Человек государев

Глава 18 Метка

«Управляющий, — уверенно объявил Захребетник. — То-то так старался малахириум у тебя выманить! Он, тварюга. А наладчик, видать, в доле был. Может, с самого начала, а может, случайно заметил, что с амулетом нечисто. Его подкупили и велели молчать. А после взрыва управляющий к наладчику убийцу подослал. Опасался, что сдаст. Ну и к тебе заодно, чтобы уж два раза не вставать. Один с моста гробанулся, на другого грабители напали — бывает. Малахириума нет, всё шито-крыто… Идём!»

— Куда?

«К управляющему! Ух, я ему, нечестивцу, устрою!»

— Вот именно, что устроишь. Да такое, что мне потом из города бежать придётся… Нет уж. Ни к какому управляющему я не пойду. — Я решительно поднялся, поблагодарил кухарку за ужин и направился к двери. Идя по коридору, продолжил развивать мысль: — Люди Басмановых, воры, грабители на пустыре — это одно. Во всех этих случаях мне пришлось защищать свою жизнь — во-первых, а во-вторых, не было свидетелей. Ты их попросту не оставил. А сейчас? Как ты себе это представляешь? Управляющий наверняка живёт не один. У него семья, прислуга. Времени — половина десятого вечера. Живёт он, если я правильно помню, рядом с заводом. Пока доберусь до его дома, там уже спать лягут. Начну в дверь трезвонить, перебужу всех. Если управляющий не дурак, в дом меня не пустит. Законных оснований для того, чтобы вломиться, нет. Но тебя это, разумеется, не остановит. Ты устроишь очередной дебош — хорошо, если управляющий при этом жив останется, — а по итогу твоего визита завтра полиция придёт арестовывать не его, а меня.

Захребетник недовольно фыркнул.

«Ай! Тебе лишь бы усложнять. Подумаешь, какой-то нечестивец…»

— Что поделать. Не я назначил этого нечестивца управляющим заводом. И сидеть в тюрьме из-за твоего неуёмного желания бить морды мне не хочется.

— Что вы сказали, Михаил Дмитриевич? — раздался удивленный голос за спиной. Я обернулся. Меня догоняла Аглая. — С кем это вы?

— Сам с собой, — улыбнулся я. — Обдумываю ходы в шахматной партии.

— Ах, вот как.

Аглая потеряла ко мне интерес и, подобрав подол длинной юбки, принялась подниматься по лестнице. Захребетник проводил мелькающие из-под юбки щиколотки тоскующим взглядом. Я вышел на улицу.

Вдохнул прохладного ночного воздуха. Полегчало. Захребетник — Захребетником, но и мне простые человеческие желания не чужды.

«Куда собрался?» — буркнул Захребетник.

— К Ивану Карловичу. Нужно всё рассказать ему.

«Тю! Утром сходить не мог?»

— Утром мне к девяти часам на службу. Предлагаешь нагрянуть к Ивану Карловичу в семь утра? К тому же, он просил о любых подозрительных ситуациях сообщать немедленно. А тут меня убить пытались из-за малахириума. Куда уж подозрительнее.

«Да он, небось, спит давно! Тебя в дом-то не пустят».

— Пустят. Иван Карлович говорил, что ложится поздно.

Я оказался прав. Дверь мне открыли быстро и к Коршу проводили немедленно.

Иван Карлович сидел в библиотеке. Когда я увидел шкафы, уставленные книгами, уютные кресла, почувствовал запах старой бумаги, кожаных переплётов и трубочного табака, сердце у меня сжалось. Библиотека Корша до боли в сердце напомнила ту, что находилась в доме, который на моих глазах уничтожил пожар. А сам Корш в домашнем халате, с книгой и чашкой чая в руках — вылитый мой отец. Даже пенсне приподнял похожим жестом.

— Михаил Дмитриевич? — Если Корш и удивился, то виду не подал. Недовольным, впрочем, тоже не выглядел. — Чем обязан?

— Добрый вечер, Иван Карлович. — Я поклонился. — Прошу прощения за поздний визит. Но вы дали задание оповещать вас обо всём, что мне покажется подозрительным, и я решил не медлить.

Корш взглянул на лакея, приведшего меня в библиотеку.

— Прикажи приготовить Михаилу Дмитриевичу чаю. Я приму его здесь.

Лакей коротко поклонился и исчез, плотно закрыв за собой дверь.

— Прошу вас, садитесь, — Корш махнул рукой в сторону кресла, стоящего с другой стороны от чайного столика.

Закрыл книгу, положил на стол её и пенсне. Без очков его взгляд стал острым и внимательным. Корш буквально держал им собеседника.

— Итак?

Я вынул из кармана фальшивый амулет.

— Вот. Разыскал среди обломков паровой машины на заводе.

Корш взял амулет. Пригляделся. Лицо у него заострилось ещё больше.

— Вот оно что. — Корш перевёл взгляд на меня. — Рассказывайте!

Я рассказал обо всём, включая крайне подозрительное поведение управляющего заводом и не менее подозрительное падение с моста наладчика паровой машины. Умолчал лишь о том, что сам подвергся нападению. Объяснить, каким образом я, двадцатилетний сопляк, который на полигоне был один-единственный раз, сумел противостоять двум вооруженным бандитам, было бы непросто.

К тому же за двойное убийство по головке меня не погладят — независимо от того, насколько отпетыми бандитами были нападающие. Убийство есть убийство. А так — ну, найдут их на пустыре. Решат, что перебили друг друга, деля добычу, только и всего. Ясно же, что эти двое — исполнители, приказ убить меня отдал кто-то другой. С бандитами Захребетник покончил, так и смысл о них вспоминать? Управляющий заводом — вот кто меня беспокоил. О чём я и сообщил Коршу.

— Управляющий, значит.

Корш надолго задумался. Встал, взял со столика трубку, принялся набивать. Раскурив, прошёлся по кабинету.

Я пил чай, принесённый лакеем. Очень вкусный и ароматный. И варенье из крыжовника изумрудного цвета, с грецким орехом внутри каждой ягоды — выше всяких похвал. Как и сдобные булочки, щедро посыпанные корицей. Захребетник, слава богу, ни во что не вмешивался, замечаниями не беспокоил. Тоже ждал.

— Вот как мы с вами поступим, Михаил Дмитриевич. — Корш, приняв решение, резко повернулся ко мне. — Вы никому, ни единой живой душе не расскажете о своих мыслях относительно смерти наладчика и подозрениях в адрес управляющего заводом. А эту мерзость, — он взял со столика поддельный амулет, — сдадите завтра господину Мухину в собственные руки. По описи, как подобает.

— Но… — удивленно начал я.

— Обождите. — Корш быстро вышел из библиотеки, прихватив с собой малахириум.

«А я говорил! — немедленно очнулся Захребетник. — Я предупреждал, что нечего к нему ходить, толку не выйдет!»

— Когда это ты предупреждал? — огрызнулся я. — Если такой человек, как Иван Карлович, говорит, что надо обождать — значит, надо обождать. Скоро он вернётся и всё объяснит.

— Вы что-то сказали, Михаил Дмитриевич? — вернувшийся Корш вопросительно взглянул на меня.

— Нет-нет. Вам, должно быть, послышалось.

Я в очередной раз отругал себя за то, что общаюсь с Захребетником вслух, и в очередной раз пообещал себе больше этого не делать.

— До сих пор на расстройство слуха не жаловался. — Корш ещё поколол меня острым взглядом, но в итоге, видимо, решил, что упирать на это не стоит. — Подойдите ко мне, будьте любезны.

Я подошёл. Корш держал в руках узкий, длинный футляр — отец хранил в похожем золотую перьевую ручку, подаренную матушкой на какую-то памятную годовщину. Открыл. Внутри лежало что-то вроде стилуса, какими их рисуют в исторических книжках.

Стилус был изготовлен из незнакомого тёмного металла, прежде я ничего подобного не видел. Но даже не прикасаясь к часам-измерителю, понял, что эта штука — магическая. Магией, если можно так выразиться, от неё несло за версту.

— Вы теперь — человек государев, Михаил Дмитриевич, — серьёзно сказал Корш. — Исходя из вашего рассказа и судя по тому, что вижу я сам, вы смелы, наблюдательны, да и в житейском опыте вам не откажешь. Не сочтите за дерзость, но ничего подобного от человека вашего возраста я не ожидал.

«Ха! — прокомментировал Захребетник. — Это тебя ещё на пустыре не было! Или в поезде…»

«Заткнись», — мысленно прошипел я.

Захребетник, как ни странно, заткнулся.

— Теперь я убедился, что вам можно доверять, — продолжил Корш. — И хочу, чтобы вы вели игру с открытыми глазами. Смотрите внимательно.

Он вынул стилус из футляра. В пальцах левой руки держал фальшивый малахириум. Занёс над амулетом стилус, и в тот же миг та его часть, что представляла собой перо, начала накаляться. Покраснела, затем побелела. Притом, что основание стилуса, за которое держался Корш, судя по его невозмутимому лицу, даже не нагрелось.

Корш поднёс стилус к амулету и коснулся малахитовой грани раскалённым добела пером. Когда отнял его, точка, оставленная на камне, продолжила светиться белым. А затем начала медленно погружаться внутрь амулета.

Она проваливалась в камень всё глубже, до тех пор, пока не исчезла вовсе. Одновременно с этим остыл и стилус в руке у Корша.

— Сие есть магическая метка, — коснувшись стилусом фальшивого амулета, сказал Корш. — Внешне она, как видите, себя не проявляет. Однако с её помощью мы сможем отследить перемещения этого предмета. Сообщать вам всю историю в подробностях я не имею права, всё же в Коллегии вы без году неделя. Но поверьте, дорогой Михаил Дмитриевич, игра затеяна очень крупная, и ставки в ней чрезвычайно высоки. Настолько, что человеческая жизнь может вовсе ничего не стоить — как вы недавно убедились лично, вытаскивая из-под моста утопленника. Посему ваша задача — вести себя так, будто ничего не случилось. О своих подозрениях в адрес управляющего заводом никому не рассказывайте! Равно как и о причине смерти наладчика. Сделайте вид, будто вам это вовсе безразлично, действуйте согласно циркуляру. Сдайте так называемый малахириум Мухину, а дальше поглядим.

— Вы хотите сказать, что Мухин… — изумился я.

— Я пока ничего не хочу сказать. — Корш покачал головой и убрал стилус обратно в футляр. — Ровным счётом ничего! У меня нет оснований для того, чтобы подозревать кого бы то ни было. Искренне надеюсь, что никто из сотрудников Коллегии не имеет отношения к этой грязной истории! Все мы — государевы люди, и более всего мне бы хотелось быть уверенным, что каждый из нас честно и достойно исполняет свой долг. Однако установить наблюдение за фальшивкой — первое, что я обязан сделать в подобной ситуации. Если этот так называемый малахириум попытаются уничтожить, узнаю о том немедленно.

— Понял, — кивнул я.

— А всё, чего я прошу от вас, — соблюдать осторожность. — Корш протянул мне амулет, строго заглянул в глаза. — Верю, что у вас достанет хладнокровия не показать свою осведомленность. Подчеркну ещё раз, что от этого зависит прежде всего ваша безопасность.

— Понял, Иван Карлович, — повторил я. Взял фальшивый малахириум и спрятал в карман.

— Вы говорили кому-нибудь о том, что направляетесь ко мне?

— Нет. Да я, по сути, никого и не видел. Домой вернулся поздно, постояльцы уже поужинали. Пока сидел за столом, нечаянно уронил амулет. Увидел, что грань откололась, заподозрил неладное. И сразу к вам побежал.

— Ясно. Домой вас отвезут, об этом я распоряжусь. А утром отправляйтесь на службу. И помните, Михаил Дмитриевич: ни единой живой душе! Не буду скрывать: вы мне симпатичны. И последнее, что мне хотелось бы делать, это присутствовать на ваших похоронах. — Корш твёрдо и прямо посмотрел на меня.

«Серьёзный дядька, — поделился Захребетник мнением о Корше, пока его кучер вёз меня домой. — И очень непростой».

«Согласен, — так же мысленно отозвался я. — Интересно, что там за история с фальшивками?»

«Ну, я тебе предлагал путь для того, чтобы это узнать. А ты упираешься».

«Нагрянуть к управляющему заводом и вытрясти из него душу?‥ Нет! Ты слышал, что сказал Корш? Нужно вести себя так, будто я ничего не подозреваю».

«Скукота с вами, — буркнул Захребетник. — Если так беспокоишься о своей репутации, то управляющего можно огреть по затылку, как тебя огрели, вытащить из дома и допросить где-нибудь в другом месте. Хоть на том же пустыре — благо, дорогу знаем».

«А если ты его убьёшь во время допроса? Как тех бандитов?»

«Тю! Нечестивцем больше, нечестивцем меньше — велика печаль».

«Нет! И прекрати вообще об этом думать. Управляющий, может, и не виноват ни в чём. Может, он правда хотел всего лишь малахириумом подольше попользоваться».

«Дак, не допросишь — не узнаешь…»

«Нет, я сказал! Корш дал чёткую инструкцию, по ней и будем действовать».

К завтраку я спустился, как обычно, к восьми часам.

Зубова в столовой не было — тоже обычное дело. На завтраке он, если и появлялся, то в последнюю минуту, смущая присутствующих дам полуодетым видом. В этот час завтракали многие, свободных столов, где можно было бы сидеть в одиночестве, не оказалось, и я подсел за стол к Куропаткину. С ним успел свести какое-никакое знакомство.

Куропаткин уже позавтракал. Он прихлёбывал чай из стакана в подстаканнике и читал газету, «Тульские ведомости». Над развёрнутым листом торчала плешивая макушка. День у Куропаткина, как я успел заметить, неизменно начинался с газеты.

Я пожелал соседу доброго утра, приятного аппетита и из вежливости осведомился, что пишут.

— Да вот, изволите ли видеть, — Куропаткин опустил газету. — Снова разгул преступности! И куда только смотрят власти? Доколе это будет продолжаться? За что мы, спрашивается, налоги платим?

— Разгул преступности? — удивился я. — В чём же он выражается?

По моим наблюдениям, на преступную столицу государства Тула, мягко говоря, не тянула. Воров тут, судя по рассказам Зубова и моих сослуживцев, и прежде было не сказать чтобы много, а после того, как их поголовье проредил Захребетник, стало ещё меньше. И вели себя уцелевшие воры исключительно вежливо.

— Да вот, вообразите только, — Куропаткин сложил газету и протянул мне, указывая пальцем нужную заметку. — Рядом с пустырем, где купец Маркелов склады строит, аж два трупа нашли! А неподалеку лошадь бродила и телега стояла сломанная. Это ж, спрашивается, что сделать-то нужно было, чтобы телегу разломать?

«Ишь ты. Всё тебе скажи, — ухмыльнулся внутри меня Захребетник. — Много будешь знать, скоро состаришься!»

Я пробежал глазами заметку. Подумал, что этот бойкий стиль письма где-то уже видел, взглянул на подпись и хмыкнул. Так и есть: Норд А.

Репортер выдвигал предположение, что телега, которую некий мещанин Тарасенко уже опознал как свою собственность, нагло похищенную вместе с лошадью накануне вечером, злоумышленники сломали неспроста. Что-то в этом деле нечисто, — зловеще предрекал Норд А. И, как и в прошлый раз, настоятельно просил всех, кому что-либо известно о происшествии, связаться с ним через редакцию газеты.

— Возмутительно, — возвращая газету Куропаткину, сказал я. — В самом деле, натуральный бардак!

И принялся за завтрак.