Человек государев

Глава 7 Его высокородие

Дождавшись наконец нужного дня, я отправился к особняку на Горской улице второй раз. Открыл мне тот же лысый дворецкий.

— Добрый день, милостивый государь, — отвесил он лёгкий поклон. — Прошу вас, проходите. Я доложу Ивану Карловичу о вашем приходе.

Оставив меня в прихожей, он торжественно удалился. Я огляделся и тихонько вздохнул. Сразу было видно: здесь живёт обеспеченный дворянин, не чуждый хорошему вкусу и роскоши. Похожая мебель, кажется, того же мастера, была и в нашей усадьбе.

Стоило мне подумать о доме, как накатила глухая тоска. Вспомнились отец с матерью, сёстры и старший брат. Пришлось потереть пальцами глаза, чтобы сдержать злые бессильные слёзы. А следом меня захлестнула холодная ненависть. Я выжил! И смогу отомстить за всех них. Обязательно! Всем!

«Сможешь, — шепнул в голове голос Захребетника. — Я дал слово и помогу. А теперь соберись, ты должен сделать то, что обещал. От сегодняшнего разговора зависит слишком многое».

И тут же он подновил оттаявшую заморозку на моих чувствах. Мне сделалось легче, и я гордо выпрямился, придавая себе уверенный вид. Да, Захребетник прав — нужно быть сильным и не раскисать. Время оплакивать близких прошло, настало время собирать камни.

— Прошу, милостивый государь, — появился дворецкий и жестом пригласил меня следовать за собой. — Иван Карлович примет вас в Синей гостиной.

Мы прошли по коридору, стены которого были увешаны картинами. Хозяин дома, похоже, испытывал страсть к импрессионистам и собрал целую коллекцию полотен, больше похожих на цветные пятна, а не на пейзажи.

— Вам сюда, милостивый государь.

Дворецкий распахнул двери, пропуская меня в комнату, и тут же затворил их за моей спиной.

Синяя гостиная оправдывала своё название на все сто процентов. Небесные обои на стенах, обивка мебели цвета индиго, тёмный кобальтовый ковёр на полу. На стенах, в рамах картин, плескалось море лазурных оттенков.

В первый момент я слегка опешил от обилия синего и не сразу заметил хозяина дома. У окна, в кресле, шевельнулась фигура в домашнем халате: Иван Карлович Корш был худ, лицом напоминал хищную птицу, а взгляд имел пронизывающий, как у змеи. Голос же его звучал властно, выдавая человека, привыкшего приказывать.

— Вы отвлекли меня, молодой человек. У вас есть ровно три минуты, чтобы изложить ваше дело.

Я поклонился.

— Разрешите отрекомендоваться, ваше высокородие. Михаил Дмитриевич, боярин рода Скуратовых.

Корш удивлённо поднял правую бровь.

— Не припомню, чтобы имел дело с вашей семьёй. Или я ошибаюсь?

— Нет, ваше высокородие. Меня к вам направил Николай Никанорович Егоров.

Вытащив из внутреннего кармана письмо, я отдал его Коршу и отступил на пару шагов.

— Хм… Старый лис ещё жив? Давненько я не получал от него весточек.

Он взял со столика серебряный нож для бумаг и ловко вскрыл конверт. Развернул лист, нацепил на нос пенсне и принялся читать. В тишине Синей гостиной было слышно только тиканье больших напольных часов да хруст бумаги, когда Корш перехватывал письмо.

— Мда. — Корш отложил письмо на столик, снял пенсне и помял переносицу пальцами. — Сочувствую вашему горю, молодой человек. Потерять семью — по-настоящему тяжело.

— Благодарю, ваше высокородие.

— Кем вам приходится Николай Никанорович?

— Двоюродным дедом по матери.

— Он просит принять вас на государеву службу. — В голосе Корша прозвучал скепсис.

— Да, ваше высокородие.

— Называйте меня по имени-отчеству. Покажите ваш родовой перстень.

Я на секунду смутился и замешкался. Перстень был зашит в подкладке, подальше от чужих глаз. Так что мне пришлось расстегнуть сюртук и руками разорвать шов. Корш наблюдал за моими манипуляциями без тени улыбки и даже одобрительно кивнул.

— Вот. — Я продемонстрировал ему золотой перстень на ладони.

— Наденьте, — велел он мне.

Перстень сел на палец как влитой. И тут же на нём вспыхнули огоньки магического огня, складывающиеся в оскаленную собачью морду, герб рода Скуратовых.

— Да, вы действительно тот, за кого себя выдаёте, — с тенью сожаления в голосе произнёс Корш. — Вот уж не думал… Да, подкинул задачку старый лис.

Он встал и прошёлся по гостиной, искоса поглядывая на меня.

— Вы ведь понимаете… Эээ…

— Михаил Дмитриевич, — напомнил я.

— Вы точно понимаете, Михаил Дмитриевич, на что идёте? Государева служба — это не общественная баня, куда можно войти за гривенник и выйти в любой момент. Если вы думаете, что сможете отсидеться, пока враги забудут о вас, а потом вернуться к прежней жизни, то сильно ошибаетесь.

— Да, Иван Карлович, я всё понимаю.

— Покинуть службу вы сможете, — не слыша меня, продолжал Корш, — только отслужив положенный срок или в связи с серьёзной болезнью. Считайте, что вы добровольно вступаете в кабалу.

Он слегка сгущал краски, видимо, рассчитывая меня отговорить. Чиновники вполне имели возможность покинуть службу, если начальство сочло уважительными причины ухода. Это имело и обратную сторону: чиновника могли выгнать только за действительно серьёзный проступок. Теоретически, попав на службу, человек мог вообще ничего не делать и получать жалование. Да, ему не видать повышения и премий, но уволить его было бы весьма сложно.

— А главное, вам, Михаил Дмитриевич, придётся отказаться от боярства. Вы осознаёте, что это значит? Получить его обратно не будет никакой возможности. Никакой! — подчеркнул он, подняв палец вверх. — Даже государь не сможет вернуть его вам. А значит, вы навсегда лишитесь доступа к родовой магии. Готовы вы ли на это пойти? Не будете потом кусать локти?

Остановившись напротив, он пристально посмотрел мне в глаза. Я выдержал его взгляд и кивнул.

— Решение принято, Иван Карлович. Я хочу поступить на государеву службу.

— Хорошо. — Корш кивнул, вернулся в своё кресло и указал на диванчик напротив себя. — Садитесь, Михаил Дмитриевич.

Он сложил руки перед собой домиком и молча разглядывал меня.

— Вы похожи на Николая Никаноровича, егоровские черты, — хмыкнул он, — а глаза, мне кажется, скуратовские. Я вспомнил, мне однажды довелось видеться с вашим отцом. Достойный был человек.

Я благодарно кивнул.

— Давайте подумаем, что я могу для вас сделать, молодой человек. Самое простое — это помочь получить чин коллежского регистратора и отправить служить в какой-нибудь уездный городок. Скажем, в Епифань или Крапивну, где вы не будете привлекать внимания.

От такой перспективы я непроизвольно вздохнул. Даже мне, далёкому от чиновничьей жизни, было известно: коллежский регистратор в уездном городе без связей и денег — это приговор. В театре даже сложился такой типаж, обозначающий спивающегося неудачника без перспектив.

«Скажи, что ты не ищешь простых путей, — подсказал в голове Захребетник. — И держись уверенней — он к тебе присматривается».

— Простите, Иван Карлович, но я предпочёл бы сложный путь. Скуратовы не боятся трудностей.

По лицу Корша мелькнула лёгкая улыбка.

— Похвально, молодой человек, похвально. Тогда я могу сделать вам интересное предложение.

Он сделал паузу, пристально разглядывая меня.

— Отправлю вас в Тульскую городскую канцелярию моего ведомства. Начните работать, пообвыкнетесь. И присмотритесь, как там идут дела. Чем дышат сотрудники, хорошо ли выполняют свои обязанности и всё такое. И если покажете себя, то я о вас не забуду.

Я не стал отвечать сразу, обдумывая ситуацию. С одной стороны, Корш предлагал мне стать его «шпионом» в подчинённой канцелярии. Наверняка это часть какой-то аппаратной игры между чиновниками, в которой мне предстояло стать пешкой. Не слишком завидная и почётная роль. С другой стороны, а что я теряю? Не в моём положении разбрасываться такими предложениями. А так я становлюсь человеком Корша, и при некотором везении моя карьера пойдёт в гору. Всё лучше, чем прозябать в уездном городе до старости.

«Хорошие сапоги, надо брать, — странно хмыкнул Захребетник. И тут же добавил не терпящим возражений тоном: — Мы принимаем предложение».

— Я согласен, Иван Карлович.

— Не сомневался, что вы согласитесь, Михаил Дмитриевич. Но в этом случае я должен вас спросить о некоторых вещах. — Корш подался вперёд. — Расскажите мне, что произошло в вашем поместье. Как случилось, что род Скуратовых уничтожили?

Естественно, я не стал рассказывать Коршу всё в подробностях. Коротко обрисовал про нападение людей Басмановых и смерть семьи. В душе же у меня царил холод, замораживающий боль и слёзы, — подарок Захребетника, сохраняющий ясность мыслей. Естественно, о самом Захребетнике и договоре с ним я упоминать не стал. О таком вообще нельзя говорить вслух, чтобы не оказаться в глубоких казематах Священного Синода. Шутка ли, гуляющий по улицам одержимый! Непонятно только, кто у меня внутри: бес, чёрт, демон или ещё что похуже?

— Благодарю, — кивнул Корш. — Простите, Михаил Дмитриевич, что заставил вспоминать о трагедии.

Я прикрыл глаза и изобразил на лице полагающуюся печаль. Холод так и сжимал сердце, не давая волю чувствам, — Захребетнику я нужен был с ясными мыслями и трезвой головой.

— Что же, тогда не будем затягивать. Как начальник губернского управления Коллегии Государевой Магической Безопасности… — По губам Корша скользнула улыбка, словно ему доставляло удовольствие произносить полное название своей должности. — Я имею право сам назначать людей на младшие должности и приводить к присяге. Идёмте.

Он встал и, не оглядываясь, двинулся из гостиной. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Корш отвёл меня то ли в свой кабинет, то ли в личную библиотеку. Все стены были заставлены книжными шкафами, а посреди комнаты стоял монументальный письменный стол, обитый зелёным сукном.

— Садитесь, — бросил он мне, указав на стул.

Мне пришлось ждать почти четверть часа, пока Корш рылся в дальнем шкафу. Наконец он нашёл нужное и водрузил на стол передо мной тяжёлую толстую пластину. Будто икона в окладе, в серебряную обложку была заключена плитка зелёного камня. От которой веяло магией и опасностью. Малахит! Не узнать его было невозможно.

Малахитовая пластина Корша не была ровной — по центру в ней имелась выемка в форме левой ладони взрослого человека. Вокруг неё водили хоровод странные угловатые символы непонятного языка. А сверху был выгравирован государев герб — двуглавый дракон.

— Положите руку, — приказал Корш, — и повторяйте за мной.

Магия боярских родов плохо сочеталась с «государевой силой» камня, так что мне запрещали даже пальцем касаться малахита. В редких случаях, когда отцу требовалось использовать особые артефакты, он надевал защитные перчатки и с отвращением брал в руки зелёные камни.

С опаской опустив ладонь на малахитовую пластину, я почувствовал, как пальцы тут же начало покалывать, а под кожей потёк магический жар.

— Я, полное имя, отрекаюсь от всех званий и титулов, что имел прежде.

— Я, Михаил Дмитриевич Скуратов, отрекаюсь от всех званий и титулов, что имел прежде.

— От родового источника и всякого другого волшебства.

— От родового источника… — Жар охватил меня всего, а по вискам потёк пот. — И всякого другого волшебства.

— И клянусь верно служить государю, исполняя…

Чужая сила, огромная, как гора, и могущественная, сжала меня в гигантской ладони. Звенели струны, связывавшие меня с угасшим родовым истоком, обрываясь одна за другой. Боль пронзила всё тело, выворачивая наизнанку. Не раздумывая, я повторял слова за Коршем и думал только об одном — чтобы всё это поскорее кончилось. В какой-то момент мне стало так дурно, что я едва не упал. Но рядом был Захребетник. Он будто подхватил меня под мышки и дёрнул вверх, шепча на ухо:

«Терпи, дружок. Уже почти всё».

Я прохрипел последние слова клятвы и с удивлением уставился на левую руку — на тыльной стороне ладони проступал двуглавый дракон. Ящер подмигнул мне глазами на обеих головах, и я вырубился, рухнув в мягкие лапы обморока.

В нос ударил резкий запах, я поморщился и открыл глаза. Корш убрал бутылочку с нюхательной солью и усмехнулся.

— Удивительный вы юноша, Михаил Дмитриевич, всего лишь обмороком отделались.

Я ничего не ответил, тряся головой и пытаясь встать с кресла.

— Сидите, — приказал Корш, — и дышите глубже.

Он передвинул стул, скрипнув его ножками по паркету, и сел напротив меня.

— Слушайте меня внимательно, Михаил Дмитриевич, и запоминайте. С этого момента вы на государевой службе. Сейчас отправляйтесь домой и ложитесь спать. Никакого спиртного! После ритуала его категорически нельзя. Лучше вообще откажитесь от ужина, чтобы не навредить здоровью. Это понятно?

— Да, Иван Карлович.

— Далее. Обычно новоиспечённому чиновнику положен выходной для восстановления сил. — Он выразительно на меня посмотрел.

— Готов приступить к работе, ваше высокородие!

— Замечательно! — Корш одобрительно кивнул. — Тогда завтра утром вы явитесь в городское отделение Коллегии Государевой Магической Безопасности. Представьтесь коллежскому советнику Сильвестру Аполлоновичу Мухину.

На мгновение на его лице мелькнуло недовольное выражение. Судя по всему, этот Мухин порядочно досаждал Коршу, и он отправлял меня к этому господину, чтобы разыграть какую-то интригу.

— Скажете, — Корш на секунду задумался, — что я прислал вас на вакантное место младшего делопроизводителя. Постарайтесь дистанцироваться от меня, чтобы Мухин не догадался о вашем задании.

— Конечно, Иван Карлович. Всё сделаю в лучшем виде.

— Тогда идите. Я свяжусь с вами, когда вы освоитесь.

Уже в дверях Корш окликнул меня:

— И вот ещё что, Михаил Дмитриевич. В свободное время начните изучать приёмы государственной магии. На нашей службе они будут не лишними, уж поверьте мне.