на экран или, мелькнув на нем, ложится на вечное хранение на полку киноархива.

Однако жажда знать правду у филиппинцев глубока и постоянна. Это вдохновляет певцов Тондо, и свои силы они черпают у тех, кто отрицает «антитондо», все то, что мешает торжеству законов справедливости.