Чёрный хребет. Книга 2

Глава 27

Если бы на меня взглянул историк, то никогда бы не определил, из какого я временного периода и даже континента.

Самурайская пластинчатая броня, прямой, европейский меч, чёрная маска с узорами, выглядящая как результат труда мастеров с ближнего востока. И в довесок – лёгкие сандалии, как у древнегреческого гоплита.

Самая лучшая защита, которую только может создать человек в этой части мира.

– Чувствую себя непобедимым, – заявляет Вардис.

Мы стоим за частоколом и готовимся идти в Дигор, чтобы отнести нашим союзникам всю собранную еду. А ещё мне не терпится увидеться с Майрой. Как же я скучал по её яркому, улыбающемуся лицу. Не пройдёт и суток, как она снова окажется в моих объятиях.

– И я тоже, – отвечает Брас. – В этих доспехах, кажется, я смогу победить хоть десятерых разом.

Я, Вардис, Буг, Лира, Хоб, Брас и Зулла с Арназом – все стоим с рюкзаками за плечами и готовимся отправиться в многочасовой поход.

В Дарграге существуют простейшие деревянные телеги для перевозки грузов, но используются они исключительно в окрестностях, где протоптаны дорожки. Тащить их по пересечённой местности и в горы – невозможно, поэтому доставлять припасы придётся своими ногами.

В этот путь мы отправляемся небольшой группой, поскольку переход намечается безопасный – Фаргар нападать не будет, а Дигор и вовсе – ждёт не дождётся. Но броню мы надели, пусть будет – мало ли.

Чем больше мы будем её носить, тем больше к ней привыкнем и будем чувствовать себя уверенно. Монгольские воины с тринадцати лет привыкали к лошадям, чтобы много лет спустя стать грозными всадниками.

– Что, если это ловушка? – спрашивает Зулла.

– Я с ней согласен, – поддерживает Хоб. – Что, если они тебя отпустили, чтобы ты привёл им больше людей.

– И когда мы туда придём, нас схватят и отправят в пожизненное рабство.

– Успокойтесь, – говорю. – Никакая это не ловушка. Я знаю старосту Дигора и многих его жителей, все они будут рады нас видеть.

– А вдруг? – не унимается Зулла.

– Я даже не хочу представлять это твоё «вдруг». Если бы ты была на моём месте, ты бы не задавала таких вопросов.

– Но я не была на твоём месте, вот и задаю. Заметь, это хороший повод для беспокойства.

– Если ты так переживаешь, – говорю. – Почему не останешься в Дарграге?

– Нет уж, я давно решила, что буду ходить в каждый поход, куда бы он ни вёл. Дома я больше не останусь ни под каким предлогом.

У Зуллы две младшие сестры, но в Дарграге все друг другу помогают, поэтому девушка может в любой момент уйти из деревни и быть уверена, что её близкие не будут одни.

– Тогда пойдём, – говорю.

Выступаем в дорогу.

Каждому из нас мы создали индивидуальную броню, в зависимости от телосложения и силы. Брасу с Бугом достался полный комплект, защищающий всё тело. Самой худой – Лире – облегчённый вариант, прикрывающий грудь, плечи и бёдра.

Нам предстоит не только привыкнуть к весу, но и испытать, как броня ведёт себя в длительном переходе. Не истирается ли подкладка, не лопнут ли шнурки, связывающие пластины. И не натрёт ли она кровавые мозоли в неожиданных местах.

Идём, идём, и...

Мы уже взобрались на хребет, а я совершенно не помню, как поднимался в гору. Оборачиваюсь в недоумении и вижу Дарграг, распростёршийся внизу.

Последнее время я до поздней ночи занимался своим новым мечом и спал совсем мало. Сама по себе накопленная усталость не удивительно, но то, как это происходит... Будто бы я внезапно отключаюсь и остаётся лишь спинной мозг, отвечающий за реакции. В этот момент я, должно быть, выгляжу как живой мертвец, пускающий слюну изо рта.

Пожалуй, стоит больше спать.

– Ты чего? – спрашивает Вардис.

– Голова побаливает с утра.

Не рассказывать же ему о провалах в памяти и о том, как я отключаюсь на ходу. Некоторые проблемы нужно решать самостоятельно и не втягивать близких в бессмысленные переживания, если они ничем не могут помочь.

Продолжаем идти на противоположную сторону хребта. Поскольку я не знаю прямой маршрут в Дигор, придётся петлять по узким тропинкам проторенной дорогой в Фаргар, и, когда горы закончатся, двинуться к северу.

– Знаете, что забавно, – говорит Брас. – Раньше жители нашей деревни очень редко поднимались в горы и делали это только разведчики. Раз в год, раз в два года. А сейчас мы ходим на другую сторону, будто это рядовая прогулка за ягодами.

– Странная прогулка за ягодами в броне, – замечает Арназ. – Что же это за ягоды такие, от которых нужно защищаться.

– Растения разные бывают, – говорит Зулла. – Я слышала, где-то есть деревья, которые тебя хватают и поднимают в воздух, если ты подойдёшь достаточно близко. Подходить к такому стоит только с мечом в руке.

– А зачем к такому вообще подходить?

– Вдруг, у него плоды вкусные.

– Я тоже слышал про одно дерево, – говорю. – Манцинелла зовётся, заплюёт ядом получше любой змеи.

Испанские конкистадоры прятались от дождя под этими деревьями и не подозревали, что они – одни из самых ядовитых на планете. Те, кто выживал, очень долго страдали и сильно завидовали мёртвым. Их пытались рубить – но сок попадал на дровосеков и вызывал сильнейшие ожоги. Их пытались жечь – но дым проникал в лёгкие и делал ещё хуже.

– И вот представьте, – продолжает Брас. – Мы снова идём за хребет, но на этот раз можем не переживать за свою жизнь. Кто бы мог подумать, что такое случится, правда?

– Это всё благодаря Гарну, – отвечает Вардис.

Внезапно ощущаю на себе взгляды остальных. Кажется, меня сейчас будут восхвалять, а я и не против. Каждый человек любит получать комплименты, а те, кто этого не любит – просто не получал правильных комплиментов. Здесь самое важное – найти то, на что человек тратит силы и время.

– Да, с Гарном нам повезло, – заявляет Хоб.

– Жизнь мне спас, – подтверждает Вардис.

– А мне дважды, – кивает Лира.

Постепенно на меня выливают целый дождь хвалебных слов, а я ношусь под этим ливнем и поглощаю его всей кожей. Да, хвалите меня ещё, как можно больше. Я не утону и не буду кричать «стоп».

– Знаете, – говорит Арназ. – Я даже завидую. Как бы мне хотелось иметь такие же мозги, как у него.

– Ой, ну не надо, – говорю. – Не так уж я и умён.

– Он ещё и скромный, – вставляет Хоб. – Посмотрите на него, такой душка.

– Что есть, то есть, – соглашается Зулла.

– А красавец какой! – замечает Вардис.

И комплименты снова обрушиваются на меня лавиной, на этот раз проходя по внешности и чертам, которые мне больше всего подходят. На этот раз я рад каждому слову, но больше всего обращаю внимание на слова девушек.

Парни не разбираются в мужской красоте.

– Всё, всё, хватит, – говорю. – Давайте теперь хвалить кого-нибудь другого. Предлагаю сосредоточиться на Брасе.

Он затеял эту игру, так пусть теперь отбивается.

– Вы только посмотрите на этого парня, – продолжаю. – На вид – обыкновенный здоровяк, но внутри – чуткий и нежный человек.

– Всё так, – подтверждает Хоб. – Никогда ни в одной просьбе не откажет, встанет посреди ночи по любой мелочи...

Постепенно это превращается в игру и мы хвалим друг друга, словно это не обыкновенный поход через горы, а сборище анонимных людей с низкой самооценкой. Не хватает только наград, которые будут выдаваться участникам за день, неделю, год без самоуничижения.

Так мы и идём, пока...

Снова провал, но небольшой – секунд на двадцать. Совершенно вылетел из памяти, словно его и не было. Ребята ничего не заметили – продолжают высказывать Хобу, какой он честный и справедливый. Никогда не забывает ни плохих, ни хороших поступков.

– Давайте сделаем привал, – говорю.

– Зачем? – спрашивает Вардис. – Мы вышли совсем недавно и лучше покрыть как можно большее расстояние перед обедом, пока солнце не начало смалить нещадно.

– Я за последние дни очень мало спал и меня даже днём клонит на сон. Хотелось бы полежать и восстановить баланс.

– Может, зря мы вышли сегодня? Стоило отоспаться в деревне и отправиться в путь завтра.

– Всё нормально, – говорю. – На ходу не засыпаю.

Пожав плечами, ребята стали выискивать место, где остановиться на передышку. Мы расположились в тени огромной, пологой скалы, сложили сумки в кучу и расселись небольшим кольцом. Я отошёл в сторону, чтобы вздремнуть, пока они будут разговаривать.

Лежу на траве с закрытыми глазами и пытаюсь всеми силами наверстать потерянное ночью время. Целую неделю игнорировал позывы организма, а теперь пытаюсь всё исправить за полчаса. Невозможно излечить воспалившийся зуб, если почистить его пятнадцать раз за двадцать минут.

Глаза слипаются и я тут же проваливаюсь в сон без сновидений.

Сколько я так пролежал – неизвестно. Поднимаюсь и вижу, что солнце уже прошло зенит и медленно двигается к западу. Ребята валяются небольшой кучкой и смотрят в небо. Жаль, у нас не бывает облаков, чтобы можно было угадывать, на что они похожи. Чтобы увидеть облака – нужно перейти хребет.

– Почему вы меня не разбудили? – спрашиваю.

– Ты так мирно спал, – отвечает Вардис. – Кто же такого душку и красавчика станет будить?

– Спасибо, но уже надо выдвигаться. Хочется добраться до деревни до захода солнца. Хотя, наверное уже не успеем, так что можно не спешить.

Сидим в кругу и ждём, пока температура спадёт и можно будет двинуться дальше. Хуже жары может быть только жара в доспехах. Поэтому мы сняли с себя основные элементы и валяемся на траве.

Чувствую себя полноценным человеком, когда рядом друзья и родственники. Приятно осознавать, когда ты не безразличен окружающим. Будучи стариком в своём мире, у меня только и было время, что вспоминать счастливые денёчки из молодости в подобных походах. Я часто выбирался в горы с палаткой вместе с однокурсниками и однокурсницами. Ловили рыбу в речке, готовили еду в котелке. Но потом всё это прекратилось и остались лишь картинки в голове.

И теперь я понимаю, что этот самый момент – один тех, что я буду вспоминать многие годы. Друзья вокруг, я молод, здоров, и у меня нет никаких серьёзных забот. Прямо сейчас я нахожусь в живом воспоминании.

Зачем куда-то спешить? Мы можем сидеть здесь сколько угодно и просто болтать.

Веселиться.

Смеяться.

– Знаете, что самое смешное в Сарготе? – спрашивает Хоб. – Эта его болтающаяся походка. Он будто бы постоянно идёт против ветра, который дует только для него.

Парень очень комично изображает странную манеру передвижения Саргота, приукрашивая каждый шаг, который он делает. В моём мире это называют «походкой моряка», когда человек широко расставляет ноги и в любой момент готов к тому, что опора уйдёт из-под ног. Арназ, в свою очередь, пародирует голос старика с его прыгающими вверх и вниз интонациями.

Все смеются и я тоже смеюсь.

Мы играем в словесные игры, пока сильная жара не уступает место лёгкой жаре.

Воспоминание окончено, наступает реальность.

Мы выдвигаемся и долго идём вдоль хребта, пока я не натыкаюсь на знакомую дорогу, по которой меня когда-то вёл Хуберт. К счастью, мой мозг отдохнул и больше не устраивал кульбитов в черепной коробке. Больше никаких провалов в памяти и слипающихся глаз.

– Осталось где-то часа четыре, – говорю.

– Не успеем, – замечает Брас. – Надо устраиваться на ночлег.

Несмотря на уверенный вид, по лицу можно понять, насколько он устал от долгого марша в полном боевом облачении. Крупные ребята никогда не были выносливыми. Думаю, когда мы вернёмся обратно в Дарграг, он попросит уменьшить количество стальных пластин в доспехе.

Спим под открытым небом, по очереди выставляя часовых.

Наутро мы выдвигаемся в последний бросок перед союзной деревней. Дигор, встречай своих единственных друзей.

– Так и должно быть? – удивлённо спрашивает Арназ, глядя на человека на пике.

– Не совсем, – говорю. – Видимо, они не успели снять все тела...

Пик с мертвецами действительно стало гораздо меньше, но, присмотревшись, я вижу совсем свежее тело голого, рыжебородого мужчины. Один из дигоровцев? И пока я смотрю на эту картину, со стороны деревни доносится крик.

Крик ужаса.

– Бежим! – кричу.

Мы мчимся к Дигору и на пути не видим ни одного человека на посту. Множество мест, откуда хорошо можно вести стрельбу и все они пустые. Неужели жители опять столкнулись в застаревшей ненависти и продолжили убивать друг друга, не в силах успокоиться хотя бы на несколько дней.

Врата деревни распахнуты, а внутри...

Внутри мы видим невероятное: местные жители стоят на коленях в центре деревни, пока вокруг ходят вооружённые светловолосые воины с копьями. Такого поворота трудно было ожидать: стоило нам перейти хребет, как Дверон собрал остатки воинов и пришёл окончательно разграбить Дигор.

– Я знаю, что ты думаешь, – шепчет Зулла. – Эти люди не из Фаргара. Обрати внимание на их одежду.

– А что с их одеждой?

– Она вся в символах. Они пришли из Орнаса, я знаю это, поскольку мы отбивали их атаку и видели их мертвецов. Не знаю, зачем они всё это выводят на своей одежде, но никто из них не ходит в простых льняных штанах и рубахах.

Зато я знаю. Это наверняка символы всемогущих существ, которым они поклоняются. В Гуменде – рисунки Хосо, в Орнасе – другие, неизвестные.

Если битва и состоялась, то несколько часов назад, но, скорее всего, деревню застали врасплох со спущенными штанами. У них осталось слишком мало мужчин, чтобы выставлять плотные, регулярные дозоры. Кто-то из людей задремал на своём месте и вот результат: деревенские стоят на коленях, а вторженцы ходят здесь как у себя дома.

Мы с ребятами прячемся за камнями и смотрим на толпу издали. Я пытаюсь рассмотреть в пленниках Майру, но с такого расстояния лиц не рассмотреть. Сомневаюсь, что её могли бы схватить: с Даром видеть глазами птицы, девушку очень трудно застать врасплох и почти невозможно найти, если она захочет убежать.

Уж я-то знаю.

– Что будем делать? – спрашивает Хоб. – Дигор всё-таки наши союзники, мы не можем бросить их в беде.

– Никакие они не союзники, – отвечает Зулла. – Пока что.

– Хоб прав, – говорю. – Нам надо вмешаться и защитить друзей.

Но что делать, если там пятьсот воинов? Мы ничего не знаем об Орнасе: ни сколько там человек, ни где она находится, ни насколько они умелые и воинственные. Бросаться в слепую атаку на противников неизвестного количества не станет даже полный идиот.

– Ждите меня здесь, – говорю. – Я подберусь ближе, проверю сколько их и дам вам знак.

Аккуратно, оставаясь в постоянном укрытии, перебираюсь ближе ко входу в Дигор. Никто меня не видел, никто выпустил стрелу. Останавливаюсь чуть в стороне от распахнутых ворот и заглядываю внутрь деревни через щель в брёвнах. Отсюда меня увидеть невозможно, пока я вижу всё.

Чуть больше двадцати светловолосых воинов бродят от дома к дому и выносят наружу немногочисленные вещи: какие-то старые тряпки, горшки, тарелки... Похоже, здесь совсем нечего грабить.

– Эй! – кричит щуплый парень с визгливым голосом. – Смотрите, что нашёл.

Выкатывает наружу бочонок с мёдом. Остальные тут же начинают присвистывать. Пусть алкоголь и не самая распространённая вещь в этом мире – не получится напиваться каждый вечер, но и не настолько ценная, чтобы лишать ради него жизни. Хотя, кто я такой, чтобы судить о ценности человека для этих дикарей. Они могли бы убить ради камня интересной формы.

– Продолжай искать! – кричит ему крепкий мужчина, обмахивающий себя тонкой дощечкой.

Вот он, их вожак. В этом мире очень легко определить командира войска – не по приказам, которые он отдаёт, а по внешнему виду. Физически слабый человек просто не сможет подчинить себе остальных.

Если их всего два десятка, то мы легко их устраним. Даже вспотеть не успеем.

Делаю знак друзьям, чтобы они приближались.