Честь исправлена (ЛП)

Глава вторая

— Паула, милая, — прошептала Рене Савард, нежно проводя кончиками пальцев по гладкой коже спящей рядом с ней женщины. Небо осветилось настолько, что покрасило удивительно молодое лицо её любовницы мягкими, бледными цветами рассвета. Сразу после пяти в коридоре за пределами гостиничного номера не было слышно ни звука, и они могли быть где угодно в мире, только вдвоём, наедине со всем, что имело значение в кругу их объятий. Жаль, что ей никогда не придётся покидать эту комнату. Чтобы ей не пришлось возвращаться на место ужаса, столь невообразимого, что ум восстал, а сердце разрывалось на части. Впервые в жизни ей хотелось, чтобы она не была агентом ФБР, что она не поклялась отстаивать то, что было хорошо, правильно и справедливо. Она хотела закрыть глаза и потерять себя в сладком утешении этой новой любви. Она наклонилась и поцеловала уголок рта Паулы Старк. — Время пришло.

Не открывая глаз, Старк ответила:

— Ты спала?

— Нет, потому что я знала, о чём я буду мечтать. — Рене прижалась к спине Старк, надеясь, что тепло проникнет в холод, который охватил её несколько дней назад и который, как она боялась, может никогда не оттаять. Она потёрла щеку о плечо Старк, а затем поцеловала уголок её челюсти. — Я должна идти.

— Я знаю.

Рене перевела дыхание, увидев, как из-под длинных тёмных ресниц Старк вырвалась единственная слеза.

— О, нет, дорогая. Дорогая. Не надо.

— Извините. Просто… я продолжаю вспоминать, что я чувствовала, когда услышала, что Южная Башня рухнула. Я знала, что вы были там. Я думала, что вы были убиты. — Старк повернулась к ней спиной и открыла глаза.

Их обычно яркий коричневый цвет был унылым от усталости и остатков страха, который она не могла прогнать.

Её голос дрогнул от усилия сдержать слёзы.

— Как будто это огромная яма открылась во мне и поглотила … всё. Моё сердце и моя душа просто … умерли. После этого я всё ещё ходила … делала свою работу, но внутри ничего не было.

Рене поймала нижнюю губу между зубами, чтобы остановить дрожь. Её океанские голубые глаза плавали со слезами, которые она боялась пролить, чтобы они никогда не останавливались.

— Я знаю. Я знаю. Я почувствовала ту же ужасную пустоту, когда узнала, что произошло нападение на Эйри и что там были агенты. — Она закрыла глаза и попыталась сделать глубокий вдох. Она не могла. Память была физической болью. — Я знаю, что ты никогда не далека от Блэр. Всё, что я могла думать, это то, что я потеряла тебя. — Она открыла глаза, встретила взгляд Паулы и ухватилась за слабую улыбку. — Последняя вещь в мире, которую я хочу сейчас, это выпустить тебя из поля зрения.

— Может быть, мы можем просто остаться здесь. Заказать обслуживание номеров. Отключить телефон. Держать друг друга в течение года или около того. — Старк обыскала лицо Рене, её глаза были омрачены смесью надежды и грусти.

Торжественно Рене кивнула.

— Это звучит идеально для меня. За исключением того, что у вас есть долг перед Блэр, и у меня есть один из тысяч, которые были убиты во вторник.

— Я знаю, что мы не можем просто отвернуться от всего этого, но иногда это просто … такое чувство, что мы всегда прощаемся.

Старк отвернулась, но не раньше, чем Рене поймала проблеск отчаяния, который затмил её обычно буйное выражение лица. Она сползла на кровать, пока они не оказались лицом к лицу, и их тела не соприкоснулись.

Обняв Старк, она провела ладонью по центру спины Старк и поцеловала её.

Она целовала её до тех пор, пока память о терроре и разбитой душе немыслимой утраты не сменилась слабым криком в глубине её сознания.

Затем она отстранилась.

— Мы никогда не попрощаемся, хорошо? Мы просто скажем «до скорого». Потому что, независимо от того, где я нахожусь или что я делаю, ты всегда в моём сердце, в моих мыслях. Всегда, Паула. Я люблю тебя.

— Я обычно не такая, — пробормотала Старк, изо всех сил пытаясь удержать голос. — Я жёстче этого.

— О, я знаю. — Голос Рене был нежным. — Это была та жёсткая агент секретной службы, которую я полюбила с самого первого дня нашей встречи. — Она снова поцеловала Паулу, её губы нежно и настойчиво двигались по полному щедрому рту Старк. — Та, кто очень ясно дала понять, что я на её территории и не совсем приветствуюсь.

— Ну, — сказала Старк, схватив Рене за плечо и толкнув её на спину. Пулевое ранение в её предплечье пульсировало, но ей было всё равно. Она нуждалась в Рене. Просто Рене. Она последовала за ней и схватила оба запястья Рене в свои руки, прижимая её к кровати. — Ты тоже на моей территории. И очень добро пожаловать.

— И как ты собираешься сделать ставку? — Голубые глаза Рене внезапно наполнились вопросами.

Старк остановилась на полпути к следующему поцелую и обыскала лицо её любовницы. Последние два дня изменили всё. Месяц назад они говорили о трёхнедельном испытании совместной жизни. Просто чтобы посмотреть, как это получится, как будто они всё время в мире. И, возможно, они всё ещё делали. И, может быть, Рене выйдет за дверь через тридцать минут и никогда не вернётся.

— Может быть, нам стоит начать с того, что ты перевезёшь все свои вещи в мою квартиру.

— Может быть. — В голосе Рене звучала нехарактерная неопределённость. — Я не знаю, что произойдёт, когда я вернусь в Манхэттен. Там не было никакой реальной организации после … после Башен. Каждый доступный агент был активирован, но большинство из нас даже не работали с нашими постоянными Отрядами. Нас просто бросили в него. Я почти сразу же сняла расследование с Башни и отправилась в Эйри из-за нападения на Блэр. Затем, через восемь часов, я была переведена в одно из контртеррористических подразделений и вернулась на Нулевую Землю. Я могу даже не быть в Нью-Йорке после сегодняшнего дня.

— Вы должны где-то жить. — Старк быстро поцеловала Рене в губы. Она улыбнулась, но её тёмные глаза были серьёзными. — Неважно, где вы находитесь, вам всё ещё нужно место, чтобы позвонить домой.

— Мне нужно … немного времени. — Рене провела пальцами по щеке Старк, затем поцеловала её, чтобы смягчить слова. — Дело не в том, чтобы любить тебя. Это просто …из-за этих последних нескольких дней. Иногда я чувствую себя … онемевшей. А потом, внезапно, всё, как нервы, кричит. — Она засмеялась неуверенно. — Я немного беспорядочна.

— Ты была прямо там, дорогая. Ты была в Южной Башне. Я даже не представляю, насколько это было плохо. — Старк откинулась на бок и привлекла Рене к себе на руки. — И затем ты работала в течение двух дней прямо посреди всего этого ужаса. Неудивительно, что вещи чувствуют себя плохо.

— Я просто не хочу начинать нашу жизнь вместе, когда я не уверена, что смогу быть там полностью.

В животе Старк стало тошнотворно, но ей удалось сохранить спокойствие.

Сама мысль о том, что Рене уйдёт, не любя её, была ужасной, но каким-то образом оставила её. Она приложила огромные усилия, чтобы сконцентрироваться на том, что происходит с Рене, и отбросить собственный страх.

Тем не менее, ей едва удалось скрыть свою боль:

— Я люблю тебя. Нам не нужно ничего решать прямо сейчас.

Рене прижалась лицом к изгибу Старк.

Она не могла видеть часы, но она могла слышать, как они тикают в её голове.

Их время почти истекло. Она хотела, чтобы оно было близко, она хотела заняться любовью, и всё же внутри ей было так холодно.

— Ты не против просто обнять меня? Это хорошо?

— Это больше, чем всё в порядке. — Старк поцеловала её в лоб и крепко обняла. — Это всё.

Председатель Объединённого комитета начальника штаба и советник президента по национальной безопасности покинули президентскую частную столовую, когда Блэр и Кэмерон пошли по коридору. Оба мужчины кивнули Блэр и проигнорировали Кэмерон. Агенты секретной службы были не более чем фоновым шумом в обычной повседневной жизни первой семьи и редко признавались личностями.

Блэр постучала и, услышав глубокий мужской голос, зовущий: «Заходи», открыла тяжёлую ореховую дверь и вошла.

Её отец сидел один за столом, покрытым белым льном, в центре комнаты с правой чашкой кофе и полуфабрикатным омлетом на фарфоровой тарелке, отодвинутым в сторону. Пачка документов лежала перед ним.

— Привет, папа.

Эндрю Пауэлл, стройный и энергичный пятидесятилетний мужчина с густыми светлыми волосами, оттенок темнее, чем у Блэр, уже был одет на день в белую рубашку и тёмные брюки. Когда он снял очки для чтения и улыбнулся Блэр, его кобальтово-голубые глаза были лишь слегка омрачены усталостью. Он не показал никаких других внешних признаков стресса.

— Привет, дорогая. Кэм.

— Сэр, — ответила Кэмерон.

Она всегда была немного удивлена, видя сильное сходство между её любовницей и президентом Соединённых Штатов. Автоматически она остановилась в нескольких шагах от двери в положении, которое она обычно занимала, охраняя Блэр в социальной ситуации. Достаточно далеко, чтобы позволить себе уединение, но достаточно близко, чтобы перехватить нападавшего или поместить её собственное тело между Блэр и любым источником опасности.

Блэр остановилась и обернулась с мягкой улыбкой. Она протянула руку.

— Кэмерон. Давай сядем с моим отцом.

Кэм посмотрела на президента.

— Там много кофе, — сказал Эндрю Пауэлл, указывая на серебряный графин. — Вы вдвоём могли бы использовать некоторый из них. — Он посмотрел на часы. — У меня есть тридцать минут до того, как я приеду в операционную, и нам есть, о чём поговорить.

Кэм и Блэр сели на противоположную сторону стола и принялись за кофе.

Затем они ждали.

— Блэр, — сказал он, — всё в порядке?

Блэр подняла плечо. Что она могла сказать?

«На меня напали и чуть не убили. Моя любовница была застрелена. Некоторые сумасшедшие убили тысячи людей в кварталах от того места, где я живу. Мир сошёл с ума, и я просто хочу остаться одна». — Я в порядке, папа.

Президент изучил её немного дольше, затем слегка кивнул и посмотрел на Кэм.

— Директора Секретной службы и ФБР проинформировали меня о том, что произошло у Блэр во вторник утром. Мне нужен ваш отчёт.

— Я прошу прощения, сэр. У меня ещё не было возможности подготовить это.

Пауэлл покачал головой.

— Меня не интересуют документы. Мне нужно ваше мнение. Я хочу знать, что, по вашему мнению, произошло, и я хочу знать, как и почему возможно, что кто-то чуть не убил мою дочь в её собственной квартире.

— Папа, — тихо сказала Блэр. — Кэм не в ответе.

И Кэм, и президент проговорили одновременно:

— Я…

— Она…

Президент поднял руку.

— Есть разница между ответственностью и ошибкой. — Он улыбнулся Блэр. — Я не сомневаюсь, что Кэмерон охраняла тебя лучше, чем кто-либо другой. Теперь мне нужно знать, произойдёт ли это снова. — Он перевёл взгляд на Кэм. — И как это предотвратить.

Кэм серьёзно кивнула.

— Я согласна. У меня пока нет достаточной информации, чтобы предоставить вам полный отчёт, г-н президент, но я могу сказать вам, что четверо тяжело вооружённых мужчин знали как планировку жилого дома Блэр, так и размещение наших агентов, осуществлявших своевременную и продуманную атаку. — Её глаза никак не отрывались от его. — Я также могу сказать вам, что, по крайней мере, один из агентов Секретной службы в личной команде безопасности Блэр был вовлечён.

— Только один?

— Я этого не знаю, сэр. Но я собираюсь это выяснить.

— Чувством кишок?

— Он действовал один. Вероятность того, что два агента-мошенника будут назначены одновременно команде Блэр, не является невозможной, но крайне маловероятной. Мне кажется, что Фостер — это ключ, и именно отсюда должно начаться наше расследование.

— Наше расследование? — Тон президента был мягким, но его взгляд был сосредоточен на лице Кэмерон.

— Я не оставляю это кому-либо ещё, сэр. Я провела двенадцать лет в следственном отделе Секретной службы. Я знаю, как выявлять и проникать в подпольные организации.

Блэр обернулась и посмотрела на Кэмерон.

— И только когда ты решила это?

Кэм переключила своё внимание на свою любовницу.

— Это было не то, что нужно было решать. В ту минуту, когда они вошли в эту дверь, это было сделано.

На миллисекунду Блэр закрыла глаза, затем открыла их; её голубые глаза горели.

— Вы этим не займётесь. У нас есть все ФБР, ЦРУ, Агентство национальной безопасности, и я не знаю, кто ещё делает такого рода вещи. Но не вы.

— Сэр. Вы скажите ей.

— Что? — Блэр огрызнулась. Она посмотрела на своего отца, её тело было жёстким. — Что?

— Дорогая, — мягко сказал Пауэлл. — Как твой отец, ты — мой приоритет номер один. Но приоритет номер один в стране сейчас, и, следовательно, мой приоритет номер один в качестве президента, — это выяснить, что произошло в Манхэттене 11 сентября, чтобы привлечь виновных к ответственности, и чтобы это никогда не повторилось. Да, будет назначена команда для расследования нападения на тебя. Хорошие люди. Выделенные люди. — Он вздохнул. — Но со всех фронтов будет оказываться давление, чтобы справиться с террористической угрозой, и это будет затмевать любую другую повестку дня. 1 нужен кто-то, возглавляющий следственную группу, который не будет отвлекаться на политику — или что-то ещё.

— Не моя любовница. — Голос Блэр был твёрдым и холодным, как лёд. Её руки дрожали, и она скрывала их под столом. — Потому что я знаю Кэмерон. Она узнает, кто за этим стоит, и пойдёт за ними, и это может быть время, когда она не победит. — Она повернулась к Кэм. — Я не хочу, чтобы ты это делала.

Глаза Кэмерон были нежными, а голос — нежным.

— Блэр. Это единственный способ убедиться, что ты в безопасности.

— Это правильное решение, — добавил Эндрю Пауэлл.

— Меня не волнует, что правильно, — крикнула Блэр. — Мне до смерти надоело слышать о том, что правильно, о долге, ответственности и офигенной справедливости. Я устала отказываться от всего, что для меня важно, из-за кого-то другого, — её голос сломался, и она отвернулась, прикрывая её глаза дрожащей рукой.

— Привет. — Кэмерон подвинула свой стул ближе к Блэр и обняла её за плечи. Она приблизила свой рот к уху Блэр. — Всё в порядке. Последние два дня были адом. Нам всем нужен шанс снова сориентироваться. — Она поцеловала Блэр в висок: — Всё в порядке.

Блэр прижалась лицом к шее Кэмерон, её рука обвивала её талию под пиджаком.

— Извини. Когда они стреляли в нас, когда ты и Паула были передо мной и всеми пулями — я продолжала видеть тебя в то утро на тротуаре перед моим жилым домом. Я продолжала видеть кровь, а затем … потом ты перестала дышать. О Боже, Кэм. Ты перестала дышать.

— Милая, всё в порядке. Всё в порядке.

Несмотря на то, что она защищала Блэр, выражение её лица стало ожесточённым от воспоминания о больном ужасе, который она чувствовала, не зная, нашли ли пули, которые прошли мимо неё, цель в теле её возлюбленной. Она перевела взгляд на президента и сказала глазами, что не хотела говорить вслух. Не сейчас. Не тогда, когда Блэр была ещё настолько сырой, а ужасные события 11 сентября были такими болезненно яркими.

— Никто не собирается причинять ей боль. Я буду уверена в этом.

Он кивнул, зная, что она не винит его в том, что он никого не щадил, даже её, для обеспечения благополучия Блэр.

Инстинктивно зная, что она не допустит, чтобы кто-то ещё использовал это священное обвинение.

Она умрёт за его дочь не из-за долга, а из-за любви.

— Блэр, дорогая. Давайте все немного подумаем над этим.

Блэр повернула голову от плеча Кэмерон и встретила взгляд отца через стол.

— Это уже решено. Вам двоим — вам даже не нужно было вести эту дискуссию, потому что каким-то образом вы оба уже знали, что собираетесь делать. Иногда я действительно ненавижу то, насколько вы похожи. — Она вздохнула и выпрямилась. — И я люблю вас обоих за это тоже. Так что … как именно это сработает? Потому что я тоже часть этого.