Человек государев

Глава 28 Некоторые приятности

Со дня беседы в полицейском участке миновало около двух недель. За это время ничего выдающегося не происходило, разве что Мухин оставил меня в покое и прекратил пихать затычкой во все бочки.

Я продолжал разбирать накопившиеся завалы жалоб и прошений, пил с Мефодием чай, ходил с Саратовцевым обедать и всё более свыкался со своей новой жизнью. Служба в Коллегии мне нравилась. В душе росло и крепло чувство, никогда не испытываемое прежде — я ощущал себя частью чего-то большого и очень важного.

Мягкотелый юнец Мишка Скуратов, на словах мечтающий гоняться за бабочками, а на деле желающий удрать подальше от занятий в университете и родительских наставлений, отступал всё глубже. Вперёд выдвигался Михаил Дмитриевич, сотрудник Коллегии Государевой Магической Безопасности.

Когда в кабинете Мухина в его отсутствие звонил телефон, отвечал на звонки Мефодий. У меня и Саратовцева не было ни ключа от кабинета, ни высочайшего дозволения на то, чтобы брать трубку.

Телефон за стеной затрезвонил. Мефодий, со вздохом положив на тарелочку бутерброд, вышел. Не было его минут пять. Вернулся Мефодий бегом и первым делом набросился на Саратовцева.

— Потуши папиросу, Костя! Сколько раз я тебя просил, чтобы ты во двор выходил курить?

После этого Мефодий обвёл кабинет взглядом и всплеснул руками.

— Кошмар, до чего у нас не прибрано! Давайте хоть с подоконника бумаги уберём.

Ринулся к подоконнику и принялся перетаскивать наваленные на него бумаги в шкаф, который освободил я.

— Да ещё не хватало, — возмутился я. — Не для того я на полках порядок наводил, чтобы опять их заваливать! Если хотите прибраться, то надо это с толком делать, а не перекладывать хлам с одного места на другое.

Я отобрал у Мефодия стопку, которую он схватил с подоконника, и отнёс обратно.

— Что случилось? — спросил Саратовцев, и не подумавший тушить папиросу. — Что тебя за жареный петух клюнул?

Мефодий выпрямился и объявил:

— К нам едет его высокородие Иван Карлович Корш! Ох, братцы, право слово, что ж у нас за бардак такой…

За пять минут до появления Корша в Коллегию ворвался запыхавшийся Мухин. Заглянул к нам, объявил о приезде начальства официально, наказал вести себя «надлежащим образом» и утопал к себе в кабинет — делать вид, что находится там с самого утра.

О том, что могло понадобиться в Коллегии Коршу, я не имел ни малейшего представления и терялся в догадках так же, как остальные.

«Новая информация о поддельном малахириуме появилась? — предположил Захребетник. — Едет арестовывать злоумышленника?»

«Сомневаюсь, — мысленно отозвался я. — В этом случае Корш о своём визите не стал бы предупреждать, нагрянул бы внезапно с полицией. И не сюда, а на квартиру к злоумышленнику. Для чего ему скандал?»

«Н-да, тоже верно».

Встречать Корша Мухин выскочил аж на крыльцо, Саратовцев исподтишка наблюдал в окно. Когда Корш и Мухин вошли в здание, поспешно вернулся за свой стол. Через минуту дверь кабинета распахнулась.

— Рад приветствовать, господа, — сказал Корш.

В форменном мундире статского советника я видел его впервые и подумал, что форма придаёт Ивану Карловичу ещё более строгий вид.

Мы встали, приветствуя высокое начальство. Корш, подойдя к нашим столам, поочерёдно поздоровался за руку с каждым. Мухин почтительно держался у него за спиной.

— Прошу прощения за то, что врываюсь посреди рабочего дня, — сказал Корш. — Дело, из-за которого оказался здесь, я счёл безотлагательным. Обещаю, что надолго вас не задержу.

Мы молчали, ожидая продолжения. Я, как договаривались, делал вид, что Корш для меня так же бесконечно далёк, как для всех остальных, накоротке с ним никогда не общался и общаться бы не посмел.

Корш повернулся к Мухину. Откашлялся и звучно произнёс:

— Рад сообщить, господа, что руководство Коллегии Государевой Магической Безопасности чрезвычайно довольно проведённой вами операцией по обезвреживанию банды злоумышленников! Принято решение поощрить Тульское представительство похвальным листом.

Корш повернулся к слуге, который вошёл вместе с ним и Мухиным. Тот подал портфель. Из портфеля Корш извлёк лист плотной бумаги с золотым обрезом. Подал его Мухину.

— Поздравляю, Сильвестр Аполлонович! Достойных сотрудников воспитываете в своём представительстве. Молодцы — один к одному!

Корш обвёл нас глазами. Мефодий вытянулся, преданно поедая начальство глазами. У него даже лысина засверкала ярче, чем обычно. Саратовцев смущенно откашлялся, а Мухин раздулся от гордости.

— Служим государю, ваше высокородие! — гаркнул он. — Изволите ли видеть — уж так стараемся, так стараемся! Ночами не спим. Радеем об общем нашем деле от зари до зари.

«Нет, ну ты видал старателя? — возмутился Захребетник. — Да он дай бог если хотя бы час в день на службе проводит! Не успеет прийти, уже домой бежит. На заводах паровые машины взрываются, а этот индюк в цирюльне усы закручивает. А как он на тебя орал, когда ты сказал, что склад проверить надо? Мы, говорит, по городу не бегаем, через заборы не лазим! Честь мундира блюдём! Сиди, говорит, в конторе, бумажки перекладывай, и чтоб с места сходить не смел! А теперь оказывается, что это он так радел. Мы пахали, я и лошадь!»

Отвечать Захребетнику я не стал даже мысленно, хотя был возмущён Мухинским лицемерием не меньше него. Но, в отличие от Захребетника, с устройством человеческого мира был хорошо знаком и понимал, что чего уж сейчас делать точно не стоит, так это устраивать скандал.

О том, что Мухин — конченый лентяй, Коршу наверняка известно не хуже меня, не зря же попросил за ним присматривать. И если до сих пор Сильвестра Аполлоновича с должности не попёрли, значит, кому-то это нужно. Зачем-то. А мне достаточно того, что я поймал Горца и прихлопнул банду. Выполнил задачу, которую поставил сам себе. Совесть моя спокойна, чувство собственного достоинства удовлетворено. Чего ещё желать-то?‥

Погрузившись в мысли, я отвлёкся. И не сразу заметил, что внимание Корша и, соответственно, всех присутствующих, переключилось вдруг с Мухина на меня.

— Достойных сотрудников воспитываете, Сильвестр Аполлонович, что и говорить, — произнёс Корш, повернувшись ко мне. — Вот, к примеру, господин Скуратов. Он ведь всего месяц на службе, не так ли?

— Истинно так, — подтвердил Мухин. Тон его приобрёл снисходительно-отеческие интонации. — Молодость есть молодость, конечно. Опыта Михаилу Дмитриевичу пока не хватает! Горяч, временами до дерзости. Бывает, что несколько безрассуден. Однако мы, старшие его сослуживцы и наставники, сил своих не жалеем. Бдим, ежедневно и ежечасно. Опекаем, подсказываем. На вопросы отвечаем подробнейшим образом…

«Не, ну ты как хочешь, а я ему морду всё-таки набью, — не выдержал Захребетник. — Аккуратно сделаю, не волнуйся. Лица твоего он не увидит. Но хоть на службе пару недель появляться не будет, сил нет смотреть на харю эту мерзкую…»

«Подожди! — одёрнул я. — Дай Корша послушать».

Корш, на протяжении Мухинского монолога благосклонно кивавший, улыбнулся.

— Похвально, Сильвестр Аполлонович, весьма похвально. Следует помнить о том, что молодые сотрудники — это наша смена. Государевы орлы! Те, кто придут служить вместо нас.

— О, да! — Голос Мухина стал ещё более снисходительным. — Уверен, что ежели Михаил Дмитриевич продолжит стараться, то годам к тридцати, когда повзрослеет и остепенится, непременно получит следующий чин.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Корш. — Более того, с вами согласно и высшее руководство. С одной небольшой поправкой. Следующий чин Михаил Дмитриевич получит прямо сейчас. — Он повернулся ко мне, строгие глаза вдруг сверкнули озорством. — За мужество и отвагу, проявленные при задержании государственных преступников, а также за личную доблесть, инициативность и служебное рвение господину Скуратову досрочно присваивается звание кабинетского регистратора! Поздравляю, Михаил Дмитриевич.

Мне показалось, что я услышал, как у Мухина отвалилась челюсть. Он хлопал глазами до того растерянно, что его даже жалко стало.

— Поздравляю, Миша! — обрадовался Саратовцев. — Вот уж кто повышение заслужил! — И негромко подсказал: — «Служу государю!» Так надо отвечать.

Я повторил слова Саратовцева машинально. А потом выпрямился, расправил плечи и теперь уже с полным пониманием того, что говорю, произнёс:

— Служу государю!

— Ну вот! — одобрил Корш. — Вот это настоящий государев орёл. — Он хлопнул меня по плечу. — Так служить, Михаил Дмитриевич! Искренне рад за вас.

На Мухина было жалко смотреть. Он изо всех сил пытался сделать вид, что тоже рад, но получалось плохо. Лицо его выглядело так, как будто Мухин нечаянно откусил вместо сладкого яблока лимон.

— Это всё, что я хотел сообщить, господа, — сказал Корш, обращаясь теперь уже ко всем. — Приказной лист о присвоении Михаилу Дмитриевичу звания передан в делопроизводство. Не смею более вас задерживать.

Мухин до того обалдел, что даже не сразу пожал поданную ему на прощание руку.

Прощаясь со мной, Корш спросил:

— Не проводите немного старика, Михаил Дмитриевич? Хотелось бы послушать рассказ о задержании банды из первых, так сказать, уст, а не из газетных статей. Надолго я вас не задержу. Сильвестр Аполлонович, надеюсь, возражать не будет.

— Да, конечно, — кивнул я. — Как вам будет угодно.

Мы прошествовали мимо застывшего посреди кабинета Мухина. Ликующий Саратовцев украдкой помахал мне рукой.

— Давайте пройдёмся немного, — сказал Корш, выйдя на улицу. — Свою коляску я отпустил. Доктора говорят, что ходьба чрезвычайно полезна для здоровья.

Я кивнул.

— Да, тоже об этом слышал… Спасибо, Иван Карлович!

Корш покачал головой.

— Вам не за что меня благодарить. Звание получено вами совершенно заслуженно. Будь в Коллегии побольше таких сотрудников, как вы, преступность мы бы извели давным-давно.

Мы неторопливо шли по улице. Слуга Корша на почтительном расстоянии следовал сзади. Я рассказывал о задержании, Корш кивал. Дослушав рассказ, улыбнулся.

— Что, прямо так и отстреливались за телегой, прикрываясь щитом? Лихо, лихо! Я аж молодость вспомнил. Рад, что не ошибся в вас. И тем приятнее будет сообщить вам ещё одну новость. Вы, разумеется, знаете о том, что при отказе от боярства все ваши земли со всем находящимся на них недвижимым имуществом отходят казне? Становятся государевой вотчиной?

— Да, конечно.

Это было одним из непременных условий отказа. Разумеется, я о нём знал.

— А о том, что вам за это полагается компенсация, слышали?

В этот раз с ответом я помедлил.

— Доводилось.

Относительно компенсации слухи ходили разные. Официально она вроде как действительно полагалась, но в боярской среде, говоря об этом, было принято снисходительно кривиться. Дескать, уж мы-то с вами понимаем, господа, что там за компенсация. Сапоги, и те не купишь.

Корш, должно быть, о содержании слухов знал. Взглянув на моё лицо, строго сказал:

— Не верьте досужим сплетням, Михаил Дмитриевич! Компенсация имеет размер весьма приличный. Государь своих людей не обижает. За ваши земли вам полагается… — Корш назвал сумму.

Я аж остановился. Если пересчитать на проживание у Дюдюкиной, мне хватило бы лет на тридцать. Но, спрашивается, если я получу на руки такую сумму, зачем мне проживать у Дюдюкиной? Я собственную квартиру смогу купить, а то и дом! Если, например, часть оплатить сразу, а часть взять в рассрочку в банке… От открывающихся перспектив голова закружилась. Неужели спать спокойно буду? Зубов наконец прекратит храпеть за стенкой? Теперь-то я знаю, почему в моей комнате жильцы надолго не задерживались…

— Не ожидали? — Корш довольно улыбнулся.

— Нет. Простите, не ожидал.

— В таком случае рад, что порадовал. Получение компенсации дело, конечно, не быстрое. Несколько месяцев пройдёт, а то и год. Но получите вы эту сумму непременно, тут уж не сомневайтесь. И ещё одна деталь. Сейчас на вашей земле орудуют Басмановы.

Я стиснул зубы. Слышать эту фамилию до сих пор было — как ножом по сердцу. Процедил:

— Догадываюсь. Они ведь не просто так напали. Им нужны были наши земли.

— Именно. Да не просто нужны, а для действий вполне определённых. На вашей земле, Михаил Дмитриевич, роют шахту. Геологическую разведку Басмановы, очевидно, провели давно. И копать начали едва ли не в день, когда ещё дымило пожарище.

— Вот скоты! — вырвалось у меня. — Так вот, получается, какова истинная причина нападения!

— Именно, — Корш кивнул.

— Но теперь ведь их прогонят прочь? Если наша вотчина отошла казне?

— Прогонят. Но не сразу.

— То есть? О чём вы?

Корш заговорщически подмигнул.

— Пока суд да дело, пока ваш отказ от боярства оформят да проведут по всем инстанциям — Басмановы, глядишь, строительство закончат. Работают они очень споро, уже, поди, и барыши подсчитали. А для государевой казны участок земли с построенной шахтой куда предпочтительнее, нежели пустой участок земли.

— Но ведь… — начал было я.

Корш покачал головой.

— Никаких «но», Михаил Дмитриевич! Басмановы захватили вашу землю, не оформляя никаких бумаг. Земля им не принадлежит, а следовательно, производимое строительство незаконно. Это вам в любом суде любой самый завалящий адвокатишко докажет, как дважды два.

Тут я — очень вовремя — вспомнил, что и сам в некотором роде законник, учился на юридическом факультете. Корш был абсолютно прав.

Я представил себе ярость Басмановых, которые наверняка вложили в строительство шахты немалые деньги, в момент, когда им объявят, что вотчина Скуратовых принадлежит государю. И улыбнулся так же широко, как Корш.

— Спасибо, Иван Карлович! День сегодня воистину замечательный. Одна новость лучше другой.

— И опять же, любезный Михаил Дмитриевич, рад быть гонцом, приносящим добрые вести, — кивнул довольный Корш. Впрочем, тут же посерьёзнел. — И вот ещё что. Не хотелось бы, конечно, омрачать этот чудесный день, но увы. Ничего не попишешь.

Корш продолжал безмятежно брести по улице рядом со мной. Со стороны, должно быть, казалось, что мы разговариваем о погоде. Но я почувствовал, что сейчас прозвучит нечто важное, и не ошибся.

— Поддельный малахириум, который вы нашли после взрыва на оружейном заводе. Я ставил на этот амулет магическую метку, помните?

— Да. Помню, конечно. Что с ним?

— Приходите ко мне в воскресенье на ужин. — Корш серьёзно посмотрел на меня. — Нам нужно кое-что обсудить.

Конец 1 тома