Чёрный хребет. Книга 2

Глава 18

Всего минуту назад шла партия, два игрока сидели друг напротив друга, а сейчас один мёртв, а другой с переломанными руками и ногами валяется на земле. У меня настолько медленная реакция от выпитого алкоголя, что я тупо смотрю на происходящее и не знаю, как реагировать.

Впереди начинается бойня.

Десятки человек вскидывают копья и бросаются в атаку друг на друга. Ни на ком из них нет доспеха, поэтому каждый удар потенциально смертелен. Им плевать, что они жители одной деревни.

– Бежим! – кричит Майра.

Тянет меня за сарай, пока её птица парит в небе и жалобно пищит. Происходящее кажется неправильным, но что я могу сделать? Дигор превратился в бурлящий котёл – слишком много злобы накопилось за годы холодной вражды. И просто так он не остынет... нужна кровь.

Прячемся с Майрой за стеной. Девушка в глубокой панике, не знает, как ей поступить. Отчаяние ребёнка, на глазах у которого кричат родители, только в гораздо большем масштабе. Не могу представить себя на её месте. Если бы жители Дарграга схлестнулись в битве на смерть, я бы тоже сидел на земле, поджимая колени к груди.

– Будь здесь, – говорю. – Мне надо помочь.

Помочь кому? Помогать одной половине Дигора убивать другую?

Звучит неприятно, но это так. Хуберт с Длехи и Гунаем защищали меня от смерти, пришёл мой черёд отплатить им и помочь в сражении. Я никогда не остаюсь должником. Меня не нужно выискивать и спрашивать, когда верну обещанное. Я не из этих людей. Я всегда сам появляюсь и возвращаю долги, плачу услугой за услугу и хорошим отношением за хорошее отношение.

Хуберт меня спас. Пора спасти его.

– Стой! – говорит Майра. – Они убьют тебя!

– Не переживай, – говорю. – Я не настолько слаб, как выгляжу на первый взгляд.

И это правда.

Мне не нужна скорость молнии.

До тех пор, пока в моей руке меч, копьё или метательный нож – я могу победить любого. Пусть противник выше и тяжелее – это ничего не значит. Не помогут мышцы, когда тебе в горло входит сталь. Никто не может сражаться, захлёбываясь собственной кровью.

– Если получится, – говорю. – Беги за луком. Чем раньше мы вмешаемся, тем больше твоих друзей останется в живых.

Выхожу из-за сарая. Битва в самом разгаре: несколько человек лежат на земле, другие ранены и истекают кровью. Не знаю, стоит ли называть кого-нибудь из них «свои», поскольку все здесь – мои враги. Но те, кто меня сегодня защищал, проигрывают. Если они окончательно падут – болтаться мне на пике.

Выбегаю вперёд и вижу Длехи ползущего прочь от сражения, насколько это возможно с ужасными переломами. На его лице – агония и жуткий оскал. От боли мужчина ничего не понимает, действует на чистейших, первобытных инстинктах.

– Не шевелись, – кричу.

Хватаю его за шкирку и волоку прочь. Некогда заниматься ранами, да и нечего тут сделать, можно лишь переместить его в более безопасное место, где не затопчут во время сражения. Никогда не видел человека с настолько тяжёлыми травмами.

– Будь здесь и не шевелись лишний раз. Постарайся успокоиться.

Не знаю, понял ли Длехи мои слова, но сейчас нет времени на разговоры. Если наши падут, ничем хорошим для меня это не закончится.

Поднимаю копьё, валяющееся на земле. Копьё, которое Длехи принёс с собой ещё днём. Берусь за крепкое древко и чувствую, как сила разливается по рукам. Ни с чем не сравнимое удовольствие, взять в руки оружие и снова иметь возможность защищать себя. Бывает, поднимаешь молоток и в памяти всплывают многочисленные гвозди, которые ты забил. Мышечная память каким-то образом оживляет реальные воспоминания.

Так и здесь.

Беру копьё и на ум приходят сотни и тысячи выпадов, что я делал у Дарграга. В голове появляется расплывчатый образ противника и все возможные движения, которые он может сделать. Я всегда считал себя цивилизованным человеком, но в такие моменты, держа в руках вещь, которая превращает живые объекты в неживые, чувствую себя варваром. Самооценка мгновенно взлетает в небеса, хочется кого-нибудь проткнуть.

– В один ряд! – кричу. – Построиться!

Разумеется, никто не обращает на меня внимания. Никто из них не подготовлен для того, чтобы выполнять приказы в сражении, но я не унимаюсь. Продолжаю кричать, пока бывшие игроки шахматного турнира, не начинают на меня оборачиваться.

– В один ряд! Плечом к плечу!

Своим примером показываю, что не нужно идти вперёд на врага, сражаться один на один. Пусть сам подходит и в ответ на выпад получает сразу три.

– Хуберт! – кричу. – Становись рядом со мной!

Однако мужчина едва сражается, его ранили в голову и теперь кровь заливает правую половину лица. Ещё немного и силы его совсем покинут, но пока он держится на ногах и даёт отпор.

Мы стоим между старым домом и сараем, противники подходят с улицы. У нас неплохое место для обороны: мы можем выстроиться в три ряда, а другим придётся тесниться в узком проходе. Позиция даже лучше, чем в битве при Фермопилах, но в отличие от царя Леонида, подготовка у моих соратников сильно хромает.

Хватаю Гуная за рукав рубашки и кричу почти в самое ухо.

– Стой на месте! Обороняемся!

Несмотря на все мои попытки, наши бойцы стремительно теряют позиции и падают на землю. Двадцать шесть человек участвовало в турнире, а теперь на ногах едва дюжина, в то время как враги почти все целы и здоровы.

Рядом со мной Хуберт делает неуклюжий выпад, получает удар в грудь и падает на спину. Становлюсь на его место, чтобы занять брешь в обороне. Мы проигрываем, мы так близки к поражению, что ещё минута и нас всех перебьют.

Чувствую, как что-то дёргает меня за штанину.

– Эй, – стонет кто-то. – Малыш.

Оборачиваюсь и вижу Хуберта, лежащего на земле. На его вытянутой ладони все три жемчужины: красная, жёлтая и чёрная. Значит, он не отдал их старосте, а оставил при себе. Но почему не воспользовался во время битвы? Не знал, как активировать? Или не хотел прибегать к силе, пока не узнает цену?

Хватаю все три и с удовольствием наблюдаю, как жёлтые языки факелов теряют цвета и превращаются в белые.

Время полностью остановилось.

Сражение прекращено.

Из всего окружающего мира лишь жёлтая жемчужина сохранила свой оттенок. Теперь это единственная цветная вещь на чёрно-белом пейзаже. Даже красная потеряла краски. Смотрю на переливающийся жёлтый дым.

– Ах ты моя красотулечка. Как я рад снова тебя видеть.

До тех пор, пока я остаюсь на месте и не двигаюсь, дым в жемчужине не заканчивается. У меня есть куча времени, чтобы передохнуть и собраться с мыслями. Перерыв посреди сражения – настоящая роскошь.

Что мы имеем? Две группы людей, которые стремятся убить и растоптать друг друга. Одна из этих групп на стороне Длехи, другая на стороне покойного старейшины. Но смерть старика не остановила битву, а начала её.

– Эй, – бормочу сам себе. – А где жемчужина старейшины?

Гляжу на тело Трогса, валяющееся на земле. Чуть в стороне от его руки покоится на камешке маленький, тёмно-синий кругляш. Наклоняюсь, чтобы поднять его... и в следующий миг жемчужина взрывается на тысячу осколков, они бьют меня по рукам, по лицу, но вреда не причиняют.

– Что это было? – спрашиваю в недоумении.

Похоже, всемогущее существо не захотело, чтобы я пользовался его Даром. Хуберт говорил, что Хосо позволяет пользоваться красной жемчужиной только жителям Гуменда и мне, по какой-то причине. Поскольку я ему нравлюсь.

Но владелец этой жемчужины не захотел, чтобы она досталась кому-то другому. А жаль. Не то, чтобы я сильно хотел поднимать людей в воздух и ломать им конечности, но само обладание уже приятно.

– Как же мне поступить, – спрашиваю у замершего рядом со мной Гуная.

Мужчина держит копьё направленным на врагов. В двух метрах от нас стоит толпа рыжих, бородатых мужчин, направивших копьё в нашу сторону. До тех пор, пока они стоят на месте, кажется, что я нахожусь внутри картины, изображающей середину битвы.

– Какова моя роль в этом сражении?

Всё время мира у меня в руках, поэтому я могу оглядываться по сторонам и разговаривать с собой, пока не надоест. Пока окружающие замерли в боевых позах и не шевелятся, я в безопасности.

– Идеальным вариантом было бы остановить сражение, правильно? Но я на такое не способен. И что в итоге остаётся?

Я помогаю своей группе в надежде, что они меня отпустят, когда враги будут убиты.

Но стоит ли мне им помогать? Я могу прямо сейчас покинуть битву и гарантированно останусь жив. Но если убегу, все эти люди, защищавшие меня от смерти, сами погибнут. Насколько я эгоистичный и неблагодарный человек, чтобы оставить их в беде?

Совсем не такой.

Я не позволю агрессивной части Дигора убить ни Хуберта, ни Длехи с сыновьями. Ни Майру... за девушку я готов встать горой. Ты в ответе за тех, кому читал стихи. Эта связь даже крепче, чем родственная.

– Значит, надо побеждать.

Беру копьё двумя руками и с силой всаживаю остриё в кисть одного из врагов напротив нас. Теперь время снова ограничено и у меня всего несколько секунд, пока жемчужина не истощилась и время не возобновило свой ход.

Ударяю по руке каждого врага, это гораздо быстрее выведет их из строя, чем удар в ногу. И не так летально, как удар в живот. Я успеваю нанести раны девятерым, прежде чем окружающий мир возвращает краски.

И вместе с цветами возвращаются крики.

– Сдохни, тварь! – кричит кто-то возле меня.

Неожиданно для моих союзников, первый ряд врагов перед нами опускает оружие. Кто-то роняет, кто-то держит ослабевшей хваткой. И вот наши силы снова равны. Эффект получился даже лучше, чем если бы я убил этих девятерых. В смятении они пытаются поднять оружие, но получают удары в плечи, в грудь. Некоторые разворачиваются и пытаются убежать, устраивают суматоху с задними рядами.

– Наступаем! – кричу.

Иду в атаку, отбиваю нацеленное на меня копьё и сам бью в ответ. Каменный наконечник вспарывает рубаху на груди мужчины, и без того покрытого кровью, входит в мышцы груди, но упирается в рёбра. Боль, должно быть, адская.

Справа от меня Стеш, сын Длехи, тычет в копьём своего противника, но ему не хватает сноровки.

Сражение Дарграга с Фаргаром происходило совсем иначе: там я доверял своим товарищам, они выполняли свои роли слаженно и без объяснения каждой мелочи. Здесь же приходится следить не только за противником, но и за своими.

– Защищаем друг друга! – кричу. – Не подходите слишком близко!

Нас осталось всего одиннадцать. Столько же, сколько и врагов.

Моя позиция точно в центре. Поскольку я обращаюсь с копьём лучше, чем люди по бокам, я стараюсь привлекать к себе как можно больше внимания. Пусть лучше копья будут направлены в меня и я их отобью, чем в кого-то другого. Никто из них не умеет держать правильную дистанцию.

К тому же у меня красная жемчужина, поэтому лёгких ран можно не бояться.

– Дигор! – кричу. – Сломите этих ублюдков!

Делаю шаг вперёд и натыкаюсь на неловко выставленный выпад. Каменное остриё касается моего плеча, в тот момент, как моё копьё пробивает живот одного из противников. Теперь их меньше, чем нас.

– Атакуем, давите их!

Шаг за шагом мы приближаемся к врагам, двое наших уже заходят с левого бока. Не хватает совсем чуть-чуть до победы. А затем с неба пикирует птица и царапает когтями одного из оставшихся людей напротив нас – Майра не стала сражаться без лука, но натравила птицу на противника.

И это стало той соломинкой, что переломила спину верблюда. Люди по бокам от меня бросаются вперёд в яростной атаке, бьют оставшихся в живых, пока я стою сзади и смотрю на расправу.

Никакой пощады здесь не будет.

Никаких пленников.

Только смертью могло закончиться это противостояние. Оглядываюсь по сторонам: из шестидесяти человек, что пришли к этому сараю, на ногах осталось всего десять. Ещё около десяти лежат на земле ранеными, остальные – покойники. Всего треть живых от общего числа. Настоящее побоище.

– Майра! – кричу. – Неси тряпки, как можно больше!

Приседаю возле Хуберта. Мужчина лежит без сознания, но сердце бьётся ровно – жить будет. Перевязываю ему голову и грудь, затем принимаюсь за остальных. Вокруг стонут, плачут и ноют от боли.

Сорок мертвецов на земле. Учитывая, что в Дигоре жителей и трёх сотен не наберётся, это невосполнимая утрата. Половина взрослого, мужского населения, осталась лежать мёртвыми. Как деревня выживет без них? Кто будет охотиться? Кто будет оборонять проходы?

Участь – не позавидуешь.

– Ничего себе, – произносит Майра.

Перед нами – результат многолетнего раскола среди жителей. Ещё утром это была обыкновенная деревня, где многие друг с другом не разговаривали и держались на расстоянии, а теперь перед нами это. И вражда всё ещё не окончена – у мертвецов остались семьи, которые продолжат ненавидеть ещё больше.

И всё из-за чего? Жена старейшины изменила ему... В моём мире это был бы повод для развода, но здесь не цивилизация. Как бы паскудно это ни звучало, но здесь женщина – собственность.

И это та вещь, которую я надеюсь однажды изменить.

Трогс убил жену, убил любовника и расколол этим Дигор на две части. Теперь старейшина лежит в стороне с ножом Хуберта в голове. Майра смотрит на мёртвого отца с отсутствующим видом.

– Только не вздумай себя в чём-то винить, – говорю.

Она отрицательно мотает головой.

– Сейчас мы поможем раненым, – продолжаю. – Отнесём их в дома, а затем подумаем, как дальше быть.

Дигор оказался в уязвимом положении и ему требуется помощь. Дарграг может всех их накормить, и провести интеграцию поселений: обменяться жителями, если кто-то из наших захочет жить в горах.

– Майра, – говорю. – Тебе сейчас кажется, что мир перевернулся, но всё изменится, обещаю. Всё будет хорошо.

Девушка кивает.

Вот и наш первый союзник. Бледный, окровавленный, едва стоящий на ногах, но союзник.